то случится и он попадет...
     Игорь попытался привстать, но вместо резкого движения получился лишь слабый, конвульсивный спазм мышц. Он просто вздрогнул всем телом под укрывавшей его простынею, почувствовав, что провода и трубочки действительно тянутся к нему...
     - Значит, очнулся и сразу бежать? - раздался за изголовьем чей-то спокойный, немного насмешливый голос.
     Перед глазами Игоря помутилось.
     Этот "кто-то" все время неслышно стоял за изголовьем кровати, следя за потугами его обессилевшего тела.
     Все-таки влип... - обреченно подумал он, приготовившись стиснуть зубы и молчать, что бы с ним ни сделали...
     - Итак, молодой человек, почему вы смотрите на меня волком? - Мужчина, появившийся в поле зрения Игоря, действительно вышел из-за изголовья кровати. Он был одет во все белое. Половину его лица закрывали аккуратно подстриженные, уже порядком побитые проседью борода и усы, над которыми выступал тонкий, аристократический профиль чуть испорченного горбинкой носа и светились умные, слегка насмешливые глаза.
     Игорь следил за ним внимательным, цепким, настороженным взглядом:
     - Да, вы правы, я не врач, - внезапно сознался незнакомец, садясь на тот самый стул, где в минуту просветления Игорь видел маленькую розовощекую девочку с ангельскими чертами лица. - Я знал, что вы очнетесь с минуты на минуту, и потому пришел, чтобы познакомиться и поговорить кое о чем. На это, - он демонстративно двумя пальцами отвернул полу белоснежного халата, под которым обнаружился строгий деловой костюм черного цвета, - можете не обращать внимания - дань местным порядкам. Я уговорил врачей оставить меня наедине с вами, но вынужден был последовать общему порядку.
     Какая милая, доверительная болтовня...
     Игорь продолжал молчать. Ему казалось, что он ничем не выдает своего волнения, замешательства и звериной настороженности, но на самом деле в эти секунды на бледном, пергаментном лице Рокотова проступили пятна нездорового румянца.
     Его собеседник оказался терпелив.
     - Не все сразу, понимаю. Давайте начнем с малого, - предложил он. - Меня, например, зовут Хансом, фамилия - Шнитке. Ханс Шнитке, действительный президент планеты Кассия. Вы, молодой человек, находитесь среди друзей. Больше того, - мы давно ждали появления представителей иных планет, но, честно говоря, не думали, что оно произойдет таким катастрофическим образом. - Он посмотрел на Игоря, обжегся о колючий, недоверчивый взгляд его глаз, развел руками и добавил:
     - Боюсь, что у меня нет сейчас под рукой более весомых аргументов нашей дружелюбности. Единственное, что могу сообщить, - ваш корабль уже вытащили из той ямы, которую он пропахал при падении, и сейчас производится осмотр тех узлов и бортовых агрегатов, с которыми знакомы наши технологи.
     При упоминании о корабле внутри у Игоря что-то оборвалось. Очевидно, смятение и мука как-то отразились на его лице, потому что незнакомец, назвавшийся Хансом, продолжил свой монолог именно в этом русле.
     - Довольно старая машина... - произнес он, не отрывая взгляда от лица Игоря. - Скажу больше - он очень сильно напоминает наши орбитальные челноки, оставшиеся со времен посадки колониального транспорта. Мы еще пользуемся двумя из них, когда наступает время технического обслуживания орбитальных спутников. Так что, несмотря на некоторые любопытные усовершенствования и странную начинку вашего грузового отсека, я смело предположил, что вы, так же как и я, - потомок колонистов, выброшенных лет эдак четыреста назад с нашей благословенной прародины, верно?
     Глаза Игоря посветлели.
     Два слова - колониальный транспорт - сказали ему во сто крат больше, чем вся остальная речь... На секунду он испугался, что от наступившего облегчения он просто опять сорвется в пучину беспамятства.
     В конце концов, разве не на это он отчаянно надеялся, уже падая в пучину стратосферы?..
     Его губы слабо шевельнулись, пытаясь произнести какое-то слово.
