л скептически, почесал за ухом.
   - Эх! - сказал. - Знал бы - ни за что бы менять не  стал.  Сколько  сырья
загубил - страх подумать!
   Несколько раз в проходах между опорами появлялся  хмурый  Василий,  но  к
глыбе так и не подошел. Переживал издали.
   Словом, первый день творения никого особенно не встревожил.

   Загрузив мешки и сетку с капсулами в скок, Ромка шагнул вслед за  ними  и
невольно присвистнул. Пять надзорок на одном пятачке - не многовато ли?
   Прямо целый патруль. Поволок первый мешок  к  пьедесталу  -  и  сразу  же
наткнулся на округлое акулье рыло.
   - Ну чего, чего? - прикрикнул,  выпрямляясь.  -  Иди  вон  алкашей  своих
лови...
   Такое впечатление, что надзорка колебалась. Дороги не уступила, но, когда
Ромка поволок мешок в обход, препятствовать тоже не стала. Хотя  (был  такой
момент) блики на чернильной гибкой броне метнулись зигзагами, и  показалось,
что тварь сейчас сманеврирует и снова окажется с ним нос к носу.
   С одной стороны, все это Ромке очень не понравилось,  а  с  другой  -  он
вдруг ощутил  прилив  сил  и  победное  злорадство.  Ишь,  чувырлы  гладкие!
Зашевелились? Почуяли?
   Уклоняясь от прямых столкновений, он в несколько рейсов забросил мешки  и
сетку в седловину, после чего надзорки  как-то  сразу  выпали  из  его  поля
зрения. Теперь для него существовали только покатая вершина глыбы да корявое
волнисто вылепленное основание,  похожее  на  обрубок  печной  трубы.  Ромка
щелкнул по нему ногтем и звуком остался доволен, Схватилось...
   Кстати, а который фиг лепить-то? Левый или  правый?  Сложил  два  кукиша,
сравнил... Правый. Наше дело правое...
   Места вот только маловато... Ромка озабоченно огляделся и  наконец  решил
переложить мешки на вершину, сетку с капсулами  бросить  прямо  в  трубу,  а
раствор замешивать в самой седловине. Все-таки выемка, поудобнее малость...
   К полудню еще пять колец  легли  одно  на  другое,  и  жуткое  сооружение
достигло полуметра над уровнем глыбы - кривоватое, ребристое, как  песок  на
речной отмели, однако довольно прочное. Пока. А вот  дальше...  Ромка  снова
сложил кукиш и окольцевал пальцами  левой  руки  правое  запястье.  Замерил.
Затем повел пальцы вверх, и хватка разорвалось.  Нет,  пожалуй,  так  сильно
трубу расширять не стоит. Потом ведь еще смыкать...
   - Рома... - продребезжал неподалеку встревоженный голос дедка Сократыча.
   Ромка вскинул голову и очумело огляделся. Пятачок  кишел  надзорками.  Их
было штук десять, а то и больше.  С  высоты  трех  с  лишним  метров  (Ромка
поднялся в рост) они до отвращения  напоминали  огромных  черных  тараканов,
бестолково суетящихся на светлом линолеуме.
   Дедок Сократыч тоже боязливо озирался.  Должно  быть,  ему  потребовалось
немало мужества, чтобы приблизиться к Ромкиному пьедесталу.
   - Рома, послушайте меня! - взволнованно заговорил он. - Поскольку одна из
моих  гипотез  подтверждается,  увы,  прямо  на   глазах,   я   обязан   вас
предостеречь, Рома!
   - Ну, давай... - согласился тот и сел на край глыбы, свесив босые ноги  с
уступа. Словно дразня надзорок, пошевелил пальцами.
   - Рома, я преклоняюсь перед вашим упорством и мужеством, но вы,  кажется,
в  самом  деле  пересекли  грань   дозволенного...   Посмотрите,   как   они
беспокоятся! Такого никогда не было!
   - Ну так... - самодовольно хмыкнул Ромка.
