о, что своими действиями
я принес вред или  новую  беду  не  им,  а  себе.  Может,  даже  и  другим
пассажирам, которых, кстати, становилось возле нашего купе  все  больше  и
больше.
   - Пропустите! - Это  возвращалась  тетя  Маша.  -  Через  десять  минут
отправляемся. Провожающих прошу выйти из вагона!
   Да что же это она?! Ведь поезд еще и не останавливался. Ведь и  никакой
станции за окнами не было.
   - Граждане! Не толпитесь!
   - Тетя Маша! - вскричал  я.  Я  уже  совершенно  запутался  во  всем  и
чувствовал, что этот процесс все  более  нарастает.  -  Тетя  Маша!  Какая
остановка?! Какая станция?! Откуда через десять минут отойдет поезд?! Ведь
ничего же нет!
   - А по расписанию! - хитро ответила тетя Маша.
   - Так и что, что по расписанию? Вы в окна посмотрите!
   - А ты, гражданин, не верь своим глазам, а верь расписанию.
   - Почему нет Усть-Манска? - раздалось несколько  встревоженных  голосов
около выхода из вагона.
   - По расписанию есть, - сказала тетя Маша. - И через девять минут поезд
отойдет от перрона. Прошу не задерживаться. Кто  окажется  без  билета,  с
того штраф по всей форме.
   Пассажиры растерянно крутили головами, но спрыгивать на ходу поезда  не
решались, хотя по расписанию сейчас и именно здесь должен  был  находиться
вокзал Усть-Манска.
   Ну  ладно.  Время-то  шло.  Из  купе  Инги   уже   начали   выглядывать
нетерпеливые студенты строительного отряда. Валерка старательно не смотрел
на полку, где лежал не совсем по-комсомольски рожденный ребенок.
   Со стороны я, наверное, выглядел нелепо. Конечно. Потому что я сейчас и
изнутри выглядел точно так.
   Валерий Михайлович  окончательно  распеленался,  но  не  делал  попыток
броситься на меня или снова водрузить импровизированную ширму.  Он  только
сказал:
   - Учтите, Артюша, что  следующая  очередь  моя.  Ну  а  потом  начнется
столпотворение. И вы за это будете отвечать.
   - Ладно, - снова успокоил я его. - Отвечу, если потребуется.
   - И ответите! Перед судом людским ответите! Потому  как  хотели  лишить
людей блага.
   - А черт с ним, с вашим благом. Давай, Иван, затолкнем этот  макетик  в
чемодан.
   - Вот  теперь  уже  точно  будет  смертоубийство,  -  пообещал  Валерий
Михайлович. - Остановитесь!
   В голосе его прозвучал отчетливый страх. Валерий Михайлович точно знал,
что если мы уберем этот макет в чемодан, произойдет смертоубийство.
   - Объяснитесь, по крайней мере, - потребовал я. И сам удивился, сколько
в моем голосе было начальственных, не допускающих возражений ноток.
   Но Крестобойников молчал.



22

   - Хорошо, - сказал я... И в это время меня что-то сбило с  ног.  Что-то
огромное, шершавое, но все же не совсем твердое, а, даже  наоборот,  вроде
бы мягкое. Удар был неожиданным, иначе бы я не повалился  на  полку.  Оно,
это самое,  что  ударило  меня,  зацепило  и  Тосю.  Но  женщина  даже  не
вскрикнула, только закрыла глаза ладонями. Это что-то было рулоном, чем-то
свернутым в рулон. Ну да! Я попытался встать и почти что уже и  встал,  но
меня снова ударило по лицу. Но только теперь-то я уже был готов ко  всему,
хотя и не знал, к  чему,  так  что  я  удержался  и  отбросил  выскочивший
откуда-то предмет к боковой полке, на которой еще никто не сидел.  Зрители
наблюдали за действием из соседних купе,  почему-то  не  решаясь  зайти  в
наше. Потом посыпалось еще и еще. Но я уже бил наотмашь, пытаясь  защитить
и Тосю. Иногда я, правда, промахивался, и женщине тоже доставалось. Секунд
пятнадцать я махал руками. Мне уже и Иван  помогал.  Наконец  я  выработал
систему и даже смог что-то понять. А дело  было  вот  в  чем!  Из  макета,
загадочного, непонятного, в котором, если приглядеться, двигались  фигурки
настоящих людей ростом с мизинчик или  менее,  из  этого  самого  магазина
вылетали вещи! Ковры, дорожки, куртки с замками на плечах, рукаве и груди,
коробки с обувью, какие-то свертки, содержимого которых я не мог знать,  и
еще многое другое. Поток, кажется, начал ослабевать.