     Ханс подался вперед, стараясь уловить едва слышный шепот:
     - Вы... не... оккупированы?..
     Казалось, что на бородатого лжеврача эти едва слышные слова произвели сильное впечатление. Он побледнел, подался назад и несколько секунд продолжал смотреть в пергаментное лицо пилота, словно тот только что вслух подтвердил самые страшные подозрения, которые гнездились в его душе, а затем спросил:
     - Ради бога, о чем вы?!. Разве идет война? Кто нас должен оккупировать?

***

     Прошли сутки, прежде чем Игорь почувствовал себя лучше.
     Тогда и состоялась их следующая встреча.
     На этот раз посетителей было четверо.
     Первым, с букетом алых роз в руках, вошел президент Кассии. За ним в реанимационной палате появилось еще трое мужчин пожилого возраста, все в строгих деловых костюмах.
     Медсестра, дежурившая подле Игоря, что-то сказала на ухо президенту, тот кинул взгляд на настенные часы и кивнул.
     - Итак, мы с вами уже знакомы, Игорь Владимирович... - произнес он, придвигая стул к кровати Рокотова, который молчал, провожая его действия напряженным взглядом. - Разрешите, я назову своих спутников. - Он кивнул, и вперед выступил один из сопровождавших президента мужчин. - Это Николай Андреевич Полвин, мой советник по чрезвычайным ситуациям.
     Полвин кивнул. Рокотов долго смотрел на него, потом тоже едва уловимо шевельнул головой.
     Следующим был представлен Кирилл Александрович Лисецкий, который, как понял Игорь, выполнял функции советника по вопросам, касающимся космической техники. При этом кратком представлении у Рокотова сложилось впечатление, что должности в правительстве Кассии ни к чему не обязывали - они звучали номинально, и на лицах этих людей не читалось ничего, кроме крайней обеспокоенности по поводу нарушения их привычного уклада жизни.
     Третьим из сопровождавших президента был Вадим Петрович Лозин, такой же пожилой, солидный мужчина, отвечающий на Кассии за сношения с иными территориями. Рокотов был бы удивлен и обескуражен, если б узнал, что опыт данного "дипломата" распространялся исключительно на неосвоенные районы дикой сельвы, которые располагались на соседнем материке и цепи прилегающих к нему островов...
     Все это он узнает и поймет несколько позже, а сейчас...
     - Ну, Игорь Владимирович, расскажите нам, кто вы, откуда, почему и как рухнули в атмосферу Кассии?
     Рокотов мучительно приподнял глаза.
     - Мне тяжело говорить... - едва слышно произнес он. - Может быть, это? - взгляд Игоря красноречиво указывал на небольшой прибор, соединенный с настольным компьютером. Он знал его. Это был нейросенсорный шлем виртуальной реальности. Систему установили накануне, - очевидно, врачи знали о предстоящем разговоре и справедливо рассудили, что думать Рокотову будет легче, чем говорить. Сама система не представляла никакой опасности, она могла показывать лишь то, что хотел донести до собеседника сам пациент. Обычно такие приборы использовались в клиниках для общения с тяжелобольными или впавшими в кому...
     - Что ж... Если не возражаете, Игорь Владимирович... - Президент, Кассии взял шлем и подошел к изголовью реанимационного ложа.
     - Не возражаю... - прошептал Игорь, чуть приподняв голову.
     Свет...
     Рубка орбитального штурмовика осветилась яркой вспышкой. Это мимо, обгоняя карабкающийся ввысь корабль, пролетела, сияя ослепительным хвостом реактивного выхлопа, выпущенная с поверхности Дабога ракета.
     Несколько секунд она двигалась вровень с кораблем, а потом ускорилась, резко ушла вперед.
