.
   - Прошло несколько лет, - грустно продолжал пришелец.  -  Меня  уже  не
страшило, что я скажу Высшему Совету. Все запасы энергии на  корабле  были
израсходованы. Обратный путь отрезан. С тоской  и  печалью  смотрел  я  на
странную планету. Ускорить развитие земной цивилизации не удалось.
   Настроение в купе  было  явно  испорчено.  Только  откуда-то  взявшаяся
проводница вдруг прозрела и стала требовать:
   - Где билет на девятнадцатое место? Кто его занимает?
   - Да тише вы! - зашумели на нее.
   - Пришелец, - пояснил Семен, который был с проводницей  уже  в  хороших
отношениях.
   - Я вижу, что пришелец, раз билета нету. Шляются тут всякие.
   - Да есть у него билет! Есть!
   - А если есть, так пусть предъявит.
   - Ну, минутку! Надо же дослушать. Садитесь, тетя Маша. - Семен уже звал
проводницу по имени.
   На полке потеснились, и тетя Маша строго уселась.
   На протяжении всей этой мелочной перепалки пришелец сохранял  спокойное
достоинство.
   - Продолжайте, товарищ Обыкновеннов, - попросила Тося.
   -  Какие  у  вас  дети!  -  неожиданно  проникновенным  голосом  сказал
пришелец. У нас даже настроение мгновенно повысилось. Может,  еще  не  все
потеряно? - Какие дети! Это они,  ребятишки  средней  группы  Петуховского
детского дома, прибывшие на вечернюю прогулку на Луну, под метровым  слоем
космической пыли обнаружили наш экстралайнер.  Мы  остались  на  Земле.  Я
сейчас работаю в Фомском  университете  и  пишу  диссертацию  на  тему  "К
вопросу об одном возможном истоке народной сказки об Емелюшке-дурачке".
   - А билет? - спросила проводница.
   Пришелец  молча  достал  из  велюровой  шляпы  билет  и  протянул   его
назойливой женщине.
   - Так у вас же до Петухова?! - изумилась тетя Маша.
   - Совершенно верно. Будьте любезны!
   - А Петухово совсем в другую сторону. Вам же на Усино надо!
   - Мне все равно, в какую сторону, лишь бы в Петухово.
   - Э-э, гражданин. Вроде ты и без билета оказался.
   Пришелец водрузил на голову велюровую шляпу и встал. И даже  темнее  от
этого стало в купе.
   - Сами штраф заплатите или бригадира вызывать?
   - Будьте любезны, - сказал товарищ  Обыкновеннов  и  шагнул  куда-то  в
столик, в стенку, в окно.
   Мало сказать, что все поразевали рты  от  удивления,  таинственности  и
необычности. Тетю Машу даже не стали журить за содеянное. Она  сама  ушла,
громко заявив:
   - Пусть бригадир разбирается. - Но даже не вышла в тамбур, а  сразу  же
заперлась в своем служебном купе.
   Все  было  очень  и  очень  убедительно.  Меня  смущало   только   одно
обстоятельство. Ведь шел всего лишь 1975 год,  и  я  что-то  не  слышал  о
детских  экскурсиях  на  Луну.   Впрочем,   ведь   пришелец   мог   просто
пропутешествовать во времени.
   Да-а... Странные иногда бывают встречи в поездах...



4

   Таинственный пришелец - да разве мог он быть не таинственным! -  исчез,
оставив после себя приятное ощущение чуда. Несколько минут все еще сидели,
ошеломленно   перебрасываясь   незначительными   фразами,   потом   начали
готовиться ко  сну.  У  нас  наверняка  произошло,  как  говорят  биологи,
запредельное торможение. Те, кто стоял, заглядывая к нам, тоже  разошлись.
Семен Кирсанов встал, чтобы приготовить постель себе и жене. И под ним,  к
радости Тоси, оказался комплект  постельного  белья,  чистого  и  теплого.
