азвернулся,
торжественно промаршировал обратно в часовню, поставил на место статуи
и  тихо  вернулся  в  зал,  чтобы  отпраздновать  столь знаменательное
событие.
   Генерал  Суитан  Кхореа  презирал  показуху. Кроме вышитых серебром
погон  и небольшого серебряного сердца на левом рукаве, на его мундире
не  было  никаких  знаков  отличия,  подтверждающих,  что  он является
главнокомандующим   армии  дженнисаров.  В  своих  молитвах  он  часто
нараспев  восхвалял  имя  Таламейна:  "О,  человек,  смири гордыню, но
преклонись  перед  славой  Таламейна,  ибо  только  она  не может быть
осмеяна".
   Кхореа  был  твердо  убежден  в  том,  что даже в условиях жестокой
теократической диктатуры самый последний крестьянин может подняться на
вершину  власти.  По  его  мнению,  все,  что для этого требовалось, -
обладать  определенными  способностями.  В  случае самого Кхореа этими
способностями  были  беззаветная  преданность  идеалам веры Таламейна;
физическая    выносливость;    постоянные   сомнения   в   собственной
безопасности; полная беспринципность и жестокость. Первое повышение по
службе  и  звание младшего офицера он получил после некоторого случая.
Корабль   дженнов   остановил   маленькое  судно.  Возможно,  это  был
заблудившийся  торговый корабль, но скорее всего, его экипаж занимался
контрабандой.  Начальник Кхореи намеревался убить всех находившихся на
борту  судна,  чтобы преподать подчиненным наглядный урок. Но до того,
как  он  успел  отдать приказ, учебное подразделение Кхореи перерезало
весь  экипаж, а затем. во избежание наказания за мародерство, взорвало
злосчастную посудину.
   Фанатизм   вроде   этого   всегда  поощрялся  у  дженнов.  Началось
стремительное    восхождение    Кхореи    по   служебной   лестнице: с
незначительной  должности  младшего  офицера его перевели в начальники
сторожевой   заставы,   находящейся  в  непосредственной  близости  от
"границы",   за   которой  простирались  звездные  владения  Ингильда.
Вероятно, такое повышение было обусловлено надеждой, что Кхореа станет
легендой,  лучше  всего,  посмертно. Но, как говорится, дуракам всегда
везет.  Несмотря  на  многочисленные  попытки дженновских врагов убить
Кхореа,  он  выжил,  хотя  тело его было сплошь покрыто шрамами, будто
старательная  модистка  тренировалась  на  его  шкуре вышивать ажурной
строчкой.
   Поднимаясь  по служебной лестнице, Кхореа сколотил отряд из молодых
офицеров,  таких  же  фанатичных  и честолюбивых, как и он сам. Как-то
раз,  вечером,  Кхореа  пришел  к  бывшему  генералу  дженнов,  и  тот
признался  ему,  что  пытается  побороть  в  себе  страсть, которой он
воспылал  к  собственному ординарцу. Не дав генералу закончить речь до
конца, Кхореа проткнул его грудь саблей.
   Представ  после  этого инцидента перед военно-полевым судом, Кхореа
вел  себя совершенно хладнокровно, завоевав тем самым большую симпатию
со  стороны офицеров, сидящих в зале суда. Кхорею могли либо наказать,
что  возвело  бы  его  в ранг великомученика в глазах окружающих, либо
благословить  и...  "И  разве есть более достойная кандидатура на пост
главнокомандующего армией дженнисаров?"
   Ответ  был  однозначным.  Кхореа  вернулся в зал суда не только для
того,  чтобы  найти  свою  саблю, обращенную эфесом к нему (наконечник
означал бы смертную казнь), но и для получения генеральских погон.
   Священник    елейным   голосом   заканчивал   традиционное   чтение
поминальной  молитвы по "невинно убиенным" воинам Семмера, чьи подвиги
записаны  в Книге Мертвых. Кадеты слушали его, затаив дыхание. Наконец
священник  закончил обряд и захлопнул старинную книгу в черном кожаном
переплете. В зале воцарилась полная тишина.
   Кхореа сделал шаг вперед и высоко поднял вверх золотую чашу. Тысяча
кадетов,  как  один,  подошли  к  столам и взяли в руки точно такие же
чаши.
   -  За  мужественного  Семмера!  -  громким  голосом  произнес  тост
генерал.
   - За невинно убиенных! - грянул в ответ хор кадетов.
   Жидкость  в  чашах  загорелась, словно зажглось множество маленьких
факелов.  Кхореа,  а  за  ним  и  кадеты  влили в свои глотки пылающий
алкогольный напиток.
