ключающий автопилот. Я
нажимал кнопки  и  тянул  рычаги  без  видимого  эффекта,  только  однажды
выдвинулось вперед огромное мотовило и стало перемолачивать воздух. Должно
быть, я переключил  компьютер  на  программу  жатвы.  Я  перепробовал  все
кнопки, потом потянул за длинный рычаг.
   Бронтомех накренился.
   Я рванул рычаг на себя, и огромная машина начала медленно  поворачивать
налево. Найдя такой же рычаг  по  другую  сторону  сиденья,  я  подал  его
вперед. Бронтомех затормозил и начал медленно разворачиваться на месте.  Я
увидел впереди еще одну огромную тушу и  направил  свой  механизм  к  ней.
Удовлетворенный достигнутым,  я  вылез  из  кабины,  быстро  спустился  по
ступенькам и с последних трех метров спрыгнул на землю.
   Неподалеку другая машина с поем вползла на вершину  утеса,  на  секунду
остановилась, наклоняясь  и  бессмысленно  опрыскивая  воздух  удобрением,
затем нырнула вниз и исчезла. Меня охватил ужас. Не в ней ли была Сюзанна?
   Тут я увидел, как она бежит ко мне. Еще  один  бронтомех  прошел  между
нами, расшвыривая разрыхленную почву.
   Потом я услышал звук удара и резко обернулся.
   Две машины сошлись почти лоб в лоб и обе остановились,  разбрызгивая  и
меся  грязь  покрышками.  Навесные   приспособления   вокруг   их   пастей
перепутались -  и  хорошо,  поскольку  иначе  они  могли  бы  разойтись  и
продолжить путь. А теперь они надолго застряли и, возможно, в конце концов
отключатся. Хоть две машины я спас.
   Рядом появилась Сюзанна.
   - Прости меня, Кев. Я не смогла остановить это чудовище, и пришлось его
бросить.
   Мы  огляделись.  Около  половины  бронтомехов  исчезло  за  утесом,   а
остальные, как гигантские лемминги, следовали за ними  по  пятам.  Мы  уже
ничего не могли сделать. Слишком близко они  подошли  к  утесу,  чтобы  мы
успели влезть в кабину. Таким  образом,  мы  освободились  от  гражданских
обязанностей, и нам оставалось только наслаждаться зрелищем.
   В нескольких метрах от нас прошел, сотрясая землю, бронтомех,  которого
сбил с курса небольшой овражек. Он въехал  на  утес  под  углом  и  повис,
качаясь на брюхе и вращая в воздухе колесами, одно из которых повисло  над
обрывом.
   Потом, спеша к своей  гибели,  на  застрявшего  собрата  наехал  другой
бронтомех. Раздался гулкий удар, они оба  полетели  в  пропасть.  К  этому
времени мы с Сюзанной подошли к краю утеса  и  зачарованно  смотрели,  как
падают бронтомехи - каждый сделал в воздухе по  полоборота,  а  потом  они
врезались в подножие утеса и разлетелись по берегу  месивом  раздробленных
на кусочки механизмов.
   - Ты только посмотри! - воскликнула Сюзанна.
   Столкнувшиеся бронтомехи все еще бодались, как исполинские быки,  но  в
их поведении появился новый элемент. Из-за каких-то сбоев в программах они
принялись яростно бить друг друга лазерами.  В  лунном  свете  разлетались
фонтаны искр. Позади нас последние машины ползли к своему концу, но мы  не
могли оторвать глаз от борющихся гигантов.
   Огненная игла вонзилась в землю совсем рядом, и до меня дошло, что мы в
опасности.
   - Бежим!
   Я схватил Сюзанну за руку и потащил вниз по склону.
   - Неужели ты думаешь, что сумеешь показать  мне  что-нибудь  интереснее
этого?
   - Я не хочу, чтобы ты погибла, дурочка.
   Мы заползли за скалу, откуда можно было  в  безопасности  наблюдать  за
всем.
   Перед нами развертывался безумный спектакль - смертельная битва  машин.
Бронтомех слева,  пытающийся  прорваться  к  морю,  палил  не  переставая,
выбивая из противника фонтаны шипучих искр. Но он делал  это  бессистемно,
нигде не сосредотачиваясь надолго, и  потому  не  мог  причинить  большого
ущерба. Он напоминал мне оглушенного боксера, который  осыпает  противника
градом ударов и ничего этим не добивается. Зато бронтомех справа  применял
другую тактику.
   Он сосредоточенно разрезал противника на части.
