Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
ертону.
Тяжело распрямившись, Бертон начал медленно, каким-то неуверенным голосом
докладывать о проведенных экспериментах. Он объявил прежде всего, что
установлен размер болезнетворного агента - примерно один микрон. Стоун и
Ливитт переглянулись: виденные ими зеленые пятнышки были гораздо крупнее;
значит, для передачи инфекции достаточно микроскопической доли зеленой
крапинки.
Затем Бертон рассказал коллегам о том, как он выяснил, что инфекция
передается по воздуху и что свертывание начинается в легких, и в заключение
описал свои попытки применить антикоагуляционную терапию.
- А вскрытие? - спросил Стоун. - Что показало вскрытие?
- Ничего нового. Кровь свернулась во всей кровеносной системе. Других
заметных отклонений от нормы не обнаружено, по крайней мере на уровне
оптических наблюдений...
- И свертывание начинается в легких?
- Да. По-видимому, там микроорганизмы переходят в кровь или выделяют
токсин, переходящий в кровь. Более определенно можно будет ответить,
исследовав окрашенные срезы. В частности, мы будем искать поражение стенок
сосудов, поскольку при этом выделяются тканевые тромбопласты и стимулируется
свертывание у места поражения.
Стоун кивнул и повернулся к Холлу. Тот сообщил об анализах, взятых у
обоих пациентов, сказал, что у младенца все показатели в норме, а у Джексона
- кровоточащая язва желудка и ему производится переливание крови.
- Он пришел в себя, и мы немножко поговорили...
Все оживились.
- Мистер Джексон - взбалмошный старый осел шестидесяти девяти лет от
роду. Язва у него уже два года. Дважды, в позапрошлом и прошлом году, было
кровотечение. Оба раза его предупреждали, чтоб он изменил свои привычки, но
он продолжал жить по-старому, и кровотечение возобновлялось. Ко времени
пидмонтской трагедии он лечился по собственному рецепту - принимал ежедневно
пузырек аспирина и запивал его денатуратом. Говорит, что от этого возникала
небольшая одышка...
- И чудовищный ацидоз, - вставил Бертон.
- Совершенно верно.
Метиловый спирт в организме превращается в формальдегид и муравьиную
кислоту. Это означает, что в сочетании с аспирином Джексон потреблял
огромное количество кислот. А организм должен поддерживать довольно точное
кислотно-щелочное равновесие, иначе наступит смерть. Один из способов
поддерживать такое равновесие - учащенно дышать, выводя из легких как можно
больше углекислого газа и тем самым снижая содержание углекислоты в крови.
- Быть может, это кислота и защитила его от инфекции? - спросил Стоун.
Холл пожал плечами:
- Пока сказать трудно...
- А как младенец? - спросил Ливитт. - Малокровия нет?
- Нет, - ответил Холл. - Но, с другой стороны, мы не можем быть уверены,
что младенец выжил благодаря тому же защитному механизму. А может, его
спасло что-нибудь другое?
- Как у него кислотно-щелочное равновесие?
- Нормальное. Совершенно нормальное. По крайней мере сейчас.
Наступила пауза. Наконец Стоун сказал:
- Ну что же, у вас есть, пожалуй, кое-что обещающее. Задача остается
прежняя - определить, что общего между ребенком и стариком. Может статься,
действительно, что и вовсе ничего. Но для начала мы вынуждены исходить из
предположения, что их спас одним и тем же способом один и тот же механизм.
Холл кивнул.
- А теперь расскажите нам, что вы нашли в капсуле, - обратился к Стоуну
Бертон.
- Лучше мы вам покажем.
- Что покажете?
- А этот самый микроорганизм, - сказал Стоун.
***
На двери было написано: "Морфология". Комната за дверью была разделена на
кабинет для экспериментаторов и изолированную камеру за стеклянной стеной.
При помощи специальных перчаток экспериментаторы могли работать с приборами
в камере.
Стоун показал на стеклянную чашечку с крошечной черной песчинкой
посредине.
