,  Степан
Матвеевич, говорили про существа. Они ведь красивенькие?
   -  Красивенькие,  -  удивленно  ответил  Степан  Матвеевич.  -  Но  они
совершенно безвредны. Дети играют с ними.
   - Да, да. Вы правы. Дети,  а  особенно  взрослые  очень  любят  с  ними
играть.  Последствия  этих  игр  хорошо  известны.  Красивенькие  -  очень
интересные ребята. Нет, нет, нет,  тут  речь  не  о  том,  что  они  могут
укусить, ударить или что-нибудь в этом роде... Тут совсем другое. Они, как
бы это вам сказать? Аналогию земную тут  надо...  -  Товарищ  Обыкновеннов
даже снял шляпу и  вытер  лоб  неизвестно  откуда  взявшимся  в  его  руке
платком. В купе вдруг почему-то стало светлее. - Нет.  Аналогий  на  вашей
планете, вероятно, не было.  Это  большое  счастье  для  планеты.  А  ведь
некоторые миры не избежали печальной участи быть... как бы вам сказать?
   - Да в чем дело? - встревожился Степан Матвеевич.  -  Если  есть  какая
опасность, мы их немедленно удалим с поезда!
   - В том-то и дело, что вы не сможете удалить их с поезда.  Даже  просто
не захотите. Тут очень сложное... Вот  что.  Лучше  я  вам  расскажу,  что
произошло с одной цивилизованной планетой. Видите  ли,  я  не  сразу  стал
командиром  лайнера,  "носители  истины"  которого  должны  были  ускорять
развитие цивилизаций, в данном случае, как вы уже знаете,  земной.  Я  был
капитаном обычного торгового корабля,  небольшого,  без  всякого  экипажа.
Знаете, в молодости и такая работа кажется интересной. Я  перевозил  грузы
из одной части галактики в другую. Много видел, много узнавал,  и  с  меня
этого было  достаточно.  Ах,  молодость,  молодость,  -  грустно  вздохнул
пришелец. - Ушла молодость, укатилась, сгинула в туманностях и  спиральных
галактиках.
   Рассказ товарища пришельца продолжался около часа. Суть его сводилась к
тому, что на одной из планет нашей галактики, а именно  Хелсе,  проводился
эксперимент  по  созданию  Великого  Синтезированного  Разума   Вселенной.
Планету  населяли  самые  разнообразные  разумные  существа:  головомозги,
спинники, брюшники, руконоги, свинобобы и  "красивенькие".  Это  создавало
известные трудности в общении, да и  в  выполнении  программы  ускоренного
развития цивилизации в целом. Вот и нужно было из всех имеющихся в наличии
создать одно универсальное разумное существо.
   "Красивенькие"  на  Хелсе  выполняли  функции  младшего  обслуживающего
персонала. Они были мастера на все руки, не чурались грязной работы  и  ко
всему подходили  с  выдумкой.  Прочие  же  разумные  существа  в  основном
занимались бесконечными дрязгами, сплетнями и ссорами, что и привело к  их
полному взаимному перевариванию уже на самой первой стадии эксперимента по
созданию Великого Синтезированного Разума Вселенной.
   Масштабы катастрофы были поистине ужасны!
   Вот окончание рассказа товарища Обыкновеннова:
   - "Гуманоид, мы  просим  тебя  подписать  один  очень  важный  для  нас
документ, - сказал мне седой "красивенький". - В нем говорится о том,  что
"красивенькие" неповинны в  том,  что  хелсийцы  пожрали  друг  друга  без
остатка и отходов. Мы, "красивенькие", не убивали их. Они уничтожили  себя
сами. И теперь эта планета принадлежит нам. Можешь ли ты подтвердить  нашу
невиновность?" - "Могу, - твердо ответил  я.  -  Будьте  любезны!"  -  "Не
торопись с ответом, гуманоид. Мы хотим быть с тобой предельно честными. Ты
улетишь отсюда в любом случае. Ответь, гуманоид, есть ли "красивенькие" на
твоей планете?" - "Есть. Они  живут  в  клетках".  -  "Тогда  слушай.  Нас
вывезли с нашей родины на многие  планеты,  хотя  мы  об  этом  никого  не
просили. Всех забавляла наша красота. И на каждой планете мы ждали  своего
часа. Хелса - двадцатая по счету планета, на которой он пробил. Если  и  у
вас есть брюшники, спинники, руконоги, головомозги, свинобобы или  другие,
подобные им существа, то час пробьет и у вас".  -  "Если  даже  и  так,  -
сказал я. - Ведь я-то теперь знаю все. Я  могу  рассказать.  И  мы  примем
меры". - "Если у вас  есть  брюшники  или  спинники,  это  не  поможет,  -
зловещим голосом тихо проговорил "красивенький". - Я сказал все. Гуманоид,
теперь ты можешь ознакомиться с материалами". - "Мне незачем знакомиться с
материалами. Я все видел сам".  -  И  я  подписал  документ.  Я  отчетливо
понимал, что делаю. "Красивенькие" вежливо поблагодарили. Через  несколько
дней, выведя корабль из подпространств, я сел на Ыбрыгым. Может показаться
странным, но я никому ничего не рассказал о том, что произошло  на  Хелсе.
