лафон.
     - Потому что бункер был обесточен сразу после его постройки, - ответил Иван, уже не сомневаясь, что перед ними вход в систему подземных коммуникаций. - Думаю, что он вообще не связан с внешним миром, ни линиями электропередачи, ни кабельными системами связи.
     - Настя, Дима, как там у вас? - спросил Лозин, жестом обращая внимание Херберта на прямоугольный люк, расположенный в углу пустого помещения.
     - Все в порядке, Иван, - раздался в коммуникаторе голос Насти. - Вы что-нибудь нашли?
     - Да, - коротко ответил Лозин, с усилием поднимая массивную крышку люка. - Хочу предупредить, что связь с нами может на некоторое время оборваться.
     - Поняла. Будем ждать.
     - Добро. - Иван зафиксировал металлическую плиту в открытом положении и обернулся к Херберту. - Включи фонарь, - попросил он.

***

     Вертикальная шахта уводила на неведомую глубину, по крайней мере луч фонаря не доставал до ее дна, высвечивая из темноты лишь узкие стены бетонного колодца да длинную череду покрытых пластиком скоб.
     Иван первым полез вниз.
     Минут пять они спускались в глухой тишине, которую нарушало лишь их собственное дыхание да шорох подошв о скобы.
     Наконец вертикальный колодец окончился, теперь они стояли в квадратном тамбуре размером два на два метра. В его стенах располагались массивные двери, открывающиеся при помощи ручного привода.
     - Посвети. - Иван указал на стену, где были нанесены поясняющие надписи.
     - Ага, направо склады, а налево центр управления. Значит, нам сюда. - Он взялся за покрытый пенорезиной штурвал и начал откручивать его, вращая против часовой стрелки.
     Многотонная дверь безропотно поддалась его усилиям, постепенно приоткрываясь. Когда зазор между мощной рамой и многотонной плитой достиг полуметра, Иван отпустил штурвал и первым шагнул во мрак.
     Протиснувшись вслед за ним, Джон направил свет фонаря в глубины открывшегося коридора, по обе стороны которого располагались менее массивные, но тем не менее очень прочные двери, выполненные из того же нержавеющего сплава.
     На каждой из них имелись поясняющие надписи, которые Лозин читал, медленно продвигаясь по коридору.
     - Что ты ищешь? - наконец, не выдержав, спросил Джон.
     - Сейчас увидишь. - Иван повел лучом фонаря, высвечивая очередную поясняющую надпись: "Электрогенераторная".
     Войдя внутрь обозначенного помещения, оба остановились в явном замешательстве.
     Херберт ожидал увидеть огромный зал с пультами управления, предназначенными для активации погашенного ядерного реактора, но быстро понял, что ошибся, впрочем, так же, как Лозин, который рассчитывал встретить тут более простую систему типа водородного двигателя... но на самом деле в помещении располагалось лишь несколько мощных труб с перекрытыми в данный момент задвижками.
     Прочитав в свете фонаря нанесенные прямо на поверхность трубопроводов инструкции, Лозин понимающе кивнул и пояснил, обернувшись к Херберту:
     - Просто, как все гениальное. Рядом с нами озеро, мы сейчас находимся намного ниже его уровня. Эти задвижки открывают доступ воды к турбинам электрогенераторов.
     - Гидроэлектростанция? - изумился Херберт.
     - Да, но миниатюрная. Вырабатываемой мощности хватит лишь на источники потребления внутри самого комплекса.
     Следуя инструкции, Иван одну за другой открыл задвижки на трех трубопроводах, и они с Хербертом действительно услышали сначала бульканье, а затем плеск воды.
     Прошло несколько минут, и под потолком помещения вдруг начал разгораться тусклый свет, источаемый двумя вмурованными в потолок плафонами.
     - Отлично, теперь двигаемся дальше. Нужно отыскать компьютерный центр и проверить, насколько справедливы мои предположения, - не скрывая радостного возбуждения, произнес лейтенант.

***

     Теперь, при наличии освещения, они без проблем обнаружили нужную им дверь.