- Вот это, как мы полагаем, наш "метеорит". На его поверхности мы
обнаружили нечто, по-видимому, живое. Кроме того, на внутренней поверхности
контейнера имеются зоны с определенными признаками жизни. Мы перенесли
"метеорит" сюда, чтобы рассмотреть его под оптическим микроскопом...
Засунув руки в перчатки, Стоун установил чашку в нишу большого
хромированного ящика, потом высвободил руки.
- Этот ящик, - пояснил он, - в сущности, обыкновенный микроскоп,
оборудованный обычными увеличительными и разрешающими устройствами. Здесь
достигается тысячекратное увеличение и изображение проектируется на этот
экран...
Ливитт взялся за ручки управления. Холл и все остальные не сводили глаз с
экрана.
- Десятикратное...
Холл увидел, что поверхность образца тускло-черноватая, иззубренная.
Стоун обратил внимание всех на зеленые крапинки.
- Стократное..
Теперь зеленые крапинки стали крупнее и гораздо четче.
- Видимо, это и есть наш организм. Мы наблюдали, как он растет: из
зеленого становится фиолетовым, вероятно, в момент клеточного деления...
- Спектральный сдвиг?
- Что-то в этом роде.
- Тысячекратное, - сказал Ливитт.
Экран целиком заполнило одно зеленое пятно, лежащее во впадине между
острыми зубцами. Холл обратил внимание на то, что поверхность пятна гладкая
и блестящая, почти маслянистая.
- Думаете, это бактериальная колония?
- Вряд ли колония в обычном нашем понимании, - ответил Стоун. - Пока мы
не узнали об опытах Бертона, мы вообще не думали, что это колония. Полагали,
что наблюдаем, возможно, единый организм. Но размер отдельной частицы должен
быть порядка одного микрона; пятно слишком велико. Значит, здесь мы видим
более сложную структуру - колонию или что-нибудь в этом роде...
На глазах у них пятно стало фиолетовым, затем опять позеленело.
- Деление продолжается, - сказал Стоун. - Превосходно...
Ливитт включил кинокамеры.
- Теперь смотрите внимательно.
Пятно вновь сделалось фиолетовым и некоторое время сохраняло свой цвет.
Казалось, оно слегка раздалось и в какую-то долю секунды распалось на
шестиугольные дольки, наподобие кафельных плиток.
- Видели?
- Оно вроде бы распадается...
- На шестиугольники.
- Я вот что думаю, - сказал Стоун, - а может, эти шестиугольники и есть
единичные организмы...
- И еще интересно, сохраняют ли они свою правильную геометрическую форму
постоянно или она возникает только во время деления?..
- Под электронным микроскопом узнаем больше. - Стоун повернулся к
Бертону. - Вы закончили вскрытия?
- Да.
- Умеете работать со спектрометром?
- Думаю, что сумею.
- Тогда, приступайте. Задача нетрудная - спектрометр работает в блоке с
ЭВМ. Нужен анализ как самой породы, так и зеленого пятна...
- Образец вы дадите?
- Дам. - И к Ливитту:
- Вы знакомы с аминокислотным анализом?
- Конечно.
- Такие же образцы исследуйте на аминокислоты.
- И провести фракционирование?
- Пожалуй, - согласился Стоун. - Только это придется делать вручную...
Ливитт не возражал. Стоун снова всунул руки в перчатки и, вынув чашечку
из-под микроскопа, перенес ее к небольшому прибору, похожему на миниатюрный
эшафот. Это был аппарат для микрохирургии.
Микрохирургия - относительно новый метод в биологии; в сущности, это
искусство проведения тончайших операций на единичной клетке. Применяя
микрохирургическую технику, биолог может удалить из клетки ядро или часть
протоплазмы так же чисто и аккуратно, как хирург производит ампутацию.
Прибор сконструирован таким образом, что движение руки с помощью ряда
передач и сервомеханизмов превращается в тончайшее микродвижение скальпеля;
вы шевелите пальцем, а нож перемещается на миллионную долю сантиметра.
