а с половиной года назад.
   - Два с половиной года назад. Как раз тогда Челеста вышла за Стенханта.
   - Правда? Как занятно.
   - Ага. Занятно. Челеста с Пэнси уже тогда были подругами?
   - Я рекомендовал Пэнси на работу в офисе Мейнарда, - объяснил Фонеблюм.
Это начинало смахивать  на  импровизацию,  но  его  искусство  рассказчика
компенсировало логические погрешности. - Тогда это не  получилось,  однако
женщины остались дружны.
   - Несколько  лет  назад  офис  не  принадлежал  Мейнарду  Стенханту,  -
поправил я. - Он принадлежал доктору  Тестаферу.  Насколько  я  понял,  вы
помогли в этой передаче.
   - Разумеется.
   - Какое вам дело до их практики? Что вы с этого имели?
   - Я пользуюсь услугами врачей, - ответил он.
   Я ждал, что он продолжит, но он молчал.
   Я допил стакан и поставил его на пол между нашими ногами.
   - Вы говорили о детективе, который понял намек лучше, чем я.
   - После того как вы отказали Мейнарду в услугах, он обратился  ко  мне,
чтобы я нашел  ему  кого-то  для  слежки  за  Челестой.  Я  нанял  другого
специалиста, чтобы тот начал с того места, с  которого  ушли  вы.  Мейнард
предоставил выбор мне: после неудачи с вами сам он  не  хотел  видеться  с
новым детективом, так что я ему в этом помог.
   - Как его зовут?
   - У меня есть подозрение, что вы собираетесь побеспокоить его.
   - Совершенно верно.
   - Видите ли, он занимался делом совсем недолго. Его  уволили  за  шесть
дней до убийства.
   - Отлично. Так как его зовут?
   Толстяк хихикнул.
   - Не вижу, с чего бы мне называть его вам.
   - Очень просто. Я так и так узнаю. Или вы сами назовете  его,  или  мне
придется побеспокоить ваших протеже.
   - Отлично. Знаете, мне даже нравится оставлять вас в  убеждении,  будто
ваши угрозы меня трогают. Нет, вы мне  решительно  симпатичны.  Его  зовут
Уолтер Серфейс. Но вы обнаружите, что ему ничего не известно.
   - Мне все-таки любопытно. Кто следил за Челестой после Серфейса?
   - После двух неудач я смог убедить Мейнарда в бесполезности  слежки  со
стороны. Он попросил, чтобы за ней приглядывали мои люди, и я  согласился.
Вот и все.
   - Кто-нибудь следил за ней в момент убийства?
   Фонеблюм помрачнел. Я задел его за живое, хотя не знал  как.  Он  надул
щеки, потом спустил их, как сдутые  шарики.  Свободной  рукой  он  теребил
бороду, а брови так и порхали по лбу.
   - Увы, нет, - мягко произнес он. - У нас нет записей ее выходов.
   Может, убийство совершено все-таки Челестой? Может,  Фонеблюм  пытается
прикрыть ее? Версия не внушала доверия, но другой у меня не было.
   - Что делал Стенхант в "Бэйвью"? - спросил я.
   - Хотелось бы мне знать.
   - Вас еще не допрашивал Отдел? Вы ведь в этом деле по уши.
   - Отдел меня не допрашивал, - невозмутимо ответил он, и мне показалось,
что он говорит правду. - Так или иначе, мои руки чисты. Думаю, это понятно
даже вам.
   - Непохоже, чтобы вы боялись Отдела - и все же  тогда  в  разговоре  вы
подпрыгнули при упоминании Моргенлендера. Чем он отличается?
   - Моргенлендер  -  чужак.  Этакий  крестоносец,  только  его  здесь  не
хватало.
   - Вы сами себе противоречите, Фонеблюм. Отдел либо друг вам, либо  нет.
Но не то и другое одновременно.
