тся стена грязно-оранжевых разрывов, он вдруг понял, что переступил еще одну черту, за которой, как казалось ему, кончается человеческая сущность.
     Он больше не боялся смерти и не отвергал ее. Что-то надломилось, надорвалось в душе Игоря. Он смотрел на приближающуюся стену разрывов, и шальная дрожь от инстинктивного желания жить не трогала позвоночник, не драла ознобом по коже... и это наступившее вдруг равнодушие показалось ему еще страшнее, чем сама смерть... Будто кто-то взял и выжег изнутри то, что еще несколько часов назад называлось Игорем Рокотовым...
     Он машинально взялся за рычаги управления
     "Беркутом", чтобы ощутить это касание, доказать самому себе, что все еще жив...
     Правый ступоход древнего агроробота вышел из грязи с надсадным, чавкающим звуком. Сердце Игоря билось ровно, медленно, глухо, когда он уклонил машину от роковой цепочки кустистых разрывов, которая начиналась от горизонта и уходила за горизонт, будто кто-то вознамерился вспахать Дабог этим страшным, чудовищным плугом...
     Новая стена перемешанной с огнем земли прочертила городскую окраину. Одно из зданий, у устья проспекта Беглецов, тяжко задрожало и вдруг начало оседать вниз, выбрасывая из-под себя клубы белесой бетонной пыли.
     Кто-то орал в эфире, нечленораздельно, зло.
     Смерть опять рушилась с клубящихся небес.
     - Первый, твою мать! Куда вы бьете! Здесь же мы! МЫ!!'
     Новая стена огня взметнулась метрах в двухстах от "Беркута", который проламывался сквозь заросли деревьев бао.
     Осколки барабанили по броне машины, словно та попала под град.
     - Отходим!.. - рвался в эфире чей-то надорванный голос. - Паша!.. Паша!!!
     Треск помех накатил рвущей перепонки волной... и сквозь него:
     - Молись, сука... я выберусь отсюда!.. Тебе не жить, подонок!..
     Вопли в эфире опять погасил треск несущей частоты, адский грохот близких разрывов, утробный вой и визгливый рикошет осколков.
     "Беркут" шел, лавируя меж разрывов, содрогаясь всем своим корпусом, и Игорю казалось, что дождливый сумрак дня вокруг него превратился в кипящий, сюрреалистический ад, из которого нет спасения, и борьба - это лишь секундная отсрочка, ничтожная задержка неизбежного конца...
     Орбитальный удар набирал силу с каждой секундой, и поднятая разрывами земля уже не опускалась, - казалось, что она встала на дыбы, повисла в воздухе, вопреки всем законам тяготения.
     В этом рвущемся, грохочущем аду Игорь, по какому-то внутреннему наитию, избрал единственно верное направление, - перешагнув через разбитую прямым попаданием дорожную развязку, от которой остались лишь огрызки железобетонных опор, он повел "Беркут" в теснину городских улиц.
     Впереди, около перекрестка, в дыму мелькнул уже знакомый ему контур БПМ.
     Не задумываясь, Игорь сжал гашетки обеих лазеров, и ослепительные росчерки когерентного света, сорвавшись с загривка "Беркута", полетели вдоль проспекта, уродуя мостовую, сбивая балконы, расцвечивая плотный, наполненный пылью и дождем воздух злой, неуместной радугой...
     ...
     - Он идет! Он продолжает идти! Мы потеряли вторую машину поддержки!
     ...
     Направленный кем-то удар хлестнул вдоль проспекта валом перемешанного с дымом огня.
     Асфальт дыбился, норовя ударить шагающего агроробота промеж ступоходов, в слабо защищенное днище. Вокруг тяжко оседали подрубленные взрывами стены зданий. Мимо рубки, едва не задев ее, пролетел, медленно вращаясь, кусок вывороченного взрывом бетонного поребрика.
     В осиротевшей, опустевшей душе Рокотова царила сейчас одна мысль. Она билась неровным пульсом крови. Она двигала рычагами "Беркута", отводя его из-под сокрушительных ударов.
     Дойти... Дойти и вымести их прочь отсюда... Навсегда...
     ...Через квартал или два сенсоры "Беркута" уловили в кипящем вокруг аду слабый тепловой контур четырех планетарных машин, затаившихся в глубине здания, за выбитыми витринами универсального магазина.
     Лазерный залп, расходясь веером ослепительного огня, подрубил несущие опоры, и многоэтажный дом осел, хороня под собой массивные тупоносые машины. Они даже не успели двинуться с места.
     Если бы Игорь в своем жутком демарше по улицам погибающего города придерживался каких-то правил, тактики, уловок, он бы погиб. Но им руководил не разум. Игорем двигало горе, похожее на безумие. Мысленно приговорив себя, он шел, продираясь тесниной улиц к тому месту, где под мерцающим пологом статис-поля затаились орбитальные челноки пришельцев.
     Им не было места на Дабоге. Они не имели права здесь быть...
     Игорь не знал, что враг уже начал ощущать мистический ужас от тяжкой, отдающей роковой неизбежностью поступи его шестидесятитонного "Беркута".
     ...
     - Входит в четвертый сектор! Это два километра до места посадки модулей.
     - Нам не остановить его! Попал в правый ступоход... Кабина... Да, дважды навылет... Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ИМ ДВИГАЕТ!
     - Убираться отсюда! К черту! С орбиты!..
     ...
     Нагумо, слушавший эфирную перебранку, хмуро посмотрел на тактический монитор.
     - Поднимайте модули, - негромко распорядился он. - Планетарным машинам отступать.
     Адмирал глядел через экраны тактического пульта на фигурки солдатиков, умирающих среди росчерков бледного огня и облачков дыма и недоумевал. Он смотрел на них, раздраженно размышляя о том, почему эти фигурки, так отчаянно снующие в дыму, не оправдали его надежд?.. Как мог один агротехнический робот сделать такое, пусть даже он оказался оснащен не виданным на Земле оружием9
     Теперь ему предстояло долго размышлять над этим.
     По рации доложили, что потеряна седьмая планетарная машина. Лазеры шагающего робота попросту разрезали ее на куски.
     Это был разгром...