   Торопливо и безо всякого порядка я начал рассовывать предметы и вещи по
верхним полкам. Иван помогал мне. Помогал даже отец все время вопрошающего
ребенка. Отцу, кажется, хотелось заняться  хоть  чем-нибудь,  лишь  бы  не
слышать бесконечных и иезуитских желаний своего отпрыска.  Ну  и  навалено
здесь было! Я работал машинально, даже не соображая, для чего  это  нужно,
откуда что взялось и что из всего этого получится  дальше.  К  концу  этой
гонки я нечаянно взглянул на Тосю. Она все сидела, закрыв  ладонями  лицо,
но там,  где  чуть-чуть  из-под  пальцев  выступали  ее  щеки,  кожа  была
мертвенно  бледной.  Валерий  Михайлович,  отчасти  заваленный  вещами   и
ковровыми дорожками, смотрел на меня со злорадством.
   - Тося, - позвал я женщину, но оторвать ее ладони от лица не посмел.  -
Тося.
   Студенты стройотряда уже протолкались к  нашему  купе  и  теперь  робко
поправляли сваливающиеся с верхних полок предметы.
   - Разойдитесь, товарищи! - послышался голос Степана  Матвеевича.  -  Да
пропустите же!
   Вот. Комитет уже наверняка был в сборе, а место для его работы я так  и
не подготовил. Беда, беда...
   - Товарищи... - Я не знал даже, что хотел сказать дальше.  -  Тося,  да
что же это вы все...
   А  все  вдруг  начали  пятиться.  Кто-то  указал  пальцем  на  макет  и
вскрикнул. Я оглянулся. Уж вроде бы ничего не могло потрясти меня, а  ведь
потрясло! Да еще как! Я впервые почувствовал, как отказываются служить так
хорошо подогнанные друг к другу мускулы. Я окаменел.
   Из макета неторопливо и  ладно,  старательно  и  не  спеша,  с  веселой
довольной улыбкой вылезал Семен.
   - Живем, братцы! - радостно воскликнул он. - Да  еще  как  теперь  жить
будем!
   Он уже вылез весь. Как это у него получилось,  понять  было  совершенно
невозможно. Кое-кто  из  позорно  отступивших  начал  возвращаться  назад.
Правда,  это  отступление  позволило  Степану  Матвеевичу  да   еще   двум
гражданам, в одном из которых я признал радиста,  продвинуться  вперед.  А
там и еще кто-то перся за ними.  Ну,  впрочем,  вполне  возможно,  что  из
ресторана. Вечер ведь уже был, вечер!
   - Ну что  тут,  Артем...  -  Степан  Матвеевич  окинул  взглядом  купе,
вздохнул и громко добавил: - Да-а...
   - Дефицитную вещь достал! - гортанно крикнул Семен. - Еще вчера  бы  не
подумал! Тося! Ты посмотри. Вот туфли греческие... Где они?  Кто  тут  все
складывал? Не могли по порядку? А! Вот они. Нет, не то. Или то? Да ты сама
посмотри! Ведь обалдеть можно от такого везения! Тося!
   Жена его сидела в прежней позе, не шевелясь и словно ничего не слыша.
   - Тося, - повторил Семен тише и потом уже совсем шепотом:  -  Тося,  ты
что?
