you [благодарю вас (англ.)], - чуть слышно прошептал  смущенный
Лайон и поклонился, всасывая сквозь зубы воздух.
   Аллан извинился перед Этель и попросил минутку обождать. Лайон ввел  ее
в большую, хорошо натопленную комнату и тотчас же ушел. Этель  расстегнула
пальто и сняла перчатки. Комната была  обставлена  обыденно  и  безвкусно.
Очевидно, Аллан по телефону заказал мебель в первом попавшемся магазине  и
предоставил устройство комнаты обойщику. К тому же занавеси были  как  раз
сняты, и сквозь голые  оконные  рамы  виднелись  черные  квадраты  неба  с
тремя-четырьмя холодно сверкавшими звездами. Через некоторое  время  Лайон
вернулся и подал чай с горячим хлебом. Затем вошел Аллан. Он переоделся  и
сменил сапоги на ботинки.
   - Я к вашим услугам, мисс Ллойд,  -  серьезно  и  спокойно  сказал  он,
садясь в кресло. - Как поживает мистер Ллойд?
   И Этель видела по его лицу, что она ему _не нужна_.
   - Благодарю вас, отец здоров, - рассеянно ответила она.
   Теперь она могла хорошо разглядеть Аллана. Он сильно поседел и  казался
постаревшим на много лет. Его  заострившееся  лицо  было  неподвижно,  как
каменное, на нем застыло выражение скрытого озлобления и немого  упорства.
От глаз веяло холодом, они были безжизненны и не  позволяли  чужому  взору
проникнуть в них.
   Если бы Этель действовала обдуманно, она завела  бы  с  Алланом  пустой
разговор, чтобы дать возможность ему и себе самой постепенно  освоиться  с
положением. Она и собиралась так поступить и даже хотела  пожаловаться  на
Штрома,  но,  видя  перед  собой  Аллана   таким   изменившимся,   чуждым,
невнимательным,   перестала   противиться   своему   побуждению.    Сердце
подсказывало ей, что должен быть какой-нибудь способ захватить и  удержать
Аллана.
   Она заговорила сердечным и интимным тоном, как будто они когда-то  были
близкими друзьями.
   - Аллан! - сказала она, протягивая ему  руку  и  окидывая  его  светлым
взором своих голубых глаз. - Вы не можете представить себе, как я рада вас
видеть!
   Ей стоило труда скрыть свое волнение.
   Аллан  протянул  ей  огрубевшую  и  жесткую  руку,  но  в  его  взгляде
отразилось легкое добродушное презрение к такому роду  проявления  женской
симпатии.
   Этель не обратила на это внимания. Ее уже нельзя было запугать.
   Она посмотрела на Аллана и покачала головой.
   - У вас плохой вид, Аллан, - продолжала она. - Жизнь, которую вы сейчас
ведете, не для вас. Я отлично понимаю, что на некоторое время вы нуждались
в покое и уединении, но я не думаю, чтобы вы могли долго вести такой образ
жизни. Не сердитесь, что я вам это говорю. Вам нужна ваша работа - вам  не
хватает _туннеля_! Больше ничего!
   Это была истина, она попала прямо в  цель.  Аллан  сидел  и  пристально
смотрел на Этель. Он не возразил ни слова и не делал ни  малейшей  попытки
прервать ее.
   Этель застигла его врасплох и использовала его смущение  по  мере  сил.
Она говорила так быстро и возбужденно, что вообще было бы невежливо с  его
стороны остановить ее. Она упрекала его в том, что он сам совсем  забросил
своих друзей, что он похоронил себя в этом мертвом городе. Она описала ему
свое столкновение со Штромом, говорила о Ллойде, о Нью-Йорке, о знакомых и
все время возвращалась к туннелю. Кто же закончит  туннель,  если  не  он?
Кому мир доверит эту задачу? И, наконец, помимо всего этого, говоря прямо,
он погибнет, если в ближайшее время не вернется к своей работе.
   Глаза Аллана потемнели и омрачились, - столько горечи,  боли,  тоски  и
томительного желания взбудоражила в нем Этель.
   - Зачем вы мне все  это  говорите?  -  спросил  он,  коснувшись  гостьи
недовольным взглядом.