***

     Приближаясь к месту посадки десантно-штурмовых модулей, Игорь сквозь дым и пламя заметил маленькие сгорбленные фигурки, которые показались ему смутно знакомы.
     Дважды контуженный, он уже почти не соображал, что и как делает Были мгновенья, когда Рокотову всерьез начинало казаться, что этот бой среди рушившихся домов, оседающих стен, яростных вспышек будет длиться вечно.
     "Беркут" кренило на один бок. Поврежденные сервоприводы правого ступохода визжали и выли. Рубку шатало так, что целиться становилось попросту невозможно, но Игорь с лихорадочным безумством нажимал на спуск, как только индикатор зарядки начинал трепетно светиться тусклым вишневым цветом.
     Левый лазер уже не сплевывал стрелы когерентного света - в нем что-то угрожающе трещало, изредка с загривка "Беркута" начинали снопами сыпаться искры, но правая установка оставалась в строю, и веера холодных световых росчерков летели вдоль проспекта, начисто выметая мостовую, тротуары, сшибая вывески магазинов, вспучивая чудом уцелевшие витрины фонтанами стеклянной крошки...
     Пульс крови стучался в виски глухими, редкими ударами.
     Перед глазами Игоря плавал кровавый сумрак, в котором он едва мог различить показания немногих уцелевших приборов. Изредка его зрение прояснялось, и тогда он, как сейчас, например, мог трезво оценить обстановку вокруг изуродованного агроробота...
     Это походило на бред больного человека.
     Потрескавшиеся губы Рокотова что-то беззвучно шептали, но в его глазах уже не было отражения души, внутреннего мира, проблеска мыслей, что так отличают обычную мимику человека.
     В его глазах, в осунувшихся, заострившихся чертах лица, в белой ниточке дрожащих губ - в них поселилась странная пустота, выражение безысходности. Он уже смирился с мыслью о том, что будущего не будет. Ему казалось, что там, на обломках тупоносой машины, среди разорванных в клочья человеческих тел, он потерял право на жизнь.
     Он не бравировал. Он отдал себя этому единственному, как казалось, бою. Он чувствовал, как сгорает, сплевывается вместе со сгустками когерентного света его разум, как больно отдается внутри каждый взрыв, каждое безвольно кувыркнувшееся из-под оседающих обломков стен тело в бронескафандре.
     Издали, глядя на неровную, прихрамывающую походку "Беркута", на взрывы, разлетающиеся обломки, куски разорванных лазерным огнем боевых планетарных машин, которые тщетно пытались преградить ему путь к десантно-штурмовым модулям, наконец, на сами орбитальные челноки, которые уже виднелись в конце главного проспекта столицы Дабога, у северной дорожной развязки, - глядя на это, могло показаться, что на городских улицах идет противостояние техники... но на самом деле здесь мерялись силами души тех, кто управлял ею.
     Игорь больше не видел крови. Он наблюдал лишь ошметья машин, в лучшем случае - промелькнувшее в сполохе взрыва, высвеченное им тело в серой камуфлированной броне, но он помнил о ней.
     Вокруг десантных модулей он заметил суету, и опять, где-то сбоку, на краю зрения, промелькнули и исчезли средь руин рухнувшего дома странно знакомые фигурки.