Кирсанов предложил одну простыню бабусе, но та отказалась, так как ей рано
утром, всего через каких-нибудь три-четыре часа,  нужно  было  выходить  в
Старотайгинске. Семен достал Тосе халатик,  а  я  пошел  в  тамбур,  чтобы
покурить и привести себя в состояние, при котором мне удалось бы заснуть.
   Я попытался было разобраться во всей этой истории, но у меня ничего  не
вышло, эмоции пока подавляли сознание.
   Я еще минут пять постоял у окна, потом  вернулся  в  свое  купе.  Семен
подталкивал под матрас углы Тосиной простыни, чтобы нигде не дуло и вообще
было уютно и навевало сон. Потом он сам ловко вскочил на свою полку.
   Я развернул матрас,  положил  мягкую  подушку,  постелил  поверх  всего
одеяло.  Спать  не  хотелось.  Бабуся  все  сидела,  маленькая,  прямая  и
доброжелательная. Гражданин в сером теперь уже точно спал. В  вагоне  было
душно, а вентилятор не работал. Лезть на свою полку я передумал и  сел  на
боковое сиденье лицом по ходу поезда. Тося уже уснула, разметав обнаженные
пухленькие  руки.  Семен  во  сне  свистел  носом.   Бабуся   заерзала   и
передвинулась на своей полке ближе ко мне. Я оглянулся. Бабуся манила меня
пальцем.
   - Что? - спросил я и повернулся, перегородив ногами коридор.
   - Сколько тебе лет, голубчик? - спросила бабуся.
   -  Двадцать  семь,  -  шепотом  ответил  я.  Возможность   предстоящего
разговора меня даже обрадовала.
   - А мне, голубчик, восемьдесят.
   - Бывает, - согласился я. - Я вам помогу в  Старотайгинске  выйти.  Вас
кто-нибудь встречает?
   - Внучек, если не проспит.
   - Ох! - сказал я. - А чемодан-то мы из-под Тосиной полки  не  вытащили.
Придется будить ее.
   Старушка помолчала раздумывая.
   - Может, и не придется.
   - А как же чемодан?
   - Возьму и оставлю! - вдруг рассердилась бабуся.
   - Но как же можно? Что его, потом досылать вам? Разбудим Тосю,  что  же
теперь делать? Всякое бывает.
   - Ох, голубчик, ты еще и не знаешь, что иногда бывает...
   - Конечно, - согласился  я,  -  но,  может,  еще  узнаю.  Вот  сегодня,
например, узнал.
   - Симпатичный юноша, - сказала бабуся.
   - Вы это о пришельце?
   - Ну да. А то о ком же? В хорошей, видать, воспитывался семье.
   - Да ему уже несколько тысяч лет!
   - Следит, значит, за собой.
   - Ну ладно... А что делать с чемоданом?
   - Оставим, - вздохнула бабуся. - Ты, голубчик,  послушай,  что  я  тебе
расскажу, а потом уж решим, что мне делать с этим чемоданом.
   - Конечно. Рассказывайте. Я слушаю.
   Бабуся поправила платок загорелыми морщинистыми пальцами.
   - Ведь больше ста у меня детей, внуков и  правнуков.  А  вот  один  всю
жизнь себе поломал... Сын младший. Афиноген. Сорок пять подлецу  стукнуло.
Грузчиком в мебельном магазине работает. Таскать им приходится  громоздкие
вещи: пианино, шифоньеры, диваны,  шкафы.  По  ровному  месту  оно  еще  и
ничего. А вот на лестницах... Одно мучение. Там ведь  не  развернешься.  В
дверь  не  пролезешь.  Ну  а  в  коридорчиках  обязательно  застрянешь.  У
грузчиков-то хоть немного лучше получается, чем у самих жильцов. Жильцы им
за то пятерки и платят, что сами бы ни за что не протолкнули  какой-нибудь
там диван через дверь. Вот он и придумал. А уж как и  что,  не  взыщи,  не
знаю. Нужно взять, например, шкаф и как-то по-особенному его упаковать. Не
скажу как, врать не стану. Упакует он его своим способом, а шкаф-то  вдруг
и сделается малюсеньким, да и весить начинает всего ничего. Тут его бери и
неси куда хочешь. Принес, распаковал, как положено, он и  стал  нормальным
шкафом. Понимаешь, голубчик?
