ю в виду.
   Я дал ему переварить последнюю фразу  -  это  определенно  должно  было
занять его на некоторое время.
   - Так и запишите, - повторил я девице. - Я буду вовремя,  постарайтесь,
чтобы и доктор не опоздал.
   Я повернулся к двери, оставив последнее слово за собой. Костюм не  стал
меня удерживать.
   Спускаясь в лифте,  я  еще  раз  проиграл  в  уме  всю  эту  сцену.  По
обыкновению я был неотразим в общении с девицей, хотя на деле это меня  не
трогало. С прекрасным полом я находился в  состоянии  перманентной  войны.
Лучше бы они меня ненавидели: если я начинал им нравиться, это  все  равно
ничего не меняло. Меня нельзя назвать мужчиной.  Это  все  проделки  Делии
Лаймитри, и этого я ей никогда не прощу. Если она,  конечно,  когда-нибудь
заявится просить прощения.
   Мы с Делией Лаймитри подверглись одной из этих  теоретически  обратимых
операций, в результате которых вы меняетесь с кем-то нервными окончаниями,
так что можете испытать ощущения женщины - если вы мужчина -  и  наоборот.
По замыслу - классное развлечение. Оно и было бы классным развлечением, не
исчезни Делия Лаймитри прежде, чем мы успели пройти обратную процедуру.
   Она даже записки не оставила. Я так и не узнал, довело ли ее  обладание
пенисом до сумасшествия или до самоубийства, или же,  напротив,  настолько
понравилось, что она отказалась возвращать его. Все, что я знал, - это то,
что мои мужские ощущения до сих пор оставались у нее, а у меня... ну,  вам
ясно, с чем она оставила  меня.  Внешне  это  все  еще  казалось  мужскими
причиндалами, да и, с точки зрения партнера, функционировало как положено,
вот только все мои ощущения соответствовали женским. Врачи предлагали  мне
искусственный  мужской  комплект,  но  мне-то  нужны   были   только   мои
собственные нервные  окончания  -  те,  что  Делия  использовала  (или  не
использовала) Бог знает где. Рано или поздно я ее отловлю и отберу то, что
принадлежит мне по праву, но до тех пор я  решил  воздерживаться.  Ничего.
Все равно я предпочитаю порошок.
   Короче, я спускался в вестибюль, вполне довольный собой и  тем,  как  я
разделался с этой парочкой наверху, особенно с Костюмом.  Вот  тут-то  два
мордоворота из Отдела шагнули ко мне с двух сторон и  крепко  схватили  за
руки.
   - Шел бы ты домой, болван,  -  сказал  тот,  что  слева.  -  Мы  пошлем
кого-нибудь переговорить с тобой. А пока сиди и не рыпайся.
   - С твоей стороны было ошибкой  приходить  сюда,  Меткалф,  -  произнес
другой. Он нацелил на мой карман магнит, и я услышал, как прибор  пискнул.
- Пятнадцать единиц кармы, калоша. Чтобы остудить твой пыл.
   Я сунул руку в карман и стиснул пальцами карточку, словно это могло  ее
сберечь.
   - Пятнадцать единиц - не многовато ли? У меня ведь лицензия, ребята.
   - Ты не показывал ее тем, наверху.
   - Этому вашему парню? Ну да, у него в мозгу целых две извилины...
   Тот, что справа, ухватил меня за воротник и попытался ударить по  лицу.
Я дернулся, но по зубам все-таки схлопотал.
   - Не задавай вопросов _нам_, тупица. Мог бы и  сам  сообразить.  -  Они
толкнули  меня  к  выходу  и  вышвырнули  сквозь  вращающуюся   дверь.   -
Проваливай.
