Я хотел проводить их в дом, но меня схватил за руку Паскевич:
   - Пусть сами разбираются,-  шепнул  он.  На  нем  был  долгополый  тулуп,
перевязанный красным кушаком, в руках кнут, а на голове  пушистая  пыжиковая
шапка. Ни дать, ни взять-удалой ямщик. Таких пыжиковых шапок  мы  обнаружили
на товарной станции целый контейнер. Но, когда я спохватился зи-мой и  хотел
взять себе такую, их уже не оказалось. Все щеголяли в пыжиках, только  мы  с
покойным Борисом Ивановичем ходили в овчинных. Он тоже опоздал!
   Сашка, притопывая валенками, ходил вокруг саней  и  поправлял  выбившееся
из-под ковра сено. Он молчал. Молчал и я. Стало холодно. Я хотел идти в дом,
но Сашка дернул за рукав:
   - Не рыпайся!
   В доме было тихо. Не было ни криков, ни ругани, по-видимому,  все  шло  в
рамках приличия. Прошло еще полчаса. Наконец, дверь раскрылась и  на  пороге
появилась Евгения, а за нею Катя, которая вела под руку Беату. Поначалу я ее
не узнал. Этой зимой она ходила в овчинной дубленке и  валенках.  Теперь  на
ней была круглая соболевая шапочка с белым пером цапли и такая же шубка.  На
ногах-сапожки на высоком каблуке. Я вспомнил, что этот княжеский  наряд  был
обнаружен на личном складе Можиевского и тогда я подарил его Беате. Она  его
берегла, как выяснилось, для торжественного случая. Теперь он представился.
   Как мало все-таки я знаю женщин! Беата, оказывается, не сомневалась,  что
все этим кончится. На сидениях в санях мне уже не было места. Я  хотел  было
идти седлать коня, но Катя, со смехом схватила меня за  воротник  и  свалила
себе под ноги на дно саней.
   -Эгей! Залетные!-крикнул Паскевич, щелкая. кнутом.
   Кони рванули и сани понеслись. Я лежал на  дне  саней,  а  эти  "бестии",
усевшись поудобнее, поставили на меня ноги и так ехали до самого дома.

   - Как ты управляешься со своим "курятником"?-  спросил  я  Паскевича  дня
через два
   - Очень просто. Я их оставляю одних и говорю:
   "Решайте сами. Не нравлюсь-могу уйти.  Но,  чтобы  ругани  дома  не  было
слышно. У меня работа нервная, ответственная и дома я должен отдыхать".
   Дорогой ты мой Паскевич, если бы золото имело сейчас какую-то цену, то за
каждое твое слово можно было бы отвалить  целую  кучу.  Я.последовал  твоему
примеру и с тех пор жил счастливо.
   Летом Беата родила мне сына! Это событие взбудоражило  всю  нашу  общину.
Появилась надежда. Увы,  Беата  была,  по-видимому,  единственной  женщиной,
которая избежала иммунизации. Причиной этому явилась оторванность  фермы  ее
отца от остального жилья и  меры,  которые  он  принял.  Может  быть,  когда
подрастет ее сестра, то у нее  тоже  родится  мальчик.  Девочке  исполнилось
летом двенадцать лет, но уже шли пересуды о том,  кто  будет  будущим  мужем
этой Андрогении, как ее стали называть, т. е. родящей мужчину.
   Сыну моему вся община целый месяц придумывала имя,  пока  не  выяснилось,
что Беата назвала его Адамом. Адам -  значит  мужчина.  Постепенно  польский
Адам превратился в русского Андрея. Стоит ли говорить,  что  его  берегли  и
лелеяли, но мальчик, несмотря на эти заботы, рос крепким и здоровым.

   Глава XXVII
   СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА
   Незаметно пришла весна. Третья весна после катастрофы. В  этом  году  она
удалась ранняя и бурная. В апреле мы закончили все полевые работы.  Техника,
благодаря заботам Алексея и его слесарно-ремонтной бригады, еще не вышла  из
строя и, наверное, при бережном  к  ней  отношении,  послужит  нам  еще  лет
пять-шесть.
   Собаки почти исчезли из ближайших окрестностей и стада наши  паслись  без
помех. И, хотя у нас уже насчитывалось свыше полутора тысяч человек (из них,
к сожалению, только 315  взрослых  мужчин),  мы  уже  могли  позволить  себе
заготавливать мясо, если не вдоволь, то, во всяком случае, столько, что  его
дефицит в питании не ощущался.
