ый заурядный парк.
    В сво„ время Дэй,  не питавший никакой склонности к коммерции и наживе,
тем не менее  следуя,  видимо,  какому-то  наитию,  выращивал  всевозможные
саженцы  по  заказам  богатейших  людей  планеты.  В последние годы ни один
частный парк не мог претендовать на какой бы то ни было престиж,  без того,
чтобы  не иметь растительности,  в особенности цветов,  выведенных Дэем.  В
итоге на персональном сч„те Дея скопился весьма значительный  капитал.  Ему
недоставало самую малость, чтобы выкупить весь парк в личную собственность.
    К сегодняшнему  дню  Де  Синг,  несколько  последних  лет  занимавшийся
частной практикой,  скопил недостающую сумму.  И сегодня он  и  Эна  хотели
преподнести   творцу   парка   сюрприз  -  совершить  выкуп  в  его  личную
собственность.
    Разумеется, интересы  общественного   землевладения,   не   пострадают,
поскольку  часть  вырученных  от  продажи  парка  денег власти должны будут
потратить на приобретение  в  общественное  пользование  эквивалентного  по
площади  участка.  Частные  территории  постоянно  продаются  на Элее,  что
позволяет покупать их в общественное пользование  и,  соответственно,  да„т
возможность  приобретать  частным лицам общественные земли,  за исключением
городов и мест с историческо-культурными памятниками.
    При передаче парка в персональную собственность  Дэя,  тот  по-прежнему
будет   выполнять   часть   общественных  заказов  в  области  исследований
растительного мира.  Так что для Пьера  эта  смена  форм  собственности  не
повлеч„т потери права зач„та каждых 200 часов работы в качестве общественно
полезных.
    Для совершения  сделки,  в  результате  которой  парк   станет   личной
собственностью  Дэя,  не  нужно  никуда уезжать.  Вс„ будет оформлено через
видеопереговоры при помощи компьютерной связи.  Сегодняшний день должен был
целиком  уйти на оформление этого дела.  Поэтому Пьер будет представлен Дэю
завтра, когда улягутся все деловые хлопоты.
    Вс„ это Пьер узнал во время разговора и прогулки, завершившейся у входа
в  коттедж,  в  котором  без труда узнавался проект,  выбранный его будущим
хозяином из компьютерного каталога.
    Попрощавшись до следующего утра,  Пьер бодро взбежал  по  ступенькам  к
входной двери.


                                  "РУСАЛКА"

    Пьер услышал шум распл„скиваемой воды. Набросив на тело халат, он вышел
на балкон.  По поверхности небольшого пруда,  освещ„нного полной луной, шла
бурлящая  потока  воды,  словно под ней плыла внушительных размеров рыбина.
Вдруг из потока показалась  женская  голова.  Через  секунду  на  воде  уже
отдыхала  в  томной неге с разведенными в стороны руками и шевелила бедрами
для поддержания тела на плаву обнаженная молодая женщина лет  двадцати.  Е„
лицо и фигура отличались идеальностью форм,  однако,  характерными для того
женского типа,  в котором напор клокочущих страстей заметно преобладает над
одухотвор„нностью  и  осмысленностью.  На  е„  лице  отпечаталось  странное
сочетание -  неподвижной  маски  испепеляющего  вс„  и  вся  высокомерия  и
подвижное,  будто ртуть,  дыхание страсти. Закрытые веки, казалось, вот-вот
должны приоткрыться и тогда  она  выразит  всю  себя  во  взгляде  больших,
сверкающих загадочным светом глаз.
    Почувствовав неловкость  за  невольное  созерцание такой картины,  Пьер
намеревался уже уйти,  как глаза незнакомки раскрылись и устремились  прямо
на  него,  излучая  волны открытой,  нескрываемой страсти,  не приученной к
каким-либо препятствиям и ограничениям.
    - Пьер,  о Пьер,  - несколько раз прошептали е„ губы,  но  так  ясно  и
отч„тливо, что тот прекрасно услышал обращ„нный к нему призыв.
    В этот  момент  женщина  перевернулась и несколькими сильными и ловкими
движениями  подплыла  к  берегу  и  стала  медленно  выходить  из  воды,  с
самоупоительным   наслаждением   представляя   взгляду  Пьера  каждый  дюйм
появляющегося из воды тела.
    Пьер застыл на месте,  сознавая всю  нелепость  своего  положения.  Эта
незнакомая ему женщина вне всякого сомнения предлагала ему себя. Но в ответ
он не ощущал в  себе  никаких  эмоциональных  порывов.  Напротив,  из  этой
женщины,  несмотря  на  всю е„ внешнюю привлекательность,  излучалось нечто
отталкивающее, можно даже сказать омерзительное.