   Прижав руку ко рту, я вылетел на улицу. Навстречу мне двигалась пожилая
обращенная такса. Дверь  подхватила  ее  и  швырнула  в  вестибюль.  Такса
приземлилась на ковер прямо перед инквизиторами, и когда я оглянулся,  они
как раз помогали ей подняться на ноги. Славное зрелище. Я  обогнул  дом  и
подошел к машине. Рот болел, но крови на руке не было, только слюна.
   До встречи с доктором Тестафером оставалось два часа, а я  все  еще  не
знал, о чем буду его спрашивать. Собственно говоря, у  меня  и  клиента-то
пока не было. Что еще? Да, дома меня могут ждать инквизиторы, да и в офисе
тоже.
   Зато мне удалось сбросить балласт из пятнадцати лишних единиц кармы.



4

   Поначалу Стенхант нанял меня следить за его женой. Теперь-то  я  гадал,
служило ли  это  только  прикрытием,  должно  ли  было  мое  подглядывание
обеспечить чье-то алиби, а может, меня держали за дурачка задолго до того,
как от меня потребовали рукоприкладства, а я  отказался.  Так  или  иначе,
после  недели  слежки  я  мог  считаться  эдаким  экспертом   по   объекту
наблюдения. Они со Стенхантом разошлись совсем недавно, так что токи между
ними были еще сильны - я хотел сказать,  тогда,  когда  Стенхант  еще  мог
генерировать  хоть  какие-то  токи.  Сейчас  это  можно   охарактеризовать
однозначно - короткое замыкание. Вот интересно: каково теперь этой леди  в
полной темноте? А может, она сама обрезала провода?
   Она видела меня только раз как парня, подсевшего к ней в  баре,  парня,
от которого несет перегаром, а на  уме  только  одно:  быстрый  перепихон.
Стенхант подозревал жену в том, что она с кем-то крутит  шашни,  вот  я  и
закинул удочку. Для убедительности запах спиртного был подлинным. Что-что,
а актер из меня неплохой. Челеста Стенхант была хороша собой, а если  тебе
еще и платят за то, чтобы ты подглядывал за  ней  в  окно,  -  так  вообще
раскрасавица. Короче, мне не было нужды раздевать ее мысленно.
   Единственное,  что  мне  предстояло  решить,  -   это   продолжать   ли
подглядывать за ней тайно или плюнуть на все  и  постучаться  в  дверь.  Я
выбрал второе. Если она меня узнает, я смогу сослаться на то, что  работал
на ее мужа, - рано или поздно это все равно выплывет наружу.
   Я вел машину прочь от залива по  тихим  тенистым  улочкам,  мимо  тихих
уединенных домиков. Все это понравилось бы мне еще больше, если  бы  перед
домами играла детвора. Почему бы им не бегать, шуметь, орать,  почему  бы,
черт возьми, им не задавать друг другу детские вопросы. Так  ведь  и  было
раньше, пока  ученые  головы  не  решили,  что  дети  развиваются  слишком
медленно, и не начали искать способы ускорить процесс. В конце концов  они
остановились на эволюционной терапии доктора  Тустренда  -  тот  же  метод
применялся для того, чтобы животные ходили  на  задних  лапах  и  говорили
по-английски. Плодом этих экспериментов стали башкунчики. Еще один  триумф
современной науки - ценой опустевших улиц.
   Челеста   Стенхант   проживала   в   большом   доме   в   самом   конце
Кренберри-стрит,  там,  где  линия  монорельса  почти  под  прямым   углом
врезается в холм. Дом нависал над скалой, как стервятник  над  недоеденной
тушей. Идти к парадному входу оказалось  куда  легче,  чем  карабкаться  с
заднего двора, чтобы заглянуть в эркер.
   Я позвонил, и дверь открыла другая женщина. Я до сих пор не  знал,  как
ее зовут, хотя за время своих наблюдений видел ее очень  часто.  Она  была
худа и бледна, словно никогда не покидала эти стены. Я, во всяком  случае,
ни разу не видел, чтобы она выходила. Она исполняла материнские функции по
отношению к башкунчику, который то был дома, то уходил - чаще уходил, -  и
маленькому обращенному котенку, не выходившему из дома, за исключением тех
редких случаев, когда он забегал к соседям продать им  кошачьих  пирожков.