   Тося отняла ладони от лица, на нем тотчас же проступили красные полосы,
так сильно она вдавила пальцы в щеки.
   - Тося,  ты  что?!  -  испуганно  крикнул  Семен.  -  Ты  ведь  сама...
Греческие. И дорожка... этот ковер... натуральный... Тося...
   - Я никогда, никогда не хочу тебя больше видеть. - Это вырвалось у Тоси
тихо,  не  грубо,  спокойно,  но  с  невыразимой  мукой,   медленно,   еле
сдерживаясь.
   - Тося! Ты же сама! Ты ведь еще ничего не поняла! Тося!
   Тося встала и медленно двинулась на людей, словно и не видела их. Перед
ней расступились.
   Иван было рванулся за Тосей, но остановился, тогда я  оттолкнул  его  и
бросился  вперед.  У  самых  дверей  меня  перехватила  Зинаида  Павловна,
спросила, что это за гонки? Я ответил.
   - Ну, хорошо, Артемий. Я догоню ее. Успокою. А вы там у себя... Делайте
что нужно.
   Инга и две студентки сидели здесь и словно  что-то  даже  понимали.  Во
всяком случае, я не стал им ничего объяснять,  а  только  махнул  рукой  и
побрел в свое купе. У меня и ноги-то уже шли еле-еле.



23

   - Дел у нас много, - сказал Степан Матвеевич, - а еще  больше  загадок.
Так что давайте и начнем не откладывая.
   - Прошу...  -  послышалось  из-за  спины  Ивана.  Тот  посторонился.  -
Прошу... - Но так как просить прощения писателю сейчас было не из-за чего,
то Федор просто закончил: - ...И так далее.
   Федор оказался  посредине  купе.  А  быть  центром  хоть  и  маленького
общества он, наверное, не привык, поэтому  после  секундных  колебаний  он
уселся рядом с Семеном и даже зачем-то кивнул Валерию  Михайловичу.  Федор
зла не помнил.
   - Теперь уже совершенно точно можно сказать, - начал Степан  Матвеевич,
- что с нашим поездом  творится  что-то  неладное.  Отсутствие  станции  и
города  Усть-Манска,  какая-то  ерунда  с  Балюбинском,  макет   магазина,
пришелец, бутылка, перерабатывающая воду в молдавский коньяк, и еще многое
другое. - Тут Степан Матвеевич косо взглянул  на  меня,  но  я  ничего  не
понял, не в состоянии сейчас  был  понимать  что-либо.  -  Мы  вот  тут  с
товарищем Иваном прикидывали  разные  возможные  варианты.  Артем  Мальцев
принимал в обсуждении активное участие. И сначала мы чуть было не пошли по
ложному пути. Признаюсь, ложное направление предложил и отстаивал я сам. Я
ошибочно полагал, что наш поезд  каким-то  необъяснимым  образом  попал  в
другую реальность. Но... Но, вероятнее всего, дело в другом.
   Степан Матвеевич замолчал, словно  собираясь  с  мыслями.  Сидящие  уже
догадывались, что какую-то значительную роль здесь играл злосчастный макет
универмага. Все на него и смотрели.
   - Скорее всего дело вот  в  этом  макете,  -  произнес  наконец  Степан
Матвеевич.
   - Не отдам, - вдруг  подал  свой  голос  Семен.  -  Потому  как  бабуся
презентовала его Таисии Дмитриевне.
   - Вернее, в  принципе  создания  этого  магазина,  -  продолжил  Степан
Матвеевич, не обращая внимания на слова Семена.
   - Я ведь и обжаловать это дело могу! - напирал Семен.
   - Не все сидящие здесь еще знают, что из  Фомска  до  Старотайгинска  в
нашем купе ехала бабуся с двумя тяжелыми чемоданами и рюкзаком.
   - Родственница! У меня доказательства есть, - никак не унимался Семен.