     Он попытался увеличить скорость "Беркута", но тщетно. Поврежденные ступоходы едва двигались, сопровождая каждый такт движения зубовным скрежетом посеченных осколками приводов.
     Модули приближались слишком медленно, будто были зафиксированы замедленной съемкой. Игорь посмотрел на экраны, заметил в оптическом умножителе, как медленно закрывается рампа одного из челноков, и со страшным, нечеловеческим спокойствием нажал на спуск обоих лазеров.
     На загривке "Беркута" опять что-то заискрило. Правый лазер сплюнул штук пять бледно-рубиновых молний, которые с шипением рассекли влажный воздух и осыпали броню крайнего модуля ослепительными вспышками брызнувшего по сторонам расплавленного металла.
     В ответ тяжело загрохотало несколько орудий. Из-за крайних аппаратов, вырвавшись по крутой дуге, чиркнули в небеса и упали тяжким, сотрясающим землю дождем два ракетных залпа.
     Один из разрывов лег перед самой рубкой. Игорь даже не зажмурился. Он видел, как вздыбился мокрый асфальт, приподнятый оранжево-черным султаном титанического разрыва, что-то гулко и сильно ударило в броню "Беркута", и его правый ступоход внезапно начал подламываться...
     Ну вот и все...
     Он чувствовал себя безумно уставшим...
     Рубка покачнулась, кренясь набок. Пальцы Игоря, онемевшие на гашетках, в последний раз судорожно сжались, посылая неприцельный залп в сторону суборбитальных кораблей, но, вопреки всему, покалеченный "Беркут" не упал. Кренясь, он оперся своей задней частью на руины здания и застыл в этой нелепой для машины позе. Из перебитых сервоприводов развороченной конечности толчками била зеленая гидравлическая жидкость.
     Игорь посмотрел через уцелевший триплекс рубки в сторону модулей.
     Один из них горел, прошитый в нескольких местах лазерным залпом. Остальные тоже казались объятыми огнем, и, присмотревшись, Игорь понял - почему.
     Они улетали. Бежали назад, в космос, бросая
     тех, кто не успел к моменту старта, не заботясь даже о людях, что выпрыгивали из пораженного челнока.
     Маленькие фигурки выпрыгивали из зева распахнувшейся вновь рампы, откатывались в сторону, отбегали, и Игорь вдруг с удивлением понял, что их тут же окружают другие, те самые, которые показались ему смутно знакомыми.
     Часть из них, спотыкаясь и падая, бежала к его "Беркуту", размахивая руками и что-то крича.
     Звук их голосов естественно заглушал рев набирающих мощь планетарных двигателей.
     Уцелевшие в бою модули один за другим отрывались от обожженной, изуродованной земли Дабога, взмывая на огненных столбах в черные, клубящиеся небеса планеты.
     Присмотревшись к фигуркам, бегущим к его машине, Игорь вдруг понял, почему они кажутся знакомыми. Он узнал не людей, а их экипировку.
     Это были люди, одетые в старые, давно ставшие музейными экспонатами скафандры высшей биологической защиты. Это они окружали сдающихся захватчиков из пораженного лазерным огнем "Беркута" десантного модуля.
     Значит, он был не один... Значит, люди успели спуститься в старые бункера... Значит... Значит...
     Второй раз за эти страшные сутки и последний раз в жизни Игорь плакал.
     Снизу кто-то уже барабанил в заклинивший люк.