   По утрам до нас доносился трубный зов самцов-оленей, на  полянах  паслись
могучие зубры, их с каждым годом становится больше. Расплодились лоси, озеро
облюбовали утиные стаи. Птиц вообще стало больше. И что  особенно  радовало,
появились ласточки, которые перед катастрофой совсем было исчезли. Их гнезда
теперь встречались повсюду, в том числе, под крышами  наших  домов.  Природа
постепенно восстанавливала свои силы. Озеро кишело рыбой. Наши рыбаки  почти
каждый день доставляли на кухню сотни  килограммов  лещей,  угрей  и  линей.
Осенью женщины запасли много грибов. Их сушили, солили. К сожалению,  мы  не
смогли мари-новать их на зиму, так как не было  ни  уксуса,  ни  сахара,  ни
специй. Зато засолили десять бочек. На засолку пошли, в основном, зеленушки.
Этот гриб высыпает на Волыни в октябре в изобилии.  Женщины  брали  подводы,
уходили на целый день в лес и возвращались только к вечеру.
   Весной в меня два раза стреляли. Именно в меня, так как больше  никто  не
подвергался нападению. Первый раз все обошлось благополучно. Второй раз подо
мною убили коня. После этого случая  бойцы  два  дня  прочесывали  ближайшие
леса, но не обнаружили никаких следов. Я подозревал Марка.  По-видимому,  он
прятался где-то поблизости. Во всяком случае,  Беата,  когда  до  нее  дошли
известия о случившемся, уверяла, что это именно он. Меня перестали с тех пор
отпускать одного в верховые поездки. Однако  подобных  покушений  больше  не
было. Либо он затаился и ждет встречи наедине, либо, убедившись в  тщетности
своих намерений, покинул наши края.
   "Десантники", засланные нами в  стан  "Армии  Возрождения",  делали  свое
дело. В конце марта к нам стали прибывать дезертиры. К началу  мая  их  было
уже тридцать  человек.  Они  быстро  осваивались  в  условиях  нашей  жизни,
женились, обзаводились хозяйством. Это были полезные люди и  в  том  смысле,
что умели обращаться с оружием. Многие хорошо разбирались в технике.
   Кроме дезертиров к нам стали прибывать беженцы из "крепостных  хозяйств",
которые армия оставляла на месте, облагая налогом. Двум таким хозяйствам  мы
помогли эвакуировать скот и имущество. Всего за весну к нам переселилось сто
двадцать таких беженцев, 38 мужчин и 82 женщины, не считая  детей.  Основной
вопрос, который интересовал  переселенцев,-размер  натурального  налога.  Им
отвечали, что налог у нас вообще пока не взымается. Нам не верили,  пожимали
плечами и спрашивали снова. В конце концов, по этому поводу состоялось общее
собрание, которое решило, что с частных хозяйств первые три  года  налог  не
взы-мать, а затем ограничить десятью процентами от урожая и  животноводства.
Наряду с общинным хозяйством у нас стал развиваться и  частный  сектор  -  в
основном  это  были  новоприбывшие  беженцы.  Иногда  они  объединялись  для
совместной пахоты или уборки. Мы в эти дела не вмешивались Единственное, что
мы неукоснительно требовали - непременного участия всего взрослого  мужского
населения в учебных занятиях по боевой подготовке. Эти занятия проходили под
руководством бывших дезертиров, среди которых оказалось два офицера.
   Мы прекрасно понимали то, что по  числу  бойцов  и  вооружению  мы  почти
сравнялись с  предполагаемым  противником,  но  продолжаем  уступать  ему  в
искусстве ведения боя и владения оружием. И, хотя до  некоторой  степени  мы
могли теперь говорить с  противником  на  равных,  мне  мучительно  хотелось
избежать столкнове-ния или хотя бы оттянуть  его.  Время  работало  на  нас.
Из-за дезертирства,  которое  начинало  принимать  массовый  характер,  силы
"Армии Возрождения" таяли, а наши - возрастали.
   В конце мая к нам переехало сразу  тридцать  человек  во  главе  с  двумя
офицерами. Они прибыли на пяти грузовиках с оружием,  воспользовавшись  тем,
что командование послало их в очередную экспедицию. Командовал ими майор лет
тридцати семи. Вместе с ними прибыли и семьи офицеров.
   У меня  с  ними  произошел  долгий  разговор.  Я  не  буду  сообщать  его
подробности, скажу только то, что меня заинтересовало и встревожило.