Глядя в увеличивающий видоискатель, Стоун начал осторожно долбить
песчинку. Отколов от нее две частички, разложил их по отдельным чашечкам и
отставил в сторону. Затем принялся отбивать два крохотных кусочка от
зеленого пятна. Зеленое тотчас же стало фиолетовым и выросло в размерах.
- А ему не нравится, - хохотнул Ливитт.
Стоун нахмурился.
- Занятно. Как вы думаете, это неспецифическая реакция роста или же
реакция трофическая - на повреждение и облучение?
- Я думаю, - ответил Ливитт, - пятно попросту не любит, чтобы его
ковыряли...
- Продолжим, - только и сказал Стоун.
Глава 19
Катастрофа
Этот телефонный звонок обрушился на Артура Мэнчика, как кошмар. Мэнчик
был уже дома, только что пообедал и присел почитать газеты - последние два
дня, с тех пор как заварилась эта история с Пидмонтом, ему стало просто не
до газет. Когда зазвонил телефон, он решил: звонят жене. Но она пришла за
ним в гостиную со словами:
- Это тебя. С базы.
Он взял трубку со смутным чувством тревоги.
- Майор Мэнчик слушает.
- Говорит полковник Бернс из подразделения восемь...
Подразделение восемь ведало в Ванденберге засекречиванием и допусками,
выдавало разрешения на вход и выход с базы, а кроме того, прослушивало все
телефонные разговоры.
- Что скажете, полковник?
- Вы состоите в списке лиц, которых приказано оповещать в случае
некоторых ЧП... - Бернс говорил осторожно и выбирал слова, памятуя, что
звонит по открытой линии. - Сорок две минуты назад в районе Биг-Хед, штат
Юта, разбился учебно-тренировочный самолет...
Мэнчик нахмурился. С чего это вдруг понадобилось оповещать его об аварии
обычного учебного самолета? Это вовсе не его печаль.
- Какой самолет?
- "Фантом". Следовал из Сан-Франциско на Топику...
- Ясно, - ответил Мэнчик, хотя ему не было ясно ровным счетом ничего.
- Годдард потребовал сообщить вам об этом, чтобы вы могли присоединиться
к комиссии по расследованию...
- Годдард? А при чем тут Годдард?
Какое-то время Мэнчик сидел, тупо глядя на заголовок в газете "Угроза
нового кризиса в Берлине" и полагая, что полковник имеет в виду Льюиса
Годдарда, начальника шифровального отдела базы. Потом он сообразил, что речь
идет о Годдардовском космическом центре близ Вашингтона. Среди многих задач,
которыми занимался этот центр, была и координация некоторых специальных
программ, находящихся в одновременном ведении Хьюстона и центральных
правительственных учреждений.
- Дело в том, - продолжал Бернс, - что через сорок минут после вылета из
Сан-Франциско самолет отклонился от курса и прошел над районом ЛП...
Мэнчик почувствовал, как что-то в нем словно затормаживается. Им овладела
сонливость.
- Над районом ЛП?
- Так точно.
- Когда?
- За двадцать минут до катастрофы.
- На какой высоте?
- Шесть тысяч девятьсот метров.
- Когда выезжает комиссия?
- Через полчаса. С базы.
- Хорошо, - сказал Мэнчик. - Буду.
Он повесил трубку и еще раз поглядел на телефон. Как он устал! Больше
всего ему сейчас хотелось бы лечь спать. Район ЛП - так условились называть
оцепленный район Пидмонта. "Надо было сбросить бомбу, - подумал он. - Надо
было сбросить ее сразу же, еще вчера утром..."
Ему стало не по себе уже в тот момент, когда его уведомили о решении
отсрочить применение директивы 7-12. Но он не имел права лезть со своим
мнением и ждал, когда же группа "Лесной пожар", теперь уже собравшаяся в
подземной лаборатории, опротестует решение Вашингтона. Ждал напрасно. А ведь
сообщение им передали. Он сам, своими глазами видел телеграмму, адресованную
всем закрытым подразделениям, там было сказано об этом недвусмысленно.
Но "Лесной пожар" почему-то не протестовал. Он вообще никак не
прореагировал на телеграмму.
Странно. Очень странно.