Часть вторая

ГОРЕЧЬ ПОЛЫНИ

Глава 5

Дабог. Восемь месяцев спустя...

     - "Валькирия", здесь "Дабог-3", ответь!.. Пилот орбитального штурмовика одной рукой коснулся тонкой дуги коммуникатора с укрепленным на конце микрофоном.
     - На приеме... - лаконично ответил он, не отрывая глаз от показаний множества приборов, которые располагались в тесной рубке управления на скошенных, огибающих противоперегрузочное кресло панелях.
     - Новые данные. Звено "Фантомов" на орбите три-шестнадцать-семь. Повторяю, ТРИ... ШЕСТНАДЦАТЬ... СЕМЬ...
     - Принял.
     Связь отключилась.
     Долгий диалог между планетой и штурмовиком исключался. Узкий, направленный луч передатчика пропал, как только был передан необходимый минимум информации.
     Причина тому была самой прозаической - пошел восьмой месяц с того момента, как планету блокировал вражеский флот в составе шести космических крейсеров.
     Игорь Рокотов опустил на забрало гермошлема дымчатый фильтр.
     Приближался критический момент. В другое время он бы не стал бегать от звена "Фантомов", но сегодня у него было иное задание. Слишком важное, чтобы ввязываться в драку на орбите.
     Взгляд вниз и вбок показал ему почти что всю панораму системы.
     Как всегда, сердце сжалось от этой картины, хотя за восемь месяцев войны пора бы сжиться с той болью, которая притаилась в груди и предательски ждет такого вот момента, чтобы укусить за сердце...
     Красная луна вращалась вокруг черной планеты...
     Раньше планета была зеленой, а ее луна - желтой.
     Раньше... "Раньше" уже не было... Оно перестало существовать с того момента, как на города Дабога обрушились первые орбитальные бомбы.
     Сейчас внизу, под покрывалом пепельной атмосферы, царил лютый холод ядерной зимы. Казалось бы, с наступлением катастрофического похолодания этот мир должен был утратить всякую стратегическую ценность, ведь жизнь неумолимо покидала его. Мертвые, обугленные деревья трещали от мороза, протягивая к пыльному небу свои иссохшие, вымороженные сучья. Если на Дабоге еще теплилась какая-то жизнь, то она забилась под землю, в стылый бетон эшелонированных в глубь бункеров, туда, где дышат последние термоядерные источники энергии планеты.
     И все же ударный флот Земного альянса не покидал зоны высоких орбит.
     Дабог продолжал жить и обороняться.
     Дети и подростки пришли на смену своим родителям, чей пепел носил по новорожденным ледникам колючий морозный ветер. Они и выжившие взрослые жили во имя единственной цели - сражаться.
     Игорь посмотрел на приборы дальнего обнаружения.
     Флот Земли в очередной раз окружал планету плотным кольцом блокады. Пока что прибывшие боевые крейсеры отдавали должное защитникам Дабога, базируясь в зоне высоких орбит, на почтительном удалении от пепельно-черного шара. Однако это положение могло измениться в любую минуту. Никто не сомневался - назревал очередной штурм.
     Игорь до предела увеличил скорость. Он должен успеть. У Дабога осталось слишком мало защитников.
     Звено "Фантомов" показалось на срезе заднего радара строенной мерцающей точкой. Сдавленно пискнула, включаясь, антирадарная система подавления сенсоров.
     Сегодня меня здесь нет, суки... Завтра настанет ваша очередь...
     Врач в бункере сказал ему, что если так будет продолжаться и дальше, то эмаль его зубов разрушится не от радиации. Слишком часто скрипишь зубами, пилот...
     Показания радара поменялись. Теперь три точки уже не пульсировали алым, они пожелтели, а значит, он вне пределов досягаемости их сенсоров.
     Дабог медленно уползал вниз, зато его луна несколько приблизилась, укрупнилась. Стали даже смутно различимы оспины метеоритных кратеров, которые проглядывали сквозь окутывающую маленький планетоид красноватую пыль...
     На луне Дабога никогда не было атмосферы. Чтобы не дать ударному флоту Земного альянса превратить ее в удобную орбитальную базу, эту атмосферу пришлось создать.
     Шестьдесят три водородные бомбы малой мощности, на производство которых ушел практически весь резерв ядерного топлива для реакторов, которые поддерживали тепло и жизнь в бункерах Дабога, сделали свое дело, взметнув в окололунное пространство миллиарды тонн красноватой пыли, окутав спутник сплошным покрывалом мельчайшей абразивной взвеси, в которой истончалась любая броня и выходили из строя двигатели космических истребителей.
     Температуру в бункерах пришлось снизить на пять градусов ниже нормы комнатной температуры, но зато ударный флот Альянса по-прежнему оставался привязан к черному шарику планеты, как к сотворенному собственными руками проклятию.
     Они планировали использовать планетоид, обращающийся по орбите вокруг непокорного мира, для постройки своих космопортов, а затем установить там дальнобойные космические орудия, которые бы держали под прицелом поверхность обожженного ядерным огнем Дабога, создать площадки для технического обслуживания и базирования космических истребителей, а в ответ получили "пыльную луну" - так жители непокорных бункеров назвали свою акцию...
     ...На приборной панели сдавленно пискнуло сразу два сигнала.
     С одной стороны, навигационная система сообщала о достижении точки перигелия и смене курса, а с другой - поисковый радар указал появление плотного роя сигналов.
     "Штурмовые модули..." - определил Игорь их классификацию.
     Координатор оказался прав, они шли совсем не тем курсом, как было раньше, - их тактика относительно прошлой попытки овладеть Дабогом резко изменилась. Теперь они нацеливались не на источники активности, обнаруженные на поверхности планеты, а на обширную, изрытую кратерами воронок радиоактивную пустошь, расположенную на западе материка.
     "Хотят создать плацдарм, зацепиться за поверхность..." - разгадал их маневр Игорь.
     - "Дабог", они идут. Направление входа в атмосферу определено. Передаю данные...
     Он отжал клавишу связи.
     Теперь все решится в ближайший час.

