это падение хохотом.
   - Не слухайте ее! - закричала в зал Клава. - Это она курва всэ из-за мого
Васыля! Бесстыжа! - обратилась она к Светке, которая уже успела подняться. -
И як же тоби не соромно?! От чому вас учать в шко-ли,  -  ее  гнев  уже  был
направлен  на  учительницу,   которая   имела   неосторожность   подтвердить
историческую истинность Светкиного заявления.
   - Все! - продолжала Клава, - все! Я выходжу з республики!  Закону  такого
нэма, щоб у живой жинки чоловика выдбыраты! Все! -  Она  бросила  негодующий
взор на Светку и пошла на свое место. Там, подойдя к мужу, она схватила  его
за руку и попыталась вывести из зала Она что-то ему негодующе  говорила,  но
что, из-за хохота не было слышно.
   Борис Иванович поднялся и стал призывать зал к порядку, то есть  колотить
по столу молотком, неизвестно как попавшим  ему  в  руки.  "Наверное  припас
заранее", - мысленно усмехнулся я предусмотрительности завхоза. Однако  надо
было что-то делать. У Светки, без сомнения, было  немало  сторонников.  Если
дело дой-дет до голосования, то неизвестно, чья точка зрения  одержит  верх.
Это надо было учитывать. В  то  же  время  я  не  имел  права  лишать  слова
избранного общим го-лосованием Трибуна.  Необходимо  было  искать  выход  из
положения. Но сначала пусть выскажется. Конечно, она несла чушь! Но, если ей
сразу заткнуть рот, то тем самым будет создан прецедент, которого  я  больше
всего  хотел  избежать.  Поэтому  я  встал  со   своего   места,   показывая
собравшимся, что хочу говорить.
   Зал постепенно утих. Сторонницы Светки притихли, но по их  разочарованным
лицам было видно, что они не одобряют моего вмешательства.  Я  повернулся  к
Светке, которая стояла у трибуны.
   - Если  вы  не  закончили  свое  выступление,  попрошу  вас,  пожалуйста,
продолжайте!
   Пожалуй, никто не ожидал такого и меньше всего - Светка, Поэтому,  вместо
того, чтобы продолжать свою речь, она громко  пискнула,  чем  вызвала  новую
бурю веселья, но я снова успокоил зал  и  ободряюще  кивнул  ей,  чтобы  она
говорила.
   Сунув руку в карман за платком,  я  неожиданно  обнаружил  в  нем  листок
бумаги. Это была записка Алексея. "Я случайно узнал, что так будет, -  писал
он,-поэтому протащил на собрании  право  "вето".  Не  сердись!"  Я  мысленно
поблагодарил его за предусмотрительность. Действительно, теперь я  в  полном
праве смо-гу отложить  принятие  закона,  не  прибегая  к  голосованию.  Но,
все-таки, надо попробовать переубедить ее сторонниц.
   Светка тем временем почти оправилась и продолжала свое выступление.  Если
быть объективным, то речь ее могла затронуть за живое.
   - Я вам скажу, почему я за матриархат и против  брака!  -  пообещала  она
собранию. - Семья, - это, конечно, хорошо. Папа, мама и я! Только вот я тоже
хочу быть мамой! А Клавка, например, не хочет, чтобы я тоже мамой стала. Что
же выходит? Одним - все, а другим - ничего!  Это  при  нашем-то  бедственном
соотношении (она так и сказала - "соотношении", а не  "положении").  Вон,  -
продолжала она, бросив укоризненный взгляд на Клаву, -  Клавка  держится  за
своего Василя. Ни на шаг не отпускает! Была я с ним! Была! Ну и  что?!  Чего
тут стыдиться? Только что же это за  удовольствие,  если  дрожит  он  мелкой
дрожью от страха: "Ах! Как бы Клавочка не узнала! Ах! Как бы не увидела!" Да
разве я одна?! - и снова посмотрела на Клаву, но уже  с  явной  насмешкой  и
злорадством - Гуляет твой Васенька Ох, как гуляет! Видишь, как осунулся, как
кот в марте!
   Клава взвыла от обиды и выбежала из зала, увлекая за собой Васю.
   - Я ведь как хочу? -  проникновенно,  почти  ласково,  растягивая  каждое
слово, протянула Светка. - По справедливости!
   - Это как же? По карточкам? - крикнул кто-то из зала.
   - Можно и по карточкам! Только вот что я  скажу  вам!  По  карточкам  или
купонам - не важно. Важно, чтобы не было этого страха! Ведь страх  при  этом
деле для мужика это все равно, что серпом по этим самым...