     Все электрозамки, заработавшие, как только в автономную электросеть бункера начал поступать ток, открывались простым нажатием расположенных у дверей кнопок, хотя рядом в стене располагались более изощренные системы доступа, снабженные окошками сканеров.
     Видя растущее недоумение Херберта, Иван объяснил ему свое понимание ситуации:
     - Джон, этот бункер, как я и полагал, проектировался на случай глобальной катастрофы, и его создатели не могли предугадать заранее, кто придет сюда - простой человек, обладающий средним уровнем технических знаний, высококвалифицированный специалист или же вообще кто-то из далеких потомков случайно выживших людей. Ты должен наконец понять - это не военный объект, а убежище, где мог бы найти спасение любой уцелевший после тотальной катастрофы. Поэтому здесь все функционально, примитивно, но, как ты видишь, в конструкцию заложены и продвинутые системы, которые может включить только специалист соответствующего уровня. По сути, паролем доступа служат знания. Если ты не имеешь понятия о том, что такое компьютер, то не сможешь манипулировать кибернетическими системами, и они останутся безжизненными, - с этими словами Лозин открыл двери компьютерного центра и шагнул внутрь просторного помещения, оборудованного по последнему слову техники.
     Херберт молча присоединился к нему.
     Некоторое время они стояли посреди внушительного зала, пытаясь на взгляд определить предназначение возвышающихся вдоль закругленных стен компьютерных терминалов, пультов управления и контроля, пока Джон не нарушил гулкую тишину помещения:
     - Очень похоже на центр управления полетами в Хьюстоне... - произнес он, глядя на плотно состыкованные друг с другом панели плазменных мониторов, образующих полусферический свод зала. Несомненно, такое конструктивное решение означало, что на экраны при помощи спутников проецировалась карта звездной полусферы, с отображением динамики всех объектов, находящихся в зоне низких и высоких орбит.
     Чуть в стороне, у отдельного скопления аппаратуры, на высоту двух метров от пола поднимались три прозрачных планшета. На один была нанесена контурная карта России, а два других отображали всю поверхность Земли, развернутую в виде полушарий и плоской сегментированной карты.
     Еще одним, явно обособленным постом управления, являлся расположенный в центре зала овальный стол, окруженный комфортабельными креслами. Над поверхностью толстой матовой столешницы, которая при ближайшем рассмотрении оказалась отключенным в данный момент огромным плоским экраном, с одного из закругляющихся торцов выступала прямоугольная подставка с панелью, сплошь покрытой заглушками, предохраняющими от влаги и пыли разъемы соединительных гнезд, явно предназначенных для подключения к ним переносного компьютера.
     Очевидно, подключение ноутбука, содержащего строго определенное программное обеспечение, вызывало активацию всего комплекса.
     - Что будем делать, Иван? - ощущая некоторую нервозность момента, спросил Херберт.
     - Думать, - ответил ему Лозин, направляясь к дальней стене зала, где за дымчатым стеклом угадывалось наличие какой-то ниши.
     Он не ошибся, там действительно находился встроенный в стену стеллаж, а на нем лежали два портативных компьютера. На пломбе, опечатывающей створки, стояла дата: декабрь 2054 года. Для Лозина наличие пломбы и выдавленные на ней римские цифры говорили о том, что базы данных, заложенные в память ноутбуков, периодически обновлялись, и в последний раз подобная процедура происходила менее полугода назад, как раз накануне вторжения Чужих.
     - О чем думать, Иван? - нарушил ход его мыслей голос Джона, который подошел к овальному столу и сел в одно из кресел. - Перед нами та самая резервная система контроля над орбитальными группировками спутников!
     - Разумеется, - ответил Лозин, усаживаясь в кресло напротив. - Ты сможешь дать точный прогноз: как поведет себя автоматический комплекс после его активации? - спросил он, облокотившись о матовую поверхность огромного монитора.
     Джон нахмурился, медля с ответом.
     - Пожалуй, нет... - обведя взглядом два десятка пустующих рабочих мест, признал Херберт.
