троен не менее сложно, чем мозг человека. Существуют мелкие  различия,  но
главное - в размере: человеческий мозг крупнее,  в  нем  значительно  больше
клеток, больше и различных связей между ними.  И  именно  это  -  не  совсем
понятно как - делает мозг человека качественно иным. Как однажды  заметил  в
шутку нейрофизиолог Томас Уолдрен, решающее различие между мозгом шимпанзе и
мозгом человека состоят в  том,  что  "мы  используем  шимпанзе  в  качестве
подопытного животного, а не наоборот".
   Стоун и Ливитт несколько минут ломали себе головы над  структурой  штамма
и, не придя ни к какому выводу, перешли к  анализу  плотности  распределения
электронов методом разложения в ряд. Вероятностное местоположение электронов
для этой структуры было изображено на  схеме,  напоминающей  топографическую
карту.  И  сразу  же  обнаружилась  новая  странность.  Структура  на  схеме
оставалась неизменной, но величины  коэффициентов  Фурье  для  разных  точек
оказались неодинаковыми.
   - Похоже, что часть структуры  каким-то  образом  отключается,  -  сказал
Стоун.
   - Главное, она все-таки не однородна, - поддержал Ливитт.
   Стоун уставился на полученную схему н вздохнул:
   - Черт возьми, надо было взять в группу физико-химика...
   "Вместо Холла", - добавил он про себя.

***

   Холл устало тер глаза, прихлебывал кофе и очень  жалел,  что  к  нему  не
полагается сахару. В буфете больше никого не было, и  тишину  нарушало  лишь
приглушенное щелканье телетайпа в соседней совещательной комнате.
   Спустя минуту он встал, подошел к телетайпу и стал  просматривать  рулоны
поступившие сообщений. Большинство из  них  было  лишено  для  него  всякого
смысла, но в конце концов он натолкнулся на страничку  текста,  поступившего
по программе "Обзор смертей". Эта программа предусматривала регистрацию всех
сколько-нибудь значительных смертных случаев,  соответствующих  определенным
критериям. Для "Лесного пожара" ЭВМ  сейчас  подбирала  сообщения  обо  всех
неожиданных смертях в Аризоне, Неваде и Калифорнии.
   Холл не обратил бы  внимания  на  эту  страничку,  если  бы  не  недавний
разговор с Джексоном. Тогда ему этот разговор показался, по  правде  говоря,
бесполезным, и он пожалел затраченного времени. Теперь он призадумался.

   Телетайп программа
   Обзор смертей
   Сообщение 998
   Координаты 7, Y, 0, X, 4, 0
   Дословный текст сообщения ассошиэйтед пресс 778-778
   Браш ридж, аризона
   Как сообщают, сегодня полицейский дорожной  полиции  штата  Аризона  убил
пять человек в закусочной  у  шоссе.  Мисс  Сэлли  Коноувер,  официантка  из
закусочной на маршруте 15 в десяти милях к югу от Флагстаффа, - единственная
свидетельница происшествия, оставшаяся в живых.
   Мисс Коноувер сообщила следователю, что  в  2.40  пополуночи  полицейский
Мартин Уиллис вошел в закусочную и попросил кофе с пончиком. Уиллис и раньше
довольно часто заходил сюда. На этот раз он, выпив свой кофе, сказал, что  у
него сильно болит голова и "язва разбушевалась". Мисс  Коноувер  подала  ему
две таблетки аспирина и столовую ложку питьевой соды. По ее словам,  в  этот
самый  момент  Уиллис  подозрительно  взглянул  на  других   посетителей   и
прошептал: "Они охотятся за мной".
   Прежде чем официантка успела ответить, Уиллис выхватил пистолет  и  начал
стрелять в посетителей, методически переходя от одного к другому.  Затем  он
якобы повернулся к мисс Коноувер, улыбнулся и, сказав: "Я люблю тебя,  Ширли
Темпл", сунул дуло пистолета в рот и нажал спуск.
   После допроса в полиции мисс Коноувер была отпущена. Опознать убитых пока
не удалось. конец сообщения
   Конец программы