   - Поймите, Рома! Вас вывезли сюда совсем для других  целей.  То,  чем  вы
сейчас занимаетесь, возможно, наказуемо. А вы  уже  знаете,  как  они  могут
наказывать!
   - Не нравится, значит, когда им фиг лепят? - Физиономия Ромки  прямо-таки
дышала злорадством - Да не в этом дело, Рома! Хозяева скорее всего и понятия
не имеют, что именно вы там лепите Важен сам факт... Занявшись  творчеством,
вы как бы присваиваете себе божественные функции...  А  боги,  как  правило,
ревнивы,  Рома!  Прометею,  например,  пришлось   в   итоге   расплачиваться
собственной печенью...
   - Дед! - ласково сказал Ромка. - Мне работать надо...

   Добравшись до того места, где полое лепное запястье расширялось, переходя
в собственно фиг, Ромка взмок и разозлился. Вот уже несколько  раз,  сердито
сопя, он отрывал и перекладывал неправильно  уложенные  кольца.  То  и  дело
возникала необходимость свериться  с  оригиналом,  а  одной  левой  тоже  не
больно-то  полепишь...  К  перечисленным  неудобствам   следовало   добавить
невозможность сойти с глыбы и осмотреть свое  детище  издали  -  на  пятачке
по-прежнему крутились надзорки.
   Покончив с последним мешком,  Ромка  обнаружил,  что  золотистые  громады
вокруг побледнели и обесцветились. Начиналось время серых сумерек.
   Спрыгнул с  приступочки  и,  сделав  пару-тройку  шагов,  обнаружил,  что
окружен надзорками. Сердчишко прыгнуло и заметалось...
   - Ребята, ребята, - забормотал Ромка,  снова  отступая  к  глыбе.  Что-то
ткнулось ему под коленки. Взмахнул руками,  оглянулся...  Так  и  есть!  Еще
одна...
   Терять было нечего, и Ромка кинулся вперед  -  прямо  на  широкие  акульи
рыла. Дерзко оттолкнувшись босой ногой от выпуклого панциря, перелетел на ту
сторону и метнулся к светлому пятну скока.
   Напоследок еще и обернулся.
   - А вот фиг вам! - торжествующе сказал он  сумеркам,  где  смутно  белела
глыба и ворочались округлые сгустки мрака.
   Сегодня-то - фиг... А вот завтра как?

   - Во, блин! - озадаченно вымолвил Ромка.
   Пятиэтажка сияла огнями. Собственно, ничего чудесного в этом  не  было  -
Ромка и сам мог приказать "конуре", чтобы она осветилась целиком.  Но  кому,
хотелось бы знать, взбрело в голову нагрянуть сюда на ночь глядя?
   В озаренном изнутри проеме первого подъезда, привалясь плечом  к  косяку,
темнела коренастая фигура Василия.
   - И чего? - с интересом спросил Ромка, подойдя.
   Василий тяжко вздохнул.
   - Пошли, - сказал он. - Все уже собрались...
   Ромка хмыкнул и, покручивая головой, поднялся  вслед  за  ним  на  второй
этаж, где в комнате с трех-спальным ложем и бугорком серого порошка  в  углу
он действительно увидел знакомые лица. Отсутствовали, пожалуй, только  Леша,
Пузырек да еще та лупоглазая  девица,  имя  которой  Ромка  так  и  не  смог
запомнить.
   - Вы бы еще куклу Машу пригласили, - нагло сказал он и,  пройдя  в  угол,
сел, уперев одну руку в пол, а другую положив на вызывающе вскинутое колено.
   Клавка надувалась и вращала  глазами.  Сократыч  сидел,  смущенно  подняв
плечики. Никита был равнодушен.  Крест  обеспокоенно  вертел  головой.  Этих
двоих, надо полагать, затащили сюда насильно.
   - Ну давай ты, что ли, Вась? - недовольно молвил мужичок по имени Коля.