А теперь эта катастрофа. Он разжег трубку и, посасывая ее, размышлял о
том, что бы это могло означать. Конечно, скорее всего какой-нибудь стажер
замечтался, сбился с курса, а потом испугался и полностью потерял контроль
над машиной. Такое случалось и раньше, сотни раз случалось. Комиссия по
расследованию причин аварии, выезжая на место, давала обычно заключение, что
авария произошла "вследствие отказа одной из систем" - принятый у военных
уклончивый оборот речи, означающий, в сущности, аварию по неизвестным
причинам. Формулировка не признавала никакой разницы между неисправностью
самой машины и ошибкой в действиях летчика, но ни для кого не было секретом,
что виноват был, как правило, летчик. Человек не имеет права грезить,
управляя сложнейшей машиной на скорости три тысячи километров в час.
Статистика неопровержимо свидетельствовала: хотя полеты после краткосрочного
отпуска или воскресного увольнения из части составляли лишь 9 процентов всех
полетов, на них падало 27 процентов летных происшествий.
Трубка у Мэнчика погасла. Он встал, уронил газету и направился на кухню
сообщить жене, что уезжает.
***
- Тут только фильмы снимать, - заметил кто-то, глядя на крутые песчаные
утесы, ярко-красные на фоне сгущающейся синевы неба. Собственно, так оно и
было - многие фильмы снимались здесь, в этом районе Юты. Однако Мэнчику было
не до кино. Расположившись на заднем сиденье лимузина, отъезжающего от
аэропорта Юта, он пытался осмыслить то, что ему сообщили.
Во время перелета с базы Ванденберг комиссия прослушала запись
радиопереговоров "Фантома" с землей. Большая часть пленки не представляла
интереса, за исключением нескольких последних секунд перед катастрофой.
- Что-то не в порядке, - сказал пилот. И через секунду:
- Воздушный шланг расползается. Наверно, от вибрации. Рассыпается в
пыль... - И еще секунд через десять слабый, затухающий голос:
- Все, что есть в кабине резинового, все - в пыль...
И передача оборвалась.
В мозгу Мэнчика все звучали эти короткие фразы, и они казались ему все
более странными и страшными.
Он выглянул в окно, посмотрел на пробегающие мимо скалы. Солнце садилось,
и только вершины были освещены угасающим красноватым светом; долины уже
окутывал мрак. Мэнчик поглядел на идущую впереди другую машину с членами
комиссии, на маленькое облачко пыли позади нее.
- Я раньше очень любил вестерны, - сказал кто-то рядом. - Их снимали
именно здесь. Красивейшая местность...
Мэнчик хмуро молчал. Его всегда удивляло, как могут люди тратить время на
пустую болтовню. Наверное, они просто хотят убежать от реальности.
А реальность была жестокой. "Фантом" сбился с курса и залетел довольно
далеко в запретную зону - прошло шесть минут, прежде чем пилот опомнился и
повернул обратно на север. Однако именно над зоной самолет начал терять
устойчивость. И вскоре разбился.
- На базу "Лесной пожар" сообщили? - осведомился Мэнчик.
Один из членов комиссии, психиатр (в комиссию по расследованию аварий
обязательно включали как минимум одного психиатра), спросил:
- Вы про бактериологов?
- Именно.
- Сообщили, - ответил кто-то. - Час назад передали по шифрованной связи.
"Теперь-то, - подумал Мэнчик, - они откликнутся. Такое происшествие - тут
уж нельзя отмолчаться".
Если только... если они вообще читают телеграммы. Раньше это не приходило
ему в голову, а ведь вполне возможно, что они не читают никаких сообщений.
Так заняты своим делом; что им не до телеграмм.
- Вон обломки, - сказал кто-то. - Вон, впереди... ***
Всякий раз, когда Мэнчику доводилось попадать на место аварии самолета,
он изумлялся. Трудно было отождествить разбросанные там и сям обломки с
могучей машиной, несшейся со скоростью тысяч километров в час. Мэнчик всегда
ожидал увидеть аккуратную плотную груду металла, но ни разу не видел ничего
похожего.