   Стэн  откинул  голову  назад,  глядя  на  отвесную  ледяную  скалу,
возвышавшуюся, словно мощная крепостная стена. Восхождение по ней было
настоящим  безумием,  но  начинать  нападение  на  дженнов следовало с
самого уязвимого места. Взглянув на Алекса, Стэн пожал плечами, словно
хотел  сказать:  "Я  и  не надеялся, что будет легко". Алекс подставил
руку.  Стэн  встал  на  нее,  и  тяжеловес  поднял  своего  командира.
Свободной  рукой  Стэн  нащупал  трещину  во  льду,  вбил в нее первый
костыль,  поставил  на  него  одну ногу, Зацепился за небольшой выступ
шипами ботинка другой ноги и начал восхождение.
   "Самое  главное,  - напомнил он себе, - не сбиться с ритма. Быстрый
или медленный, подъем должен быть выдержан в одном темпе.
   Несмотря на опыт прошлых столетий, в теории и практике скалолазания
мало что появилось нового. Для этого занятия требовались крепкие руки,
крепкие  ноги  и  умение держать баланс, особенно на ладу. Глаза Стэна
уже  искали  следующую  трещину,  он  должен был знать наперед, за что
можно  зацепиться и куда вбить новый костыль. Если утро застанет Стэна
на  скале  и  он  не  успеет  спуститься,  когда  дженновские  солдаты
обнаружат его, то он может считать себя трупом.
   Стэн  добрался  до  первой  отвратительной части подъема - участка,
покрытого гладким и прозрачным, как стекло, льдом. Быстро осмотревшись
в  поисках  трещины  или выступа и не найдя таковых, он вынул "питон",
направил  его  на  глыбу  льда и нажал на спусковой крючок. Послышался
свист   сжатого  воздуха,  когда  из  дула  "питона"  вылетел  длинный
костыль  и прочно вонзился в ледяную скалу. Защелкнув карабин в кольце
костыля,  Стэн  продел невероятно легкую, но прочную веревку и спустил
ее через карабины, находящиеся на его поясе, Алексу.
   Вбивать   костыли   и   крепить   веревку  не  нужно  было  бы  так
основательно,  если  бы  ими не должны были воспользоваться еще двести
три человека.
   Стэн  выстрелил  из "питона" еще и еще раз, прокладывая путь наверх
по отвесной скале. К тому времени, как Стэн прошел ледяной участок, он
порядком  устал, но все-таки продолжил восхождение, довольный тем, что
сбросил  огромное  количество  калорий  перед  высадкой  на планету. В
длинной  узкой  трещине  представилась  возможность  сделать  короткую
передышку, восстановить дыхание и успокоить дрожащие мускулы. И все же
следовало   постоянно   быть  начеку,  не  допускать,  чтобы  на  ноги
приходилась  тяжесть  всего  тела,  помнить о том, что внизу находятся
Алекс и Киршейн.
   И  вдруг  это случилось. Как только Стэн нащупал пальцами следующую
выемку  и,  изо всех сил напрягая мускулы, стал подтягиваться, хрупкий
камень  выскочил  из-под шипованного ботинка. Стэн беспомощно взмахнул
руками и стал падать... падать...
   Когда  карабин  одного  из  "питонов"  щелкнул  и веревка перестала
скользить,  Стэн  попытался  расслабиться,  чтобы  смягчить  удар. Его
основательно  тряхнуло,  а  затем костыль с треском вылетел, и падение
продолжилось.  Но  следующий  костыль,  тонко зазвенев, выдержал. Стэн
больно   ударился   о   скалу.   Повиснув  в  воздухе,  он  болтался и
раскачивался  довольно  длительное  время.  Затем  пришел в себя и, не
обращая внимания на боль в мышцах, произвел быстрый осмотр всех частей
своего   тела.   Переломов   не   было.  Взглянув  вниз,  Стэн  увидел
перепуганное  лицо  Алекса, расплывшееся в улыбке сразу же, как только
Стэн хмыкнул и поднял большой палец правой руки.
   Ухватившись   за   веревку,   Стэн   посмотрел   вверх,  на  неясно
вырисовывающуюся  вершину  массивной  скалы.  Набрав в легкие побольше
воздуха,   он  продолжил  восхождение.  Подтянувшись  на  руках,  Стэн
перевалил   через   выступ   и  оказался  на  вершине  скалы.  Немного
отдышавшись, он сжал кулаки и напряг мышцы плеч, чтобы затем полностью
расслабиться  и  переключить  внимание  на  главную  проблему. Впереди
горбилось     туловище     гигантского    "спрута",    черневшее    на
ослепительно-белом снегу. Цитадель была не просто зданием, выстроенным
для  определенной  цели;  это  было  живое  существо, живущее по своим
законам.  Оно пожирало топливо, дышало, его громадное тело отталкивало
холод и сохраняло тепло.