   - Понимаю, - сказал я, хотя сам пока ничего  не  понимал.  -  А  он  не
пробовал с этим куда-нибудь обращаться?
   - Говорит, что пробовал. В какую-то транспортную контору. Да его  назад
отослали, потому что там у шоферов зарплата с тонно-километров идет, а что
они заработают, если по паре спичечных коробков начнут перевозить?
   - Так, так... И что же дальше?
   - А нынче весной Колька, сын его, приехал и крупно  поспорил  с  отцом.
Сноха рассказывала. Вроде как отец бесполезную  жизнь  прожил.  Обидел  он
Феню. Рассорились окончательно. Феня  что-то  с  месяц  делал,  никому  не
показывал, а потом и задурил. Вот я к нему и приезжала. "Эти два чемодана,
- говорит, - Кольке увезите, и рюкзак. Пусть посмотрит. В  одном  -  поезд
для его сына, в другом - магазин для жены и дочери, а в третьем  -  пасека
для всего семейства". Вот и везу. Только зачем правнучке магазин? У них  и
так в семье мать да дочь на тряпки  молятся.  Обойдутся  и  без  магазина.
Игрушки, а как взаправду. Хочешь, голубчик, взглянуть?
   - Интересно. С удовольствием.
   Бабуся привстала с полки, я приподнял сиденье, и вдвоем мы,  хоть  и  с
трудом, вытащили чемодан. Бабуся открыла его  прямо  на  полу.  Сначала  я
ничего не увидел, тьма в чемодане,  и  только.  Потом  вроде  бы  перестук
какой-то послышался. Но грохот нашего поезда все заглушал.
   - Ночь там сейчас, - сказала бабуся. - А может быть, и день.
   Я нагнул голову и присмотрелся. В темноте ночи на дне  чемодана  мчался
поезд. И электровоз и вагончики - все было сделано  очень  тщательно,  как
взаправдашнее, только малюсеньких размеров. Я хотел потрогать игрушку, но,
как только коснулся одного  из  вагончиков  пальцем,  что-то  дернуло  наш
вагон, да уж что-то очень сильно. Я чуть не упал, а Семен едва не свалился
с полки.
   - Стрелки! - чертыхнулся я и даже вспомнил анекдот про стрелочника.
   Поезд-игрушка стоял на месте, но  у  меня  возникло  ощущение,  что  он
движется. А в чем тут дело, понять никак не мог. Да-а... Занятная игрушка.
   - А в рюкзаке пасека, - сказала бабуся. -  Ульи  стоят,  избушка,  лес.
Речка есть, ручеек. И пчелы  летают,  медок  собирают.  Им,  городским-то,
пасека в диковинку. И  не  видели  ведь  никогда.  А  вот  барахолку  эту,
магазин, и везти не хочу. Хватит у них и без того магазинов, да и  всякого
барахла. И девушку тревожить не хочется. Ишь как разметалась...
   Я  взглянул  на  Тосю.  Лицо  ее  сейчас  было  очень   красиво,   руки
действительно разметались, а одна свесилась к  полу.  Бабуся  взяла  ее  и
осторожно положила на простыню. Тося даже не пошевелилась.  Я  выпрямился,
машинально оглянулся. Парень из соседнего купе на своей верхней боковой не
спал, а как только я оглянулся, сразу отвел свой взгляд. Ясно, он все  это
время смотрел на Тосю. Ну и тип. Надо утром поговорить: чего ему  пялиться
на замужнюю женщину?
   Я закрыл чемодан и защелкнул замки.
   - И как это вы, бабуся, с такой тяжестью управляетесь?
   - Ой, и не говори, голубчик. Еле запрыгнула. Поезд-то уже тронулся.