   - У нас с Отделом взаимопонимание.  А  иконоборец  вроде  Моргенлендера
угрожает стабильности. Он сует нос  в  дела,  которые  ему  вовсе  незачем
знать. Вроде вас.
   - Спасибо. Я испытываю  мгновенное  чувство  признательности  к  парню,
давшему мне в зубы.
   - Вы ворчун, мистер Меткалф. Мне казалось, такие оказии для вас  уже  в
порядке вещей.
   Я слишком устал, чтобы придумать достойный ответ. Я подобрал  стакан  и
встал из кресла.
   - Виноват, - спохватился Фонеблюм. - Мне стоило предложить вам еще.
   - Нет, спасибо. Я пью на пустой желудок. - Я поставил стакан на полку к
бутылкам и вытер влажную ладонь о штаны. - Я думаю, не  стоит  больше  вас
задерживать. Простите за беспокойство.
   - Минуточку. Как вы думаете, почему я позволил вам допрашивать меня?
   - Так скажите.
   - Вы мне нравитесь. Я верю  в  чистоту  ваших  намерений.  Мне  приятно
избавить вас от неприятностей. Откажитесь от дела,  и  я  прослежу,  чтобы
вашу недостающую карму возместили.  У  этого  дела  нет  будущего,  мистер
Меткалф. Никакого будущего.
   - Вам нравится смешивать угрозы с посулами, Фонеблюм.
   - Я никому не угрожаю. Я только хочу возместить нанесенный ущерб.
   - Ущерб, нанесенный Энгьюину, вот-вот сделается невосполнимым.  За  его
телом никто не будет следить. Он затеряется в недрах морозильника и сгинет
навсегда.
   Фонеблюм странно улыбнулся. Мне  вновь  показалось,  будто  я  затронул
что-то, не знаю что, и Фонеблюм не может ответить мне прямо.
   - У вас очень циничный взгляд на нашу  пенитенциарную  систему,  мистер
Меткалф, - мягко произнес он. - Циничный и несколько наивный.  С  чего  вы
взяли, что тела без присмотра остаются замороженными?
   - Вы имеете в виду невольничьи лагеря? - переспросил я и вздрогнул.
   Надеюсь, он этого не заметил. Мне показалось, что Фонеблюм просто не  в
силах совладать с собой, чтобы не побахвалиться хоть немного.
   - Да.
   - До меня доходили эти слухи. - Я немного оправился. - Что до  меня,  я
не вижу особой разницы между заморозкой и псевдожизнью с блоком  раба  под
черепом. Впрочем, если мне доведется увидеть Энгьюина, я  спрошу,  что  он
предпочитает, и передам вам ответ. Может, вы подсобите.
   Я готов был уходить и собрался уходить. Я уже стоял перед дверьми лифта
и только тут заметил, что на том месте, где  положено  находиться  кнопке,
расположена замочная скважина.
   - С вашей стороны невежливо предполагать, что я могу  подсобить  вам  в
этом, - сказал Фонеблюм почти весело. Но когда я обернулся, он  больше  не
улыбался. -  Впрочем,  я  мог  бы  этого  от  вас  ожидать.  Вы  абсолютно
невоспитанны.
   - Спасибо.
   - И теперь вы хотите уйти.
   - Совершенно верно.
   - Мне хотелось бы услышать от вас, что вы бросаете дело.
   - Мне хотелось бы сказать это.
   Фонеблюм  нахмурился.  Он  поднял  телефонную   трубку   и   нажал   на
единственную кнопку.
   - Да, - произнес он почти сразу же. - Пошлите Джоя вниз,  мистер  Роуз.
Наш гость готов уходить.
   Он положил трубку на место.
   - Пожалуйста, угощайтесь, пока он спускается.
   У меня не было возможности отказаться. Лифтовые двери  за  моей  спиной
разошлись, и прежде чем я успел  повернуться,  что-то  тяжелое  и  твердое
ударило  меня  по  затылку.  Я  успел  еще  подумать:  кенгуру  нашел-таки
возможность отплатить.  Потом  пол  изогнулся,  охватывая  мою  голову,  а
ворсинка ковра оказалась у меня в ноздре. Ощущение было любопытным.