     - Тогда чего мы добьемся необдуманными действиями? Обнаружим себя, когда автоматические системы поднимут антенны спутниковой связи и начнут обмен данными с орбитальными группировками?
     - То есть ты против активации? - напрямую спросил Херберт.
     - В данной ситуации против, - кивнул Иван. - Мы нашли бункер, запустили систему электроснабжения, и, на мой взгляд, пока этого достаточно. Комплекс не должен проявлять себя, пока мы не разобрались в предназначении всех его функций. Не забывай - сегодняшние события надолго привлекли внимание Чужих к этому региону...
     - Будем прятаться? - с нотками неудовлетворенности в голосе проронил Джон.
     - До поры, - успокоил его Иван. - Лучшего убежища нам не найти - здесь наверняка есть биологические лаборатории, жилой комплекс и неприкосновенный запас провизии. Лейтенант Логинов поможет тебе разобраться в предназначении отдельных постов этого зала. Вы будете действовать крайне осторожно, ни под каким видом не обнаруживая активности, выходящей за рамки этого зала. Тем временем Настя подготовит медицинские модули убежища, для проведения необходимых операций по биологической защите от воздействия чужой микрофлоры.
     - А ты? - спросил Джон, нервно барабаня пальцами по краю толстой столешницы.
     - Я ненадолго покину вас, - ответил лейтенант, который уже принял решение. - Во-первых, ты хотел получить назад свой ноутбук, а во-вторых, мне необходимо проверить ту заброшенную ракетную базу...
     - Почему ты хочешь действовать один?
     - Потому что отныне у каждого из нас есть свой фронт работ, оборудование и надежное убежище. Будем считать, что нам крупно повезло, и теперь необходимо с максимальной отдачей использовать те преимущества, что предлагает найденный комплекс. Я не компьютерный техник и не биолог, поэтому займусь поиском выживших.
     - Иван, я понимаю твою логику, но...
     - Джон, если ты понимаешь, то не упрямься. В одиночку мне будет легче справиться с задачей, а ты нужен здесь. Поэтому давай прекратим пустые прения и займемся каждый своим делом. Добро?
     Херберт тяжело вздохнул. С доводами лейтенанта не поспоришь, но остатки злой эйфории, резкий переход от ожидания неизбежной смерти к торжеству маленькой личной победы все еще не развеялись в его душе...
     - Все, Джон, будем считать, что вопрос решен, - произнес Иван, вставая с кресла. - У нас имеется лишь одна попытка коренным образом повлиять на ситуацию, и ты должен наконец понять, что компьютеры - это не панацея и не всесильное оружие, а всего лишь уязвимое техническое средство для достижения цели. Прежде чем включить их, мы должны иметь ясное, недвусмысленное понимание происходящего вот тут, - Лозин выразительно постучал себя костяшками пальцев по лбу.
     - Хорошо, Иван. Я буду подчиняться тебе.
     - Нет, Джон, ты должен подчиняться не столько мне, сколько собственному разуму. У тебя будет время, чтобы подумать и прийти к тем же выводам: шарахнуть парой ракет по скоплениям Чужих - это не решение проблемы, а лишь один из способов самоубийства. А нам нужна глобальная победа. В этом вся сложность.

Глава 5

Лесной массив неподалеку от военного городка. Сутки спустя...

     Иван покинул базу МЧС ранним утром следующего дня.
     С Настей они попрощались внизу, расставание вышло сдержанным, натянутым - за чередой неотложных ежеминутных проблем, связанных с осмотром подземных коммуникаций и реанимацией части оборудования, у них так и не было возможности побыть наедине... До выхода его провожал Логинов.
     - Может, возьмешь БМК, командир? - спросил он.
     - Нет, - ответил ему Лозин. - Машина останется здесь. Нужно исправить повреждения и подготовить ее к предстоящим действиям. Подумай над этим, Дым, и не забывай контролировать Джона, чтобы он не натворил дел с компьютерами.
     - За это не беспокойся. Справлюсь.
     Они крепко обнялись.
     ...