   Главную функцию жизнеобеспечения "спрута" выполняли мембраны. Стэну
необходимо  было  пробраться  именно  к ним. Он внимательно обследовал
плато,  в  центре которого на невысоком покатом холме стояла Цитадель.
Дженны  прекрасно  понимали,  что  с  этой стороны никакой враг на них
напасть не может, но придерживались принципа "береженого бог бережет".
На  ровной  поверхности заснеженного плато, в радиусе около ста метров
от  края  скалы  до  первого  здания,  виднелись  небольшие  бугорки -
сенсорные   мины.  Мощные  лазерные  установки  неустанно  сканировали
территорию,  улавливая  малейшее  движение.  Стэн лег на снег и пополз
вперед,  благодаря  судьбу  за  то,  что  она  послала ему Игана с его
ребятами.  Остановившись  перед  первой  сенсорной  миной,  он  открыл
походную  сумку,  вынул  из  нее  отвертку  и  маленькую металлическую
коробочку,  начиненную  проводками  и  еще  бог  знает чем. Сунув руку
поглубже  в  снег,  нащупал предохранительную пластинку, разъединяющую
контрольную  систему с элементами. Осторожно выкрутив отверткой первый
винтик, Стэн бережно вынул его из гнезда и... остался жив.
   Затем  он  быстро  отодвинул  пластинку,  ловко перерезал кусачками
провода,  находящиеся  в мине, и окинул взглядом остальные заснеженные
бугорки, угрожающе "фыркающие" в тишине ночи.
   Конечно  же,  это  была  просто  игра  воображения.  Мины  не могли
издавать  никаких  других  звуков,  кроме  как  оглушительных, которые
возникают при взрывах. Тем не менее, на плато находились еще и другие,
тщательно  замаскированные сверхчувствительные сенсоры, не реагирующие
на  мелких  животных,  вроде грызунов, но мгновенно уничтожающие любой
движущий предмет размером с человека.
   Стэн  крутил  диск маленькой металлической коробки до тех пор, пока
сенсоры  не  получили  сигнал,  что он превратился в мелкого пушистого
зверька, который не стоит того, чтобы подрывать его.
   Стэн   встал   на  ноги.  Сенсоры  продолжали  искать  "настоящего"
противника,  не  обращая  внимания  на такую мелюзгу" как он. Лицеисты
оказались совершенно правы.
   -  Алекс, вперед! Поднимайся на плато! - сказал Стэн ровным громким
голосом,  но  тут  же спохватился и прислушался. Тишина. Значит, все в
порядке, их не обнаружили.
   -  Ты что тут, чаи гонял так долго? - спросил вскоре появившийся на
плато Килгур.
   Затем  сержант  взглянул на сканирующие мины, не отреагировавшие на
появление  даже  такого  тяжеловеса, как он, и не стал больше задавать
лишних вопросов.
   Алекс  включил  переговорное  устройство  и  отдал приказ остальным
наемникам подниматься наверх.
   Киршейн,  увешанный  боевым  снаряжением  Стэна,  первым перемахнул
через  скальный  выступ. За ним появилась команда лицеистов во главе с
Иганом,  моментально принявшихся выводить из строя лазерные установки.
Следом на плато поднялся Восбер со своими ребятами. Подойдя вплотную к
покатому  горбу  Цитадели,  Стэн  сознательно  отбросил все волнения о
подчиненных.  Они  ведь  профессионалы,  а  по сему задуманный им план
должен был сработать как надо.


                               Глава 18

   Кхореа  поклонился  коменданту  Цитадели  и  подошел  к подиуму. Он
заранее  приготовил речь для этого знаменательного события. Но вдруг в
его  мозгу произошло "короткое замыкание", а в душе появилось какое-то
странное чувство. Кхореа решил, что на него снизошел дух Таламейна.
   Такое  явление  могло  быть объяснено более прозаичными причинами -
результатом   воздействия   алкоголя   на   организм  полутрезвенника,
вырабатыванием  адреналина в крови и большим самомнением. Тем не менее
вряд  ли  один  из дженновских психологов осмелился бы сказать об этом
вслух.