Несколько недель я был  чрезвычайно  рассеян,  неразговорчив,  старался  в
свободное  от  работы  время  оставаться  в  одиночестве   и   все   время
сосредоточенно думал. Надо полагать, что  увиденное  мною  не  прошло  для
организма бесследно. Моя нервная система была несколько расшатана.  Я  мог
ни с того ни с сего шарахнуться прочь от человека только потому,  что  мне
вдруг представлялось, что передо мной брюшник  или  спинник;  руконог  или
головомозг.  А  несколько  раз  мне  даже   казалось,   что   по   дороге,
переваливаясь с боку на бок,  идут  свинобобы,  раздираемые  неразрешимыми
внутренними противоречиями. Через месяц я посетил зоопарк  и  долго  стоял
перед клеткой с "красивеньким", который монтировал  вычислительную  машину
для какого-то детского сада и время от времени, чтобы не заснуть,  издавал
истошный вопль. Ребятишки, кружившие возле клетки, при этом разбегались  с
притворным испугом, а потом собирались вновь.  Я  несколько  раз  повторил
шепотом: "У нас... это... не... пройдет..."  Через  несколько  дней  после
посещения зоопарка я окончательно пришел в себя. Могучее здоровье  все  же
взяло верх. И вот тогда-то я и принял экспедицию с "носителями истины".
   Товарищ Обыкновеннов закончил свое повествование. Воспоминания все  еще
были очень живы в нем. Конечно, гибель целой планеты! И  хоть  цивилизация
хелсийцев и не вызвала во мне никакого восторга или просто сочувствия, все
же их было очень жаль.
   - Вы думаете, - спросил Степан Матвеевич, - что нечто аналогичное может
произойти и у нас?
   - Этого я не могу сказать. Будьте любезны,  -  ответил  пришелец.  -  Я
просто рассказал, а уж вы сами принимайте меры.  Да  и  пора  мне.  Хорошо
провел время с ребятишками из Петухова, но и работать надо.  Лежит,  лежит
диссертация без всякого движения. Вся надежда на Марград.
   - Гражданин, - вдруг сказала тетя Маша, молчавшая до этого чуть  ли  не
все утро. - Предъявите билет.
   - Да будет вам, - попытался остановить ее Степан Матвеевич. - Сейчас не
до билетов. И кроме того...
   - Нет уж и нет, граждане, как это без билета? В нашем фирменном  поезде
без билета ехать невозможно. Да и случая-то  такого  еще  не  было.  И  не
будет!
   - Тетя Маша! - вступился за пришельца и Иван. - Ведь это  представитель
другой цивилизации. Ведь он нам сейчас такое рассказал!
   - И слышать ничего не слышала, - сказала тетя Маша, хотя в  продолжение
всего рассказа старалась не проронить ни одного слова.  -  Безбилетник,  и
все. Заяц по-русски!
   Тут уж проводницу начали уговаривать все  находящиеся  в  купе,  но  та
уперлась, хотя требования ее сейчас были совершенно бессмысленными.
   - Будьте любезны, - сказал товарищ Обыкновеннов, приподнялся со  своего
места и слегка рассерженно и даже раздраженно ушел в стену вагона.
   В любое другое время, в любом другом месте, кроме  нашего  поезда,  это
вызвало бы панику или, по крайней мере,  предельное  удивление.  Как  так!
Человек, пусть и пришелец, ушел через стену? Ведь невозможно такое! Гипноз
массовый в лучшем случае... Или уж  повальное  помешательство.  Но  сейчас
никто этому действительно не удивился. Неудобно только  было  перед  милым
пришельцем за слова проводницы. Ей это тут же и высказали. Но  тетя  Маша,
видя, что порядок и  законность  во  вверенном  ей  вагоне  восстановлены,
успокоилась  и  даже  сказала,   что   "ентот,   в   шляпе,   очень   даже
представительный мужчина", но только без билета ездить ему  все  равно  не
положено, пусть он даже и крупный начальник.
   Тетя Маша ушла начинать свои дневные дела.