   Василий засопел, нахмурился,  однако  противиться  не  стал  и  вышел  на
середину комнаты.
   - Рома, ты всех достал, - рубанул он наотмашь.
   Ромка повесил  голову,  и  такое  впечатление,  что  пригорюнился.  Самые
наивные даже переглянулись с надеждой:  да  уж  не  раскаивается  ли?  Ромка
молчат довольно долго, потом вздохнул.
   - Кого - всех?
   - Всех! - громыхнул Василий. - Даже хозяев! Надзорки вон с ума посходили!
   - А вам-то что? - не понял Ромка.
   - Да как это что? Как это что? -  взвилась  Клавка,  но  на  нее  тут  же
зашикали и замахали руками. Умолкла, раздувая глаза и ноздри.
   - Объясняю, - процедил Василий и  вдруг  тоже  взорвался;  -  Да  ты  же,
паразит, всех надзорок на себя стянул! Возьми того же Сократыча!  Раздолбает
камушек - ждет надзорку... А та, сволочь такая,  хуже  "скорой  помощи"!  Не
едет и не едет... Понял теперь?
   Ромка моргал.
   - Совсем не едет? - с любопытством спросил он.
   - Н-ну... потом-то, конечно, приезжает... - нехотя признал Василий. -  Но
все равно ведь ждать замучишься!
   - Ага... - медленно проговорил Ромка. - Значит, все-таки приезжает...
   Теперь уже и Василий раздул ноздри.
   - Ты что, издеваешься?..
   - А? - Ромка поднял на него замутненный взор. - Нет... я... думаю...
   - Думает он! Короче, Рома! Все тебя просят... Понимаешь? Все! По-хорошему
просят: Рома, завязывай!
   - Послезавтра, - сказал Ромка. - - Что послезавтра?
   - Послезавтра закончу...
   Посде этих слов рухнула такая тишина, что дедок  Сократыч  даже  заерзал,
жалобно покряхтывая.
   - Василий... - позвал он. - А может быть, в самом деле?.. Ну  что  решают
два дня в конце-то концов?.. Вы же знаете: он ведь не отступится...
   Василий метнул на него бешеный взгляд через плечо и  снова  повернулся  к
Ромке.
   - Как же я тебя раньше-то не раскусил?.. - процедил он. - Там тебе ломать
запрещали - ломал! Здесь тебе строить  запрещают  -  строишь!  Тебе  же  все
равно, что делать, лишь бы наперекор! Лишь бы закон нарушать! Что? Не так?
   Ромка утомленно прикрыл глаза.
   - Вась, - сказал он. - Ну тебя на фиг... Упахался я сегодня. Да и  завтра
денек предстоит...
   - А мы, выходит, не упахались? - взревел Василий.
   Ромка неспешно поднялся на ноги и, пренебрежительно отклячив нижнюю губу,
оглядел Василия с головы до ног.
   - Ломать - не строить...

   Глава 27

   И дым Отечества нам сладок и приятен!
   Александр Грибоедов

   Выглянув утром из "конуры", Ромка обнаружил, что у подъезда его поджидают
две угрюмые надзорки.
   - Всю ночь, что ли, дежурили? - спросил  он  их  и,  не  получив  ответа,
свернул за угол, к скокам. Чернильные глянцевые твари потекли следом.  Мешки
и капсулы остались на четвертом этаже, но после вчерашнего Ромка чувствовал,
что для начала неплохо бы провести разведку.
   С пересадкой в три скока  он  достиг  окрестностей  пятачка  и  осторожно
выглянул из-за опоры. Кажется, Василий был  прав:  своим  поползновением  на
творчество Ромка и впрямь стянул к пьедесталу  чуть  ли  не  всех  надзорок.
Кишмя кишели. Создавалось  впечатление,  что  сегодня  туда  не  прорваться.
Может, выждать пару дней, пока успокоятся? Или все-таки попробовать  внаглую
пробежать по спинам? Ну да! А мешки? А капсулы?