     Игорь не боялся их. Он знал - ракетами напрямую управляют люди, заточенные в стылых компьютерных залах промерзших бункеров. Они заменили собой компьютерные системы управления, которых катастрофически не хватало на Дабоге. На этот раз сканерам штурмовика даже удалось зацепить виртуальный канал связи, который тянулся за боеголовкой незримым шлейфом... Он на секунду увидел сумеречный подземный зал с серыми бетонными стенами, каскады многоступенчатых пультов управления и хрупкую, исхудавшую фигурку девушки, которая утонула в обширном кресле. Она, как сотни других, среди которых были и совсем еще юные, сидела, плотно закрыв глаза; от нейросенсорного шлема, надетого на ее коротко стриженные волосы, к пультам тянулись сотни плоских компьютерных шлейфов, но тем не менее, несмотря на землистый цвет лица, худобу и шлем, Игорь узнал ее. Это была она - та самая молодая учительница, что приводила детей на экскурсию в музей истории Дабога в незабываемый, роковой день первой орбитальной бомбардировки планеты...
     Он даже вспомнил ее имя: Даша... Даша Кречетова...
     Значит, она выжила... И дети тоже...
     Его мысли оборвал сдавленный сигнал навигационной системы.
     Свинцовая пелена облаков порвалась, расступилась бездонной фиолетовой синью стратосферы, в которой немигающими огнями застыли звезды.
     На их фоне двигались огромные, расцвеченные скупыми искрами навигационных огней клиновидные тени приближающихся к планете боевых крейсеров Земного альянса.
     Это была третья атака за последние полгода и уже вторая попытка штурма за истекшие с>тки.
     Обогнавшие его ракеты вошли в радиус действия сканеров зенитных батарей...
     В космосе расцвели частые, похожие на сеть росчерки холодного огня, - это ударили лазерные комплексы крейсеров, создавая заградительный барьер. Одна... Две... Три боеголовки запутались в них, взорвались слепящими камеры вспышками, но несколько, - Игорь не успел заметить их количество, - достигли цели, ударили в борт двигавшегося впереди прочих огромного крейсера...
     Он подобрался достаточно близко, и видеокамеры его штурмовика зафиксировали, как по правому борту головного корабля армады вспухла броня, затем с интервалом в несколько секунд часто заморгали более мелкие взрывы, что-то выметнуло в космос в облаке кристаллизующегося газа...
     Огромный корабль содрогнулся, его корма заалела заревом включившихся двигательных установок, и он начал маневрировать, медленно разворачиваясь, словно космический левиафан, по сравнению с которым пепельно-серый шарик Дабога казался просто раздутым футбольным мячом...
     Картина была мрачной, впечатляющей...
     Игорь скрипнул зубами, поворачивая рули штурмовика.
     В груди клокотала ярость. Как хотелось ему ринуться вслед, завершить начатое ракетами дело разрушения, добавить мощь пушек своего штурмовика к танцу кромсающих броню взрывов, но он не мог позволить себе этой секундной, гибельной мести, - он и затаившийся в грузовом трюме шагающий робот были чуть ли не единственными, кто на данный момент оставался способен отразить наземную атаку прорвавшихся десантно-штурмовых модулей...
     Бортовой компьютер уже рассчитал траекторию снижения вражеских десантных подразделений. Сейчас он ринется им вслед, чтобы...
     ...Звено космических истребителей класса "Фантом" появилось внезапно, вынырнув из-за черной громады обстрелянного крейсера.
     У Игоря не осталось даже секунды на то, чтобы среагировать. Головной космический истребитель уже пикировал на него, и нити пульсирующих снарядных трасс ударили в штурмовик, грозя попросту разрезать его на две части...
     Остальное произошло в доли секунд...
     Он ощутил хлесткий удар, и конвульсии ломающейся брони пробежали по телу волной крупной дрожи. На миг разум Игоря помутился, он понял, что погиб, его выследили наконец и ждали, ждали... Но если собственная смерть ходила по пятам и не казалась такой уж жуткой, то сверкнувшая молнией мысль о "Беркуте" и беззащитности Дабога не дали его пальцам сорваться с сенсорной клавиатуры пульта.
     В предсмертной горячке боя Игорь сделал то, на что бы никогда не решился, будь у него хоть пара секунд на размышление...
     Он машинально вскинул руку и, выбив предохранительный кожух, единым движением дернул утопленный в специальную нишу рычаг запуска гипердрайва...