Женщина заботилась об обоих, но котенку заботы доставалось явно больше.
   Челеста  Стенхант  переселилась  на  Кренберри-стрит,  когда  ушла   от
Мейнарда. На мой взгляд, это была временная мера, пока она не найдет  себе
постоянное жилье или не вернется к мужу.  Еще  мне  казалось,  что  они  с
бледной женщиной просто приятельницы, не более того. Наверное, мне  стоило
быть полюбопытнее. Ничего, сейчас узнаю.
   Женщина открыла мне дверь и стояла молча. Конечно  же,  спросить  меня,
кто я такой, было бы невежливо.
   - Я ищу миссис Стенхант, - произнес я.
   Женщина удивленно приподняла бровь. Гости на Кренберри-стрит не  частое
явление.
   - Меня зовут Конрад Меткалф, - мягко продолжал  я.  -  Я  понимаю,  что
время сейчас не лучшее, но именно поэтому я и пришел.
   Она  неуверенно  отступила  от  двери.  Моя  вежливость  ее   несколько
обескураживала.   Вид   у   меня   нельзя   сказать,   чтобы   уж    очень
представительный, но и у нее немногим лучше.
   - Входите, - сказала она. - Я доложу ей о вас.
   Я проследовал за ней в гостиную.
   Дом  отличался  элегантностью,  высокими  потолками  и  безукоризненной
чистотой. Впрочем, все это я знал и раньше. Женщина указала мне на  диван,
я сел, а она тем временем поднялась наверх. Дом явно был не  из  тех,  где
кричат, стоя на нижней ступеньке. Дом был из тех, где не спеша поднимаются
наверх и сообщают  о  госте  спокойным,  ровным  тоном,  и  она  намеренно
демонстрировала мне все это.
   Я сел и попробовал прикинуть, о чем буду спрашивать миссис  Стенхант  и
что  буду  делать  с  тем,  что  узнаю,  если   узнаю   хоть   что-то.   Я
импровизировал. Возможно, даже злоупотреблял импровизацией. Я  нуждался  в
зацепке. Я нуждался в клиенте. Черт, да я нуждался даже в  сандвиче.  Хотя
вряд ли мог надеяться на то, что  Челеста  Стенхант  спустится  ко  мне  с
сандвичем на подносе.
   Я не слышал легкого топота кошачьих лапок до тех пор, пока  котенок  не
подошел ко мне совсем близко. Маленькая киска в  красно-белом  платьице  с
охапкой тетрадок - ни дать ни взять школьница. Она улыбнулась  мне  сквозь
усики и потупилась.
   - Привет, малышка, - сказал я.
   - Я учусь читать! - гордо объявила  киска.  Она  положила  тетрадки  на
кофейный столик, уселась на ковер и сняла маленькие башмачки.
   - Учишься читать? - переспросил я. - А я и не знал, что этому еще учат.
   - В лагере для взросления. Я каждый день хожу. И в библиотеку хожу -  с
мамой.
   - Твою маму зовут Челеста? - предположил я. Ох, несдобровать мне,  если
я и впредь буду вторгаться в чужие дома и допрашивать беззащитных кисок.
   - Нет, дурачок. Мою маму зовут Пэнси.
   "Бродячей кошкой зовут твою мать", - подумал я, но смолчал.
   - Пэнси и Челеста живут вместе, - попробовал я еще.
   - Челеста приходит в гости.
   - Челеста раньше не приходила, - это было даже слишком просто.
   - Нет, дурачок. Челеста приходит очень часто.
   Я  прикинул  их  возможные  отношения:  сестры,  любовницы,  хозяйка  и
служанка. В нашем деле поневоле начинаешь сортировать людей по категориям.
