здесь  был
здоровяк, сам то и дело  прикладывающийся  к  бутылке.  Ему  потребовалось
некоторое время, чтобы уяснить мой заказ, и  еще  некоторое  время,  чтобы
принести его мне. Я не обратил на это внимания. Мне стоило бы спешить,  но
здесь, в "Капризной Музе", тебя окутывал кокон безвременья. В  самом  деле
кому нужна карма? Я осушил стакан и сунул под  него  на  пятьдесят  баксов
больше, чем следовало.
   Когда бармен увидел деньги, он повел бровью, но не сильно. Он  взял  бы
их как должное, если бы я не поманил его пальцем.
   Он наклонился ко мне.
   - Я хочу поговорить с Оверхольтом.
   - Он, может, и не пришел еще. - Он говорил так быстро, словно ответ был
заготовлен у него заранее.
   Я вынул одну из рваных сотенных,  заполнявших  теперь  мой  карман.  Он
принял ее за целую и не замечал этого, пока не взял в  руки,  тогда  снова
повел бровью.
   - Я склею ее после того, как поговорю с Оверхольтом,  -  пояснил  я.  -
Будет как новенькая.
   - Бог с ней, с новой, - сказал он. - И так сойдет. - Он повел глазами в
сторону двери в задней стене.
   - Спасибо.
   - Не благодарите меня.
   Он забрал у меня стакан, отнес его к шеренге бутылок у зеркала и принес
обратно полным.
   - Главное, платите больше за питье, вот и все.
   Я взял стакан и прошел в дверь. Всю комнату занимал бильярдный  стол  -
стены подходили к нему с трех сторон так близко,  что  это,  должно  быть,
мешало прицеливаться  кием.  С  четвертой  стороны  уходил  вглубь  темный
коридор. Единственная лампочка свисала на  проводе  с  потолка  чуть  выше
шаров - неверное движение кием, и вы разобьете ее. У  стола  стояли  двое,
большой парень и маленький парень, и изучали стол, облокотясь  на  кии.  Я
закрыл за собой дверь и поставил стакан на сукно.
   Когда большой парень посмотрел на меня,  я  уже  знал,  что  мне  нужен
маленький. У некоторых людей все написано на лице, так вот у большого было
явно написано что-то не то.
   Впрочем, он не был лишен изящества. Он сделал шаг, снял стакан со стола
и сунул его мне в руку. Потом пробил. Удар был неплох, и мы с  Оверхольтом
молча стояли и смотрели, как он один за другим заколачивает шары. Пару раз
он задел кием о стену, но это ему не мешало. Он только поднимал конец  кия
выше и бил так же точно.
   Когда он наконец промазал, он только хмыкнул. Конец кия снова уперся  в
пол, и он принялся ждать. Мгновение мне казалось, что придется ждать конца
игры. Потом Оверхольт заговорил.
   - Дверь в сортир с другой стороны.
   - Я ищу парня по имени Оверхольт, - сказал я.
   Оверхольт чуть заметно улыбнулся.  Его  губы  потрескались,  словно  он
слишком часто облизывал их. Он пригладил рукой волосы и  снова  взялся  за
кий.
   - Ну я буду Оверхольт, - ответил он.
   - Хорошо, - продолжал я. - Мне говорили, что вы можете дать  мне  такие
вещи, каких не даст больше никто. - Я понятия не имел, о чем говорю.
   - Случается, - произнес он.
   Звучало это так, словно он признается в привычке, от которой  не  может
отделаться.
   - Плачу за то, чтобы это случилось сейчас.
   - Попробуем. - Он окинул меня взглядом. - Мне надо знать  ваше  имя,  и
как вы узнали мое. Мне надо посмотреть на вашу карточку.
   Мне было не до шуток. Я мог надеяться только, что  он  не  знает  моего
имени от Фонеблюма. Я подержал карточку под  лампой,  стараясь  не  задеть
шары.