     Это было самоубийством, но душу Рокотова наполнил восторг, когда он увидел, как затопившая экраны нестерпимая вспышка гиперпространственного перехода поглотила не только его штурмовик, но и потянула за собой огромный вражеский крейсер, неумолимо засасывая его в открывшуюся на орбитах Дабога ослепительно-черную воронку аномалии космоса...
     Туда, откуда, как казалось Игорю, уже нет никакого возврата.
     Рокотов ошибся.
     ...Очнувшись от беспамятства спустя неопределенный отрезок времени, он понял, что падает в атмосферу совершенно незнакомой планеты, находясь в обычной, трехмерной метрике пространства.
     ...Тишина.
     Такая звонкая, оглушительная тишина, в которой сдавленный шепот слышится как крик.
     Игорь лежал, ощущая на своей голове виртуальный шлем.
     Покосившись на часы, он понял, что прошло гораздо больше времени, чем он помнил, значит... значит, он потерял сознание, а его мозг машинально продолжал выдавать информацию...
     Впрочем, не все ли равно?
     Горячий шепот четверых человек, стоящих спиной к нему, у окна, обжигал слух:
     - ...Чудовищно. Как они могли сжечь целый мир?!
     - Варварство... Но мы же не можем, пойми... С нами поступят так же...
     - Почему наши дети... куда-то, к черту на рога... умирать...
     - Нет, они же не знают всех координат, наши предки... слепые рывки... это игра случая...
     - Но ведь надо что-то ответить, сказать...
     - А что говорить, Ханс?.. Скажем правду... У нас нет космических кораблей, а его штурмовик разбит вдребезги... Мне жаль этого парня... но ему придется смириться, остаться у нас... Нет... просто в голове не укладывается...
     Игорь сделал вид, что не слышит их.
     Нет, он не просто не хотел их слышать... Внутри вдруг разлилась отвратительная горечь...
     Неужели за ЭТО умирали дети в стылых бункерах Дабога?

Глава 9

В трех километрах к югу от имения Полвиных. Место крушения орбитального штурмовика

     Вернуться на место происшествия Ольге удалось лишь через четыре дня.
     Все это время район падения космического гостя был оцеплен плотным кольцом машин; дороги перекрыты, и даже на тропах в лесу оказались выставлены патрули сил самообороны.
     Так было четыре дня. Потом, словно по волшебству, все исчезло - и машины и оцепление, только шаловливый ветер трепал оставшиеся кое-где обрывки желтой предупредительной ленты, которую протянули между деревьями, обозначая запретную для посторонних зону.
     Ольга не знала, что случилось, но поехала туда, как только до нее дошел слух о том, что оцепление сняли.
     После той ночи, когда ее едва не унес огненный ураган, она ощущала, что не успокоится до тех пор, пока не взглянет на пришельца с небес еще раз.
     ...Корабль лежал на склоне изуродованного холма.
     Издали трудно было разобрать детали, но картина представлялась безрадостной, даже пугающей: черная, еще кое-где курящаяся дымом проплешина тянулась по редколесью уродливой полосой обгорелой, развороченной земли.
     Падая, космический корабль ударил в склон, отрикошетировал от него, развернулся боком и в таком положении пробил гребень возвышенности безобразной бороздой, раскидав по сторонам тонны земли.
     Таким Ольга видела это светопреставление в ночь своего совершеннолетия, но память, к ее досаде, совершенно не сохранила отдельных деталей произошедшей прямо на ее глазах катастрофы - слишком шокирующим оказалось для нее падение небесного тела, и в сознании осталась лишь ослепительная вспышка, горящий лес, грохот и упругая волна горячего, выжигающего легкие воздуха, которая выбила стекла в ее машине и едва не скинула "Волмар" с полотна дороги.
     Теперь, при свете дня, все выглядело несколько иначе. Вызванная ею помощь подоспела тогда почти немедля, и сейчас поодаль, у подножия холма, она видела застывшие темные точки тракторов, которые при помощи тросов как раз и вытащили упавший космический корабль из той борозды, которую он пропахал в гребне возвышенности.
     Она не вполне отдавала себе отчет - зачем приехала сюда во второй раз?