17

   Я пришел в себя, сидя в машине. Я не могу благодарить их за это.  Ключи
оказались не в том кармане, из чего я заключил, что они  обыскали  меня  с
ног до головы. Во всем остальном могло бы показаться, что я просто уснул в
машине, когда бы не боль в затылке и звон в ушах.
   Я был один. Я осторожно покрутил головой, проверяя шею, потом  выглянул
в окно. Голографический дом все стоял тихо и торжественно такой,  каким  я
увидел его в первый раз. С  тех  пор  я  познакомился  кое  с  какими  его
секретами, но на внешности дома они  не  отражались.  Если  повезет,  этот
голографический дом будет стоять на холме и после конца  света,  такой  же
тихий и торжественный. Эта мысль почти успокаивала.
   Я посмотрел на часы. Девять. Я провел два часа  с  Фонеблюмом,  да  еще
около получаса без  сознания  в  машине.  Мне  хотелось  есть  и  хотелось
понюшки, а потом, возможно, выпить - я пока не знал точно. Мне нужно  было
обдумать все, что я узнал от Фонеблюма, и определить, что  это  мне  дало.
Все дело было с ног до головы в отпечатках пальцев толстяка, и все равно я
не видел никаких явных поводов для убийства.
   Все, что я знал, так это то, что мне  необходимо  вернуться  на  два  с
половиной года назад, когда  Челеста  повстречала  Мейнарда  Стенханта,  а
Пэнси Гринлиф получила ребенка и дом. То, что случилось тогда - что бы это
ни было, - заложило основу всего, что происходило потом.
   Кроме того, мне стало любопытно, чем же именно промышляет  Фонеблюм.  В
случае, если Вычистителем Пэнси снабжает именно он,  это  может  объяснить
одну из линий его влияния. И если  у  него  действительно  такие  шашни  с
Отделом, мне необходимо знать точно - для безопасности.
   Остальные, куда более важные вопросы так и  остались  без  ответа.  Что
делал Мейнард Стенхант в этом номере? Я бы посмеялся над собой, да  только
мне сейчас не до смеха.
   Еще минуту я помассировал  затылок,  потом  завел  машину  и  бесцельно
поехал вниз.  У  меня  сложилось  ощущение,  что  дома  меня  будут  ждать
инквизиторы, а я был не  совсем  готов  к  встрече  с  ними.  Они  захотят
получить ответы, которых у меня  нет,  -  ответы  на  вопросы,  которые  я
предпочел бы задавать сам. Я оставил им Энгьюина  на  блюдечке  с  голубой
каемочкой, но даже так вряд ли все пройдет гладко.
   Что-то имелось между Моргенлендером, Фонеблюмом и сферами  их  влияния,
и, пока я не выясню, в чем же тут дело, мне лучше  держаться  подальше  от
Отдела. Насколько я знал механизм Отдела, они используют убийство овцы как
последний гвоздь в гроб Энгьюина, и все равно мне лучше подождать до  утра
и  официальных  сообщений  по   радио.   Закрытое   дело   будет   труднее
расследовать. Ничего, бывало и хуже.
   Все подсказывало мне, что лучше всего провести некоторое время у себя в
офисе. Я смогу заказать сандвич, и пропустить понюшку-другую, и подождать,
пока сторожевые псы у меня дома устанут и уйдут  спать.  Если  инквизиторы
захотят найти меня, они меня найдут - скрываться я  не  собирался,  только
отдохнуть. Мне нравилось в офисе ночью: прохладно, темно  и  -  главное  -
никакого дантиста. Может, там мне будет думаться лучше.