   - Да я бы и с одним чемоданом не запрыгнул.
   - А получилось. Как не запрыгнешь, когда Фенька  орет:  "Везите  скорее
игрушки Кольке! Пусть меры примет!" Не помню, как и заскочила. А тут вы  с
молодым человеком... Ох, дела,  наши  дела...  Заговорила  я  тебя  своими
разговорами.  Ты  уж  извини.  Этот  молодой  человек  в  шляпе,  конечно,
интереснее  рассказывал.  На  то  он  и  пришелец...  Но  ведь  хочется  с
кем-нибудь поговорить.
   Да. Я знал это. В поездах люди знакомятся очень быстро  и  рассказывают
порой друг другу про себя  такие  истории,  которые  и  самым  близким  не
осмелились бы поведать.
   - Ты спи, голубчик, спи. Пусть моя скучная старушечья  история  поможет
тебе заснуть.
   - Да нет. История очень интересная. Что-то в ней есть.
   - Лезь, лезь на полку, голубчик.  А  я  подремлю  сидя.  Часа  два  уже
осталось.
   Я оглядел коридор. Теперь уже наверняка все спали, кроме, нас. Даже тот
парень из соседнего купе, что засматривался на Тосю.
   - Подремлю, пожалуй, - сказал я и как есть, не  раздеваясь,  улегся  на
полке.
   Покачивало. Раньше меня в поездах всегда здорово убаюкивало.



5

   Неясный полусумрак вагона начал  рассеиваться,  всхрапывания  и  сонное
сопение отдалились куда-то за горизонт, в бесконечность.  А  сам  горизонт
оказался вдруг резко очерченным. Вокруг,  насколько  хватал  глаз,  желтая
стерня.  Лишь  здесь,  возле  озера,  зеленели   низкорослые   кусты,   да
противоположный край  темнел  камышами.  Метрах  в  ста  от  берега  стоял
вагончик и палатка на десять  человек.  Там  варили  ужин.  Я  только  что
приехал на тракторе ДТ-54, и теперь надо было искупаться. Я задержался  на
поле, дискуя стерню, хотелось добить этот  участок,  чтобы  завтра  начать
новый. Я сбросил с себя промасленную рубаху и  брюки,  постоял  немного  и
зашел в воду. Теплая, она была приятна и ласкова.  Я  заплыл  на  середину
этого искусственного  озера,  образованного  запрудой  в  овраге,  полежал
немного на спине, потом доплыл до противоположного берега и двинулся вдоль
камышей. Здесь уже все было исследовано за полтора месяца работы. И все же
я нашел просвет, с метр шириной, извилистый, может, потому и не замеченный
никем. Плыть здесь можно  было  только  брассом,  тихонечко,  да  я  и  не
торопился, не хотелось  вылезать  из  воды.  Таинственный  ход  в  камышах
закончился маленьким пятачком песка,  метра  два  на  три,  а  дальше  шли
заросли кустов. Этот пятачок нельзя было заметить и с берега.  Я  покрутил
головой по сторонам: никого. Вылез, стряхнул воду, потянулся...  на  плечи
мне легли чьи-то руки, нагретые солнцем, и горячее тело прижалось к спине.
Я вздрогнул и чуть было не заорал: "Кто это?!" - но лишь замер. Потом руки
опустились, меня резко повернули... Та самая студентка из последнего купе.
Беззвучно смеется, и солнечные зайчики прыгают в ее глазах. "Что же ты так
долго не приплывал?" - "Только что пригнал трактор... А ты..." -  "Тс-с...
Наговоримся еще... Ага?" - "Да". Ее  лицо  уткнулось  мне  в  грудь,  и  я
потрогал черные распущенные по спине волосы. Они были сухими.
   - Эй, голубчик! - закричали с того берега. Но мне не хотелось  уплывать
отсюда.
   - Голубчик, ишь заснул как крепко. Вставай. Старотайгинск.
   Это был сон. Но какой сон!
   - А как ты сладко спал, голубчик... Зря я тебя разбудила.