   Заготовленная  заранее  речь  напрочь  вылетела у Кхореи из головы.
Начал он следующими словами:
   -  В  самое ближайшее время мы подвергнемся большому испытанию. Мы,
дженны,  подвергнемся  такому  испытанию,  какому  никогда  прежде  не
подвергались.
   Кхореа   обвел  осоловелым  взглядом  тысячу  кадетов,  сидящих  за
столами,  и  подумал,  что  эти  новоиспеченные офицеры могли бы стать
лучшими  из  выпускников Цитадели. Генерал так же здраво рассудил, что
большинство из них погибнет буквально через несколько месяцев.
   - Пользуясь удобным случаем, - продолжил он, - поскольку мы сегодня
поминаем   невинно   убиенных  и  празднуем  ваше  вступление  в  ряды
вооруженных  сил  армии дженнов, я хочу вам сказать, что всех нас ждут
великие  испытания.  Испытания,  которых  мы  можем  избежать,  только
применив силу - силу наших рук, наших умов и нашей веры в Таламейна.
   В  рядах  кадетов  возникло  замешательство, они зашушукались. Речь
генерала сильно отличалась от той, которую они ожидали услышать, и тем
более от тех речей, которые они привыкли слушать в стенах Цитадели.
   -  Я  хочу  предупредить вас об испытаниях, которые выпадут на вашу
долю,  -  не  унимался  Кхореа.  - Они были предрешены давно. Всем нам
хорошо  известна  глупая болтовня выжившего из ума Теодомира. И все мы
знаем   о  его  сокровенной  мечте  уничтожить  нашу  пламенную  веру,
превратить  ее  в  золу  и  вбить  в  наши  головы  свои  извращенные,
маразматические выкладки.
   Такие речи были более понятны кадетам. Они успокоились, а некоторые
из  них  даже  стали  мрачно улыбаться. Выпускники Цитадели привыкли к
резкой критике в адрес Теодомира.
   -  Но  этот безумец окончательно выжил из ума. Он решил попробовать
одолеть нас силой оружия.
   На   лицах   нескольких   кадетов  появились  кривые  усмешки.  При
прохождении  последнего,  практического  курса обучения большинство из
них   принимало   участие   в   рейдах   против   плохо   вооруженных,
недееспособных  новобранцев  Теодомира.  Кхореа  понял,  почему кадеты
улыбаются.
   - Сегодня ночью вы станете настоящими дженнами и вскоре встретитесь
с  армией  Теодомира.  Но  предупреждаю  -  это  будет не тот сброд, с
которым  вы успели познакомиться. Теодомир прибег к услугам наемников,
людей  высокопрофессиональных,  обученных мастерству убивать жестоко и
беспощадно.  И  эту  подготовку  они  прошли  в  своей добропорядочной
Империи Внутренних миров. Кхореа демонстративно сплюнул.
   -  Да, они - наемники! Но наемники умеют сражаться, невзирая на то,
что защищают зло. Вы должны противостоять им мужественно, как подобает
дженнам.  В  данный момент Теодомир, фальшивый пророк, поднимает целую
армию  против  наших  миролюбивых  планет,  армию  неверующих, солдаты
которой  в  случае победы будут утверждать, что Истина Таламейна и мы,
ее  слуги,  не  имеют  права  на  существование.  Если они победят, то
случится  непоправимое.  Нас  и все, что нам дорого, уничтожат, словно
нас  никогда  и  не  было  на  свете.  Скажи  мне,  юный  дженн, разве
предотвращение  этой  угрозы  не  стоит  смерти?  Моей  смерти,  твоей
смерти... смерти каждого человека, находящегося в этом зале?.
   Наступила   мертвенная  тишина.  Вдруг  один  кадет  встал.  Кхореа
автоматически с гордостью отметил его. Кадет воскликнул:
   - Смерть! Да здравствует смерть!
   Кадеты  начали  скандировать, а затем исступленно заорали, протяжно
завыли, словно загнанные волки.

   Стэн  сделал  пару  круговых  движений  рукой  и бросил крюк вверх.
Веревка,  прикрепленная  к концу крюка и лежавшая свернувшейся змеей у
ног  Стэна,  моментально  размоталась и, взмыв к черному небу, исчезла
где-то  наверху,  в  смутно  различимом снегу. Крюк скользнул по крыше
Цитадели  и  вонзился  острым  концом  в выступ, находящийся на высоте
двадцати метров.
   Стэн  рывком  дернул  веревку,  проверяя, прочно ли зацепился крюк.