   Холл не мог не припомнить, что этот самый Уиллис  проехал  через  Пидмонт
незадолго, буквально за несколько минут  до  вспышки  болезни,  проехал,  не
остановившись.
   И вскоре сошел с ума.
   Есть тут какая-нибудь связь?
   Он задумался. Вполне возможно... Во всяком случае, налицо  много  общего:
Уиллис страдал язвой желудка, принимал аспирин, а потом взял да и покончил с
собой.
   Конечно, все это еще ничего не доказывало. Все  эти  события  могли  быть
совершенно не связаны друг с другом. Но проверить догадку стоило.
   Он нажал кнопку на панели. Телеэкран вспыхнул, и на  нем  появилось  лицо
девушки у коммутатора с наушниками поверх прически. Девушка улыбнулась.
   - Мне нужен главный врач дорожной полиции штата Аризона, - сказал  |Холл.
- Или западного сектора штата, если там есть такой.
   - Хорошо, сэр, - ответила девушка без тени удивления.
   Через несколько минут девушка появилась на экране вновь.
   - Мы разыскали доктора Смитсона,  врача  аризонской  дорожной  полиции  к
западу от Флагстаффа. У него нет телепередатчика, но вы можете  переговорить
с ним по звуковому каналу.
   - Превосходно, - сказал Холл.
   Что-то щелкнуло и загудело.  Холл  не  отрываясь  смотрел  на  экран,  но
девушка выключила звук и занялась каким-то другим абонентом.  И  вдруг  Холл
услышал низкий медлительный голос, позвавший нерешительно:
   - Алло! Кто меня вызывает?..
   - Здравствуйте, доктор, - откликнулся Холл. - С вами говорит ваш  коллега
Марк Холл из... Финикса. Я хотел бы уточнить кое-что относительно одного  из
ваших инспекторов, полицейского Уиллиса...
   - Телефонистка сказала, что вызов правительственный, -  произнес  Смитсон
нараспев. - Это верно?.
   - Да, верно. Мы хотели бы...
   - Доктор Холл, - сказал Смитсон все тем же тягучим голосом, - быть может,
вы сначала удостоверите свою личность и назовете свое учреждение?
   Холл сообразил, что смерть  Уиллиса,  вероятно,  уже  привлекла  внимание
блюстителей закона. Доктор Смитсон, ясное дело, обеспокоен этим.
   - К сожалению, я не вправе ответить на ваш вопрос.
   - Ну, так вот, доктор, по телефону я никаких сведений давать не буду, тем
более что человек на другом конце провода не желает сказать, зачем  они  ему
нужны.
   Холл тяжело вздохнул.
   - Доктор Смитсон, я вынужден тем не менее просить вас...
   - Просите, сколько хотите. Только я все равно не...
   И тут в трубке внезапно прозвенел  звонок,  и  бесстрастный  механический
голос оповестил:
   - Прошу внимания.  Это  запись.  Кибернетическое  контрольное  устройство
произвело  проверку  линии,  по  которой  ведется  настоящий   разговор,   и
установило, что  разговор  записывается  на  магнитофон  внешним  абонентом.
Доводится до сведения, что запись  секретных  правительственных  переговоров
лицами, на то специально не уполномоченными, карается  тюремным  заключением
на срок от  пяти  лет  и  выше.  Если  запись  не  будет  прекращена,  связь
автоматически выключается. Благодарю за внимание.
   Последовала долгая пауза.  Холл  легко  мог  себе  представить  изумление
Смитсона; он и сам был немало удивлен.
   - Из какого же чертова  логова  вы  звоните,  а?  -  выговорил,  наконец,
Смитсон.
   - Выключите магнитофон, - предложил Холл.
   Еще пауза, легкий щелчок, затем:
   - Ладно. Выключил...
   - Я говорю с секретного правительственного объекта.
   - Но послушайте, мистер...
   -  Постарайтесь  понять,  что  я  говорю,  -  сказал  Холл.  -  Дело  это
чрезвычайной важности, и касается оно полицейского Уиллиса.  Несомненно,  по
этому поводу будет проведено судебное  расследование  и,  разумеется,  тогда
потянут и вас. А мы, возможно, сумеем доказать, что  Уиллис  не  отвечал  за
свои поступки, что это был чисто клинический случай. Но мы ничего не  сможем
сделать, если вы не сообщите нам все, что знаете о состоянии его здоровья. И
если вы, доктор Смитсон, не скажете все, что знаете, и притом немедленно, мы
вправе засадить вас за решетку лет  на  двенадцать  за  отказ  содействовать
официальному правительственному расследованию. Дело ваше -  верить  мне  или
нет. Для вас будет лучше,  если  поверите...  Последовала  еще  одна  долгая
пауза, и в конце концов Смитсон ответил все так же неторопливо:
   - Ну, зачем же волноваться, доктор. Разумеется, теперь,  когда  я  уяснил
себе ситуацию...
   - Уиллис страдал язвой желудка?
   - Язвой? Нет. Просто он так сказал, или, во всяком случае, так  сообщили.
Насколько мне известно, язвы у него никогда не было...
   - А чем-нибудь вообще он болел?
   - Диабетом.
   - Диабетом?
   - Да. И относился он  к  своей  болезни  довольно  небрежно.  Диагноз  мы
поставили лет  пять-шесть  назад,  когда  Уиллису  было  тридцать.  Довольно
серьезный случай. Назначили ему инсулин,  пятьдесят  единиц  в  день,  но  я
сказал уже - он был довольно небрежен.  Раза  два  привозили  в  больницу  в
коматозном состоянии - и все из-за того, что забывал  про  инсулин.  Уверял,
что терпеть не может шприца. Хотели даже уволить его из полиции: как его,  в
самом деле, пускать за руль? А если  вдруг  приступ  ацидоза  и  обморок  на
полном ходу? Здорово тогда его напугали, и он поклялся, что будет  выполнять
все предписания. Это случилось три года назад, и с тех  пор,  насколько  мне
известно, он вводил инсулин регулярно...
   - Вы в этом уверены?
   - Ну, более или  менее.  Правда,  официантка  эта  из  закусочной,  Сэлли
Коноувер, сообщила следователю, что Уиллис, по-видимому, был пьян:  от  него
будто бы несло спиртным. Но я-то знаю точно, что Уиллис в жизни к  рюмке  не
притрагивался. Он был из истинно верующих, никогда не курил и  не  пил.  Вел
размеренную, правильную жизнь. Потому и из-за своего диабета так  переживал:
ему казалось, что он такой напасти не заслужил...
   Холл откинулся в кресле. Вот теперь он  подошел  близко,  совсем  близко.
Ответ - где-то рядом, протяни руку.  Ответ  окончательный,  разрешающий  все
сомнения...
   - Последний  вопрос,  -  сказал  он.  -  Уиллис  проезжал  через  Пидмонт
незадолго до своей смерти?
   - Да, проезжал. Он радировал нам оттуда.  Правда,  он  немного  опаздывал
против  графика,  но  через  поселок  проехал.  А   что?   Это   связано   с
правительственными испытаниями, которые там ведутся?
   - Нет, - ответил Холл, хотя и был убежден, что Смитсон ему не поверит.
   - Но, послушайте, мы тут с этим Уиллисом влипли  в  скверную  историю,  и
если у вас есть какие-нибудь факты, которые...
   - Мы еще с вами свяжемся, - пообещал Холл и отключился.
   На экране вновь появилась девушка.
   - Вы закончили разговор, доктор Холл?
   - Да, закончил. Но мне нужна одна справка.
   - Какого рода справка?
   - Я хочу знать, имею ли я право кого-либо арестовать.
   - Сейчас проверю, сэр. По какому обвинению?
   - Без всякого обвинения. Просто задержать человека.
   С минуту девушка разглядывала что-то на панели перед собой.
   - Доктор Холл, вы имеете право потребовать официального военного  допроса
любого человека по делам, связанным с программой  нашего  комплекса.  Допрос
может длиться не более сорока восьми часов.
   - Хорошо, - сказал Холл. - Организуйте мне это.
   - Да, сэр. Кого вы имеете в виду?
   - Доктора Смитсона.
   Девушка кивнула в знак того, что поняла, и экран погас. Холлу стало  даже
жаль Смитсона, правда не  очень  -  придется  несколько  часов  попотеть  со
страху,  только   и   всего.   Что   делать   -   необходимо   приостановить
распространение слухов о Пидмонте.
   Он по привычке откинулся на спинку стула и начал размышлять  о  том,  что
узнал. Он был немного взволнован, чувствовал, что стоит  на  пороге  важного
открытия.
   Три человека:
   Диабетик, страдающий ацидозом вследствие нерегулярного приема инсулина.
   Старик,  любитель  денатурата  и  аспирина,  тоже  с   резко   повышенной
кислотностью.
   И младенец.
   Один прожил несколько часов, другие два, очевидно,  выжили  окончательно.
Один сошел с ума, другие - нет. И все это как-то взаимосвязано.
   Какой-то совсем не сложной связью.
   Ацидоз.  Ускоренное  дыхание.  Повышенное  выделение  углекислого   газа.
Кислородное  насыщение.  Головокружения.  Утомляемость.  И  все  это  как-то
логически связано. Где-то в этой цепочке - ключ к борьбе с "Андромедой"...
   В этот миг на пятом уровне пронзительно зазвенел сигнал общей  тревоги  и
зажглись пульсирующие ярко-желтые лампы.
   Холл вскочил и выбежал в коридор.