    Женщина уже подошла к балкону и  низким  грудным  голосом  выдавила  из
себя: "О, Пьер! Нет, мне не нравится это имя. Я буду звать тебя милым моему
сердцу именем - "Крокуш,  Крокуш,  - страстно прошептали е„ губы, - Крокуш.
Неужели   ты   не   узна„шь   всегда  милой  тебе  Ары.  Самой  красивой  и
сладострастной женщины Элен. О, Крокуш, моя крошка!"
    С этими  словами  назвавшая  себя  Арой  обхватила  одну   из   колонн,
поддерживающую  балкон,  а  с  ловкостью  обезьяны  поползла по ней.  Через
несколько секунд она уже была на балконе и бросилась к Пьеру,  сжав  его  с
силон,  которой  могли  бы  позавидовать многие мужчины.  Она впилась в его
губы,  но всего лишь на мгновенье,  после чего,  обмякнув, опустилась перед
ним на колени.
    В момент  прикосновения  е„  губ  Пьер  ощутил,  как через вс„ его тело
прон„сся ураган леденящего кровь и цепенеющего нервы ощущения  невообразимо
неприятного,  отталкивающего... такого, что он уже испытал однажды, когда в
подземном храме в него через шланг,  вставленный в рот,  стал вливаться тот
флюид,  который являл собой чудовищный концентрат чувства отвращения. Пьеру
пришлось собрать всю свою силу воли,  все жизненные силы души и тела, чтобы
устоять на ногах и выдохнуть из себя проникающую в него и жалящую мириадами
укусов ядовитую грязь.
    После этого  глубокого,  внешне  спокойного   выдоха,   женщина   будто
электрическим  током  была  отброшена в сторону и начала судорожно биться в
истерическом припадке.
    Пьер спустился вниз и медленно пош„л  по  ночному  парку,  подальше  от
своего нового жилища.
    Тем временем Ара Омба,  так звали женщину,  понемногу приходила в себя.
Она уже не билась в конвульсиях. Приподнявшись, она мутным взглядом обвела,
по  е„  понятиям,  убогое жилище.  Е„ тело ещ„ продолжало сотрясаться из-за
неудовлетворенной страсти и ущемл„нной гордости.
    - Как  смел  он  отвергнуть,  нет,  в  тысячу  раз   хуже,   оставаться
равнодушным к ней.  Как смел не узнать свою Ару.  Ведь они были обручены на
вечные времена перед Алтар„м Великого  Храма!  Даже  если  на  время  он  и
потерял  связь  со  своей  прошлой памятью,  должен был заговорить зов того
таинственного сока,  которым пропитали их души без малого  две  тысячи  лет
тому  назад.  Сколько  за это время они сменили тел.  Она,  кстати,  каждые
десять лет,  желая оставаться вечно молодой и цветущей.  И никогда, никогда
ещ„ не смолкал зов,  ставшего общим для них, того магического сока, который
образовал совместную кровь их душевных тел. О, Крокут! Ты жестоко заплатишь
за это, - шептали е„, губы, изливающие переполняющую ее ненависть.
    Неожиданно что-то в ней осеклось:
    - А что,  если это не Крокут? Что, если победил тот, другой, умственный
дегенерат.  Тогда  может  быть  понятна  его  нечувствительность  к   самой
соблазнительной женщине планеты.
    - О,  мой  милый,  любимый  Крокут!  - со сдавленной отчаянием хрипотой
вырвалось из е„ горла.  Сердце на мгновенье стиснула ужасающая тоска, после
чего  оно  каким-то  рывком стало биться часто-часто.  Ара Омба вскочила на
ноги и бросилась прочь.
    Задыхаясь от  бега  и  волнения  одновременно,  она  впрыгнула  в  свой
роскошный  автомобиль  и  рванула  с  места,  даже  не подумав облачиться в
оставленную на сиденье одежду.
    - Что с,  Крокутом?  - этот вопрос просверливал  вс„  е„  сознание,  не
оставляя  места  ни  до  чего  остального.  Тем  не  менее,  у  не„ хватило
сообразительности  предварительно   нажать   на   клавишах   автомобильного
компьютера намеченный ею маршрут.
    Бешено н„сшаяся  машина  наконец  сбавила  скорость  и  остановилась на
опушке леса.
    Выпрыгнув из автомобиля, даже не захлопнув дверцы, Ара Омба бросилась в
лесную  чащу.  Вс„  тело  е„ горело испепеляющим изнутри жаром так,  что от
мысли укрыть его одеждой е„ болезненно перед„рнуло.