   - Я встречался с парнем по имени Фонеблюм, - сказал я. -  Он  советовал
мне обратиться к вам.
   Оверхольт нагнулся и прочитал мою фамилию.
   - Толстый такой мужик, - пояснил я. - Никакого подвоха.
   Оверхольт мрачно улыбнулся и спрятал мою карточку к себе  в  карман.  Я
приготовился делать ноги. Если бы понадобилось, я удрал бы и без карточки.
Все равно на ней оставалось только двадцать пять единиц.
   - Большой и толстый, это так, - кивнул Оверхольт. - Жаль, что он  редко
теперь выезжает.
   Последовала минутная пауза. Я разглядывал Оверхольта  так  внимательно,
как только мог, не давая ему понять этого.
   Он похлопал себя по карману с моей карточкой.
   - Не беспокойтесь, - сказал он. - Получите назад в лучшем виде. Простая
предосторожность.
   Я понял, что задержал дыхание и медленно выдохнул.
   - Еще он говорил, что вы можете помочь мне достать немного Вычистителя.
   Он покосился на большого парня. Я тоже посмотрел,  хотя  смотреть  было
особенно не на что. Потом он снова посмотрел на меня, и в первый раз  наши
глаза встретились.
   - Бывает иногда, - сказал он.
   - Мне он нужен.
   - Вам бы не  стоило  употреблять  его.  Это  плохой  порошок,  -  почти
искренняя забота.
   - Это мое дело. Я хочу достать его.
   Он вздохнул.
   - Это будет стоить пять сотен.
   Я  усмехнулся  про  себя.  От  денег,  что  Энгьюин  дал  мне  в   баре
"Вистамонта", осталось ровно столько. Было  бы  забавно  потратить  их  на
зелье, которое я совсем недавно высыпал в грязь на дороге.  Цена  меня  не
смущала - может статься, за эти деньги я получу больше, чем просто  зелье.
Впрочем, узнать это, не потратив денег, я не мог.
   И что я буду делать с новым пакетом Вычистителя? Может, созрею до того,
что попробую его.
   - Нет проблем, - услышал я свой голос.
   - О'кей, - сказал он. - Пошли наверх. Я позвоню.
   Он передал кий здоровяку, который  не  выказал  особого  огорчения.  Он
выигрывал, однако таких побед у него осталось в прошлом  не  счесть,  а  в
будущем ждало еще больше. Дела важнее.
   - Ступайте за мной, - сказал Оверхольт и нырнул  в  темный  коридор  за
столом.
   Я шел следом, и он провел меня по короткому маршу наверх,  в  маленькую
курительную с телевизором и парой кресел. Он  предложил  мне  сесть,  и  я
опустился в кресло.
   - Деньги, - сказал он.
   Я достал их. Он сосчитал и кивнул.
   Я чувствовал себя все более и более глупо. Я так и не узнал  ничего.  Я
пытался придумать способ выторговать за свои пять сотен что-то еще,  но  в
голову ничего не шло. До сих пор я получал подтверждение  теорий,  которые
почти ничего мне не давали. Я зря терял время.
   Я как раз собирался устроить сцену и потребовать свои деньги  и  карту,
но тут Оверхольт снова заговорил.
   - Она вон там. - Он указал пальцем. - Если вам понравится, есть и еще.
   Я не хотел, чтобы Оверхольт заметил мое замешательство, но, боюсь,  оно
все-таки проявилось на моем лице.
   - Денни говорил вам?..
   - Да, - заверил я его. - Денни мне говорил.
   Я встал и вошел в дверь.
   Я оказался в спальне. Освещение было неярким, но достаточным,  чтобы  я
разглядел сгнившие обои на стенах. В комнате пахло гнилью, и я решил,  что
где-то в стене, наверное, лопнула труба. Девушка была совершенно  раздета.