   Мне бы давно усвоить, что ничего так просто не бывает.  Еще  выходя  из
лифта, я уловил запах духов, и по мере моего  приближения  к  двери  запах
усиливался. В коридоре никого не было, но дверь в  приемную  оказалась  не
заперта, и там на диване сидела, закинув ногу на ногу,  Челеста  Стенхант.
Должно быть, я застал ее врасплох, поскольку она поспешно спустила ноги на
пол и оправила юбку. Какая разница. У меня неважная зрительная память,  но
ее  колени  и  пара  соблазнительных  дюймов  повыше   колен   великолепно
запомнились за то короткое мгновение, пока я входил. При  необходимости  я
мог бы даже нарисовать их.
   - Меткалф, - сказала она, и сказала так, словно уже давно повторяла это
слово.
   - Как вы вошли?
   - Я пришла раньше.
   - Дантист...
   - Да. Не сердитесь.
   - Я не сержусь, - сказал я, пересек комнату и отпер дверь в офис.  -  Я
устал и голоден, и у меня голова трещит. Я устал от разговоров.
   Она вошла следом за мной.
   - Пэнси сказала, вы были у нее дома.
   - Верно. Заезжал по делу.
   Я сел за стол, протер  деревянную  поверхность  рукавом,  достал  новый
флакон порошка и высыпал добрую порцию. Я  давал  Челесте  понять,  что  в
данный момент она не находится в центре моего внимания. Она молча сидела в
кресле по ту сторону стола и ждала, пока я нанюхаюсь.
   - Голодны? - спросил я.
   Она мотнула головой так, будто вопрос напугал ее.  Я  позвонил  вниз  и
заказал пиццу. Мне пришлось  поспорить,  чтобы  они  согласились  положить
грибы в маленькую пиццу, но в  конце  концов  они  уступили.  Я  отодвинул
телефон, откинулся в кресле и стал  наслаждаться  ощущением,  производимым
зельем. Словно смотришь на мир сквозь  розовато-кровавую  пелену.  Челеста
уселась поудобнее и в конце концов снова закинула ногу на ногу, что быстро
переключило мое внимание на нее.
   - Где вы были, когда я заезжал к вам? - спросил я.
   - Вы задаете слишком много вопросов. Я пугаюсь.
   - Попробуйте ответить на один. Я слышал, это помогает.
   Она посмотрела на меня.
   - Я... мне позвонил Гровер Тестафер. Мы встречались за ленчем.
   - Зачем?
   - Он хотел поговорить о своей практике - насчет доли Мейнарда. Он хотел
поговорить о брате Пэнси и о вас...
   - Вы выигрываете что-нибудь от смерти Мейнарда?
   Она резко глянула на меня, и я  на  мгновение  увидел  перед  собой  ту
волевую женщину, с которой впервые встретился  на  Кренберри-стрит.  Потом
она снова пригладила перья, и ее голос зазвучал спокойно, как всегда.
   - Не совсем. Мне, наверное, надо будет обратиться к адвокату. Я не хочу
иметь к  этому  отношения.  У  Мейнарда  был  стабильный  доход,  но  мало
расходов...
   - Звучит так, будто вы неплохо в этом разбираетесь.
   - Я не разбиралась, пока Гровер не просветил меня сегодня.
   Я  прикинул   хронологию.   Гровер   был   дома,   пугая   меня   своим
электропистолетом в одиннадцать -  а  ко  времени,  когда  я  подъехал  на
Кренберри-стрит, Пэнси Гринлиф уже валялась одна, накачавшись Вычистителя.
   Это означало, что Тестафер сможет ссылаться на Челесту в качестве алиби
по убийству овцы. Это означало также, что Челеста была  где-то,  занимаясь
чем-то еще, перед ленчем с Тестафером.