33

   Некоторое нервное беспокойство поселилось в нашем купе.
   - Что-то мы делаем не то, - после  довольно  продолжительного  молчания
сказал Степан Матвеевич. - Что-то вокруг происходит, а мы ничего не  можем
понять. Давайте еще раз подумаем, что нам предпринять.
   - Когда все это началось? - сам себя спросил Иван. -  С  чего  все  это
началось?
   - Вы считаете, что чудеса с нашим поездом начались именно в момент  его
отхода? -  спросил  Степан  Матвеевич.  -  Я  ведь  рассказывал  про  свою
способность жить в других  реальностях.  Так  вот  это  прекратилось,  как
только я сел в поезд. Ну или чуть позже, потому что я не  сразу  пришел  в
себя после последнего путешествия.
   - Это когда вы на меня налетели возле вагона? - спросил я.
   - Пожалуй... Да, тогда-то и произошло мое последнее путешествие. Пока я
подходил к вагону. Поэтому и пришлось спрашивать год, число  и  месяц.  Но
ведь прекратилось все, прекратилось же! А я ведь только за тем  и  ехал  в
Марград, чтобы просить  помощи  у  ученых,  потому  что  жизнь  моя  стала
невыносимой.
   - А теперь? - спросил Иван.
   - Да что теперь? Теперь-то жизнь прекрасна, после всего,  что  со  мной
происходило.
   - Значит, прекрасна? - переспросил Иван.
   - Вполне, - ответил Степан Матвеевич. - Не считая нашего поезда. Но  я,
когда  говорю  -  прекрасна,  имею  в  виду  только  себя,   только   свое
самочувствие. Прошу прощения, если это кого задевает.
   - Да при чем тут "задевает"... - поморщился  Иван.  -  Просто  вам  это
состояние нравится, и вы его, конечно, хотели бы сохранить навсегда.
   - Очень хотел бы, - подтвердил Степан Матвеевич.
   - Что-то тут есть, - сказал Иван.
   - Что же? - быстро переспросил его Степан Матвеевич.
   - Ускользает из сознания. Вертится какая-то мысль,  а  ухватить  ее  не
могу.
   Валерка уже некоторое время беспокойно ерзал на скамье, не  осмеливаясь
вступить в  разговор.  Но  подогревало  его  изнутри,  видно,  здорово.  И
все-таки он не утерпел, воспользовавшись паузой.
   - Я считаю, - сказал он, - что некоторые явления не смогли бы произойти
в нашем вагоне, если бы комсомол вовремя обратил на них внимание и  принял
меры.
   Тут уж я знал, о чем он сейчас будет говорить. Но и запретить я ему  не
мог.
   - Это хорошо, конечно, когда рождаются дети...
   - Брось ты об этом, - попытался остановить его Михаил.
   - Нет!  -  вспылил  Валерка.  -  Если  бы  мы  провели  вчера  с  Ингой
разъяснительную  работу,  указали  бы  ей   на   недопустимость   подобных
поступков, то уж сегодня-то второй ребенок наверняка не появился бы.
   - Да что тебе до этого? - тихо возмутился Иван.
   Я молчал. Тут я не мог защищать сам себя.
   - А то, что если бы нам пришлось ехать до Марграда не  двое,  а  семеро
суток, то у них появилось бы и семь детей. А как Инга сможет вынести такую
моральную и физическую нагрузку? Ей еще и учиться надо. А теперь  и  детей
воспитывать. На тещину шею сядете? Да?  Нет?  А  учиться  и  работать?  Вы
скажете, что это не мое дело? А дело-то наше общее!
   - Уж не регулировать ли рождаемость собирается ваш строительный  отряд?
- спросил Иван.
   - Нет.  Не  собираемся,  -  отрезал  Валерка.  -  Но  только  в  данном
конкретном случае мы имеем право вмешаться. Потому  что  речь  идет  не  о
постороннем для нас человеке, а о студентке нашего отряда, за  которую  мы
все несем ответственность.
   - Не надо, Валерий, - попросил я. - Она уже и сама за себя может  нести
ответственность. Не маленькая.
   - Да ведь нам еще даже неизвестно, что вы за человек. Может, вы аферист
или еще кто?
   - Инженер я обычный.
   - И инженеры бывают разные. Наделать такого... Да ведь теперь какой шум
пойдет в институте!
   - Не будет, Валерий, никакого шума. Вот приедем  в  Марград,  пойдем  в
загс и всю вашу группу пригласим на свадьбу.
   - Перестань, Валерка! - озлился Михаил. - Это ее личное дело. И  нечего
нам вмешиваться. Вот если бы она плохо училась или работала...