Она лежала на кровати, и, когда я вошел,  она  повернулась,  и  улыбнулась
мне, и поманила белыми руками.  Она  была  симпатичная,  но  что-то  в  ее
движениях настораживало. Я закрыл дверь, подошел к кровати и  позволил  ей
обнять меня.
   Я осторожно повернул ее голову так, чтобы заглянуть ей в глаза. Ее губы
улыбались, но глаза оставались пусты. Они  смотрели  на  меня,  но  видели
что-то совсем другое. Я ждал, но она не  меняла  настройку.  Она  смотрела
сквозь меня. И когда я провел рукой по ее затылку, я понял почему.
   Под  гривой  волос  прятался  блок  раба,  маленький  пластиковый  шар,
выходящие из него проволочки скрывались в черепе. Вряд ли ей было  больно,
когда я прикоснулся  к  блоку,  но  стоило  ей  понять,  что  ее  тело  не
интересует меня, как руки ее бессильно  упали  на  простыню.  Происходящее
доходило  до  нее,  до  какого-то  оперативного  центра  ее  сознания,  но
замедленно. Учитывая то, чем она занималась здесь, и то,  где  она  вообще
находилась, это, возможно, было и к лучшему.
   Я толкнул ее обратно на кровать. Все, чего я хотел, это  отделаться  от
нее, но чуть перестарался, и она взвизгнула. Это пробудило во  мне  старые
воспоминания,  что-то  горькое  и  нежелательное,  что  -  я  надеялся   -
давным-давно забыто.  Наверное,  процесс  толкания  обнаженных  женщин  на
кровать всегда содержит в себе элемент секса, как  бы  ты  ни  толкал  ее:
игриво, враждебно или как-то еще.
   Я поднялся с  кровати.  Сквозь  омерзение  я  начал  наконец  различать
некоторую логику происходящего. Упоминания Фонеблюма  насчет  невольничьих
лагерей  целиком  вписывались  в  нее,  и  теперь  я  понимал,  зачем  ему
необходимо поддерживать отношения с  Отделом.  Его  извещали  каждый  раз,
когда  замораживалось  симпатичное  тело.  Девушка  на  кровати   наглядно
демонстрировала, как все это действует. И я мог  представить  себе  дюжину
малоприятных поводов, зачем Фонеблюму могут потребоваться услуги врача или
даже двух врачей.
   Я  открыл  дверь  и  вышел   к   поджидавшему   меня   Оверхольту.   Он
вопросительно, почти сочувственно посмотрел на меня.
   - Что-то не так?
   - Нет, - ответил я. - Все в порядке.
   - У нас тут есть все. Мужчины, женщины, групповуха.  Любой  возраст  на
ваш выбор. Не стесняйтесь.
   - Идет.
   - Мы всегда здесь.
   Он заботливо нахмурил брови. Я был тронут.
   - О'кей, - сказал он, помолчав. - Держите. - Он протянул  мне  конверт,
слишком тонкий, чтобы в нем лежало зелье. - Отнесите это  в  порошечню  на
углу Телеграф-авеню и Пятьдесят девятой. Они дадут вам все, что нужно.
   Я убрал конверт в карман.
   -  Мы  не  держим  порошки  здесь,  -  объяснил   он.   Наконец-то   он
разговорился. - Слишком опасно. Это только филиал.
   - Ясно.
   - О'кей.
   Он обошел  вокруг  маленького  столика  с  телефоном.  Похоже,  он  был
разочарован отсутствием моего интереса к девушке или разговору.
   Он протянул мне мою карточку.
   - Мы проверили ее нашим декодером. Двадцать пять. Да, негусто. Я мог бы
помочь вам...
   - Нет, - ответил я. - Спасибо, не надо. Это не поможет. Я под  колпаком
у Отдела. Они заметят.
   Он широко  улыбнулся,  словно  уличный  торговец,  расхваливающий  свой
товар.