   Ромка для опыта выбрался на открытое место,  и  глянцевые  твари  немедля
пришли в движение.
   - Ну ни фига себе... - испуганно пробормотал он.
   От вчерашней неуверенности надзорок и следа не  осталось.  Четкий  хищный
вираж - и бросок. Так они обычно кидаются, когда видят,  что  склока  грозит
перейти в рукопашную.
   - Что за  дела?  -  с  достоинством  сказал  Ромка  подлетевшим  вплотную
каплеобразным тушам. - Да я вообще мимо шел... камушек искал подходящий...
   В подтверждение своих слов он отцепил от пояса и предъявил им  зеркальную
кувалдочку. Особого впечатления на надзорок это не произвело.
   Двинулся в сторону, противоположную пьедесталу. Пропустили...  И  на  том
спасибо... С тремя конвоирами за спиной  он  добрался  до  средних  размеров
камушка. С ненавистью окинул глазом молочно-белые округлости -  и  уничтожил
одним  ударом.  Сорвав  злобу,   пошел   было   дальше,   но,   оглянувшись,
приостановился... За ним теперь следовала всего одна надзорка. Остальные две
прилежно подъедали осколки.
   - Ага... - соображая, молвил он. - Ну правильно... Васька же говорил: все
равно приезжают...
   Последовал еще один взмах  зеркальной  кувалдочки  -  и  следующий  валун
лопнул с грохотом. Последняя сопровождающая  надзорка  немедленно  забыла  о
Ромке и занялась обломками.

   Нет, не будет больше такого дня в Клавкиной жизни! По  обыкновению  выйдя
раньше всех на промысел, она уже приглядела пару легких  камушков,  когда  в
соседнем проулке громыхнуло - тюбиков этак на десять, если не на пятнадцать.
Изумившись, Клавка двинулась прямиком на звук и была  ошеломлена  еще  одним
громовым ударом. Потом навстречу ей вылетел Ромка - с вылупленными глазами и
с куваддочкой в руке.
   - Клавка! - заорал он. - Хватай тюбики! Халява...
   На ее глазах он  подскочил  к  чудовищной  глыбе,  похожей  на  оплывшего
снеговика, и подбил снизу, куда по-трезвому  и  тюкнуть-то  не  додумаешься.
Белоснежный гигант еще только стонал  и  кряхтел,  намереваясь  оглушительно
ахнуть, а Ромка уже казнил следующий камушек. В благоговейном  ужасе  Клавка
заглянула в проулок, откуда только  что  выскочил  обезумевший  громовержец.
Проулок был завален обломками. Ромка уничтожал все подряд. Как Тамерлан.
   То, что он тронулся окончательно, в доказательствах не нуждалось. Да,  но
Клавка-то была еще в своем уме! Подхватив  подол  простынки,  она  стремглав
кинулась в  проулок.  А  навстречу  ей  танковым  клином  катились  ошалелые
надзорки.
   Нескончаемый грохот гулял между бледно-золотистых  громад,  на  стеклисто
мерцающее покрытие оседали все новые  и  новые  холмы,  холмики  и  пригорки
ослепительно  белого  щебня.  Ромка  крушил  вдохновенно,  не   задумываясь.
Заметив, что вокруг становится черным-черно от надзорок, кидался в  скок  и,
очутившись в противоположном конце лабиринта среди непорушенных глыб,  вновь
пускал в ход сокрушительную сталь.
   Вышедшие  к  тому  времени  на  утреннюю  охоту  обитатели  опор  ошалело
озирались. Не в пример правдоискательнице  Клавке  им  было  как-то  неловко
подбирать неизвестно кем заработанные тюбики, но,  заслышав  ликующие  вопли
Ромки насчет халявы, они быстро теряли застенчивость и принимались  набивать
капсулами сетки и пакеты. Вскоре, как этого и  следовало  ожидать,  начались
дележ и ругань. Надзорки метались как очумелые.