   - Еще бы этого не хватало!
   Уж этого бы Валерка не допустил. Тут все было ясно.
   Валерка высказался и теперь сидел набычившись.
   - Лекцию пойду читать,  -  вдруг  сказал  он  и  пошел  из  купе.  -  О
международном положении!
   - Отойдет, - сказал  Михаил.  -  Он  немного  вспыльчив,  но  вообще-то
хороший парень.
   - Конечно, хороший, - согласился Степан Матвеевич. -  А  с  Артемом,  я
думаю, мы все равно ничего не поймем. Так и обсуждать  эти  события  ни  к
чему. Это их двоих дело...



34

   По  коридору  мимо  моих  ног  ловко,   никого   не   задев,   пробежал
"красивенький", симпатичный и даже какой-то веселый на вид.  Он  тихонечко
произнес что-то вроде приветствия.
   Все, все ерунда! И магазины всякие, и бутылки, и сама  пропажа  поезда.
Даже пришельцы ведь в принципе могут быть. Но вот этого! Вот  этого-то  уж
не могло быть точно! Ни наука, ни человеческий разум и  воображение  не  в
состоянии выдумать такое.
   Значит, пока мы тут сидели обсуждали, что да как, судили-рядили, головы
ломали, что же нам теперь делать, произошло нечто более страшное, чем  все
предыдущее.
   Да  и  рассказ  товарища  Обыкновеннова  сейчас  немало   помог   нашей
растерянности. Ведь никто и не знал о них ничего, об этих  "красивеньких",
никто, кроме нашего купе, да еще разве что двух-трех соседних, если только
там старательно прислушивались к рассказу товарища пришельца.
   Я выскочил в проход. Ага! Вот в  купе  знакомый  мальчик  словно  и  не
переставал говорить: "Хочу то-то... Хочу того-то". Но  только  теперь  его
отец, помолодевший и словно сбросивший с себя непосильный груз  воспитания
сына, просто сидел на своей полке, а на желания сорванца отвечал  премилый
"красивенький".
   - Хочу лодку, - сказал мальчик.
   - Сейчас сделаем, - радостно ответил "красивенький",  достал  откуда-то
материалы, плотничий инструмент, удобно и так,  чтобы  никому  не  мешать,
устроился возле столика. Раз, два, что-то там поделал, попилил, построгал,
пополировал, и в руках у мальчика оказалась лодочка, красивая какая-то.  И
минуты не прошло, как он ее смастерил.
   Мальчик от радости зажал игрушку ручонками и чуть испуганно  поглядывал
по сторонам, не отберут ли? Ведь всю дорогу он только и  слышал  от  отца:
"Мама купит у дяди... Мама купит у дяди..." Но что-то ничего такого  и  не
покупала мама у дяди. А тут самая что  ни  на  есть  настоящая  игрушечная
лодочка.
   В следующем купе две девочки играли с двумя "красивенькими" в  загадки.
И так интересно было им, что даже отец, который вчера  пытался  читать  им
вслух книгу, приоткрыл рот и тоже потихонечку уже начал принимать  участие
в игре. Загадки, по-видимому, были интересными и  свежими,  потому  что  в
купе на самом деле было интересно. Чувствовалось это.
   Так, так...
   Еще дальше "красивенький" деловито раскладывал на  столике  пасьянс,  и
четыре женщины, один мужчина  и  ребенок  с  интересом  смотрели  на  чудо
совпадений. Выходил какой-то очень сложный. Это было видно по восторженным
лицам. Жаль вот только, что я в этом деле ничего не понимал.
   А вот и купе Инги, там, в предыдущих, все было так странно, но не очень
касалось меня. А тут! А тут мой Сашенька  преспокойно  играл  в  кубики  с
очередным "красивеньким". И даже Инга, кажется, была этим очень  довольна.
Что-то уж очень интересное получалось из этих кубиков, раз на сложенную из
них фигуру смотрели даже Зинаида Павловна и Тося.
   - Сашенька, - позвал я.
   - Мы, папочка, играем, - сообщил мне сын. - А ты нам не мешай.
   - Давай я тебя на руки возьму, - предложил я. Мне просто  хотелось  его
куда-нибудь сейчас спрятать, потому что ничего хорошего от  этих  премилых
существ я не ждал.
   - Я не хочу на ручки, - сказал Сашенька, даже не отрываясь от игры.
   - Нельзя приучать детей к рукам, - сказал мне  "красивенький".  И  даже
то, что он обратился ко мне на чистейшем русском, никого не удивило.
   - Я нисколечко не хочу к тебе на руки, - снова сказал мне мой Сашенька.