***

     ...Опоры "Валькирии" коснулись стекловидного дна кратера, взметнув вверх облачка радиоактивного пепла.
     Вокруг царила красноватая сумеречная мгла.
     Радиоактивная пыль лжеатмосферы висела практически неподвижно, создавая плотную завесу, не проницаемую для радиоволн и поисковых лучей радаров.
     Несколько минут орбитальный штурмовик стоял на дне кратера неподвижной темной глыбой.
     Ни один опознавательный знак не горел на его обшивке, все огни были предусмотрительно погашены.
     Игорь отстегнул страховочные ремни пилотского кресла и встал, развернувшись к выходу из тесной кабины.
     За его спиной на одной из панелей пульта управления злобно моргала красная лампочка, расположенная под надписью "РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ ГРУЗОВОГО ОТСЕКА".
     Протиснувшись сквозь узкий переходной тамбур, Рокотов оказался в залитом красноватым светом грузовом трюме корабля.
     Здесь на подающей плите, напротив откидной секции аппарели, стояло его детище.
     Хотя вернее было сказать, что затаившийся в глубинах отсека механический монстр являлся детищем того страшного, несправедливого противостояния, которое было навязано аграрной планете своей бывшей прародиной.
     Игорь лишь мельком взглянул на механического исполина, в то время как его руки уже отсоединяли тянущиеся вдоль массивных механических ног робота шланги стационарного энергопитания.
     За дымчатой лицевой пластиной гермошлема было трудно различить черты его лица. Что испытывал он, машинально производя знакомые с детства операции? И почему они были знакомы ему так давно, если война пришла на Дабог меньше чем год назад?..
     Причину этого могла объяснить крохотная, полуистершаяся пластинка, укрепленная сбоку, на шарнирном сочленении огромной механической ноги робота.
     "Семья Рокотовых. Агропул номер семнадцать. Собственность" - так гласили затертые буквы, выдавленные в мягком металле приклепанной к броне бирки.
     Примерно такую же истершуюся маркировку, может быть, чуть иного содержания, легко можно было