   Ромка же, внезапно прекратив буйствовать, возник в "конуре"  и  торопливо
перекидал в скок все стройматериалы. Потом выбросился на пятачок  и  остался
весьма  доволен  зрелищем.  Ни  одного   чернильно-глянцевого   рыла   возле
пьедестала он не увидел.
   Обливаясь потом, перенес и свалил в седловину сначала мешки, а потом  две
сетки алых капсул. В последний миг из-за дальней опоры  вылетела  наконец-то
подъевшая все осколки надзорка, но Ромке было уже наплевать - и на нее, и на
всю их свору.

   Говорят, что самое сложное - это ваять руки. Лицо, говорят,  и  то  проще
ваять... Короче, к полудню  Ромка  почти  отчаялся.  Поперечные  борозды  на
стыках колец получались у него чуть ли не глубже, чем вертикальные  -  между
пальцами. Да и сами пальцы выходили разной толщины... Подмазывал, заглаживал
- и наконец решил не маяться. Потом. Сейчас  главное  -  смыкать  помаленьку
свод... Обидно будет, если предназначенный хозяевам фиг вдруг возьмет  да  и
провалится сам в себя...
   А как там, кстати,  поживают  вертухаи?  Тыльной  стороной  ладони  Ромка
смахнул пот с бровей и исподлобья оглядел окрестность. Замер, затем медленно
поднял голову и всмотрелся  попристальней.  Надзорок  на  пятачке  собралось
немного, но вели они себя довольно зловеще. Никакой суеты, никаких  метаний.
Четыре твари блокировали проулки, две  караулили  возле  скоков.  На  выходе
будут брать - не иначе...
   Ромка невесело усмехнулся,  замешивая  очередной  колобок,  как  вдруг  в
голову пришло, что отвлекающий маневр с глыбами повторить ему  скорее  всего
не удастся и, стало быть, к пьедесталу его больше не подпустят. Значит... Не
вставая с корточек, он покосился снизу вверх  на  свое  уродливое  детище...
Значит, заканчивать фиг надо прямо сегодня! Ромка стиснул зубы и с удвоенной
силой захлопал припудренными ладонями по липкому колобку.
   Свод помаленьку смыкался. Суставы на пальцах изваяния, правда, так  и  не
удалось обозначить, да и Бог с ними! Главное - чтобы сразу  было  ясно,  что
изображено...
   - Ромк! - откуда-то издали грянул голос Василия.
   Осторожно уложил последний шмат кольца и лишь тогда обернулся. В  проулке
виднелись  встревоженные  лица  Пузырка,  Сократыча,  Лики.  Ну  и  Василия"
конечно.
   - Чего надо?
   - Рома, ну нельзя же так! - отчаянно крикнула Лика. - Ну что ты всех  нас
считаешь врагами? Давай поговорим...
   - Завтра, - бросил он.
   - Да никакого завтра не будет! Ты что? Не видишь? Они же тебя караулят!
   Ромка выдвинул вперед ногу и бережно возложил левую  длань  на  изваяние.
Словно за плечи обнял.
   - А чего ты за сто верст кричишь? Подойди - поговорим...
   - Да не подойти уже! - заорал Василий. - Надзорка не пускает!
   Честно говоря, при этих словах желудок у Ромки провалился куда-то в район
почек. А шутки-то и впрямь кончились...
   - А ты скоком попробуй! - крикнул он, стараясь не подавать  виду,  что  и
сам струхнул. - Возле "конуры" есть скок! Прямо сюда выбрасывает...
   - Пробовали! Они уже и у скоков дежурят!
   Ромка беспомощно огляделся. Надзорки словно  вросли  в  покрытие  черными
блестящими валунами. Ждут...
   - Рома! - напрягая старческий голос, закричал Сократыч.  -  Рома,  у  вас
один выход! Даже скорее шанс,  чем  выход!  Сломайте  эту  вашу  скульптуру!
Сломайте! И глыбу разбейте! Возможно, тогда они вас не тронут!