   - Не забывайтесь! - снова вмешался Борис Иванович, не выдержав  Светкиной
откровенности. Но Светку уже нельзя было остановить:
   - Вас-то, Борис Иванович, я не трогаю, нет смысла...
   Борис Иванович открыл было рот, чтобы  ответить,  но  густо  покраснел  и
быстро сел.
   Светка, как ни в чем не бывало, собралась продолжить речь.  В  это  время
дверь приоткрылась и в зал тихонько скользнул  Вася.  Светка,  завидев  его,
приветливо помахала рукой:
   - Вот и Вася вернулся! Сбежал от Клавы. Значит, интересно ему  послушать,
чем же это кончится!
   - А кончится тем, - снова крикнули из зала,- что  у  Васи  Клава  главный
талон отрежет!
   Зал грохнул смехом. Вася, красный, как рак, вскочил со своего места:
   - Дался вам Вася! Как-будто никого другого нету!  -  и  бросился  вон  из
зала.
   - В том-то и дело, - крикнула ему вслед Светка,-- что нету!  Что  бы  вы,
мужики делали, - она критически обвела зал взглядом, - если бы  все  не  так
как сейчас, а наоборот...  на  тридцать  мужиков  -  одна  баба?  Да  вы  бы
передавили друг друга. А нам что прикажете делать? Или вы хотите, чтобы  мы,
бабы, топить друг друга в озере начали? Отвечайте! Чего молчите?! Вот вы,  -
она повернулась к Наталье, - вы тут очень хорошо  говорили  про  республику,
про демократию... а на хрена мне ваша демократия, если я при ней  буду,  как
засохшая ветка? Вон у вас дочка растет и я вижу, еще кто-то скоро  будет,  а
я? Я ведь тоже хочу ребеночка! И она хочет! -она показала пальцем на одну из
своих подруг, - и она! И она! - она по очереди показывала то на одну, то  на
другую девушку, - Все мы хотим. И что, мы не имеем на это права? Так,  чтобы
по закону, без страха?!
   Светка закончила выступление и села на место. В зале  воцарилась  тишина.
Давая ей слово, я думал, что легко смогу опровергнуть ее доводы.  Но  сейчас
мне не приходило в голову ничего кроме  банальных  фраз,  которые  никак  не
подходили к создавшейся обстановке. Кто  мог  подумать,  что  эта  "малявка"
сможет  овладеть  аудиторией  и  говорить  так  красноречиво,   убедительно.
Конечно, я принципиально не принимал ее концепцию, но и не мог  не  признать
справедливости ее доводов.
   Чтобы выиграть время, я  предоставил  возможность  высказаться  желающим.
Ребята говорили осторожно и было непонятно, соглашаются ли  они  со  Светкой
или, напротив, отвергают  ее  предложение.  Девушки  почти  не  поддерживали
Светлану, правда, не в столь  решительной  форме.  Одна  даже  сказала,  что
матриархат не надо понимать как власть  женщин.  Нет!  Они  готовы  оставить
власть в руках уже избранного правительства, тем  более,  что  в  технике  и
оружии, сказала она, мы, женщины, совсем не разбираемся.  Но,  -  продолжала
она решительным  тоном,  -  брачные  отношения  и  их  регулирование  должно
находиться исключительно в руках женщин.
   Тут вдруг не выдержал Александр Иванович. Он поднялся, поправил пенсне:
   - Можно мне? - солидно спросил он, как подобает министру правительства и,
получив согласие, медленно направился к трибуне и уже оттуда строгим  взором
окинул зал.
   - Извините, что значит - регулировать? Это меня? Регулировать?! - он снял
пенсне и тщательно протер стекла. Затем, надев их, еще раз осмотрел зал.
   - Если мне, - он  сделал  ударение  на  последнем  слове,  -  женщина  не
нравится, то... - он не договорил и так же  медленно  и  солидно  прошел  на
место.
   Мужчины встретили его заявление одобрительным смехом.  Кое-где  раздались
хлопки. Однако Паскевичу этого было достаточно, чтобы принять их за всеобщее
одобрение. Он приостановился и, повернувшись  к  залу,  благосклонно  кивнул
головой.
   По существу, его выступление  было  грубым  и  бестактным,  но  он,  надо
признаться,  был  бесподобен   в   своем   апломбе.   После   краткого,   но
выразительного выступления Паскевича в дискуссии наступила пауза и  я  решил
ею воспользоваться.