     Направляясь к городу, Лозин невольно вслушивался - не прогремит ли в отдалении взрыв, свидетельствующий, что Чужие вернулись на территорию части и пытаются добраться до второй БМК, но на всем протяжении пятнадцатикилометрового пути его окружали лишь мирные звуки пробудившейся природы.
     Ни одного черного корабля не появилось в ясных лазурных небесах, хотя лейтенант постоянно следил за горизонтом.
     Соблазн забрать вторую планетарную машину был велик, но, соизмерив степень риска, он отставил эту мысль.
     В крайнем случае, воспользуюсь подручным транспортным средством, - рассудил Иван. - Сначала надо забрать ноутбук Джона и освободить Бита.
     ...Город он обошел стороной, двигаясь по территории промышленных окраин, наиболее пострадавших от цепной реакции техногенных катастроф, вызванных электроразрядными ударами трехмесячной давности.
     Картины тотальных разрушений, которые ему пришлось наблюдать на этом отрезке пути, жутким образом воздействовали на разум, но Иван по мере сил сопротивлялся растущему внутри глухому чувству, состоявшему из смеси отчаяния и ненависти. Это была крайне трудная наука - поставить себя выше обстоятельств, осознавая их непоправимость, но не отдать при этом душу на растерзание губительным порывам ненависти.
     Сострадать, не совершая спонтанных, безумных поступков, продиктованных всплеском неконтролируемых эмоций, мог далеко не каждый - недаром бойцов, прошедших "горячие тбчки", при отборе в космический десант подвергали жестким психологическим тестам, одобряя либо отвергая кандидатуры исключительно по совокупности моральных и профессиональных качеств.
     Среди подчиненных и сослуживцев Лозина было много парней с железными нервами, но с истощенными, сгоревшими на войне душами, и они, как правило, не проходили отбор.
     Со стороны это казалось странным и обидным, но комиссия не делилась с респондентами своими выводами, им только объявляли - годен или нет, не объясняя причин и не вступая в прения с недовольными.
     Сейчас Иван с особенной остротой понимал смысл тех тестов: психологи, отвечавшие за укомплектование первых экипажей космических кораблей, искали золотую середину. Им не годились люди со слабой психикой, но и железная воля, при потере человечности, так же ставила жирный крест на кандидатуре.
     Вечный конфликт между самоконтролем и состраданием, разумом и чувствами...
     В итоге в космодесант попали лишь те, чья душа, пусть и покалеченная войной, сумела вернуться под власть рассудка, познав темную сторону жизни, но не утратив при этом своей светлой составляющей.
     Внешне таких, как Лозин, можно было счесть нелюдимыми, замкнутыми в себе циниками, но на самом деле все обстояло иначе. Если они любили, то глубоко, верно, если дрались, то до конца, ну а что касается повседневной жизни, то здесь главную скрипку играл разум, отсекая ненужные, бесполезные контакты и, тем самым, предотвращая возникновение конфликтных ситуаций, - если человек тебе неприятен или неинтересен, то нет смысла вступать с ним в перебранку или пытаться переделать чужую душу.
     Впрочем, данная жизненная философия, подспудно готовившая отобранный контингент к длительному полету в замкнутом пространстве космического корабля и непредсказуемым испытаниям по ту сторону бесконечности, лишь отчасти помогала сейчас лейтенанту не сойти с ума от открывавшихся взору картин.
     Чуждая реальность сама пришла на Землю, в наихудшей из ипостасей, и никакая подготовка не могла выработать моральный иммунитет, который защитил бы разум от повторяющихся на протяжении многих километров застывших немых сцен внезапно и бессмысленно прерванной жизни.
     Сотни, тысячи ничего не подозревавших, невинных жертв орбитального удара, казалось, вопиют о возмездии. Среди закопченных руин промышленных комплексов Ивану все чаще попадались разлагающиеся человеческие тела... В некоторые моменты ему начинало чудиться, что он бредет сквозь нескончаемый кошмар затянувшегося сна, и в такие минуты лейтенант не мог объяснить самому себе, почему он направился к цели именно через зону руин, а не обошел стороной очаг катастрофы?