   - Артем Мальцев разговаривал с бабусей ночью...
   - И неправда, - снова влез Семен. - И не об этом они вовсе говорили.  Я
тоже не спал. Со мной бабуся говорила,  со  мной!  Она  мне  этот  чемодан
презентовала!
   - Кроме этого магазина, - спокойно продолжал Степан Матвеевич, - бабуся
везла с собой пасеку и поезд. Самую натуральную пасеку с пчелами и ульями,
с домиком и речкой,  деревьями  и  лугом.  А  поезд  Артем  Мальцев  видел
собственными глазами. Очень интересный поезд. Ювелирная работа. Поезд, как
утверждает Мальцев, двигался.
   - Приснилось! - крикнул Семен.
   - Да, - сказал я, - мне показалось, что поезд движется.  Ощущение  было
такое, что игрушка в самом деле движется. Но ручаться головой не могу.
   - Да этого и не требуется, - сказал Степан Матвеевич. - Тут и  так  все
видно. Ведь о  чем  вам  бабуся  рассказывала?  О  нуль-упаковке,  которую
придумал ее сын Афиноген?
   - Да, да, - подтвердил я.
   - Я и сам сначала не придал значения этому факту.  Игрушка,  думал,  не
более. А вот этот магазин все  прояснил.  Спасибо  вам,  Семен  и  Валерий
Михайлович. Многое вы нам объяснили.
   - Все равно не отдам, - заявил Семен.
   - Что такое нуль-упаковка, мне неизвестно. Но факт таков.  Вот  в  этом
магазине, идеально воспроизводящем Марградский универмаг, даже люди  есть.
Все как в настоящем магазине. Да это и есть настоящий  магазин.  Он  самый
что ни на есть настоящий! Как такое можно сделать - тайна. Но  ясно  одно.
Мы сами попали в такой макет.  Только  в  макет  поезда.  Была  похожа  та
игрушка на наш фирменный поезд? - Это уже относилось ко мне.
   - Не могу утверждать наверняка, - сказал я. - Я видел, что это поезд. А
сравнивать с нашим мне и в голову не пришло. Но и сказать, что та  игрушка
не была точной копией нашего поезда, тоже не могу. Тут все под вопросом.
   - Скорее всего это  и  был  макет  нашего  поезда,  -  заключил  Степан
Матвеевич. - А из этого однозначно  следует,  что  с  нами  просто  кто-то
играет.
   - Володька играет, - подал свой голос Иван.
   - Что? - переспросил Степан Матвеевич. - Ах да...  Володька  заперся  в
комнате с чедоманом. Чемоданом, то  есть...  В  этом  все  и  дело.  Нашим
поездом   играет   мальчик   Володька,   проживающий    в    Академгородке
Старотайгинска. И до чего он езде может доиграться, совершенно неизвестно.
   - Да ведь "зиять"-то, это означает - изъять! - вдруг  понял  я.  -  Они
пытаются изъять у этого Володьки чемодан! Бабуся-Коля!
   - А ведь и верно! - сказал Иван.
   Остальные пока еще ничего не понимали.
   - Вот она, телеграмма. - Я вытащил из кармана смятую  бумажку.  Но  это
было окончание рассказа Федора. - Фу ты! - Я сунул рассказ  в  карман,  но
все-таки нашел и телеграмму. - Вот она.
   Телеграмма пошла по рукам.
   - Бабуся эта, - пояснил Степан Матвеевич, - и внук ее Коля  сообразили,
что игрушка и есть  наш  фирменный  поезд  "Фомич".  Они  понимают,  какой
опасности мы подвергаемся. Они  пытаются  нам  помочь,  но,  видимо,  пока
безуспешно, раз вся  эта  чертовщина  продолжает  еще  твориться  в  нашем
поезде. Здорово, видно, забаррикадировался  в  своей  комнате  этот  малец
Володька! Они нам помогут, тут и сомневаться нечего, но и мы  сами  должны
что-то сделать.