   Ход моих мыслей был прерван стуком в дверь. Я крикнул, что  открыто,  и
мальчишка-разносчик из пиццерии с белой картонной коробкой вошел и положил
ее на  стол.  Пока  я  рылся  в  карманах  в  поисках  чего-нибудь  мельче
энгьюиновых сотен, он не сводил взгляда с Челесты Стенхант. Я заплатил,  и
он отчалил. Пицца была горячей, но, судя по корочке, ее подогревали второй
раз, а грибы были не втоплены в сыр, а просто накиданы сверху.  Я  откусил
пару раз и отложил ее обратно, потеряв к ней интерес.
   - Ну, что вам? - спросил я. - Дело закрыто.
   - Я... я не знаю, как это делается, - ответила она.  -  Я  хочу  нанять
вас.
   - Это еще зачем?
   - Я не верю, что Мейнарда убил брат Пэнси. Мне страшно. - Она растянула
последнее слово так, чтобы оно включало в себя все возможные двусмысленные
обещания. - Мне нужна ваша защита.
   - Вы обращались в Отдел?
   - Не понимаю.
   - Энгьюина обвинили во всех смертных грехах. Если бы вы заявили Отделу,
что считаете его невиновным, это могло бы возыметь некоторое  действие.  В
конце концов вы жена.
   - Я вдова. - Она улыбнулась, но невесело.
   - Вдова, - повторил я. - И вам нужна защита. От кого?
   - От того, кто убил Мейнарда. Мне кажется,  вы  единственный,  кто  еще
хочет найти его.
   - Жаль, но я теряю к этому интерес. Слишком уж результаты не окупаются.
   Мне пришлось разыгрывать  циника.  Мне  нужны  были  ее  деньги,  и  по
возможности больше, и она, как и я, знала об этом.
   Ее голос снова завибрировал - похоже,  она  включала  этот  эффект  при
необходимости.
   - Если вы не хотите помочь...
   - Сначала вам надо рассказать все, что вам известно. Отвечайте  на  мои
вопросы. Считайте это проверкой. И  если  у  вас  все  получится,  обсудим
условия.
   - Я расскажу вам все, что знаю.
   - Постараюсь не смеяться над этим. Ладно, отвечайте. Что такого сделала
Пэнси Гринлиф, что ей достался в качестве платы дом на Кренберри-стрит?
   Челеста улыбнулась мне, но я не улыбнулся  в  ответ.  Она  сглотнула  и
ответила:
   - Она работала на Денни Фонеблюма. Он купил ей дом. Он любит  проявлять
заботу о людях.
   - Что она делала для него?
   - Я не знаю.
   - Он снабжает ее наркотиками.
   - Мне  не  хотелось  бы  показаться  глупой,  мистер  Меткалф,  но  мне
казалось, наркотики продаются свободно. Их покупают в порошечнях.
   - Не тот сорт, что употребляет Пэнси. Говорите, Челеста.
   На этот раз она смотрела на меня без улыбки, а многозначительные намеки
в ее тоне совершенно исчезли.
   - Он дает их ей. Он убьет меня, если узнает, что я вам сказала.
   - Я это и без вас знаю.
   - Для Денни это не имеет значения. Уже одно то, что  я  рассказала  вам
что-то...
   - Его деньги идут отсюда?
   - Я... я почти ничего не знаю про его дела. Так спокойнее.
   Я снял с пиццы гриб и положил его в рот.
   - Давайте-ка сменим тему. Вы вышли за Стенханта, Фонеблюм  купил  Пэнси
дом, доктор Тестафер оставил практику - все  это  произошло  одновременно.
Что случилось два с половиной года назад?
   Она подумала.
   - Когда мы с Мейнардом решили пожениться, Гровер решил, что может  уйти
на пенсию и передать практику  -  он  давно  уже  собирался  это  сделать.
Мейнард не давал ему определенного ответа, пока не обзавелся семьей.
   - А что с Пэнси?
   - Вы придаете слишком большое значение случайным совпадениям.  Тут  нет
никакой связи. - Она произнесла это твердо, но ей было явно не по себе.
   - Чем вы занимались до встречи с Мейнардом?
   - Я... я жила на Восточном побережье.
   - Ну и как там?
   - Простите?