   - Я прекрасно знаю, что не имею никакого  права  вам  это  говорить,  -
ответила она, - разве только право дружбы или знакомства. Но я говорю  это
вам потому... - Однако Этель не нашла объяснения и продолжала: - Я  только
упрекаю вас в том, что вы закопали себя  в  этой  отвратительной  комнате,
вместо того чтобы перевернуть небо и землю и завершить постройку туннеля.
   Аллан снисходительно покачал головой и улыбнулся с покорностью судьбе.
   - Мисс Ллойд, - возразил он, - я вас не понимаю. Я  перевернул  небо  и
землю, и я ежедневно делаю все зависящее от меня.  О  возобновлении  работ
пока нечего и думать.
   - Почему?
   Аллан удивленно посмотрел на нее.
   - У нас нет денег, - коротко сказал он.
   - Кто же может достать деньги, если не _вы_? - быстро возразила  Этель,
тихо улыбаясь. - Пока вы себя замуровываете  здесь,  вам,  конечно,  никто
денег не даст.
   Аллану надоел этот разговор.
   - Я пробовал все, - сказал он, и по тону его  голоса  она  чувствовала,
что становилась ему в тягость.
   Она взяла перчатки и, натягивая левую, спросила:
   - А с папой вы говорили?
   Аллан кивнул, избегая ее взгляда.
   - С мистером Ллойдом? Конечно! - ответил он.
   - Ну, и?..
   - Мистер Ллойд не подал  мне  ни  малейшей  надежды!  -  ответил  он  и
взглянул на Этель.
   Этель засмеялась своим легким, детским смехом.
   - Когда, Аллан, - спросила она, - когда это было?
   Аллан старался вспомнить:
   - Это было прошлой осенью.
   - Вот как, осенью? - переспросила Этель и сделала  удивленное  лицо.  -
Папа тогда был связан. Теперь дело обстоит совсем иначе. - И  Этель  Ллойд
выпустила свой тяжелый снаряд: - Папа сказал мне: "Я, может  быть,  взялся
бы за достройку. Но я, конечно, не могу идти к Аллану. Надо,  чтобы  Аллан
обратился ко мне".
   Это она сказала так, между прочим.
   Аллан сидел безмолвно, в глубокой задумчивости. Он  ничего  не  сказал.
Своим сообщением Этель зажгла огонь в его сердце. Он вдруг услышал  грохот
возобновившихся работ. Возможно ли? Ллойд?.. Его охватило такое  волнение,
что он должен был встать.
   Он помолчал. Потом взглянул на Этель. Она застегивала перчатки,  и  это
дело, казалось, поглощало все ее внимание.
   Этель поднялась и улыбнулась Аллану.
   - Папа, конечно, не поручал мне говорить вам это, Аллан! Он  не  должен
знать, что я здесь была, - сказала она, понизив  голос  и  протягивая  ему
руку.
   Аллан окинул ее теплым, благодарным взором.
   - Это было, действительно,  очень  любезно  с  вашей  стороны,  что  вы
посетили меня, мисс Ллойд! - сказал он и пожал ей руку.
   Этель тихо засмеялась.
   - Пустяки, - сказала она. - Мне нечего было делать эти  дни,  и  вот  я
подумала, что хорошо бы посмотреть, как  поживает  Аллан.  Good  bye!  [До
свидания! (англ.)]
   И Этель ушла.



2

   В этот вечер Этель за обедом была в таком превосходном настроении,  что
душа Ллойда радовалась. После обеда она обвила руками его шею и сказала:
   - Будет ли у моего дорогого папочки завтра утром  время  поговорить  со
мной об одном важном деле?
   - Даже сегодня, если хочешь, Этель!
   - Нет, завтра. И сделает ли мой дорогой папочка все, о чем попросит его
Этель?
   - Если смогу, дитя мое.
   - Ты сможешь, папа!
   На  другой  день  Аллан  получил  собственноручно   написанное,   очень
дружеское  приглашение  от  Ллойда,  явно  свидетельствовавшее,  что   оно
написано под диктовку Этель.
   "Мы будем совсем одни, - писал Ллойд, - только втроем".
   Аллан застал Ллойда в отличном настроении. Старик еще больше  высох,  и
Аллану показалось, что он начинает впадать в детство. Так,  он  совершенно
забыл о том, что Аллан посетил его прошлой осенью. Ллойд  снова  рассказал
ему все подробности процесса Этель и смеялся до слез, когда описывал,  как
Этель издевалась над властями, плавая по морю на своей яхте. Он  болтал  о
событиях последней осени и зимы, о скандалах и выборах. Хотя его разум как
будто ослабел, он был еще очень оживлен,  интересовался  всеми  новостями,
хитрил и лукавил. Аллан  рассеянно  поддерживал  беседу,  слишком  занятый
своими мыслями. Он все не находил случая перевести  разговор  на  туннель.