     С одной стороны, ее снедало вполне естественное любопытство, а с другой - почему ее так сильно волновал упавший с неба космический корабль? Только лишь потому, что она стала случайным свидетелем этого катастрофического падения, или тут крылось нечто иное, пока что не осознанное ее разумом?
     Хлопнув дверкой помятого "Волмара", Ольга ступила на обочину, минуту постояла, думая о том, замыкать ей дверь или нет, а потом, махнув рукой на машину, в которой все равно не осталось ни одного стекла, осторожно спустилась с придорожного откоса, уже не сводя глаз с возвышающейся неподалеку черной вытянутой громады.
     Ближе начинали проступать детали.
     Пейзаж казался чужеродным, диким. Странно было видеть поломанные сосны, поваленные кругом, будто чья-то огромная рука прошлась исполинским кулаком по зеленому подшерстку леса... Те деревья, которые не выворотило с корнем и не сожгло, стояли в наклон, уронив макушки к самой земле; по их морщинистой коре бежали трещины, и в них проступили, застывая на воздухе, янтарные капельки смолы...
     Сам космический корабль казался огромным, уродливым, непонятным.
     Его обугленный контур напоминал выброшенную на берег акулу. На черной броне, покрытой шелушащейся коростой окалины, выступали короткие, похожие на рыбьи плавники стабилизаторы атмосферного полета; в передней части корпус упавшего корабля заострялся, и там, из-под разорванных ударом о землю, разъехавшихся в стороны бронеплит, виднелись прозрачные сегменты обзорного блистера пилотской кабины.
     Впрочем, сходство с представителем хищной морской фауны на этом и заканчивалось. Принять упавший из поднебесья космический корабль за выброшенную на берег черную акулу можно было только издали, да и то с большой натяжкой.
     Детали, которые по мере приближения к кораблю начинали выделяться на его обшивке, пугали, точно так же как изувеченный склон холма и выгоревший, поломанный лес
     Из шелушащейся коросты окалины по бокам корабля двумя симметричными рядами вспухали пологие вздутия, расположенные чуть ниже плавников-стабилизаторов. На их вершинах металлокерамический сплав брони казался самым невероятным, противоестественным образом смят в коническую гармошку, образуя углубление, в центре которого торчал выщербленный, окрашенный на срезе в цвета побежалости, черно-синий компенсатор ствола автоматической вакуумной пушки.
     Выше, над стабилизаторами, горбатились покатые выступы многоствольных пусковых установок ракет класса "космос-космос". Три ряда закрытых почерневшими диафрагмами дыр казались зловещими глазами этой космической хищницы.
     От корабля исходило четкое, недвусмысленное ощущение необузданной силы и смертельной усталости металла. Как эти ассоциации могли уживаться вместе, сплетаясь воедино, рождая ОДНО чувство, оставалось непонятным...
     Ольга неторопливо шла вдоль его корпуса, стараясь одновременно и обуздать душившие ее чувства, и не пропустить ни одной детали. Ее состояние было таким же двояким, как и чувство, исходившее от этой громады...
     Ей было страшно и любопытно, сердце то сжималось, когда на глаза попадались поваленные деревья, развороченная земля и сгоревший дотла кустарник, то начинало неистово бухать, когда взгляд соскальзывал на черный контур покореженной брони космического исполина.
     Перед ней лежало нечто темное, чуждое ее психике, воспитанию, мироощущению и в то же время притягательное, таинственное до дрожи.
     Пройдя мимо тракторов, за которыми по земле были распластаны десятки отцепленных, но еще не смотанных в бухты тросов, она перешагнула через обугленный ствол поваленного дерева и по развороченному траками гусениц дерну подошла вплотную к кораблю.
     Вблизи он казался еще более огромным и непостижимым, чем издали.
     Скользя взглядом по оплавленным пластинам его обшивки, Ольга то и дело натыкалась на шрамы - другой ассоциации просто не возникало от вида этих продолговатых выщерблин, которые тянулись по поверхности прочнейшего керамлитовою сплава длинными, безобразными бороздами. Эту броню грызли не только космос и атмосфера. - Она зажмурилась, когда поняла, что по ней молотили снаря