   - Что? - спросил  Валерка,  который  по  складу  характера  не  мог  не
совершать положительные поступки.
   - А ведь и шахматные фигуры полагают, что живут по-настоящему! На самом
же деле ими просто кто-то играет! - возвестил студент Михаил.
   - А вот и подумаем вместе, - предложил Степан Матвеевич.
   - Не отдам, - повторил Семен в каком-то трансе.
   - Не позволим, - поддержал его Валерий Михайлович.
   - Да бог с вами, - впервые обратил на них внимание Степан Матвеевич.  -
Вы ведь и сами находитесь внутри игрушки.
   - Надо телеграммы дать, - предложил Иван.
   - Это правильно, - согласился что-то понявший радист.
   - Поезд в игрушку! - схватился за голову начальник фирменного поезда. -
Да за это по заднице надо, по заднице!
   Тетя Маша, которая  в  присутствии  своего  прямого  начальника  решила
проявить благородную инициативу, решительно влезла  в  купе  с  веником  и
совком.
   - Посторонитесь, граждане!
   - Да перестань ты, Ивановна! - заревел  на  нее  начальник.  -  Тут  из
поезда игрушку сделали! А ты со своим совком.  Может,  весь  поезд  совком
выкинут!
   - И как же это? - удивилась женщина.
   - А вот так! Возьмут и выкинут!
   - Да где же такой совок возьмут? - не поверила проводница.
   - Найдут, найдут! Они все могут! Ракеты  запускают!  Сердца,  понимаешь
ли, туда-сюда пересаживают!
   - Да как же это?! - перетрусила тетя Маша. - Стыда у них нету, что ли?
   - Нету! Ничего нету! Игрушкой пацану на старости лет!
   - Нет, уж вы успокойтесь! -  потребовал  Степан  Матвеевич.  -  Вы  тут
главное лицо. В принципе мы можем сидеть и только требовать от вас,  чтобы
все  в  поезде  было  в  полном  порядке.  Вот  тогда   вы   действительно
закрутитесь. Так что прошу немедленно успокоиться и начать  организовывать
для пассажиров питание. Пирожки, бутерброды, горячее для детей и стариков.
Чай и прочее.
   - О господи,  чай!  -  заволновалась  тетя  Маша  и  поспешила  в  свое
служебное купе.
   - Виноват, -  покаялся  начальник  поезда.  -  Но  ведь  в  игрушку,  в
игрушку...
   -  Телеграммы  надо  дать  в   несколько   пунктов.   В   Академгородок
Старотайгинска -  это  бабусе  и  Коле,  в  город  Фомск  -  Афиногену,  в
Министерство путей сообщения и в Академию наук.
   Удивительно, что в вагоне не началось никакой паники. Только вполголоса
передавали друг другу, что поезд кто-то превратил в игрушку и теперь  надо
телеграфом требовать от Москвы прекратить безобразие.
   Иван, не дожидаясь, пока его попросят,  вставил  несколько  толковых  и
точных фраз в текст телеграмм.
   - А откуда,  извиняюсь,  будете  телеграфировать?  -  спросил  работник
радиоузла. - Еще раз извиняюсь, но ведь телеграфировать-то неоткуда!
   - Ах да! - простонал Степан Матвеевич. -  Вот  еще  загвоздка...  Но  в
электровозе должна быть радиостанция. Придется радиотелефонограмму давать.
Пожалуйста, быстрее, - поторопил он радиста.
   - Проверено на опыте, - начал вдруг писатель Федор. -  Личные  контакты
прежде всего.
   - О чем вы? - не понял Степан Матвеевич.
   - Личные контакты, - уже более твердо и решительно, почувствовав, что к
его   голосу   прислушиваются,   продолжил   Федор.   -   Послать   личных
представителей, дипкурьеров,  если  хотите,  и  к  бабусе,  и  к  товарищу
Афиногену, и в министерство, и в академию.