   - Нет, нет, бабуся. В самый раз. Все равно  бы  эти  через  пять  минут
приперлись.
   - Кто же?
   - А-а... Фу! Во сне это. Хорошо, бабуся, что разбудили.
   - Ну и ладно. Ты, поди, умываться будешь?
   - Потом. Провожу вас, пробегусь по вокзалу. Не был здесь ни разу.
   - Ну и хорошо. Пробегись. Разомнешься немного.
   - Еще один  безбилетный  пассажир,  -  сказала  проводница,  выходя  из
последнего купе. - Вот чудит молодежь!
   - Серьезная женщина, - заметил я, когда она прошла.
   - Работа ответственная, будешь серьезным, - сказала бабуся.
   За окнами в мутном еще рассвете  мелькали  огни,  поезд  вздрагивал  на
стрелках и замедлял ход.
   Я взял рюкзак за лямку, рванул, толку пока никакого не вышло. С верхней
полки соседнего купе соскочил парень,  молча  ухватил  рюкзак.  С  помощью
бабуси он нацепил на меня эту самую пасеку. Стоять еще было можно, но  как
сделать шаг, я не представлял. Рискнуть, что ли? Я рискнул, но,  чтобы  не
упасть, обеими руками ухватился за стойки по  бокам  коридора.  А  как  же
бабуся с ним? Я сделал еще шаг. Теперь нужно было сделать два  без  всякой
опоры для рук. Это мне удалось только с  помощью  волевого  усилия.  Ну  а
теперь снова есть за что уцепиться. Сзади пыхтел парень с  чемоданом,  ему
приходилось не легче, да еще и руки заняты. Поезд притормаживал,  а  когда
толчком остановился, я по инерции понесся вперед, чуть  не  раздавив  трех
пассажиров с полотенцами в руках. Парень загремел чемоданом, зацепился  за
что-то. Меня здорово тряхнуло, да и весь поезд тоже.
   Вот и тамбур. Теперь бы только шагнуть на платформу.
   - Пропустите, - прохрипел я проводнице.
   Вид у меня, наверное, был страшен, потому что тетя Маша резко отскочила
в сторону. И я вывалился на перрон.
   - Бабуся у вас в вагоне есть? - спросил меня черноволосый гигант.
   - Во... Вот рюкзак. - Я и снять-то его не мог. - Помогите.
   Гигант мигом высвободил мои плечи из лямок. Я тяжело дышал.  Надо  было
помочь парню. Но гигант  сообразил  сам.  А  тут  уж  и  бабуся  осторожно
выходила из вагона.
   - Бабуся, родненькая!
   - Коленька! Голубчик!
   Пока они целовались, я отдышался. Тот парень тоже.
   - Вот спасибо за помощь, голубчики. Теперь уж я  доберусь.  Внучек  вот
меня встретил. Извини, голубчик, за ночной разговор.
   - Да что вы! Спасибо вам за него, а вы - извините.  А  второй  чемодан?
Может, заберете?
   - Да ну его к лешему!
   - Что за чемодан? - загремел внучек Коля.
   - Да отцов подарок. Магазин, вишь, состроил, чтобы внучка играла.
   - Это он Анюте простить не может. И правильно. Пусть этот чемодан  едет
в Марград.
   Он взвалил на плечо рюкзак, осел немного, но выстоял, подкинул его  еще
чуть-чуть, чтобы удобнее лежал, присел, не  сгибая  спины,  за  чемоданом,
взял его за ручку, хрипло ухнул, приподнял и пошел ровно, не  пошатываясь,
хотя и медленно. Бабуся поспешила за ним, оглянулась и еще раз сказала  на
прощание:
   - Спасибо, голубчики.
   Бабуся с внуком скрылись в тоннеле. Поезд стоял, кажется,  у  четвертой
платформы.
   - Может, в буфет заглянем? - предложил парень.  -  Ресторан  еще  когда
откроется.
   - А что? Идея! - согласился я. - А где тут буфет?