    Она бежала по узкой извилистой тропинке,  время  от  времени  раздвигая
руками несколько освежающие е„ прохладные ветви.
    Наконец забрезжил  тусклый огон„к.  Вскоре она оказалась перед довольно
большим рубленым домом. Подойдя к двери, она постучала условным стуком.
    - Заходи,  - прозвучал откуда-то из  глубины  голос,  похожий  на  звук
скрипящей  двери.  Тут  же,  почти  с  таким же скрипом дверь распахнулась,
открывая погруженный в полумрак тамбур.
    Миновав полут„мную переднюю,  Ара Омба оказалась в большой  бревенчатой
зале  без  окон,  освещенной дюжиной светильников в форме черепов животных,
мрачно свисающих с ч„рного,  как смоль,  потолка.  Пол был  устлан  толстым
слоем  засушенных трав.  Обстановка - грубая деревянная мебель.  Одна стена
была целиком завешена покровом  из  прекрасно  выделанной  ч„рной  лайковой
кожи.
    В углу  комнаты приглуш„нная падающей на не„ тенью,  в огромном дубовом
кресле  застыла  укрытая  пледом  фигура.  Длинные  космы  седых  волос  не
позволяли сразу разглядеть е„ лицо, впрочем, прекрасно знакомое Аре Омбе.
    - Можешь не говорить мне - зачем пришла,  - словно из дал„кого погреба,
раздался глухой голос.
    В этот момент один из светильников вспыхнул с неожиданной  яркостью,  и
на Ару Омбу уставились две маленькие, колючие точки близко посаженных глаз,
обрамл„нных,  словно   измятой   папиросной   бумагой,   легионом   морщин.
Крючковатый,  бородавчатый нос свисал на тонкую верхнюю губу,  а из нижней,
мясисто толстой, торчали два ж„лтых, словно кабаньи клыки, зуба.
    - Где он?  Что с ним?  - истошно завопила Ара Омба,  -  Великая  Одира,
помоги, помоги же мне. Я готова дорого заплатить!
    - На этот раз обычного миллиона инаров будет мало.
    - Что ты хочешь ещ„?  Говори,  - с некоторой осмотрительностью в голосе
произнесла Ара Омба,  подумав про себя,  что за один только миллион  инаров
можно построить сотни таких бревенчатых халуп,  а старой ведьме этого мало.
Может быть не один,  а два,  три,  пять миллионов,  пользуясь смятением  е„
души? Ну, ладно, для не„ и это не сумма.
    - Я не намерена увеличивать плату до двух,  тр„х или пяти миллионов.  Я
хочу,  чтобы ты отдала мне то,  чем сама уже все равно никогда  не  сможешь
воспользоваться. Согласна?
    - Согласна,  - содрогаясь от глубиной нечеловеческой дрожи,  прошептала
Ара Омба.
    - Тогда, смотри.
    Кожаный занавес бесшумно раздвинулся,  открыв  круглое,  почти  во  всю
стену   вогнутое  ч„рное  зеркало,  поверхность  которого  окутывали  клубы
белесого  дыма.  Постепенно  эти  клубы  собирались   у   центра   зеркала,
концентрируясь   в   шар,  который  вдруг  вспыхнул  голубоватым  пламенем,
превратившись в объ„мное изображение Элеи. Такой она виделась из космоса.
    Элея медленно сдвигалась к вершине круга.  Из ее нижнего полюса  снопом
ч„рного  света,  столь  т„много,  что  он  рельефно  выделялся даже на фоне
ч„рного зеркала,  стал образовываться конус, своим широким концом утопавший
в зловещего вида ч„рной дыре, образовавшейся в середине зеркала.
    - Ч„рное Антисолнце, - буквами, рисуемыми невидимой рукой, в цепенеющей
от ужаса душе Ары Омбы выкристаллизовались эти устрашающие слова.
    Ч„рный конус Элеи, направленный к своему Антисолнцу, по его обоим краям
опоясывался  серо-красным  светом,  в котором искрились в великом множестве
ярко светящиеся точки.
    Присмотревшись внимательно,  Ара Омба  обнаружила,  что  горящие  точки
вдоль  верхнего  светового обрамления ч„рной воронки движутся в направлении
от  Элеи  к  Антисолнцу.   Вдоль   нижней   световой   полосы   наблюдалось
противоположное движение.
    - Это  души нашего Великого народа движутся из своей Родины на Элею,  а
потом снова возвращаются обратно,  - прокомментировала сквозь плотно сжатые
губы Одира. - Смотри, какими тяжкими испытаниями усыпана эта дорога.