Удостоверившись   в   том,  что  бросок  оказался  удачным,  он  начал
по-кошачьи  взбираться  наверх,  отталкиваясь  от  стены ногами, держа
корпус  под  углом  почти в девяносто градусов от выпуклой поверхности
"спрута".  Добравшись  до крюка, Стэн ухватился за него и метнул вверх
следующий.  Несмотря  на  то  что  на  нем были шипованные ботинки, он
поскользнулся  и  чуть  не  упал,  в  то  время,  как крюк, проехав по
округлой  поверхности,  затормозил  и  зацепился за что-то. Стэн снова
сжал  руками веревку и приступил к следующему этапу своего восхождения
к крыше святилища дженнов.
   Находившиеся  внизу  Алекс,  Киршейн  и  командос  Ффиллипс  начали
карабкаться наверх по внушающему благоговейный страх покатому туловищу
"спрута",  словно  снежные  мотыльки,  цепляясь  крюками,  перчатками,
ботинками за любую неровность на гладкой поверхности.
   Стэн   первым   добрался  до  терморегулирующей  мембраны  и  через
светящуюся  красную  пленку заглянул в часовню, находящуюся под ней. В
часовне никого не было.
   Алекс  поднялся  к  товарищу и схватил его за ботинок. Стэн опустил
руку,  и сержант, с трудом переводя дыхание, передал ему блистер. Стэн
оценивающе  посмотрел  на прибор, снова благодаря про себя смекалистых
подростков, лизнул холодную пластинку, к которой чуть язык не примерз,
и   приложил   блистер   пластинкой   к   "дышащей"  мембране.  Затем,
оттолкнувшись от крыши, он заскользил по веревке вниз.
   Блистер  врос  в  мембрану  и  засветился, став с ней единым целым;
затем  вся  поверхность  мембраны  начала  медленно плавиться. Блистер
ползал  вверх-вниз,  оставляя  за собой зияющее отверстие, под которым
находилось "сердце" Цитадели.
   Стэн  взял  у  Алекса  еще  один  крюк,  зацепил его за край дыры и
опустил  веревку  в  часовню.  Потом  на  руках спустился по веревке в
помещение. Вслед за ним спустились Алекс, Киршейн и люди Ффиллипс. Они
рассредоточились   по  часовне,  проверяя,  не  задержался  ли  в  ней
какой-нибудь незадачливый дженн, и расставили посты.
   Стэн остановился в центре часовни, почти физически ощущая, что в ее
стенах  притаилось  зло.  При  свете мерцающих факелов огромные статуи
военных  героев  выглядели  устрашающе  и напоминали горгулий, готовых
наброситься из-за рядов свисающих со стен полковых знамен.
   Сзади послышалось свистящее дыхание Алекса. Сержант слегка дрожал.
   -  Я  насквозь  продрог,  гладя  на  все  это, - прошептал он. Стэн
понимающе кивнул головой и посмотрел на Киршейна.
   - Взорвать эту лавочку к чертовой бабушке!

   Кадеты-дженны  молча  ели. Офицеры, сидящие на огромной сцене, тоже
трапезничали.  Генерал  Кхореа  из  вежливости  попробовал  по кусочку
каждого  блюда,  отодвинул  свою  тарелку  в  сторону и отослал слугу,
пытавшегося снова наполнить его бокал вином.
   Кхореа  обвел  взглядом  кадетов  и  почувствовал  огромный  прилив
гордости.  "Скоро  все  эти  молодые  люди  присоединятся  ко  мне для
выполнения  великой  миссии  дженнов".  Он  знал,  что  многие  из них
погибнут,  и задался вопросом, удастся ли одному из этих юных кадетов,
мирно сидящих за столами, в один прекрасный день стать генералом вроде
него.
   Как  вдруг  ход  его  мыслей прервал оглушительный мощный взрыв, от
которого замерло сердце. Это был один из тех немногих моментов в жизни
генерала   Кхореи,   когда   он  содрогнулся  от  страха.  Никто  даже
предположить не мог, что враг ударит по часовне.
   Цитадель находилась под атакой.

   Восбер  и  его  люди  ринулись  к  баракам.  Несколько минут спустя
охранники  дженны, застигнутые врасплох, выгнанные из бараков взрывами
гранат, были скошены автоматными очередями.
   Восбер  отдал команду, и его боевой отряд энергично двинулся вперед
Они   быстро   вывели  из  строя  танковые  огнеметы,  разбили  пульты
управления  и  подожгли  все,  что можно было поджечь. Первый комплекс
бараков вспыхнул ярким пламе