Кстати, категорий этих не так уж много.
   - Не называй меня дурачком, - сказал я. - Вы с Пэнси живете вдвоем.
   - Нет, дурачок, - для нее это была забавная игра. - Барри  тоже  иногда
живет с нами.
   - Не называй меня дурачком. Барри - это кролик.
   - Нет, дурачок. Барри - мальчик.
   - Барри - башкунчик, мистер Меткалф, - поправила ее с лестницы  Челеста
Стенхант. - Саша, ступай наверх и дай нам с мистером Меткалфом поговорить.
Пэнси тебя ждет.
   - Иду, - сказала киска, однако ей явно  хотелось  остаться  и  поиграть
еще. - Мистер Меткалф дурачок, Челеста.
   - Знаю, - откликнулась Челеста. - А теперь иди.
   - До свидания, Саша, - сказал я.
   Киска начала подниматься по ступенькам: сначала на всех четырех лапках,
потом,  спохватившись,  на  двух.   Сверху   донеслись   голоса   и   стук
закрывающейся двери.
   Челеста выглядела хорошо. Ее выдержка заслуживала уважения.  Совершенно
очевидно она узнала меня и не знала, как к этому отнестись. Ее нижняя губа
дрожала, но едва заметно. Единственная слабость, причем ничтожная.
   -  К  вашим  услугам,  мистер  Меткалф.  Полагаю,   самое   время   вам
представиться. - Она печально помолчала. - Вы работаете на Денни.
   Денни. Я мгновенно занес это имя  в  тот  потрепанный  блокнот,  что  я
называю своей памятью. Аж перо скрипнуло.
   - Нет. Боюсь, что нет. Или это хорошая новость?
   - Я ответила сегодня на столько  вопросов,  что  мне  хватит  до  конца
жизни. Давайте-ка посмотрим на ваше удостоверение, или я позову на помощь.
   - На помощь? - улыбнулся я. - Не самая удачная манера разговора.
   - Некоторые ваши высказывания тоже не из самых удачных. - Она протянула
руку. - Ваше удостоверение, крутой парень.
   Я протянул ей свой фотостат.
   - Последнюю работу я выполнял для вашего  мужа,  миссис  Стенхант.  Это
было две недели назад.
   Она изучила фотостат и положила его мне на колени.
   - Так, значит,  вы  и  впрямь  частный  детектив...  -  она  попыталась
сообразить, - так значит, вы не работаете на...
   - Все верно, - ответил я. - Я не работаю на Денни. Собственно, сейчас я
вообще ни на кого не работаю. Можете назвать это просто хобби.
   - Вам придется простить меня  за  резкость,  -  сказала  она.  Ей  явно
хотелось перевести разговор  в  безопасное  русло.  -  Последние  двадцать
четыре часа были сплошным кошмаром.
   Теперь ее интонация стала иной. Она вполне соответствовала дому, машине
и престижному врачу. Хотя ее защитная оболочка и дала  брешь,  ей  удалось
довольно быстро ликвидировать последствия этой аварии.
   Я не стал ее разочаровывать.
   - Вы не обязаны просить у меня прощения. Я и сам был резок.  Вы  имеете
полное право вышвырнуть меня отсюда.
   - Со мной уже обращались резко на допросе у инквизиторов, -  произнесла
она,  и  ее  губа  вновь  предательски  задрожала.  Демонстрация   женской
слабости. Затем последовало новое действие: демонстрация силы воли.  -  Но
если я могу помочь вам чем-нибудь... Другу Мейнарда...
   - Вы меня переоцениваете, миссис Стенхант. Ваш муж не  относил  меня  к
своим друзьям. Наши отношения строились по принципу "услуга - оплата".
   - Ясно. И ваши услуги...
   - Я следил за вами около недели. Никаких эмоций. Просто работа.
   Она вскинула брови.