   - Я думаю, что мы пока закончим наш разговор. Вопрос сложный,  не  спорю,
существенный. Его надо спокойно обдумать, а потом уже решать.
   - Но решать придется! - подала с места реплику Светка.
   - Возможно! - стараясь быть спокойным, ответил я. - Но, не исключено, что
все уладится  само  собой.  Это  слишком  интимный  вопрос,  чтобы  по  нему
принимать какие-то официальные решения.
   - А без них возможны конфликты! - не сдавалась Светка.
   - Хорошо, если вы так настаиваете, то давайте создадим комиссию,  которая
объективно изучит общественное мнение и предоставит нам свои соображения.
   Это была капитуляция. В комиссию изберут, конечно, Светку и ее сторонниц.
Надо было что-то придумать.
   - Однако, - продолжал я, - перед тем,  как  создать  комиссию,  мы  можем
принять предварительные условия. Первое: в нее не должны входить  сторонники
крайних мер, как с той, так и с  другой  стороны  (этим  самым  я  сразу  же
исключил Светку из состава комиссии). Второе: в комиссию должны войти  также
мужчины и замужние женщины. И третье: решения, выработанные комиссией, ни  в
коем случае не должны покушаться на права человека, его достоинства и личную
свободу. Согласны?
   Поднялся Алексей:
   - Я думаю, что последний пункт должен  распространяться  и  на  детей.  А
именно: в любом случае ребенок должен знать своих  родителей  -  и  мать,  и
отца, Светка пыталась что-то возразить, но ее слова потонули в одобрительном
гуле.
   - Принято! Есть еще дополнения или поправки?
   - Я против! - Светка вскочила со своего места и горячо заговорила. -  Эта
поправка уничтожает достоинство женщины! Выходит что? Мужчина  может  с  кем
угодно,  а  женщина  должна  быть  только  с  одним!  Это  несправедливо!  Я
протестую!
   - Интересы женщины не должны противоречить интересам ребенка!
   Кто это сказал? Голос послышался сзади. Ах, это Оксана. Умница!
   - Итак,-обратился я к  собранию,-есть  поправка  и  есть  протест  против
поправки. Голосуем! Кто за то, чтобы принять предложение с поправкой?  Почти
единогласно.-Теперь приступим к выборам комиссии.
   В  комиссию  избрали  пятерых  девчат,  одного  парня  и  Наталью,   как.
представительницу замужних женщин.
   На этом собрание закончилось.
   Через два часа новоиспеченное "правительство" собралось, как  обычно,  "у
камина". Нужно было обсудить результаты собрания и  на  этой  основе  внести
поправки в свои планы.
   - В  общем,  все  получилось  довольно  глупо!  -  высказал  свое  мнение
Александр Иванович. - Все пошло как-то  по-детски!  Не  надо  было  никакого
собрания, а следовало оставить все как было раньше. Ведь, фактически, ничего
не изменилось. Только какая-то игра в государство.
   Конечно, я сам чувствовал, что вышло как-то не так и несколько напоминало
глупый камуфляж или, еще хуже, буффонаду?
   - Ну, не все сразу получается так, как надо! - попыталась смягчить выводы
своего мужа Наталья.-На все нужно время.
   - Вот здесь я согласен!-проговорил Алексей.- Нужно время. Года через  два
такое собрание было бы более уместно. Но с другой  стороны...-он  задумался,
подыскивая слова, - с другой стороны, - повторил он, - кто знает, что  будет
с нами через два года? Я понимаю намерение нашего Президента. Чего он хотел?
Он хотел, - продолжал Алексей,  как-будто  меня  не  было  с  нами,-заложить
основы  будущего  демократического  устройства.  Поймите!  Сейчас,  в  нашей
ситуации, весьма  неустойчивой,  развитие  дальнейших  событий  может  пойти
непредсказуемо. Одно из таких направлений нам уже  известно.  Мы  в  прошлом
году столкнулись с этим. У нас пока все было благополучно. Но это  видимость
благополучия. Через год-два наши ребята подрастут, многим из них  исполнится
по двадцать лет. Появятся свои лидеры, за которыми пойдут  остальные.  Этого
нельзя сбрасывать со счетов. Кто знает, какие фантазии придут  в  головы  их
лидеров, если не будет заложена прочная основа будущей организации, если  не
будут выработаны законы, ставящие барьер на пути  авантюризма,  диктатуры  и
тирании. Тираны могут быть и в маленьких общинах. Мы все смертны.  Никто  не
знает, когда и при каких обстоятельствах мы  можем  погибнуть.  Вдобавок,  в
такой ситуации, как наша. Ты,  Саша,  обратил  внимание  только  на  внешние
обстоятельства. Но есть  и  другая  сторона  сегодняшнего  мероприятия.  Там
закладывался первый камень фундамента нашего будущего.