Глава 26

Прорвалась!..

   Мигающее табло в коридорах указывало  место  происшествия:  "Секционная".
Холл сразу сообразил - произошла разгерметизация, прорвалась инфекция.
   Он побежал по коридору, а  над  ним  громкоговорители  повторяли  мягким,
ласковым   голосом:   "В   секционной    разгерметизация.    В    секционной
разгерметизация. Объявлена тревога".
   Из приоткрывшейся двери выглянула лаборантка!
   - Что случилось?
   - У Бертона как будто. Прорыв инфекции.
   - А он-то цел?
   - Сомневаюсь, - кинул он на бегу. Она пустилась за ним вдогонку.
   Из морфологической лаборатории вышел Ливитт и присоединился к ним. Теперь
они бежали втроем, бежали что есть мочи по плавно изгибающемуся коридору,  и
Холлу еще подумалось, что для своего возраста Ливитт бежит  очень  легко.  И
вдруг тот  остановился.  Замер  как  вкопанный.  И  не  мигая  уставился  на
мерцающее  табло  и  на  лампочку  над  ним,  которая  вспыхивала  и  гасла,
вспыхивала и гасла.
   Холл оглянулся:
   - Пошли скорее...
   - Ему плохо, - сказала лаборантка.
   Ливитт не двигался. Он стоял с раскрытыми глазами и в  то  же  время  как
будто спал. Руки плетьми бессильно свисали по бокам.
   - Доктор Холл!
   Холл остановился, потом повернул назад.
   - Питер, старик, пошли, нам нужна ваша... Он  не  договорил,  потому  что
Ливитт уже не слышал его. Ливитт глядел прямо перед собой на мигающий  свет.
Когда Холл провел рукой у него перед глазами, Ливитт  не  среагировал  -  не
заметил. И тут Холл вспомнил, что  микробиолог  и  раньше  боялся  мигающего
света,  отворачивался  от  пульсирующих  ламп  и  отшучивался,   когда   его
расспрашивали об этом.
   - Вот чертов сын, - сказал Холл. - И надо же, чтобы это  началось  именно
сейчас...
   - Да что с ним? - спросила лаборантка.
   Из уголка рта у Ливитта вытекла струйка слюны. Холл быстро подошел к нему
сзади и обратился к лаборантке:
   - Встаньте прямо перед ним и прикройте ему глаза рукой. Не позволяйте ему
смотреть на лампу...
   - Почему?
   - Потому что она мигает три раза в секунду.
   - Вы хотите сказать...
   - Что вот-вот начнется припадок.
   И тут как раз припадок и начался.
   Колени Ливитта мгновенно подогнулись, и он рухнул  на  пол.  Упал  он  на
спину, и по телу его прокатилась  волна  крупной  дрожи.  Сначала  задрожали
кисти рук и ступни, потом тряска охватила руки до плеч и  ноги  и,  наконец,
все  тело.  Судорожно  стиснув  зубы,  он  издал  прерывистый  стон.  Голова
заколотилась по полу.
   Холл подсунул ему под затылок ногу: уж лучше пусть колотится о ногу,  чем
о твердый пол.
   - И не пытайтесь открыть ему рот, - сказал Холл. - Все равно не сможете -
судорога...
   На брюках у Ливитта появилось и стало разливаться желтое пятно.
   - Сейчас может начаться общий спазм, - продолжал Холл. - Бегите в  аптеку
- сто миллиграммов люминала. Быстро, как только можете. И шприц. Потом, если
надо, переведем его на дилантин...
   Ливитт всхлипывал сквозь судорожно  сжатые  зубы,  по-звериному  завывая.
Скованное судорогой тело его стучало о пол, словно бревно.
   Но тут подоспела лаборантка со шприцем.  Холл  подождал,  когда  судороги
стихнут, и сделал укол.
   - Останьтесь с ним, - обратился он к девушке. - Если приступ  повторится,
сделайте то же, что я, - подложите ногу  ему  под  голову.  Думаю,  что  все
обойдется. Только не трогайте его с места...
   И Холл бегом бросился в секционную.