   Отвалилась турель, один из сенсоров накренился и  беспомощно  повис  на
кронштейне. Колесо  перестало  буксовать  и  остановилось.  Удары  лазеров
левого бронтомеха стали еще беспорядочнее, лучи устремлялись  в  небо  или
врезались в землю. Из нескольких  кабелей  брызнули  электрические  искры,
загорелась кабина. Лазеры один за другим  вырубились.  С  тыла  изверглась
струя удобрений. Покрышки судорожно взвизгнули и замерли. Машина умерла.
   Другой бронтомех продолжил работу мясника, кромсая своего  неподвижного
врага на мелкие кусочки. Затем он снова пополз, неуклонно  отодвигая  гору
металлолома со своего пути. Освободившись, он неожиданно рванул вперед  и,
набирая скорость, помчался  по  долине,  направляясь  к  небольшому  стаду
пасущихся в лунном свете аркоров.
   Через несколько минут мы увидели вспышки лазеров...
   - Эта машина сошла с ума, Кев, - стуча зубами, сказала  Сюзанна.  -  Им
полагается сжигать только мелких полевых вредителей. Нам повезло,  что  он
не поехал за нами. Сколько у него горючего?
   - Синглтон говорил, что они работают от микрореакторов. Значит,  хватит
на несколько месяцев. - Я подумал. - Им придется выследить его с воздуха и
разбомбить, иначе он уничтожит всех животных в округе.
   - И всех людей, - добавила Сюзанна.


   Мы сообщили об инциденте  часовому  в  новой  глубоководной  гавани  за
холмом.  Часовой  -  по-моему,  аморф  -  позвонил  Синклеру  Синглтону  и
переговорил с ним. Потом он передал нам вопросы Синглтона, а  наши  ответы
сообщил ему; я  почему-то  начал  чувствовать  себя  школьником,  которого
допрашивают по поводу хулиганства. Как человек я ощущал себя  рангом  ниже
инопланетян - пусть даже и не был непосредственно подчинен им. Я задумался
о том, кто же управляет планетой и во что мы, аркадяне, дали себя втянуть,
когда проголосовали за правление Организации.
   Потом часовой отпустил нас, и в его  мягком,  вежливом  тоне  я  уловил
скрытое  недовольство:  ведь   наверняка   кто-то   заставил   бронтомехов
обезуметь, и черта с два это был аморф...
   Когда  мы  уходили,  между  скалами  шло  судно  -  первый  из  морских
комбайнов. Невозможно судить о размерах  корабля,  когда  не  меньше  трех
четвертей его находится под водой, но  выглядел  он  огромным.  Обтекаемая
рулевая рубка возвышалась над поверхностью, а  по  огромным  волнам  можно
было судить о том, где начинается и где кончается судно.
   На следующее утро я шел к  домику  Баркера,  когда  в  кармане  у  меня
засигналила телегазета. Я вынул приемник и увидел на экране угловатое лицо
Алтеи Гант. Наступило раннее лето; было тепло, и  я  присел  на  ближайшую
ограду,  чтобы  узнать,  что,  черт  возьми,  она  хочет  сказать.   Рядом
остановились несколько прохожих, заглядывая мне через плечо.
   - Эта передача предназначена только для поселка Риверсайд, - не слишком
любезно отчеканила мисс Гант, - и она транслируется только на этот район -
так что если вы рассчитываете на рекламу ваших ночных преступлений, то  ни
черта не получите. Пора понять, что Организация  вложила  в  вашу  планету
средства,  которые  собирается   защищать,   и   кучка   диссидентствующих
колонистов  рядом  с  нами  -  пигмеи.  Прошлой  ночью  группа   хулиганов
перерезала линию электропередач  на  блэкстоуновской  сельскохозяйственной
опытной станции.  Пока  налаживали  электроснабжение,  кто-то  вмешался  в
управление бронтомехами, что привело  к  их  уничтожению.  Так  вот,  один
человек не смог бы это сделать - я думаю, участвовало двадцать ваших, если
не больше. Я хочу, чтобы вы осознали следующее. Мы можем запросто устроить
блокаду, то есть прекратить снабжение  продуктами  питания,  топливом  для
вашей  электростанции,  запчастями  к  вашей  технике   -   короче,   всем
необходимым. Мы доведем вас до первобытного состояния - попробуйте  только
еще хоть раз выкинуть что-нибудь в этом роде. Вы попытаетесь  прокормиться
с помощью гнилых сетей и  самодельных  выдолбленных  каноэ,  а  мы  займем
поселок и конфискуем вашу землю, на что у нас есть все права.
   Так что вы, детки, выбираете? - спросила Алтея Гант, презрительно глядя
на нас. - Сотрудничество... или медленную смерть?