    На некоторое  время  внимание  Ары  Омбы сконцентрировалось на одном из
участков светового контура,  который тут же занял  вс„  зеркало.  Перед  е„
остановившимися от ужаса глазами, как в чудовищном калейдоскопе, вывернутом
наизнанку,  но зато удивительно ярко и объ„мно,  почти осязаемо  замелькали
сцены изощр„нных.  фантасмагорических мучений,  индивидуальных в групповых,
что она закрыла глаза и опустила голову.
    - Смотри дальше!  Дальше,  дальше, дальше! - отштамповывались в е„ ушах
слова, заставившие е„ против воли поднять голову и широко открыть глаза.
    Теперь зеркало   показывало   другую   картину,  освещаемую  сумрачным,
серо-красным мерцанием,  распространявшимся  из-за  вершины  холма.  Внутри
холма   становившегося   временами  тускло-прозрачным,  монотонно  вращался
титанический эскалатор, вознося группы людей к его поверхности. Под напором
движимых  снизу,  достигшие  вершины сталкивались вниз и с душераздирающими
криками и воплями, тщетно хватаясь руками за воздух, скатывались к подножью
холма.  Достигая  равнинной  впадины,  они  поднимались  и шли пошатываясь,
словно лунатики.  По равнине ползали огромные,  в несколько раз превышающие
размер  человека  двухстворчатые  раковины.  Время  от  времени  створки их
приоткрывались,  а  в  образовавшихся  щелях  показывались.  телесно-белые,
словно огромные черви, губы.
    В них  затягивались  попавшие во впадину люди,  лица которых искажались
при этом такой конвульсией ужаса,  что Ара Омба вновь хотела закрыть глаза,
но не смогла. Веки е„ окаменели.
    Спустя некоторое   время   заглотнувшие  человеческую  фигуру  раковины
раскрывались  и  из  них  со  свистом  выплевывалось  какое-то  трепещущее,
черно-красное  месиво,  которое  тут  же  проваливалось в гигантскую ч„рную
воронку,  в этот  ужасающий  конус  тьмы,  просвечиваемый  за  пеленой  той
впадины,  на  которой  зловещие  раковины  заглатывали  свои парализованные
ужасом жертвы.
    Наконец, эта измучившая Ару Омбу картина исчезла и зеркало  погрузилось
в  кромешную тьму.  Каким-то особым чувством она поняла,  что в этот момент
созерцает самое ужасное -  Ч„рное  Антисолнце.  Е„  длинные  волосы  встали
дыбом,  тело застыло в парализующем ужасе, оно будто проглотило собственное
дыханье, а расширившиеся до предела глаза на какое-то мгновенье увидели то,
что по своей природе не видимо никому.
    После этого,  словно гигантская сила прокатила каменную глыбу внутри е„
горла и дыхание вернулось в л„гкие.
    - Мы - дети Антисолнца, дети абсолютной тьмы, дочь моя, - прошепелявила
Одира.  -  Ты  действительно  моя  дочь,  но  только  не  захотевшая носить
подаренное матерью почти бессмертное тело,  избравшая путь вселения  в  эти
недолговечные,  подверженные всяким случайностям тела молодых девок. Ты ещ„
горько пожалеешь о сво„м выборе.  Впрочем, - с некоторой грустью прошептала
Одира,  - вс„ закономерно.  Все мы,  происходя из сплошной, неделимой массы
Антисолнца, стремимся вырваться из его притяжения, вырваться несмотря ни на
что и любой ценой. Это стремление окружает наши души коркой непробиваемого,
ничем не растворимого эгоизма.  И,  заключ„нные в этих корках,  мы жалим  и
пытаем друг друга с такой жестокостью,  как никто другой.  И возвращаясь на
свою Родину,  на Ч„рное Антисолнце,  мы,  будучи спрессованы в  одну  общую
массу, тем самым взаимно проникаем друг в друга всеми фибрами души и тела и
при этом  жалим  друг  друга  одновременно  во  все  болевые  точки  нашего
непреклонного    эгоизма.   Чувствительность,   но   только   осязательная,
обостряется там до предела.  Зато все остальные органы  чувств  закрываются
наглухо.  Там,  в глубине Антисолнца ничего не видно и не слышно.  Там зато
каждый нерв души и тела одновременно соприкасается с такими же нервами всех
спрессованных  в  одну  неразделимую  массу,  нашей  неисчислимой семьи.  И
соприкасаясь,  эти нервные окончания  безжалостно  жалят  друг  друга.  Вс„
существо   попавшего   на  Антисолнце  постоянно  разрывается  между  двумя
титаническими силами.  Силой,  сдавливающей всех  в  одну  массу,  и  силой
непреклонного эгоизма,  стремящейся вырваться из притяжения Антисветила.  И
когда это уда„тся,  душа летит по освещенной кромке ч„рного конуса назад  к
Элее,  воплощаясь в тело новорожд„нного.  Но это должно быть наше тело.  Мы
способны воплощаться далеко не во все рождаемые на Элее человеческие тела.