Обломки "Фантома" разлетелись по пустыне на площади пять квадратных
километров. Стоя у обуглившегося остова левого крыла, Мэнчик еле видел
где-то вдалеке остальных членов комиссии, собравшихся около правого крыла.
Повсюду валялись куски почерневшего, искореженного металла с облезшей
краской. На одном из обломков явно читалась частица какой-то
предупредительной надписи: "НЕ..." Остальное не сохранилось.
Установить причину аварии по обломкам было попросту невозможно. Фюзеляж,
кабина, фонарь рассыпались на миллион мелких кусков, огонь довершил
разрушение.
Солнце уже садилось, когда Мэнчик остановился у обломков хвостового
оперения. Металл все еще излучал тепло, какие-то детали дымились. И тут у
самых своих ног, в песке майор заметил полузасыпанную кость. Он поднял ее и,
к ужасу своему, понял, что кость человеческая. Довольно длинная,
надломленная, обугленная с одного конца, очевидно, кость руки или ноги. И
при этом до странности чистая - ни следа мягких тканей, совершенно гладкая
кость...
Стемнело. Члены комиссии вытащили фонарики и ходили среди еще дымящегося
металла, разбрасывая вокруг желтые пятна света.
Было уже совсем темно, когда к Мэнчику подошел биохимик - майор не знал
даже его фамилии.
- Понимаете, - сказал биохимик, - эти слова пилота, что резина
рассыпается в пыль...
- А что такого?
- Да ведь на "Фантоме" нет резины. Только синтетика. Полимеры. Последняя
новинка фирмы "Анкро", предмет их особой гордости. У этого полимера есть
характеристики, общие с человеческими тканями, Очень эластичный, множество
областей применения...
- А полимер не мог рассыпаться от вибрации?
- Ну уж нет, - сказал биохимик. - Тысячи "фантомов" летают по всему миру.
На всех один и тот же пластик. А такого еще не случалось ни разу...
- И что из того?
- А то, что я ни черта не понимаю...
Глава 20
Будни
Мало-помалу в лаборатории "Лесной пожар" установилась будничная
обстановка, в подземных казематах сложился свой особый ритм работы, не
различающий ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера. Люди ложились спать, когда
уставали, вставали, когда чувствовали себя отдохнувшими, и продолжали
выполнять каждый свое дело.
Большая часть их работы не давала никаких ощутимых результатов. Они были
готовы к этому и воспринимали все как должное. Стоун любил повторять, что
научные исследования похожи на геологическую разведку: выходишь в поиск и
рыщешь, вооруженный картами и приборами, но в конечном счете ни
приготовления, ни даже интуиция ничего не значат - нужна удача. И если
усердие вознаграждается, то лишь ценой кропотливого, упорного, тяжкого
труда.
***
В лаборатории, где теперь распоряжался Бертон, наряду со спектрометром
стояла аппаратура для анализа на радиоактивность, для термоэлектрического и
рентгенокристаллографического анализов.
Спектрометр, установленный на пятом уровне, представлял собой стандартную
модель "К-5" фирмы "Уиттингтон" и состоял, как и все спектрометры, в
основном из испарителя, призмы и экрана для наблюдения. Материал,
предназначенный для анализа, помещается в испаритель и сжигается. Свет от
пламени пропускается сквозь призму, и образующийся спектр проецируется на
экран. Так как при горении различные элементы излучают световые волны
различной длины, то по световому спектру данного вещества можно судить о его
химическом составе.
Теоретически все просто, однако на практике чтение спектрограмм - работа
сложная и трудная. Настоящих специалистов по этой части в лаборатории
"Лесной пожар" не было, поэтому результаты спектрометрии вводились
непосредственно в ЭВМ, а она выдавала анализ, и притом даже с примерным
содержанием элементов в процентах.
Бертон установил в испарителе первый образец, взятый с черной песчинки, и
нажал кнопку. На мгновение вспыхнул нестерпимо яркий свет, Бертон
отвернулся, щадя глаза, затем проделал все сызнова с другим контрольным
образцом. Он знал - ЭВМ уже начала анализ излучения пер