   Дело в том, что экспедиция носила теперь  несколько  иной  характер,  чем
раньше. Если обычно они проводились осенью для сбора налога,  то  теперь  их
послали  для  мобилизации  мужского  населения  в  возрасте   до   55   лет.
Следовательно, наш противник встал на путь тотальной мобилизации, а, значит,
готовит против нас акцию.
   - Кроме тех шести хозяйств, куда вас направили, вы знаете еще  другие?  -
спросил я майора.
   - Знаю. Я собирал там налоги.
   - Это большие хозяйства?
   - Одно. В нем около  60  человек.  В  остальных-  поменьше:  от  трех  до
пятнадцати жителей.
   - Вы сможете их объехать и объяснить ситуацию? С вами  могут  отправиться
несколько наших девушек, которым скорее поверят.
   -  Сомневаюсь.  Слишком  свежи  у  них  в  памяти  воспоминания  о  наших
прошлогодних поборах.
   - Тогда вот что сделаем: вы повезете им оружие. Да-да... Выслушайте  меня
до конца.  Если  вы  им  дадите  оружие,  то  тем  самым  завоюете  доверие.
Естественно, всех вы не сможете взять на машины, но это и не  нужно.  В  тех
хозяйствах, где есть лошади, люди сами смогут добраться к нам. Вы им укажите
маршрут, а на полпути их встретят наши.
   Майор задумался.
   - Пожалуй, вы правы. Лишь бы, получив оружие, они  не  перестреляли  моих
солдат.
   - На тот случай, если транспорта не хватит, мы вам дадим десяток ЗИЛов.
   - Тогда я буду  действовать  так:  сразу  же  буду  отправлять  людей,  а
оставшимися машинами двигаться дальше.
   - В добрый путь!

   Майор блестяще справился со своей задачей. Вскоре стали прибывать  машины
и подводы с беженцами. Большинство из них мы  поселили  в  селе,  на  берегу
озера.
   По-видимому, эта  акция  не  осталась  незамеченной.  Противник,  видимо,
понял, где находят убежище  беглецы,  его  солдаты  и  офицеры.  Мы  вовремя
отозвали своих "десантников".  Задержись  они  подольше,  их  бы  несомненно
раскрыли. Сразу же после прибытия майора и его спутников,  мы  послали  Мише
радиограмму с приказом немедленно возвращаться. Неделю спустя все трое  были
дома.
   У  нас  не  было  орденов,  которыми  можно  было  бы   наградить   наших
"штирлицев". Поэтому к их прибытию был заколот кабан и  разведчики  получили
огромные  шашлыки,  которые,  после  нескольких  месяцев  питания  кашами  и
консервами, были восприняты с не меньшей радостью, чем медали.
   Они сообщили мне, что, несмотря на  дезертирство,  силы  противника  даже
возросли за счет мобилизации. Расширился и  поселок  возле  воинской  части.
Теперь там жило около двухсот семейств.  Вести  эти  тревожили.  Не  вызвало
сомнений, что противник усиленно готовится. Вопрос заключался  лишь  в  том,
начнет ли противник сразу  военные  действия  или  же  попытается  прийти  к
какому-то соглашению? На всякий случай мы заминировали все подъезды к нашему
расположению и засекретили километров за двадцать от наших границ три поста,
снабдив их рациями. На крышах домов были установлены зенитные пулеметы, а  в
лесу-несколько противовоздушных установок. За ними еще  в  мае  ездила  наша
трофейная команда. Бывшие "воз-рожденцы" соорудили на подъездах нечто  вроде
дотов. У нас, правда, не было ни цемента,  ни  железной  арматуры.  Пришлось
обходиться кирпичом, который  доставляли  из  Острова,  разрушив  для  этого
несколько домов, и известью.
   Покидая армию, наши разведчики позаботились оставить после  себя  замену,
которая продолжала начатое дело. Но несмотря на принятые меры,  мы  все-таки
допустили грубую оплошность, которая могла бы обойтись очень дорого...
   Самолет вынырнул из-за облаков  в  полукилометре  от  корпусов.  По  всей
вероятности он прошел на низкой высоте и появился  настолько  внезапно,  что
дежурный расчет зенитных пулеметов не успел дать предупредительную  очередь.