   - Вы не  поняли,  мистер  Меткалф.  Мы  продаем  карму  только  высшего
качества. Отделу она  не  по  зубам.  Запись  на  внутренний  слой.  -  Он
помолчал. - И в конце концов у  вас  еще  остался  здесь  неиспользованный
кредит.
   Иррациональная часть моего сознания, все еще трепетавшая  при  мысли  о
том, как мало кармы у меня осталось, заставила меня задержаться и обдумать
это предложение. Однако  мне  не  потребовалось  долго  размышлять,  чтобы
понять, что разницы не будет. Оверхольт не знал, кто я, иначе не  стал  бы
предлагать мне этого.
   - Право же, спасибо, - произнес я,  стараясь  говорить  по  возможности
искренним тоном. - В моем случае это не сработает.
   - О'кей, - повторил он, разведя руками.
   Я забрал карточку.
   Я оставил его за телефоном и  вышел.  Оставшись  на  лестнице  один,  я
остановился, прислонился к стене и перевел дыхание. Фокус с  девицей  меня
потряс. Мне было проще думать о всех тех дюжинах или сотнях людей, которых
Фонеблюм извлек из морозильника, чем вспомнить пустой  взгляд  улыбающейся
девушки в сырой комнате. Девушки с клубком проводов в  голове.  Я  не  мог
избавиться от этого воспоминания, значит, придется привыкать к нему.
   Пару минут спустя я прошел остаток  лестницы  и  миновал  комнату,  где
гонял шары, отрабатывая удар, здоровяк. Я глянул на него, и  он  улыбнулся
мне. Я решил, что для него я провел наверху достаточно времени  для  того,
чтобы  успеть  наскоро  перепихнуться  с  той   девушкой.   Я   попробовал
разозлиться, но не смог. Я улыбнулся в ответ и вернулся в бар.
   Там все шло по-прежнему, то есть  воздух  казался  осязаемым  от  паров
алкоголя и сигаретного дыма. Музыка играла громче, хотя веселее  от  этого
не стала. Мне хотелось выпить, но в баре было не протолкнуться. Не  стоило
и пытаться. Ничего. Понюшки в машине мне вполне хватит.
   Протискиваясь сквозь толпу к выходу, я  услышал  за  собой  возмущенный
голос бармена,  оставшегося  с  половиной  сотни  в  кармане.  Я  не  стал
оборачиваться. У меня почему-то не было настроения платить. Я  решил,  что
ему не легче протискиваться сквозь толпу, чем мне, а если на свете и  есть
что-то, что я умею делать  хорошо,  так  это  заводить  машину  в  большой
спешке.
   Я добрался до двери и толкнул ее всем телом. Одновременно кто-то дернул
ее с другой стороны, и я чуть не упал ему  в  объятия.  Я  обругал  его  и
только потом понял, кто это.  Прямо  передо  мной  стоял  Гровер  Тестафер
собственной персоной. Это было вовсе не весело, но я чуть  не  рассмеялся.
Секунду спустя, когда из-за его спины, как чертик, вынырнул кенгуру, я уже
не удержался.



24

   Они составляли замечательно забавную пару. Формально,  судя  по  всему,
командовал Тестафер, но стоило  ему  увидеть  меня,  как  он  передал  все
полномочия Джою. Кенгуру только ухмыльнулся. Я прекратил ржать и попытался
нырнуть между ними к моей машине, сразу же поняв, что идея не сработает. И
правда, не успел я вставить ключ  в  замочную  скважину,  как  услышал  за
спиной шаги, а между луной и ее отражением  в  окне  машины  проскользнула
какая-то тень.
   - Привет, Гровер, - сказал я, оборачиваясь.
   Но передо мной стоял кенгуру, и в лапе  его  снова  виднелся  маленький
черный пистолет.
   - Привет, Меткалф, - несколько вяло произнес Тестафер.
   Ему явно не хотелось ввязываться в эту историю. Он  подошел  ближе,  но
держался все равно за спиной кенгуру с пистолетом.