   Я сунул приемник обратно в карман. Зрители разошлись. Улица  неожиданно
опустела. Из моего  кармана  вновь  послышался  сигнал;  я  снова  вытащил
приемник. Опять появилось лицо Алтеи Гант.
   - Эта передача предназначена только для поселка Риверсайд,  -  чеканила
она. - И она транслируется только на этот район...
   Надо полагать, они повторят передачу еще много раз, пока Организация не
сочтет, что до Риверсайда дошли ее слова...
   На неофициальном совещании в домике Мортимора Баркера присутствовали мы
с Сюзанной как непосредственные участники проекта кругосветки, миссис Эрн-
шоу с Верноном Трейлом как представители Потомков пионеров и Том  Минти  с
Марком Суиндоном от Комитета поселка.
   - Я могу лишь сожалеть о действиях этих безумцев,  из-за  которых  весь
проект оказался под угрозой, - начал Баркер.
   Он стоял, большой и могучий, в маленькой  гостиной,  попыхивая  вонючей
сигарой, а остальные сидели и смотрели на него. В этом  ракурсе  его  щеки
напоминали дирижабли.
   - А почему вы смотрите на меня? - спросил молодой Минти.
   - Слушай, ты, умник! - прогремел Баркер.  -  В  поселке  не  так  много
людей, способных устроить подобную диверсию. И все они  твои  приятели  Не
думай, что я не  знаю,  кто  пытался  испортить  открытие  регаты  нелепым
чучелом Хедерингтона. Я тебе вот что скажу; наша работа - да и сама  жизнь
- зависит от того, сумеем ли  мы  прославить  Аркадию.  Этого  не  достичь
бессмысленным разрушением!  -  Бессознательно  Баркер  встал  в  позу.  Он
уставился взглядом в точку, находящуюся  в  метре  над  головой  Минти,  и
расправил плечи. - Путь  Организации,  хоть  и  непопулярный  в  некоторых
отношениях - единственный путь.
   - Вы - лицо заинтересованное, - холодно бросил Минти. -  Вы  не  хотите
сказать, сколько вам платят сверх стандартной ставки?
   Баркер аж побагровел от гнева, а миссис Эрншоу выпалила:
   - Так это ты придумал то идиотское чучело, Том?
   - Братья, братья, - безнадежно твердил Трейл.
   Марк Суиндон встретил мой взгляд и  пожал  плечами.  Собрание  началось
дурно.
   Потом Минти атаковал и миссис Эрншоу, поскольку она  владела  небольшим
участком земли к югу от поселка. Трейл бросился  на  защиту  дамы,  и  его
кадык ходил вверх и вниз, пока он выкрикивал тонким голосом возражения. Мы
с Суиндоном отмалчивались.  В  конце  концов  обвинения  и  контробвинения
прекратились в интересах собрания. Том Минти отрекся от  всяческих  связей
со Свободолюбивыми гражданами, и, когда  мы  устали  и  начали  впадать  в
состояние апатии, Морт Баркер напомнил о цели собрания - планах по  поводу
церемонии отплытия.
   Подобные пикировки стали типичными для  той  неопределенности,  которая
охватила Риверсайд в последующие недели  -  вплоть  до  дня  отплытия.  По
существу, возникли три фракции.
   В первую вошли  те,  кого  устраивало  сотрудничество  с  Организацией,
включая  меня,  Ральфа  Стренга,  Морта  Баркера.  Я  отнес  к  ней  также
совершенно аполитичную Сюзанну. На периферии этой группы находились  Джейн
и Марк Суиндоны. Несмотря на споры  Марка  с  Организацией  по  вопросу  о
морских комбайнах, он считал хедерингтоновский путь единственно  возможным
в настоящий момент. Марк  стоял  на  позиции  здравого  смысла,  и  с  ним
соглашались многие колонисты, включая влиятельного Энрико Бателли.
   Вторая фракция нервно выжидала, не желая, с одной  стороны,  раздражать
радикалов и в то же время опасаясь потерять собственность  при  репрессиях
Организации.  В  число  "сидящих  на  заборе"  входили  Потомки  пионеров,
возглавляемые миссис Эрншоу. Эзра Блейк  и  другие  собственники,  включая
рыбаков, состояли в непрочном союзе  с  этой  разношерстной  компанией,  в
которую  вошло  большинство  жителей.  Они  не  выступали  открыто  против
Организации, но выдвигали такие заговорщические планы, как бартерный  пул,
к которому теперь присоединились почти все.