Ллойд показывал ему проекты обсерваторий, которые он хотел подарить разным
нациям, и как раз в тот момент, когда Аллан собрался заговорить о том, что
ему было дорого, слуга доложил, что мисс Ллойд ждет их к столу.
   Этель была одета как на придворный бал. Она была  ослепительна.  Блеск,
свежесть, величие излучала она. Не будь на подбородке все  разраставшегося
лишая, портившего лицо,  ее  можно  было  бы  признать  первой  красавицей
Нью-Йорка. Аллан был поражен, когда увидел Этель.  Он  никогда  раньше  не
замечал, как она хороша. Но  еще  больше  поразил  его  актерский  талант,
который она обнаружила при встрече.
   - Вот и вы, наконец, Аллан! - воскликнула она, глядя на него  сияющими,
искренними голубыми глазами.  -  Как  давно  мы-не  виделись!  Где  же  вы
пропадали все это время?
   - Не будь так любопытна, Этель, - укоризненно сказал Ллойд.
   Этель рассмеялась. За столом она была в великолепном расположении духа.
Они обедали за большим  круглым  столом  красного  дерева,  который  Этель
ежедневно сама украшала цветами. Среди моря цветов голова Ллойда  казалась
причудливой, как коричневый  череп  мумии.  Этель  все  время  была  очень
внимательна к отцу. Он должен был есть только то, что  она  позволяла,  и,
отказывая ему в чем-нибудь, она ребячески хохотала. Все,  что  приходилось
ему по вкусу, было запрещено врачами.
   Его лицо исказилось гримасой удовольствия,  когда  Этель  положила  ему
немного майонеза с омарами.
   - Сегодня мы не будем так строги, dad [папочка (англ.)], - сказала она,
- потому что у нас в гостях господин Аллан.
   - Приходите как можно чаще, господин Аллан, - прохрипел  Ллойд.  -  Она
лучше обращается со мной, когда вы здесь.
   Этель пользовалась каждым случаем, чтобы дать понять  Аллану,  как  она
обрадована его посещением.
   После обеда пили кофе в высоком зале, похожем на пальмовую оранжерею. В
громадном камине - замечательном и дорогом произведении эпохи Ренессанса -
пылали прекрасно имитированные большие буковые поленья.
   Где-то плескался незримый фонтан. Здесь было так темно, что видны  были
только силуэты сидевших. Ллойд должен был беречь свои воспаленные глаза.
   - Спой нам, детка! - сказал Ллойд, закуривая большую черную сигару.
   Эти  сигары  изготовлялись  специально  для  него  в  Гаване   и   были
единственной роскошью, которую он себе позволил.
   Этель покачала головой:
   - Нет, dad, Аллан не любит музыки.
   Коричневый череп мумии повернулся к Аллану:
   - Вы не любите музыки?
   - У меня нет слуха, - ответил Аллан.
   Ллойд кивнул.
   - Это естественно, - начал он с неторопливой важностью  старца.  -  Вам
надо _мыслить_, и вам не нужна музыка... Прежде со мной было то же  самое.
Но когда я стал старше и у меня явилась  потребность  _мечтать_,  я  вдруг
полюбил ее.  Музыка  нужна  только  детям,  женщинам  и  людям  со  слабой
головой...
   - Фи, отец! - воскликнула Этель со своей качалки.
   - Я пользуюсь привилегией возраста, Аллан, - болтливо продолжал  Ллойд.
- Впрочем, к музыке меня приучила  Этель,  моя  маленькая  Этель,  которая
сидит там и смеется над своим отцом!
   - Разве папа не очарователен? - сказала Этель и посмотрела на Аллана.
   Потом, после маленькой горячей перепалки  между  отцом  в  дочерью,  во
время которой Ллойду здорово досталось, Ллойд сам заговорил о туннеле:
   - Как обстоит дело с туннелем, Аллан?
   Из всех его вопросов ясно было видно, что Этель обо всем переговорила с
отцом и Ллойд хотел облегчить Аллану задачу "обратиться к нему".