   - Инга! - крикнул я. - Да что же это?
   - А что, Артем? Видишь, они играют. Ну и пусть играют. Только бы скорее
время шло.
   - Да ты хоть видишь, с кем он играет?
   - Вижу, Артем, вижу. Ну что ты кричишь?
   - Саша, прекрати игру! - потребовал я.
   - Мальцев, - удивилась Зинаида Павловна, -  да  что  вы  сейчас  можете
предложить ему взамен?
   - Ничего. Но и этой игры я не хочу.
   - Ну и напрасно,  Мальцев.  Кто-то  организовал  игры  для  детей.  Все
успокоились, ведут себя послушно, не пристают к родителям. Что  еще  можно
пожелать сейчас в поезде?
   - Так вы этого желаете?
   - Да не во мне дело, Мальцев, а в детях. Если им  хорошо,  то  и  пусть
будет хорошо.
   - Никогда бы не подумала, - сказала  Инга,  -  что  мы  с  тобой  будем
ссориться, да еще из-за таких пустяков.
   - Да ведь и все твое "никогда бы не подумала" длится лишь вторые сутки.
   - Ты хочешь поссориться, Артем?
   - Нет, Инга. Не хочу. И вообще, а сейчас в особенности.
   - Тогда оставь ребенка в покое.
   Какая-то не такая вдруг она стала. Да  и  Зинаида  Павловна...  А  Тося
вообще не обращала на меня внимания. Ну да это-то ладно. А  вот  Светка  и
Клава смотрели на меня столь неодобрительно,  словно  хотели  выкинуть  из
купе и сделали бы это, не сомневаюсь, если бы только у них хватило сил.
   - Да вы что! - сказал я. - Не понимаете, что происходит?
   - Ах, Артем, - сказала Инга, - оставь, пожалуйста, свои придирки.
   - В фирменном поезде все так интересно, - сказала Тося.
   - Очень хорошо  поставлено  детское  обслуживание,  -  заявила  Зинаида
Павловна.
   - Я вот возьму сейчас этого милого "красивенького" и вышвырну в окно!
   - Только попробуйте! - даже не взглянув  на  меня,  сказал  симпатичный
"красивенький".
   - Окна закрыты, - вставила Светка.
   - Открою! В дверь, если уж на то пошло.
   - Па-а-а-па! - вдруг заревел Саша. - Не надо. Не выбрасывай.  Не  мешай
нам играть.
   - Отстань от ребенка! - потребовала Инга.
   Уж не прелести ли семейной жизни начинались у нас? Да  что  с  ними  со
всеми произошло?
   Я все же попытался схватить "красивенького", но  тот  уцепился  за  что
попало и даже за плечо моего сына, так что уж теперь-то  я  его  выбросить
никак не мог, да и сын с радостью подставил ему плечо и даже сам удерживал
его тоненькими ручками.
   - Люди, опомнитесь! - взмолился я.
   - Да что с тобой? - удивилась Инга. - Ты словно нарочно ищешь ссоры  со
мной!
   - Нет, Инга, нет! Вы  просто  сейчас  ничего  не  понимаете.  Это  ведь
"красивенькие"! Вы не слышали, что о них рассказывал товарищ Обыкновеннов.
Ведь они вытеснят нас! Они уже не одну планету  таким  образом  захватили.
Чуть ли не с полного согласия обитателей этих планет.
   - Мальцев, вы начитались ерунды, - сказала Зинаида Павловна.
   Я еще ничего не понимал, кроме одного, что если вот  так  и  продолжать
этот никчемный, пустой разговор, то я действительно рассорюсь, и не только
с Зинаидой Павловной и Тосей, этими двумя студентками, но и с Ингой и даже
с сыном. Что-то пробежало  между  ними  всеми  и  мной!  Ну  да!  Это  все
проклятые "красивенькие". Они, они, тут больше ничего другого и  не  было.
Да только как все это объяснить женщинам, если они и слушать не  хотят?  И
не будут!
   - Инга, Зинаида Павловна, Тося, я  вас  прошу,  следите  за  детьми.  Я
сейчас.
   - Хм, - сказала Инга. - Да кто же за  ними  и  следит?  Ведь  тебе  все
некогда. У вас там сплошные заседания.
   - Заседания, - согласился я, - только мы еще не совсем прозаседались.
   - Так продолжайте, - холодно сказала Инга.
   Нет, не могла она быть такой. Ни со мной, ни с кем другим. И хоть  мало
я ее знал, это так, но только знал всю, ничего в  ней  не  было  для  меня
тайного. Не могла она быть такой.
   Холод прошел по душе, и стало страшно.



35

   Я бр