   И  в-третьих,  мы  имели  Сумасшедших  героев,  известных   также   как
Свободолюбивые граждане. Члены этой группы были неизвестны, но  она  могла
включать многих колеблющихся из второй  фракции.  Я  подозревал,  что  Том
Минти являлся там лидером; в таком случае, его друзья  Билл  Йонг  и  Джим
Спарк входили в их ряды. Там же, вероятно, пребывал и Чиль Каа.
   Ситуация была опасной. Одно неверное движение со  стороны  Организации,
например, массовая конфискация собственности - и "сидящие на заборе" могли
превратиться в оголтелых Свободолюбивых. Тогда началось бы черт знает что.
   В такой атмосфере  неуверенности  продолжалась  подготовка  к  Великому
Плаванию.


   - Разумеется, я понимаю, что Стренг не может  подняться  на  катамаран,
который спустили пять минут назад, и тут же отправиться  вокруг  света,  -
сказал Мортимор Баркер. - Я говорю о том,  что  мы  должны  создать  такое
впечатление  у  Галактики.  "Аркадянин  Монкриф"  соскальзывает  на  воду,
отважный капитан прыгает на борт, берет штурвал, отплывает в закат -  и  с
Богом. Неужели это так трудно?
   Он нервничал. Мы все нервничали.
   - Хорошо, - торопливо вмешался я, видя, что Стренг  собирается  затеять
ссору. - После испытательного прогона я  втащу  катамаран  обратно,  и  ты
сможешь устроить свое идиотское шоу.
   - Наше, а не мое, - возразил Баркер.
   - Я хочу, чтобы было абсолютно ясно следующее, - заявил Стренг. - Я  не
поплыву вокруг этой проклятой планеты, пока катамаран не  будет  полностью
проверен.
   В те суматошные дни мы постоянно занимались  такими  согласованиями.  В
первых числах месяца далета "Аркадянин Монкриф" стал, наконец,  на  что-то
похож.   Мы   установили   мачту,    увенчанную    нелепым    стренговским
антигравитационным устройством; завершили  значительную  часть  внутренних
работ; укомплектовали паруса и в основном установили палубные  надстройки.
Поскольку до отплытия оставалось три недели, я решил,  что  пора  спустить
катамаран на воду.
   Мы  не  устраивали  церемонии.  Присутствовали  Сюзанна,  Баркер,   его
преподобие и несколько зевак на причале;  Стренг,  как  наседка,  хлопотал
вокруг.
   Ральф Стренг все  больше  меня  тревожил.  Он  еще  сохранил  уверенные
манеры, и из-за этого мне все труднее удавалось отбиваться от его  нелепых
предложений, особенно, в присутствии посторонних. Он, мерзавец, говорил  с
таким апломбом, будто во всем разбирался, а я каждый раз оказывался в роли
халтурщика, отвергающего ценные идеи.
   Однажды у меня появился неожиданный союзник.
   - Послушайте, - начал Стренг. И все  мы  повернулись  к  нему:  зеваки,
работники мастерской, аморфы. - Если трехмерную камеру установить на  топе
мачты,  при  качке  она  создаст  дополнительный  опрокидывающий   момент.
Натянутые снасти запросто могут не выдержать,  вдобавок  катамаран  станет
неустойчивым. Тебе придется искать другую конструкцию, Кевин.
   Зеваки с умным видом покивали.
   Я в очередной раз принялся лихорадочно  соображать,  что  ответить,  но
мозг  мой  истощился  от  долгого  напряжения  и  был  подавлен  недельным
отставанием от графика.
   - Даже не знаю, - неуверенно пробормотал я. -  Нам  ведь  нужны  съемки
сверху. Это оговорено в контракте. Я не очень понимаю, как...
   - Это меня не  касается,  -  рявкнул  Стренг.  -  Я,  черт  побери,  не
судостроитель. Но чтоб все было сделано, ясно?
   И тут неожиданно вмешался Баркер:
   - Камера будет на топе этой  проклятой  мачты,  и  точка.  Мы  потеряли
достаточно  времени.  Тебя  наняли  капитаном.  Стренг,  а  не   капризной
примадонной.
   Стренг тут же отступил.
   - Ты, конечно, прав, Морт, - сказал он.  -  Идиотизм  с  моей  стороны.
Пожалуй, я хватаюсь за слишком много дел сразу. - Он улыбнулся  нам  всем,
извинился передо мной, и все уладилось до следующего раза.
   Итак, мы аккуратно спустили "Аркадянина Монкрифа" на воду;  он  отплыл,
насколько позволил канат, и остановился, покачиваясь, на середине  Дельты.