***

   Он подергал ручку -  и  только  через  несколько  секунд  сообразил,  что
лаборатория отсечена и герметически  изолирована:  значит,  туда  прорвалась
инфекция. Холл прошел в комнату Главного контроля.  Там  сидел  Стоун,  а  с
экрана внутреннего телевидения на него смотрел насмерть перепуганный Бертон.
   Вид у Бертона  был  страшный,  лицо  бледное,  дыхание  отрывистое,  речь
несвязная. В общем выглядел он как приговоренный к смерти,  да,  собственно,
так оно и было.
   - Ну, не волнуйтесь, старина, не  волнуйтесь,  -  пытался  успокоить  его
Стоун. - Все будет хорошо. Главное - не волнуйтесь...
   - Мне страшно, - шептал Бертон. - Господи, как мне страшно...
   - Успокойтесь, старина, - увещевал Стоун. - Мы же знаем, что  "Андромеде"
не нравится кислород. Вот мы и накачиваем сейчас в вашу  лабораторию  чистый
кислород. Это поможет вам продержаться... - Он повернулся к Холлу. -  Почему
так долго? Где Ливитт?
   - У него припадок.
   - Что?
   - Ваши лампочки мигают три раза в секунду, и у него случился припадок.
   - Что-о?
   -  Эпилепсия.  Сначала  легкий  припадок,  а  потом  очень  тяжелый  -  с
тоническими судорогами, недержанием мочи и всем прочим. Я ввел ему люминал -
и сразу же сюда...
   - У Ливитта - эпилепсия?!
   - Выходит, что да.
   - Должно быть, он и сам не знал, - сказал Стоун. - Не понимал, наверно...
   И тут Стоун вспомнил про запрос на повторную энцефалограмму.
   - О нет, - сказал Холл, - отлично знал. Сознательно  избегал  глядеть  на
мигающий свет, знал, что это может вызвать припадок.  Я  уверен,  что  знал.
Уверен, что случались приступы, когда он вдруг терял  представление,  что  с
ним происходило, когда какие-то минуты начисто выпадали из жизни и он не мог
ничего вспомнить...
   - Сейчас ему лучше?
   - Ничего. Держим на успокаивающих...
   - Бертону мы качаем чистый кислород, - пояснил Стоун. - Это должно помочь
ему, пока мы не  разберемся...  -  С  этими  словами  он  отключил  микрофон
внутренней связи с Бертоном. - Фактически кислород начнет поступать  к  нему
лишь через несколько  минут,  но  я  ему  сказал,  что  уже  начал.  Он  там
герметически изолирован, так что распространение инфекции приостановлено.  В
остальных помещениях базы все в порядке - пока...
   - Как это могло случиться? - спросил Холл. - Как могла произойти утечка?
   - Должно быть, где-нибудь полетела прокладка, - ответил Стоун. И  понизил
голос:
   - Мы знали, что рано или поздно это должно произойти. Любая  изоляция  со
временем сдает...
   - Вы думаете, это случайность?
   - Конечно. Просто авария. Здесь так много  всяких  прокладок,  так  много
резины разной толщины.  Дайте  срок,  они  все  посыплются.  Бертону  просто
повезло очутиться там, где случился первый прорыв.
   Холл отнюдь не испытывал уверенности, что все действительно  так  просто.
Он глянул на экран - Бертон  дышал  учащенно,  грудь  его  от  ужаса  ходила
ходуном.
   - И давно это произошло?
   Стоун бросил взгляд на часы, отрегулированные на остановку в  случае  ЧП.
Теперь они показывали время, прошедшее с момента разгерметизации.
   - Четыре минуты назад.
   - И Бертон все еще жив?
   - Да, слава богу...
   И тут Стоун нахмурился. До него дошло, что это действительно странно.
   - Почему? Почему он все еще жив? - раздельно и медленно повторил Холл.
   - Кислород...
   - Вы сами сказали, что кислород еще не подали. Что  же  защищает  Бертона
сейчас?..
   В этот миг переговорное устройство донесло до них голос Бертона:
   - Послушайте... Я хотел бы, чтобы вы попробовали на мне одну вещь...
   Стоун включил микрофон.
   - Какую?
   - Калоцин.
   - Нет, - отрезал Стоун.
   - Черт возьми, ведь речь идет о моей жизни...
   - Нет.
   - А может, попробовать? - начал Холл.
   - Ни в коем случае. Мы не имеем права. Даже пробовать не имеем права...

***

   Калоцин представлял собою, вероятно, самый строго охраняемый американский
секрет  за  последние   десять   лет.   Это   был   медикамент,   выделенный
фармацевтической фирмой Йенсена весной 1965 года под индексом UJ-44759W, или
сокращенно  К-9.  Открытие  произошло  случайно,  в   ходе   цикла   обычных
проверочных испытаний, которые Йенсен проводил со  всеми  вновь  полученными
соединениями.
   Все  фармацевтические  компании  проводят  подобные  испытания  с   целью
выявления потенциальных биологических возможностей новых препаратов. В  цикл
и