   Слово взял Борис Иванович:
   - Ну, что я скажу!-он обвел нас взглядом,  как  бы  заранее  извиняясь,-в
общем, я согласен с Алексеем. Все правильно! Вот только финал все подпортил.
Я имею в виду Светку с ее бредовыми идеями матриархата. - Он усмехнулся. - С
одной стороны, конечно, в чем-то она  и  права.  Но  с  другой-это  же...-он
замолчал, пожал плечами и, смущенно улыбаясь, сел на свое место.
   - Послушай, Николай, ты ближе, подбрось пару поленьев  в  камин,-попросил
Паскевич,-вечера что-то стали холодные.
   -  Пора,  осень  ведь,-заметил   Борис   Иванович.-   А,   действительно,
похолодало.-Он поежился.-Скоро пора будет  доставать  зимнюю  одежду.  То-то
девчата обрадуются шубкам.
   - Им сейчас не шубки надобны, а  кое-что  другое,  потеплее!  -  отпустил
шутку Юрий.
   - М-да!-глубокомысленно произнес Борис Иванович.-Жизнь есть жизнь. От нее
никуда не денешься!
   - Да что тут долго думать!-снова вскочил Паскевич.-Все решается  довольно
просто! Надо разделить женщин между мужчинами поровну и дело с концом!
   - А может быть не поровну, а по потребности? - съязвил Алексей.
   -  Можно  и  по  потребностям!  А   что?-   Сашка   высокомерно   оглядел
присутствующих.
   - Интересно, какие же у тебя потребности? - Наталья насмешливо посмотрела
на мужа. Тот сразу скис и сел на место.
   - Я думаю,-продолжала Наталья,-коль скоро мы создали комиссию, то давайте
не обсуждать этот вопрос до ее выводов.
   - Что комиссия?-недовольно вдруг заговорил Николай.-Вам не  кажется,  что
мы просто сняли с себя ответственность?
   - Так демократия-это, прежде всего, разделение ответственности, -  сказал
я. - Мы и впредь будем придерживаться такого принципа. Во всех важных делах.
Если нам это удастся, то мы, когда  придет  время,  можем  спокойно  уйти  с
чувством исполненного долга.
   Меня прервал осторожный стук в дверь.
   - Войдите!
   Дверь открылась и  на  пороге  появилась  Светка,  со-провождаемая  тремя
другими членами Трибуната.
   - У меня здесь совещание? - не  то  вопросительно,  не  то  утвердительно
произнесла она.-Мы, как  члены  Трибуната,  хотим  присутствовать  на  ваших
совещаниях, если,-она запнулась,-если вы не возражаете?
   Она остановилась, еще не решаясь войти в  комнату.  Остальные  стояли  за
нею. Лицо каждого из них выражало один и тот же вопрос,  видимо,  сильно  их
волнующий. На лице Оксаны была написана решительность, двое  же  ребят  были
крайне смущены. Скорее всего девушки уговорили их идти к нам.
   - Входите, конечно! Это ваше законное  право!  -  я  посторонился,  давая
пройти членам Трибуната.-Садитесь ближе. От имени всех здесь  присутствующих
я приношу вам извинения, что не поставили вас в известность о совещании!
   Мы переглянулись с Алексеем. Демократия начинала действовать! "Вот первый
ответ на твои возражения,
   Виктор!-мысленно обратился я к своему идеологическому противнику. Люди не
хотят быть "винтиками", не хотят по своей природе.  "Винтиками"  делаете  их
вы! Что надо сделать, чтобы навсегда, на все грядущие поколения вытравить  в
людях чувство "маленького человека"? Это даже хорошо, что Светлана настроена
оппозиционно. Сейчас не  столь  важно,  чего  она  добивается  и  каковы  ее
взгляды. Важно то, что она может свободно их защищать. Цели и взгляды  будут
меняться, но останется свобода их изложения и эта свобода будет  воспитывать
терпимость к инакомыслию. Ибо  без  инакомыслия  невозможна  демократия,  а,
следовательно, невозможно сохранить цивилизацию".
   Мы поговорили еще час, обсуждая текущие дела, и разошлись по домам.
   - Так, джин выпущен из бутылки! - сказал на прощание Алексей.