    - Что же делать? - с рыданием простонала Ара Омба.
    - Одни ищут  спасения.  Не  мне  говорить  об  этом.  Другие,  как  ты,
упиваются наслаждениями,  предоставленными им на Элее, стремясь не думать о
дальнейшем.  А третьи решались жить во мраке и понемногу  освоились  с  его
законами.
    Выждав небольшую  паузу,  Одира  взорвалась  оглушительным хохотом,  от
которого  весь  зал  завибрировал  и,   казалось,   по   нему   проносились
завихряющиеся порывы сильного ветра.
    В это мгновенье е„ лицо стало удивительно молодым и красивым,  фигура -
девичьей, а она сама поднялась в воздух и плавно опустилась прямо на пол и,
наклонись  назад,  подняла  свои  ноги  наверх и в сторону.  Неожиданно они
обнажились порывом ветра.  И между этих точ„ных,  молодых, стройных ног Ара
Омба увидела...  о,  ужас! Ч„рную, непроницаемую раковину, которая медленно
приоткрылась, показав зловещие червеобразные губы.
    - Нет,  нет, только не это! - беззвучно прокричала в конец перепуганная
женщина.  Ей удалось,  наконец, зажмурить глаза. В этот момент она услышала
успокаивающий старческий голос.
    Неуверенно приоткрыв глаза,  Ара Омба увидела прежнюю картину. Старуха,
как ни в ч„м не бывало, продолжала восседать в сво„м дубовом кресле.
    - Подожди, я должна ответить на твой вопрос о судьбе Крокута. Смотри.
    В этот  момент  в зеркале возникла часть уже знакомой сцены в подземном
храме.  Ара  Омба  увидела,  как  из  тела  Крокута  выдавливалось   ч„рное
паукообразное пятно и впечаталось в мозаичный пол из драгоценных камней.
    - Вот только это пятно и осталось от него на Элее.  И его я заберу себе
в плату за сегодняшнюю встречу.  Хотя возьму не сейчас,  а через  несколько
дней.  Его  предварительно  должен  будет  кое-кто  увидеть из числа людей,
называемых в вашем обществе большими.
    Последовал саркастический  хохот.  После  чего  -  лаконичное:  концерт
окончен?
    - Нет,  подожди.  Покажи  мне  врага,  того,  кто  повинен в катастрофе
Крокута.
    - Если тебе не жаль ещ„ одного миллиона, изволь.
    Одира подошла к зеркалу и сделала над ним  несколько  пассов.  На  едва
уловимое  мгновенье  на н„м заиграло чистое голубое небо с ярчайшим,  самым
настоящим Солнцем.  В этот момент зеркало треснуло  на  куски,  а  Одира  в
беспамятстве рухнула на пол.
    Ара Омба  не стала выяснять е„ состояния.  Ей хотелось возможно быстрее
покинуть этот дом и никогда больше сюда не возвращаться.
    Только сейчас она ощутила лютый  холод,  сжавший  е„  обнаженное  тело.
Увидев какую-то рогожу,  она,  набросив е„ на себя,  опрометью бросилась из
дома.
    Рогожа оказалась удивительно липкой. Вскоре она облепила тело Ары Омбы,
словно  е„  собственная кожа.  Споткнувшись о какую-то ветку,  она упала на
четвереньки, почувствовав на ногах нечто вроде свиных копыт.
    Издавая бешеные вопли,  дикая кабаниха неслась  напролом  через  лесную
чащобу.   Вырвавшись   за  е„  пределы,  животное  оказалось  невдалеке  от
автомобиля открытой дверкой.  Подбежав ближе, оно положило передние лапы на
сиденье  и  потянулось.  В  этот  момент рогожа треснула сразу в нескольких
местах и осыпалась, словно иссохшая листва, с измученного тела Ары Омбы.
    Приняв свой прежний вид, та только и смогла, что бросилась на сиденье и
тут же впала в глубокий сон, лиш„нных всяких сновидений.


                             ЗАВЯЗАЛСЯ КЛУБОК

    Аби Кава,  Верховный  страж  общественного спокойствия,  коренастый,  с
большим вы