   - Немцы  собираются  организовать  регулярное  воздушное  сообщение,  -
сказал Ллойд. - Вам следует поскорее двинуть дело, Аллан!
   Момент настал. И Аллан сказал ясно и громко:
   - Дайте мне ваше имя, господин Ллойд, и я завтра же приступлю к работе!
   На это Ллойд неторопливо ответил:
   - Я уже давно хотел предложить вам это, Аллан. Я  даже  думал  написать
вам об этом, когда вас здесь не было. Но Этель  говорила:  "Подожди,  пока
Аллан сам обратится к тебе!" Она мне не позволила!
   И Ллойд торжествующе заклохтал от радости, что нанес Этель удар. Но тут
же на его лице появилось выражение крайней растерянности,  так  как  Этель
возмущенно ударила ладонью по  ручке  кресла,  встала,  вся  побледнев,  и
крикнула, сверкая глазами:
   - Отец! Как ты смеешь говорить такие вещи!
   Она откинула шлейф, вышла и так хлопнула дверью, что зал задрожал.
   Аллан сидел бледный и молчаливый: Ллойд выдал ее!
   Старик смущенно вертел головой из стороны в сторону.
   - Что я ей сделал? - пробормотал он. - Ведь это была только шутка! Я же
не всерьез! Что же я сказал худого? О, как она умеет сердиться!
   Он взял себя в руки и старался казаться опять веселым и довольным.
   - Ничего, она вернется, - сказал он, успокоившись. - У  нее  прекрасная
душа, Аллан! Но она вспыльчива и капризна,  вся  в  мать.  Впрочем,  через
некоторое время она обычно возвращается, опускается возле меня на  колени,
поглаживает меня и говорит: "Прости, папочка, я сегодня не в духе!"
   Качалка Этель все еще не остановилась. В зале было очень тихо. Журчал и
плескал незримый фонтан. На улице, словно пароходы в тумане,  беспрестанно
гудели автомобили.
   Ллойд взглянул на безмолвно сидевшего Аллана, потом оглянулся на  дверь
и прислушался. Через некоторое время он позвонил слуге.
   - Где мисс Ллойд? - спросил он.
   - Мисс Ллойд пошла к себе.
   Старик опустил голову.
   - Тогда мы ее сегодня больше не увидим,  Аллан,  -  сказал  он  тихо  и
грустно после небольшой паузы. - Тогда я и завтра ее не увижу. А день  без
Этель для меня потерян. У меня нет ничего на свете, кроме Этель!
   Ллойд качал маленькой лысой головой и не мог успокоиться.
   - Аллан, обещайте мне прийти завтра, чтобы мы могли умиротворить Этель.
Кто может  понять  эту  девушку?  Если  бы  я  только  знал,  за  что  она
рассердилась на меня!
   Ллойд говорил печальным голосом. Он был глубоко огорчен. Потом он умолк
и с поникшей головой уставился  перед  собой.  Он  производил  впечатление
несчастного, отчаявшегося человека.
   Вскоре Аллан поднялся и, извинившись перед Ллойдом, сказал, что  должен
уйти.
   - Вот и вам я испортил настроение своей глупостью, -  закивал  Ллойд  и
протянул Аллану маленькую руку,  мягкую,  как  у  девушки.  -  А  она  так
радовалась, что вы пришли! Она была в таком чудесном настроении! Весь день
она меня называла dad!
   И Ллойд остался один в полутемном пальмовом зале. Незаметный в огромном
помещении, он сидел, глядя перед собой. Старый, одинокий человек.
   Тем временем  Этель,  изорвав  от  гнева  и  стыда  полдюжины  Платков,
мысленно бросала отцу несвязные упреки:
   "Как он мог это сказать!..  Как  он  только  мог!..  Что  теперь  Аллан
подумает обо мне!.."
   Аллан закутался в пальто  и  покинул  дом.  На  улице  ждал  автомобиль
Ллойда, но Аллан отказался от него. Он медленно  направился  вдоль  улицы.
Шел снег. Падали бесшумные, мягкие хлопья, и шаги Аллана по снежному ковру
были неслышны.
   Горькая улыбка застыла на его устах. Аллан понял!
   Он по своей природе был прост и  откровенен  и  редко  задумывался  над
Побуждениями своих ближних. У него  не  было  страстей,  и  потому  он  не
понимал чужих страстей. Он не умел хитрить и не предполагал ни интриг,  ни
хитростей со стороны других.