   Ромка заколебался. Сломать... А может, и вправду сломать? Слепил какую-то
уродину, не поймешь: то ли фиг, то ли кулак, то ли  вообще  Бог  знает  что!
Кривая,  приплюснутая...  Чего  позориться-то?  Эту  -  сломать,   а   потом
подучиться малость - и...
   Потом?
   Когда потом?
   Ромка еще раз оглядел припавших к покрытию над-зорок и медленно  облизнул
припудренные пылью губы.
   - А вот фиг вам... - проговорил он и, спрыгнув  в  седловину,  решительно
вытряхнул в выемку предпоследний мешок.

   Купол  большого  пальца,  венчающий  композицию,  Ромка  водрузил  уже  в
сумерках. Порошка, как он и опасался, не хватило, и поэтому вместо красивого
и гордого навершия  пришлось  лепить  какой-то  коротенький,  неубедительный
бугорок.
   Все!
   Ромка звонко отряхнул руки,  помедлил  и  сошел  вниз,  в  обезображенную
корявыми  грязными  разводами  седловину.  На  приступочке   приостановился.
Сердчишко на мгновение зависло. Да не может  быть,  чтобы  с  ним  -  как  с
Крестом... Никого не трогал, не убивал... Подумаешь там, фиг вылепил!
   - Ну, берите, давитесь! - презрительно бросил он  наплывающим  из  серого
полумрака плотным округлым теням. - Вот он я!
   Сделал последний шаг - и тут же  был  отрезан  от  глыбы,  причем  маневр
надзорка провела по-хоккейному жестко - толкнула, чуть не сбив с ног.
   - Сладили, да? Все на одного? - бормотал Ромка, пятясь перед наступающими
гладкими тварями. Самый страшный миг остался позади: если сразу сознания  не
лишили, а теперь явно куда-то ведут, подталкивают, то, стало  быть,  не  все
еще так плохо.
   Его уже вытеснили в проулок. Нигде ни души. От льдистых  айсбергов  веяло
холодноватым полусветом. Надзорки обрели четкость, по гибким панцирям гуляли
блики.
   Улучив момент,  Ромка  метнулся  к  светлому  овалу  скока  -  и  тут  же
удостоился легкого щелчка. Так, наверное,  в  четверть  силы...  Подпрыгнул,
шарахнулся, но на ногах устоял.
   - Менты поганые! - хрипло выговорил он, оборачиваясь.
   Надзорки надвинулись снова. Ромка повернулся и с независимым видом  пошел
куда вели. Следующий попавшийся по дороге скок он  на  всякий  случай  решил
обойти сторонкой, но тут на пути его стала одна из надзорок.
   - Ну чего? - с вызовом спросил Ромка. - Туда - нельзя, сюда - нельзя...
   Вне всякого сомнения, его прижимали к стенке. Точнее - к светлому  овалу.
Ромка знал этот скок. Он выводил к "конуре" -  выбрасывал  в  аккурат  перед
третьим подъездом.
   - Под домашний арест? - осклабившись, осведомился Ромка. - А  жратву  кто
мне таскать будет? Вы, что ли?
   Полукольцо акульих рыл сомкнулось теснее, и Ромка, более не хорохорясь  и
не дразня судьбу, шагнул в скок...
   Издырявленная черными оконными проемами пятиэтажка серой глыбой тонула  в
сумерках огромного зала. На выходе Ромку, естественно, ждали. Надзорок  пять
или шесть. Неестественно было другое; вместо того чтобы загнать арестанта  в
"конуру", они сразу же отсекли его от подъезда.
   Заподозрив неладное, Ромка обернулся - и обмер.
   В каком-нибудь десятке шагов, раскинув мощные  посадочные  опоры,  стояла
летающая тарелка. Из открытого люка лился  нежный  розовый  свет,  окрашивая
серое, похожее на пемзу покрытие в коричневатые тона...
   Неужели - домой? Да он о таком и мечтать не смел...  Домой!  В  город,  к
нормальным людям, к своим ребятам... К м