   - Хм. Это, конечно, идея. Но только как? Как мы  пошлем  курьера,  если
поезд не останавливается, а на ходу прыгать довольно опасно?
   - Через посредство другого макета, пребывающего в виде магазина.
   - Это он правильно  говорит,  -  согласился  Иван.  -  Вот  ведь  Семен
проникал  же  в  этот  макет,  барахла  всякого  накупил.  Значит,   можно
проникнуть в него еще раз. А оттуда на такси! На самолет! В министерство и
в академию! В Фомск и в  Старотайгинск!  Только  несколько  человек  нужно
послать.
   Ошеломляющая была идея! Но ничто не запрещало ее осуществление.
   - Да послушайте! - закричал я. - Тут ведь еще один выход  из  положения
есть. Ведь в крайнем случае, если ничего другого уже нельзя будет сделать,
через этот макет можно переправить всех пассажиров!
   Я мельком взглянул на Семена и  Валерия  Михайловича.  Зловещая  улыбка
скользнула по лицу Крестобойникова.
   - Мое! - решительно сказал Семен.
   - Наше! - поправил его Валерий Михайлович.
   - Да у нас с такими типами в строительном отряде так  разговаривать  бы
не стали! - протиснулся у меня под мышкой Валерка. - Мы бы таких и держать
у себя не стали!
   - Цыц! - огрызнулся Семен. - Знаем мы, что у вас в строительном  отряде
происходит. Студенты! Тоже небось не  за  голую  идею  работали?  Хапнули!
Скажешь, нет?
   - Да ты, да он... - Нет, Валерка не хотел лезть в драку. Слово,  слово,
убивающее наглеца наповал, всенепременно  требовалось  ему  сейчас.  -  Да
ты...
   Валерка запнулся. Но я ему сейчас был благодарен. Ведь он, сам того  не
заметив, заступился за Ингу.
   - Пережиток темного прошлого! - крикнул Михаил.
   Валерий Михайлович хохотнул.
   - Все правильно, - сказал Степан Матвеевич.  -  Универмаг  -  достояние
общественное.
   - Я, - сказал Валерка. - Мы. Весь отряд.
   - Весь не надо. Достаточно четверых, - сказал Граммовесов.
   - Запишите. Я, Валерий Стинцов. Михаил Кафтанов. Погорелов.  Бражников.
Мы пойдем! - И прозвучало это так, словно они  пойдут  грудью  на  огневую
точку. А может, правда пошли бы...
   - Отлично, - сказал Степан Матвеевич. - Вы, Валерий, руководитель этого
строительного отряда?
   - Да, Степан Матвеевич. Отряд доверил.
   - Это хорошо, хорошо... Ваш отряд - единственная организованная у нас в
поезде группа. Все пассажиры едут сами по себе. Между ними никакой  связи.
Чисто механическое смешение. А у вас командир. У вас дисциплина.  Один  за
всех, все за одного. Но главное - организованность и дисциплина.
   - Знаем мы, какая у них  в  отряде  дисциплина  и  организованность,  -
насмешливо и зло протянул Семен.
   Ну и тип! Ведь это он снова про меня и про Ингу.
   - У нас дисциплина железная, - твердо  сказал  Валерка.  -  У  нас  все
комсомольцы. Мы и не с такими делами справлялись.
   Тут он, конечно, хватил немного лишку, но понять  его  было  можно:  за
свой отряд болел сейчас душой справедливый Валерка.
   - Вот ваша организованная единица пусть и возьмет шефство над  поездом,
пока все не кончится к общему благополучию. Проведите беседы,  помогите  с
раздачей пищи, да мало  ли  что  еще...  Не  допускайте  паники,  ненужных
слухов. Назначьте в каждый вагон по  нескольку  ответственных.  Пусть  они
людей займут. Можно  даже  лекции  прочитать  о  международном  положении,
например.
   - Лекции у нас есть кому читать, - обрадовался Валерка. -  У  нас  даже
самодеятельность есть. Можем концерт организовать.