     Разум впитывал страшные картины, что-то вновь надрывалось в душе, порождая непонимание, неприятие крайней формы жестокости, которую продемонстрировал чуждый разум...
     Зачем?
     Какая причина толкнула Чужих на массовое убийство? Чего они пытались добиться варварским актом орбитального удара? Расчистить себе пространство для проживания? Уничтожить человечество как вид или сломить техногенную мощь земной цивилизации? Каковы их этические ценности, если они допускают геноцид в масштабах целой планеты?
     Иван знал, что будет искать ответ на эти вопросы. Не в душе, а в действии, в неравном противостоянии, на которое он, по сути, был обречен...
     Разговаривая с Хербертом накануне своего ухода, он чуточку слукавил, объясняя причины того, почему не берет его с собой. Джон на поверку оказался честным, здравомыслящим человеком, но его психика была слаба - это Лозин понимал со всей очевидностью, потому и оставил Джона на базе МЧС под благовидным предлогом.
     Каждому свое. Херберт скорее реализует накопленный в НАСА потенциал и опыт, сидя в тиши подземного бункера у компьютерных терминалов. А вот Лозину выпала иная судьба - его уделом стал этот ад, через который нужно пройти, понимая, что никто не в силах ни похоронить всех мертвых, ни обернуть время вспять...
     ...Когда кончились руины производственных окраин и потянулись пригороды, часто перемежающиеся перелесками, Иван, не ощущая физической усталости, продолжал идти, словно в полусне. Казалось, все окаменело внутри него, изменилось само мироощущение... и лес уже не нес успокоительного воздействия - все застило мороком, жуткой хмарью тех картин, что накрепко запечатлел разум...
     Это нужно было пережить, как страшную болезнь, чтобы в критический момент уже не леденеть, не теряться от сонмища противоречивых чувств, которые пытались сейчас растерзать его душу.
     Лозин не знал, выдержит ли он это испытание реальностью, наверное, потому и пошел через зону руин...
     Если он неспособен к осознанному сопротивлению, то лучше захлебнуться ненавистью сейчас, дать ей волю и погибнуть в неравной схватке с чужаками - так будет правильнее, чем отыскать людей, вселить в их души надежду, а потом сорваться на путь тривиальной мести, обрекая на бессмысленную смерть тех, кто пойдет за тобой...
     Конечно, рассудок Ивана не формулировал столь четкие, однозначные мысли, он переживал все это внутри себя, на уровне ощущения невероятной моральной боли...
     ...За знакомыми площадками приземления, где на непаханой целине уже повсеместно выкинул свои стрелы люпин, он вышел наконец к небольшой деревушке, в крайнем доме которой до последнего времени скрывались Настя и Джон.
     Страшный путь был пройден, и когда Иван увидел Биша, застывшего, будто черное изваяние, у хлипких, подгнивших перил, ему показалась невероятной такая безоговорочная вера пса в то, что за ним обязательно придут.
     Что стоило сильному здоровому животному перегрызть веревку или хотя бы посильнее рвануть привязь, ломая потемневшие от времени деревянные балясины, но Биш двое суток просидел рядом с нетронутой едой, которую второпях оставила ему Настя.
     Иван дошел до крыльца, сел рядом с Бишем, положив на колени автомат, и вдруг понял, что иссиня-черный пес, неизвестно где и как приблудившийся к Насте, не просто друг... Умное животное стало для него в этот миг немым символом веры, которую нельзя предать...
     Лозин не мог видеть со стороны свое пепельно-серое лицо, как не ощущал того, что по щекам катятся слезы, пока теплый, шершавый язык Биша не начал слизывать их...
     Пустота, рожденная чудовищными картинами разрушений и смерти, медленно отступала, а на ее место возвращалась душа, опаленная, почерневшая, но несломленная.
     Теперь он знал, как выглядит Земля, а теплый язык пса, слизывающий слезы, нашептывал на подсознательном уровне: ты не одинок в этом мире, тебя ждут, в тебя верят, как верил и ждал я, но каждый несет свое бремя...
     Бремя воина.