   - Убери кенгуру, и мы поговорим, - предложил я.
   - Пошел ты, тупица, - сказал Джой. - Никто меня не уберет. Я сам решаю,
уйти мне или остаться. И никто другой.
   - Ладно, - сказал я. - Убери только пушку.
   - Мне кажется, пистолет не помешает, Меткалф, - сказал Тестафер. - Вы -
опасный человек.
   - Продукт своего времени, - вздохнул я. - Сами понимаете.
   Я прислонился спиной к машине и убрал  ключи  в  карман.  Если  уж  нам
придется говорить, я хотел по крайней  мере  чувствовать  себя  поудобнее.
Холодало,  и  воздух  был  влажный,  хотя  и  без  тумана.  Я  отходил  от
приключений на втором этаже. Понюшка мне не помешала бы, но во всех других
отношениях я чувствовал себя нормально.
   - Мы ищем Челесту, - заявил Тестафер. - Лучше скажите, если знаете, где
она.
   - Здесь ее нет, - ответил я, мотнув головой в сторону "Капризной Музы".
   За спиной кенгуру Тестафер явно чувствовал себя увереннее.
   - Тогда скажите нам, видели ли вы ее сегодня, - сказал он. - И  вам  не
мешало бы объяснить, что это вы делаете здесь.
   Он  явно  научился  задавать   вопросы,   не   раня   при   этом   свою
чувствительность.
   - Это вам не мешало бы объяснить, зачем вы ее ищете, - возразил я. - На
мой взгляд, вы могли бы с этого начать.
   - Она распустила язык, - ляпнул кенгуру. - Это становится опасным.
   - Звучит не так уж страшно, - заметил я. - Пусть себе болтает. Чем  это
вам может помешать?
   Кенгуру засопел и сунул пистолет мне в живот, словно это  помешает  мне
задавать вопросы.
   Но он ошибся.
   - Чего вы боитесь? - продолжал я. - Или это Фонеблюм  боится  и  выгнал
вас на улицу разобраться с его страхами?
   В эту секунду из дверей "Капризной Музы"  вывалился  наконец  бармен  в
обществе здорового игрока в бильярд -  рядом  с  ним  он  сразу  показался
маленьким. Но только показался. Они огляделись по сторонам и направились в
нашу сторону. Они действовали слаженно, и я подумал,  что  им  не  впервой
работать в паре.
   Ситуация становилась забавной. Вот мы с Джоем и Гровером мило  беседуем
у машины, а вот два качка из  "Музы"  хрустят  гравием,  явно  намереваясь
разобраться с нами. Луна светила вовсю, но пистолет Джоя был черным, и  он
держал его достаточно низко. На деле их было  четверо  против  одного,  но
всем четверым казалось, что расклад совсем другой: двое  против  троих.  А
пятый отнюдь не собирался разубеждать в этом остальных.
   Тестафер имел крайне несчастный вид. Он не знал, прятаться  ли  ему  за
Джоя с его пистолетом - который казался ему теперь слишком маленьким - или
бежать к своей машине. Он выбрал первое. Бармен отодвинул его и кенгуру  и
ухватил меня за воротник. Я и так уже стоял, прижавшись к машине, так  что
ему не пришлось толкать меня.  Второй  парень  возвышался  за  его  спиной
запасной парой широких плеч.
   - Сотенные бумажки редко встречаются в этих краях, -  сказал  я.  -  На
сколько частей ты хочешь порвать ее?
   Бармен повернулся к своему дружку.
   - Пусть мой приятель с тобой разберется.
   - Я инквизитор, - заявил я, умолчав о том, что  я  частник  -  Спросите
доктора Тестафера - вот этого. Он  здесь  отвечал  на  несколько  вопросов
насчет комнатки на втором этаже. Как Оверхольту удается уберегать тела  от
гниения, когда они занозят себе ногу.