Самолет сбросил какой-то предмет и скрылся в направлении Острова. Мне  потом
сказали,  что  это  был  легкий  одномоторный  учебный  самолет,   способный
пролететь некоторое расстояние на бреющем полете.  Поэтому  его  так  поздно
обнаружили. Сброшенный предмет  сразу  доставили  ко  мне.  Это  был  пакет,
привязанный к грузу. Внутри пакета находился лист  бумаги.  Сообщалось,  что
недавно (явная  ложь)  крупное  воинское  соединение  Комитета  Возрождения,
взявшее на себя  организацию  порядка  и  восстановление  государственности,
случайно обнаружило наше поселение. Посему сообщается радиоволна для связи и
обозначено время: каждый понедельник с двенадцати до  тринадцати  ноль-ноль.
Предлагалось (именно предлагалось!)  подготовиться  к  приему  представителя
Комитета Возрождения. Послание было написано в сдержанных тонах, но, в то же
время, чувствовалось, что это послание старшего к младшему и носит  характер
едва ли не приказа.

   - Ну, что вы скажете по этому  поводу?-обратился  я  к  членам  Совета  и
Трибуната, собравшимся в комнате "у камина".
   -  Пудрят  мозги!  -  высказал  мнение  Паскевич,   -   почему   они   не
воспользовались сообщенной нами волной, а наводят тень на плетень?  Как  это
понимать: недавно обнаружили?
   - Если врут, значит, чувствуют свою слабость,- заметил Алексей.
   - Хотят убедить нас, что "десантники" не вернулись к ним после того,  как
мы освободили их, - поддержал Алексея Николай.
   - Какой в этом смысл? - спросил Юрий.
   - Смысл в том, что они  хотят  дать  нам  естественное  объяснение  того,
почему они полгода назад не вступили с нами в контакт. Такая задержка  может
быть объяснена нами как проявление их слабости и неуверенности.
   Юрий что-то хотел  возразить,  но  я  обратился  к  майору,  которого  мы
пригласили на Совет:
   - Ваше мнение?
   - Думаю, что командование проявляет неуверенность и  даже  растерянность.
Возник ряд серьезных  трудностей.  Они  стали  испытывать  большую  нужду  в
сельхозпродуктах.  Организация  ведения   хозяйства   не   оправдала   себя.
Участилось дезертирство. Кадровых военных, тех, что были собраны из воинских
частей  сразу  же  после  катастрофы,  осталось  не  более  ста  пятидесяти.
Остальные солдаты набраны среди гражданского  населения.  Я  уже  докладывал
вам, что узнал о вашем существовании еще прошлой весной. Осенью сюда  хотели
заслать команду и включить вас в систему Комитета Возрождения. Но тут пришли
двое и  принесли  фотопленки.  Я  присутствовал  на  совещании,  на  котором
обсуждалось, когда захватить вас-осенью или чуть позже.  Фотоснимки  сыграли
огромную роль. Решили подождать, чтобы нарастить силы. Ваших бывших  пленных
вызвали тогда на совещание и допрашивали. Они рассказали о вашем  устройстве
и быте. Командующий тогда запретил им об этом кому-нибудь  рассказывать.  Я,
честно признаюсь, не подозревал, что они ваши агенты.  Мысль  о  том,  чтобы
перейти к вам у меня зародилась еще на этом совещании у командующего. Мне не
нравились наши методы, применяемые к населению. Так вот, я думал  как  уйти,
но главная трудность заключалась в том, чтобы вывезти семью.  Помог  случай.
До этого у нас дезертировало тридцать пять человек.
   - Тридцать,-поправил я
   - Нет, тридцать пять. По-видимому, пять человек не дошли или нашли другое
убежище. Мне кажется, что командование  начало  подозревать,  что  дезертиры
укрываются у вас. Поэтому они хотят вас  ликвидировать,  но,  предварительно
собрав необходимую информацию.
   - Какими силами они сейчас располагают?
   - У нас-восемь танков. Но дело в том, что нет  квалифицированных  военных
специалистов. Если танки  будут  укомплектованы  экипажами,  то  очень  мало
останется в  пехоте.  Повторяю,  мобилизованные  из  местного  населения  не
внушают командованию доверия. Единственное, что заставляет людей идти в бой,
это то, что их семьи остаются заложниками. Кстати,  теперь  при  мобилизации
семья вывозится вместе с самим мобилизованным.
   - Вот это уже серьезно,-заметил Алексей.
   - Можно мне? - Юрий уже давно хотел вставить слово.
   - Говори.
   - Из текста послания следует, что наши "десантники" даже после побега  не
раскрыли себя, то есть, они не подозревают, что эти ребята работали на  нас.
Следовательно, они также и не имеют представления о том, что  их  посланник,
тот, кто приедет, будет морочить нам голову, постарается внушить нам, что мы
имеем дело с очень крупным воинским соединением. Не так ли?