   - Это добрый джин, Алеша!-ответил я.-Надо только, чтобы никто не смог его
снова загнать в бутылку.
   - А помните тот мост через Буг? - спросил он, казалось, вне всякой  связи
с предыдущим.
   - Помню, конечно.
   -  Я  чертовски  рад,  что  половина  проезжей  части  была  загромождена
разбитыми машинами!
   - Я тоже!

   Глава XII
   ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!
   Вторая зима выдалась лютой. Снег выпал еще в конце ноября, укрыв  надежно
поля. Мы могли не опасать-ся за озимые. Толщина льда в  озере  уже  в  конце
декабря достигала сантиметров шестидесяти. Чтобы избежать  замора  рыбы,  мы
прорубили множество прорубей  и  регулярно  разбивали  замерзавшие  за  ночь
полыньи.
   Еще  летом  мы  изготовили  несколько   саней,   которые   теперь   очень
пригодились. В январе  на  нашу  молочную  ферму  вновь  напали  собаки.  Мы
потеряли трех бычков и одну телку. Пришлось возобновить патрулирование,
   Ребята за лето подросли, возмужали. Многие  из  них  "поженились".  Слово
"поженились" я беру в кавычки, так как комиссия  наша  так  и  не  пришла  к
какому-то. конкретному выводу и бесславно прекратила существо-вание. "Семьи"
стали образовываться спонтанно. Иногда это была парная семья, а иногда в нее
входили две-три женщины. Это  стало  настолько  привычным,  что  даже  Борис
Иванович смирился.
   Последняя бурная дискуссия произошла у него с "лидером  оппозиции",  т.е.
со Светкой, в конце декабря на одном из совещаний.
   -  Я  понимаю!-заявила  Светка,  когда  Борис   Иванович   неодобрительно
отозвался о таких "множественных", как он выразился,  семьях.-Вы  все  здесь
воспитанные люди и воспитание не позволяет вам называть вещи своими именами.
Но не кажется ли вам, что вы хотите  принести  в  жертву  своему  воспитанию
нечто более существенное? Возможно, судьбу всей нашей общины.  Подумайте  об
этом, воспитанные люди! Вы хотите сохранить этические и  моральные  ценности
прошлой цивилизации. Но как вы можете забывать при этом, что  самой  большой
ценностью является жизнь и все другие остаются  ими  до  тех  пор,  пока  не
входят в противоречие с ней!
   - Но драки?!
   Дело в том, что Светка добилась своего и вошла теперь уже  полуофициально
в семью шофера Васи. Между нею и Клавой  иногда  возникали  "разногласия"  и
сейчас их последствия были запечатлены на лице Светланы в виде двух глубоких
царапин. В других  семьях  разногласия,  как  правило,  заканчивались  более
мирно. Во всяком случае,  о  них  мы  ничего  не  слышали.  Так  или  иначе,
сложившиеся отношения, хотя  и  не  получили  юридического  признания,  были
приняты, "де факто".  Сомневаюсь,  конечно,  что  этот  вариант  был  лучшим
решением проблемы. Но существует ли таковой вообще?!
   В  том  обществе,  которое  планировал  создать  Виктор,  проблем  такого
характера не существовало бы в принципе. Женщин попросту разделили бы  между
собой. Причем, "верхушке" достались бы помоложе и покрасивее.  Общество  же,
которое хотело  сохранить  остатки  цивилизации,  не  могло  принять  такого
решения, не вступая в  противоречие  с  принципами  этики  и  морали.  Любое
волевое  решение  этой  проблемы   содержало   в   себе   эти   неразрешимые
противоречия. Создалась парадоксальная, даже несколько комическая  ситуация.
Женщины, в большинстве своем, требовали полигамии. Мужчины, которых  женщины
в течение столетий называли  "бабниками",  энергично  этому  сопротивлялись.
Впрочем, не все. Первым сдался Паскевич. По этому поводу у него  с  Натальей
произошел бурный разговор,  но  потом  все  вроде  бы  уладилось.  Когда  мы
остались наедине, я решил поговорить с ним.
   - Я, конечно, не могу тебе запретить, - начал я, -но...
   - Что "но"?-прервал меня Паскевич,-Что "но"?! Что ты предлагаешь взамен?
   - Но все-таки!..- попытался возразить я.
   - Вот именно, что "все-таки!" Как ты не понимаешь? Отказываясь  утвердить
полигамию, ты тем самым толкаешь общину на  установление  самых  примитивных
брачных отношений, а именно-на групповой