   Бармен повернулся и уставился на Тестафера. Я взял его за руки и  помог
ему отпустить мой воротник. Он был  слишком  занят,  глядя  на  Тестафера,
чтобы заметить это.
   - Я тебя видел, - произнес он наконец. - Ты приходил сюда с толстяком.
   Тестафер как язык проглотил. Он казался даже меньше  пистолета  в  лапе
кенгуру. Мне довелось видеть его в привычной ему среде: в доме на холме, в
окружении ковров и старых журналов, со шкатулкой зелья на столе - так  вот
теперь он находился явно не на месте. Уж не знаю, как Фонеблюм убедил  его
поехать с кенгуру, разыгрывая из  себя  крутого;  в  любом  случае  сейчас
Тестафер жалел об этом.
   Кенгуру тоже чувствовал себя ненамного лучше, хотя на внешности его это
почти не отразилось. Он отступил назад, бестолково поводя  пистолетом:  он
явно не знал, на кого его нацеливать. Здоровяк из бильярдной повернулся  к
нему, поскольку  инстинкт  подсказывал,  что  опаснее  всех  тот,  у  кого
пистолет.
   До меня дошло, что я наблюдаю редкую картину:  конфликт  между  людьми,
одновременно работающими на Фонеблюма. То, что они не  знали  друг  друга,
означало, что положение Фонеблюма не так надежно, как он утверждал, и  что
он не посвящал своих подручных из "Капризной Музы" в свои  неприятности  с
Челестой, Отделом и мной.
   Они продолжали выяснять отношения, но я не собирался ждать, чем все это
кончится. Я достал ключи и начал отпирать машину.
   Тестаферу ситуация решительно не нравилась.
   - Это бесполезно, - сказал он. - Ее здесь нет. Поехали.
   - Скажи этим качкам, чтобы они уходили, Тестафер, - согласился кенгуру.
- Они ведь тебя знают.
   Он не опускал пистолета, хотя здоровяки казались не слишком напуганными
этим.
   - Свернуть шею этому прыгуну? - предложил парень из бильярдной.
   - Плевать на кенгуру, - ответил бармен. - Он мне  не  нужен.  Возьми  у
него пистолет и отдай мне. Потом  сходи  за  Оверхольтом.  Мне  нужен  его
совет.
   Бильярдный шар засмеялся. Они с барменом казались слишком большими даже
по отдельности, вместе же  они  были  как  две  половины  того,  о  чем  и
думать-то страшно. Он сделал шаг и вынул пистолет из лапы кенгуру. Бедняга
Джой. Он плохо знал правила игры. Он таскал пистолет, не используя его  по
назначению, так долго, что мог считаться безоружным. С  животной  тупостью
он смотрел на свою пустую лапу, словно  обвиняя  ее  в  том,  что  она  не
выстрелила. Бильярдный шар отдал пистолет бармену, потом снова  повернулся
к кенгуру, небрежно взял его за плечи - если их можно назвать плечами -  и
спокойно швырнул на гравий. Потом направился в бар.
   Джой встал и отряхнулся. Я вынул из кармана еще одну половину  сотни  и
протянул ее бармену.
   - Вот, держи, - сказал я. - Смотри, не потрать ее за два раза.
   Я открыл дверцу машины.
   Теперь пришла очередь бармена размахивать пистолетом.
   - Вылазь, - сказал он. - Все трое, а ну к машине!
   Кенгуру пребывал в трансе. Они с Тестафером послушно  сгрудились  между
мной и барменом, и я решил немного усложнить им жизнь. Я взял обоих за шеи
и толкнул на бармена с  пистолетом,  и,  когда  пыль  немного  рассеялась,
кенгуру и бармен уже боролись за пистолет. Тестафер на  карачках  отползал
за машину. Я так  и  не  решил,  кого  хочу  видеть  победителем,  поэтому
прислонился к машине и стал просто смотреть.