   - Найдем, не маленькие. Ты в Марград? - спросил он, когда мы уже шагали
ко входу тоннеля.
   - Ага. А ты?
   - Я дальше, в Москву. А вообще-то я коренной фомич Иван. - И он на ходу
протянул мне руку.
   - Артем, - сказал я, пожимая его ладонь.
   - Интересная бабуся, - сказал Иван. -  Не  спалось  что-то  сегодня.  Я
слышал, что она рассказывала. Извини, так получилось.
   - За что же тут извиняться? Слышал да  и  слышал...  История,  конечно,
интересная. И что-то в ней есть, а вот что, не могу сообразить.
   -  Ну,  это  самовнушение  после   рассказа   товарища   Обыкновеннова.
Непробоистый, видно, мужик, раз с диссертацией у него туго.
   Мы вышли из тоннеля в зал. Слева размещался  буфет.  Блестящий  автомат
для приготовления кофе периодически исторгал из себя клубы  пара.  Человек
десять стояло в очереди. Я взглянул на часы. Фу, пропасть! Часы стояли.
   - Послушай, Иван, сколько времени на твоих?
   Иван взглянул на руку, потряс ею, поднес к уху.
   - Стоят, - изумленно произнес он. - Невероятно!
   - И у меня стоят. Скажите, пожалуйста,  -  обратился  я  к  гражданину,
последнему в очереди, - сколько сейчас времени?
   У гражданина, оказывается, часы тоже стояли. Ну, у  одного  -  понятное
дело,  у  двух  -  куда  ни  шло,  но  чтобы  сразу  у  троих!   Гражданин
заволновался, наверное, часы его никогда  не  подводили,  и  повторил  мой
вопрос  стоящему  впереди.  Через  десять  секунд  все  трясли  руками   и
прислушивались к ходу часов. Ни у кого из всей очереди часы не шли.
   - Вам что? - кричала продавщица, но ее плохо слушали. - Вам что?! У нас
только кофе и булочки!  Кофе  без  сахара,  булочки  вчерашние.  Выбирайте
скорее. - В очереди обсуждали проблему точных часов. -  Эй,  Зина!  -  Это
относилось к ее помощнице или сменщице. - Говорила я, что надо  объявление
повесить. Так сменную выручку не сделаешь! Граждане! Вам, гражданин,  что?
О господи! Да успокойтесь вы со своими часами! Раз вы  в  очереди  стоите,
значит, и часы стоят. Во всех буфетах это ввели. С сегодняшнего  дня.  Для
экономии времени. Вам что?
   -  Позвольте,  как  это:  мы  стоим  -  часы  стоят?  Это  что  еще  за
издевательство! - Полная женщина всем своим видом как бы говорила, что  уж
над собой-то она издеваться не позволит.
   - Товарищи, успокойтесь! - сказала сменщица или  помощница  Зина.  -  Я
сейчас все объясню. С первого августа во всех буфетах на  железной  дороге
ввели  остановку  времени.  Это  для  вас   же   сделано.   Время,   время
останавливается!
   - Что-то непонятно, - сказал мужчина, стоявший передо мной.
   - Ну, время останавливается, время! Сколько бы вы ни стояли в  очереди,
а времени на это не израсходуете ни  секунды.  Отстояли  очередь  -  время
снова пошло нормально.
   - А-а... Замедление времени, - догадался кто-то.
   - Правильное нововведение, - поддержали его. - Это только в буфетах?
   - Пока только  в  буфетах.  Чтобы  пассажиры  успевали  перекусить.  Но
учтите, что как только вы взяли что вам  хотелось,  время  для  вас  снова
начинает идти нормально. Так что у кого скоро отправление,  жуйте  булочки
побыстрее.
   - Ну никогда ничего до конца не могут сделать! -  возмутился  гражданин
передо мной. - Почему не замедлят время и на процесс еды?
   - А  столиков  хватать  не  будет,  -  парировала  Зина.  -  А  так  вы
быстренько.
   - А вот для них самих, интересно, как время движется?