   - Так эта сценка в баре." тоже работа?
   - Если я получаю работу, то работаю круглосуточно, если вы это имеете в
виду. Если я что-то с этого имею, что ж, хорошо. - Я даже  сам  не  совсем
понял, что хотел этим сказать.
   Она открыла сигаретницу на кофейном столике  и  взяла  сигарету,  потом
долго  колдовала  со  спичками.  Все  же  она  волновалась:  обращалась  с
сигаретой как с сигарой, только что кончик не откусила.
   - Я не совсем поняла, мистер Меткалф, на работе ли вы сейчас.
   - Полагаю, что да. Простите, что вынуждаю вас тратить на меня время.  -
Я закинул ногу на ногу.  -  Сказав,  что  инквизиторы  обращались  с  вами
жестоко, вы имели в виду, что они подозревают вас?
   Она улыбнулась.
   - Нет. Они держались в рамках приличий. Если такая мысль и приходила им
в голову, они этого не показали.
   - Они не спрашивали вас, где вы  находились  в  ночь,  когда  произошло
убийство?
   - Я ответила им, что была здесь, мистер Меткалф. Если об этом  спросите
вы, я отвечу также.
   - Тогда, пожалуй, я и не буду пытаться. Давайте-ка  попробуем  зайти  с
другой стороны. Вам известен некто по имени Ортон Энгьюин?
   Она ответила быстро, но недостаточно быстро.
   - До сегодняшнего утра - нет. Насколько я понимаю, он имел  к  Мейнарду
какие-то претензии.
   -  Похоже,  инквизиторы  тоже  так  считают.  Вы  уверены,  что  он  не
объявлялся на горизонте? По  большей  части  враги  получаются  из  бывших
друзей - да вы и сами это наверняка знаете. Он никогда  не  бывал  в  этом
доме?
   - Нет.
   - Обычно отвечают: "Насколько мне известно, нет".
   Она поняла шутку и оценила ее.
   -  Насколько  мне  известно,  нет,  -  повторила  она,  подражая   моей
интонации.
   - Неплохо. Вот только моя задача не покрывать лжецов, а разоблачать их.
Так что случилось с Энгьюином?
   -  Если  вы  будете  всех  обзывать  лжецами,  это  вряд   ли   поможет
расследованию, мистер Меткалф. В вашей лицензии  сказано,  что  вы  имеете
право задавать мне вопросы, но нет ни слова о том, что я  обязана  на  них
отвечать.
   -  Тут  я  полагаюсь  на  обстоятельства.  Давайте-ка  раскроем  карты,
Челеста. Вы не можете позволить себе  отмахнуться  от  меня.  Ведь  вы  не
знаете, с кем следующим я буду говорить и что я узнаю. Вы хотите знать, на
чьей я стороне - верно, я и сам хотел бы это  знать.  Мы  оба  замешаны  в
убийстве, только вы, сдается мне,  замешаны  чуть  глубже,  чем  пытаетесь
показать. Что до меня - я независимый следователь. То, что мне платят,  не
означает, что от меня можно откупиться. Так вот, вам очень хочется,  чтобы
у меня сложилось впечатление, будто вы мне помогали. Что устроило  бы  нас
обоих. Дело только в том, что на  меня  ложь  не  действует.  Таким  уж  я
уродился. Ложь отскакивает от меня  на  ковер,  как  блохи  от  собаки.  -
Раздумывая, она демонстративно закидывала ногу  на  ногу,  снимала,  потом
снова закидывала. Подобное зрелище могло  бы  довести  любого  мужчину  до
умопомрачения. Но, когда я поднял глаза, взгляд ее был тверд.
   - Вы пытаетесь создать впечатление, что, помоги я вам, я обрету ценного
друга, - осторожно произнесла она. - Однако мой опыт научил меня тому, что
такие крутые парни - не лучшие друзья.