   - Я спросил, ну и как там? Не отвечайте, если не знаете, как ответить.
   Она удивленно подняла глаза. Я встал со своего места, подошел к двери и
распахнул ее.
   - Ступайте домой, Челеста. Вы  продолжаете  врать.  Мы  попусту  теряем
время.
   Она встала, но не для того,  чтобы  уходить.  Она  прилепилась  ко  мне
наподобие большой, в человеческий рост переводной  картинке,  активно  ища
точки соприкосновения по всей поверхности и воздействуя на них до тех пор,
пока они не среагировали. Ее рот слился с моим, и аромат ее  заполнил  мои
ноздри. Она обвила  мою  шею  руками  и  приподнялась  на  цыпочки,  чтобы
дотянуться до моего лица. Нас разделяли  два  или  три  слоя  одежды,  но,
клянусь, я ощущал, как ее соски считают мне ребра и горят на  моей  груди.
Мои руки вылезли из карманов и охватили ее за выпуклые  ягодицы,  прижимая
ее бедра к моим и заставив ее язык еще глубже залезть мне в горло.
   Я ощутил  между  нашими  животами  что-то  твердое  вроде  колбасы  или
отвертки, и на короткий момент подумал, что у нее  там  пистолет.  Правда,
потом  сообразил,  что  этот  абсурдный  предмет  не  что  иное,  как  мой
собственный пенис, не воспринимаемый мной чувственно, но физически  никуда
не девшийся и совершенно возбужденный. Все, что я чувствовал, это  обычное
женское возбуждение  -  словно  зацепление  мягких,  медленно  вращающихся
шестеренок. Возможно, я смог бы при желании заняться с ней любовью, хоть и
не почувствовал бы того, что, по ее мнению,  должен  был  бы  чувствовать.
Мысль об этом, возможно, подействовала на меня настолько очевидно, что она
спрятала свой язык, отступила на шаг и удивленно посмотрела на меня.
   - Конрад".
   Я не произнес ничего. Поцелуй потряс меня больше, чем мне хотелось  бы.
Он швырнул меня в давно ушедшее время, когда мои шляпу, плащ и  имя  носил
кто-то совсем другой. Челеста наполнила меня  желанием,  хотя  на  деле  я
жаждал вовсе не Челесты. С Челестой я никогда не смогу вернуть то, что мне
нужно. Возможно, этого вообще не вернуть, а возможно,  и  нет,  во  всяком
случае, не с Челестой.
   Все, что она могла, - это разбудить разочарование и гнев. Прижимаясь  к
Челесте бедрами, я отчетливо понял, что ее возбуждает опасность, а если  и
не опасность, то что-то столь же извращенное. Мне вдруг захотелось ударить
ее так же сильно, как только что хотелось трахнуть, и, возможно, она этого
тоже хотела, если действительно хотела хоть что-нибудь.
   И я ее ударил. Возможно, это я умею делать лучше,  чем  то,  другое.  Я
наотмашь ударил ее по губам тыльной стороной ладони  -  меня  столько  раз
били так, - и она в ужасе попятилась, пока не упала  в  пыльное  кресло  в
углу. Я вернулся к столу, сел и уронил голову на руки.
   Минуту спустя она поднялась и подошла к столу. Я думал, она  собирается
ударить меня, но вместо этого она достала деньги и швырнула их мне.
   Я посмотрел сквозь пальцы. Две тысячи долларов, четырьмя  бумажками  по
пятьсот.
   - Отлично, - произнесла она. - Теперь я понимаю. Вы  точно  крутой.  Вы
защитите меня. Я знаю, что защитите.
   - Я не крутой, - возразил я. - Вы не понимаете.
   - Возьмите деньги.
   - Я не сдаюсь внаем, - сказал я. - Я  пока  работаю  на  остатки  платы
Энгьюина. До тех пор, пока они не закончатся, я занят.
   Она смолчала. Я выдвинул ящик, достал с