Выглядел  катамаран  неплохо.  Группа  колонистов  приветствовала  его   с
некоторой иронией.
   Подошел Мортимор Баркер в открытой рубашке  с  блестками  -  по  случаю
жары. Его огромные штаны поддерживал широкий пояс с латунными заклепками.
   - Красивое зрелище, - прогудел он. - Ты можешь гордиться, Кев.
   - Мне надо еще написать название, - сказал я.
   Баркер неожиданно смутился.
   - Не торопись с этим. По-моему, Организация не решила окончательно.
   - Ну так поторопи их, а? Мы не можем все оставлять на последнюю минуту.
   Мы подтащили катамаран к причалу.
   Стренг, Сюзанна и я поднялись на борт, спустились в каюту  и  некоторое
время обсуждали,  какие  нужны  припасы,  а  Стренг  составлял  списки  на
листочках. В последнее время он все записывал: батарейки, рис, спички.  Он
набивал карманы  листочками,  а  иногда  и  щепками,  на  которых  царапал
докторским почерком напоминания, которые только сам мог расшифровать.
   Много недель спустя я раскопал в куче стружек кусок фанеры, на  котором
обнаружил список, исписанный такими  каракулями,  что  я  сумел  разобрать
только слово "марля". Сомневаюсь, что Стренг воспользовался им - или  хотя
бы одним из списков...
   Однако в тот день месяца далета у нас имелись  дела  поважнее  -  нужно
было провести  испытания.  Мы  уговорили  Стренга  отложить  увлекательную
дискуссию  и  опробовать  в   рабочих   условиях   компрессор   и   прочее
оборудование, проверенное пока что только на суше.
   Компрессор завелся с хриплым рокотом, а потом, когда Стренг убавил газ,
стих до негромкого бормотания. Я осмотрел воду вокруг поплавков  и  увидел
бурление миллионов крошечных пузырьков, поднимавшихся на поверхность.
   - Порядок, капитан, - с облегчением сказала  Сюзанна,  отдавая  Стренгу
иронический салют.
   Он улыбнулся в ответ, и напряжение на время  спало.  Я  подумал  о  его
жене. Ее уже несколько недель не видели в  поселке.  Кли-о-По,  со  своими
взглядами инопланетянина, предположил, что Стренг ее переварил, и  до  нас
не сразу дошло, что ящер шутит. Потом Уилл Джексон проговорился, что видел
Хейзл в окне домика Стренгов, и мы успокоились.
   - Завтра попробуем паруса, - сказал я. - Мы еще можем успеть  к  сроку,
а?
   Теперь я стал старше и знаю, как глупо делать подобные заявления. В тот
же миг послышалось громкое шипение, и нас окутал влажный туман.
   Я услышал вопли Стренга, схватился за рычаг компрессора и сбросил  газ.
Двигатель заглох, шипение стихло, туман  рассеялся,  и  мы  уставились  на
правый поплавок.
   Поломка оказалась ерундовой. Ослаб хомутик, прижимающий  нагнетательный
шланг к патрубку, и шланг соскочил.
   - Ничего  серьезного,  -  успокоил  я  остальных,  выбирая  отвертку  в
инструментальном ящике. - Сейчас починим.
   - Ничего серьезного? - взвился Стренг. - Господи, катамаран сломался, а
этот тип говорит, что ничего серьезного!
   - Ральф, это просто хомутик, - сказала Сюзанна.
   - Просто хомутик? Господи Боже, да ведь от этого хомутика  зависит  моя
жизнь! Стоит только ему соскочить во время шторма, и что со мной будет?  -
Стренг уставился на свисающий шланг, как на злобное щупальце.  -  Монкриф,
чтобы у меня здесь не было никаких  хомутиков!  Отныне  -  только  сварные
соединения, слышишь?
   Я попытался урезонить его.
   - Мы это уже обсуждали, Ральф. Мы решили, что когда катамаран в  бурном
море будет испытывать изгиб, металлические трубки могут сломаться. Поэтому
мы взяли резину.
   - Изгиб? - завопил он. - Чтоб на этом катамаране, черт возьми, не  было
никакого изгиба!
   Он выбрался на крышу каюты, перелез на поплавок и принялся подпрыгивать
на нем, оценивая крепления.  Сюзанна  перехватила  мой  взгляд  и  подняла
брови. Я попытался в ответ ободряюще улыбнуться.
   К  этому  времени  Стренг,  по-видимому,  обрадовавшись,  что  яхта  не
собирается сгибаться пополам, стал лихорадочно открывать люк на  поплавке.
Он улегся и засунул руку в отверстие