   День близился к вечеру, а мне предстояла еще встреча с доктором.  Кроме
того, до сих пор все мои поползновения ни к чему не привели.
   - Вы вроде как снимаете маску, - сказал я с грустью. - Вот  только  под
ней - еще одна. - Я поднялся с дивана.
   - Не уходите...
   - Если вы  захотите  связаться  со  мной  в  течение  ближайшего  часа,
позвоните в офис вашего мужа, - люблю неожиданные телефонные  звонки:  они
заставляют того, к кому я пришел, нервничать, - если позже, звоните мне  в
офис. Номер есть в телефонной книге.
   Неожиданно она вскочила с кресла и прижалась ко  мне.  Прижималась  она
мастерски. Казалось, у меня на теле нет точек, не соприкасающихся  с  ней.
Она и не представляла себе, какую ошибку совершает. Я толкнул ее обратно в
кресло, хотя и не слишком сильно.
   - Вы... вы ублюдок!
   Я отряхнул пиджак.
   - Все ясно. Вы чего-то боитесь. - Я задержался в дверях. - Попрощайтесь
за меня с котенком.
   Вернувшись в машину, я открыл бардачок, достал карту и высыпал  на  нее
пару понюшек своего зелья. Я втягивал порошок с кончика лезвия перочинного
ножа до тех пор, пока меня не перестало трясти,  потом  ссыпал  остаток  в
конверт, убрал карту и поехал обратно в Окленд.
   Я выбрал путь через Фронтедж - между хайвэем  и  берегом  залива.  Небо
было совершенно безоблачным. Я пытался сконцентрироваться на  этом,  чтобы
забыть ту, что только что лежала в моих объятиях, прижимаясь к моему телу,
а заодно и то, что вся моя жизнь - это снимание стружки  с  других  людей.
Впрочем, в день, когда я не справлюсь с жалостью к себе, меня можно  будет
списывать в запас.
   Не судите меня слишком строго.



5

   В вестибюле "Калифорнии" вроде бы не было никаких инквизиторов - именно
такие вестибюли мне по душе. Я вошел в лифт и нажал на кнопку. Я опаздывал
на несколько минут: задержался по дороге полюбоваться на океан, - но, если
мой блеф сработал, Тестафер должен ждать меня. А я не сомневался, что блеф
сработает. Я работал на Стенханта, а бизнес Тестафера слишком тесно связан
с бизнесом убитого. Он будет ждать: вдруг мне известно что-то этакое.
   Я уселся на тот же диван и стал ждать сестру, чтобы продолжить  диалог,
однако довольно долго никто не выходил. Затем из задней  комнаты  появился
полный краснолицый мужчина, безупречно одетый, но с бегающими глазками. Он
был не в халате, но я понял, что это и есть сам Тестафер. Я встал.
   - Моя фамилия Меткалф, доктор.
   - Очень хорошо, - ответил он,  хотя  вид  его  заставлял  усомниться  в
искренности этих слов. - Я вас ждал. Пройдемте.
   Я проследовал за ним в кабинет. Он сидел за столом Мейнарда  Стенханта,
только на этот раз табличка на столе гласила "Гровер Тестафер" и дальше  -
столбец медицинских званий. Он положил руки на стол, и я заметил, что  они
настолько же белые, насколько лицо красное.
   - Дженни передала мне, что у вас находится ряд наших документов.
   - Что-то она напутала, доктор. Все мои  документы  -  вот  здесь.  -  Я
выразительно постучал себя по лбу. - Ваших у меня нет.
   - Ясно. Полагаю, мне стоило бы знать, с  какой  целью  вы  хотели  меня
видеть.
   Я выложил на стол свой фотостат.
   - Я хотел видеть вас по вполне понятной причине. Я веду  расследование,
и мне хотелось бы задать вам несколько  вопросов.  Не  сомневаюсь,  что  я
сегодня не первый.
   - Нет. - Он выдавил улыбку. -