   - Ну? - согласился я.
   - Отсюда и надо строить свою стратегию.
   - Не стратегию, а тактику. Стратегию мы построили на том, что люди  бегут
к нам. И, чем больше мы выиграем времени, тем большая вероятность того,  что
мы в конце  концов  можем  жить  спокойно,  не  опасаясь  ни  самоиспеченных
комитетов, ни различных банд. А тактику мы  построим  следующим  образом.  В
ответ на их камуфляж мы противопоставим  свой.  Мы  уже  говорили  об  этом.
Александр Иванович, вы вместе с майором внесете коррективы в  наш  сценарий.
Надо торопиться! Необходимо как-то оттянуть визит  "инспектора".  Желательно
до осени. Но, если не  удастся,  то  Хотя  бы  недели  на  три.  Мы  сначала
задержимся с ответом, а потом придумаем еще что-нибудь. Скажем, мой визит  к
союзникам.
   - Союзникам?
   - А почему бы и нет?
   - Понятно! - по глазам Паскевича было видно, что у него появилась идея,-а
что, если эти союзники будут - поляками? Они у нас  есть.  Мы  их  оденем  в
форму и во время визита "инспектора" они "случайно" попадутся ему на  глаза.
- Где ты возьмешь польскую военную форму?
   - В бумагах Можиевского найдена карта, где обозначены не только товарные,
но и воинские склады на территории Польши.
   - Успеешь?
   - Если дадите вертолеты.
   - Как, Алексей? - Можно попробовать. Горючее пока есть.
   - А как со сценарием?
   - Он давно готов! Мы его с майором подкоррек-тируем и завтра покажем.
   - Договорились.
   Я уже хотел распустить Совет, но встал Николай.
   - У меня  есть  предложения.  Что,  если,  как  в  прошлый  раз,  вызвать
восстание в поселении возле части? Я глянул на майора. Тот помрачнел.
   - Ошибаешься. Это другой случай и люди другие. Мы сделаем все  возможное,
чтобы  избежать  кровопролития.  И,  если  сражаться,  то  только  в  случае
нападения на нас. Но и здесь мы сделаем  все,  чтобы  добить-ся  прекращения
огня. Иной противник - иные методы.
   Когда мы прощались, я почувствовал, что майор пожал  мне  руку  несколько
сильнее, чем обычно.
   - Как вы устроились, Константин Михайлович?- спросил я его.
   - Спасибо! Отлично. Пока временно в одном из корпусов  санатория.  Вместе
со своей командой. Но, знаете, я присмотрел семье хороший домик у озера. Там
есть  большой  запущенный  сад.  Я  всегда  мечтал  заняться  хозяйством   и
поселиться где-нибудь на берегу реки или озера...
   - Скоро вы получите  такую  возможность.  Вот  толь-ко  закончим  дела  с
соседями. Пока же я вас прошу- не ослабляйте полевые  занятия.  Надо,  чтобы
все мужчины были обучены и умели хорошо стрелять.
   - Вы им выдали оружие на руки. Как-то это непривычно..
   - Дорогой Константин Михайлович, принцип вооруженного народа-это  принцип
демократии. Если пра-вительство боится своего народа, то  на  кой  черт  это
правительство?
   Майор с сомнением покачал головой:
   - И вы рассчитываете, что это удастся?
   - Нас пока слишком мало. Мы  должны  быть  постоянно  начеку.  А  пока  я
приглашаю вас с женой ко мне на чашку чая.
   - Спасибо! Непременно будем.

   Глава XXVIII
   СРАЖЕНИЕ У САМОВАРА
   Пожалуй, я совершил ошибку, пригласив майора  к  себе  домой.  Жена  его,
полная женщина, приблизительно одних лет  со  своим  мужем,  но  выглядевшая
значительно старше, едва только в гостиной появилась Катя, сразу же надулась
и целый вечер почти ничего не  говорила.  Ее  дурное  настроение  передалось
мужу. Константин Михайлович, пришедший веселым,  в  приподнятом  настроении,
сначала оживленно поддерживал беседу, делал Кате  комплименты,  потом  скис,
стал отвечать на вопросы невпопад. Катя скоро ушла, сославшись  на  то,  что
надо кормить дочку.
   - У вас сын? -  спросил  я,  чтобы  хоть  что-нибудь  сказать,  хотя  все
прекрасно знал о его семье.
   - Да! Уже скоро будет пятнадцать,