   В том, что Этель посетила его в Туннельном городе, он не  видел  ничего
необыкновенного. В прежние годы она часто бывала у него в доме  и  была  с
ним в хороших отношениях. То, что она явилась сообщить о готовности Ллойда
прийти ему на  помощь,  он  оценивал  как  дружескую  услугу.  Теперь  же,
наконец, он раскусил Этель! Ей надо, чтобы он чувствовал себя обязанным ей
лично! Чтобы он думал, будто это  она,  Этель,  уговорила  отца  пойти  на
большой финансовый риск... Одним словом, Этель Ллойд хочет, чтобы  от  нее
зависело, получит ли он  возможность  строить  дальше...  Но  Этель  Ллойд
предъявляла свои условия. Ценою должен быть он сам! Этель хотела его!  Но,
честное слово, Этель его плохо знает!
   Аллан шел все медленнее. Ему казалось, что он тонет в снегу,  во  мраке
горечи и разочарования. Последней его надеждой был  Ллойд.  Но  при  таких
условиях нечего было и думать о его помощи.  В  этот  вечер  потонула  его
последняя надежда.
   На следующее утро Аллан получил от Ллойда телеграмму, в которой  старик
убедительно просил его прийти к ужину. "Я попрошу Этель поужинать с нами и
уверен, что она не откажется. Я сегодня еще не видел ее", - телеграфировал
Ллойд.
   Аллан ответил, что не имеет возможности  прийти,  так  как  в  северную
штольню ворвалась в большом количестве  вода.  Это  была  правда,  но  его
присутствие отнюдь не было необходимым.
   День за днем он проводил в мертвых штольнях и всем сердцем был прикован
ко мраку там, внутри. Вынужденная бездеятельность грызла его, как горе.
   Через неделю, в ясный зимний день, Этель Ллойд появилась в Мак-Сити.
   Она вошла в бюро Аллана как раз в  то  время,  когда  он  совещался  со
Штромом. Она была закутана в белоснежную шубу, свежая, сияющая.
   - Алло, Аллан! - начала она с места в карьер, как  будто  ничего  и  не
произошло. - Какая удача, что я застала вас! Меня послал за вами папа.
   Она совершенно игнорировала Штрома.
   - Господин Штром! - представил Аллан, смущенный бесцеремонностью Этель.
   - Я уже имел честь! - пробормотал Штром, поклонился и вышел.
   Этель не обратила на это ни малейшего внимания.
   - Да, - весело продолжала она, - я приехала  за  вами,  Аллан.  Сегодня
концерт филармонического оркестра, и папа просит вас  пойти  с  нами.  Мой
автомобиль ждет внизу.
   Аллан спокойно заглянул ей в глаза.
   - У меня еще есть работа, мисс Ллойд, - сказал он.
   Этель выдержала его взгляд и приняла огорченный вид.
   - Боже мой, Аллан, - воскликнула она, - я вижу, вы сердитесь на меня за
мою недавнюю выходку! Я плохо вела себя, но скажите, хорошо ли это было со
стороны папы сказать такую вещь? Словно я  веду  какую-то  интригу  против
вас! Но папочка сказал, чтобы я вас непременно сегодня привезла.  Если  вы
еще заняты, я  могу  подождать.  Погода  великолепна,  и  я  тем  временем
покатаюсь. Но я могу на вас рассчитывать? Я тотчас же позвоню папочке.
   Аллан хотел отказаться. Но, взглянув в глаза Этель, он понял, что  этот
отказ смертельно оскорбит ее и его  надеждам  суждено  тогда  окончательно
погибнуть.  Однако  он  не  мог  заставить  себя  согласиться  и   ответил
уклончиво:
   - Может быть. Сейчас я это еще не могу сказать.
   - Но до шести часов вы, надеюсь, решите? -  спросила  Этель  любезно  и
скромно.
   - Я думаю. Но едва ли мне удастся поехать.
   - До свидания, Аллан! -  весело  сказала  Этель.  -  В  шесть  часов  я
справлюсь и надеюсь, что мне повезет.
   Ровно в шесть часов машина Этель остановилась перед домом.
   Аллан выразил сожаление - он занят, и Этель уехала.



3

   Аллан сжег свои корабли.
   Несмотря на безнадежность положения, он решил сделать еще одну попытку.
Он обратился к правительству, что безуспешно пробовал и прежде. Три недели
он провел в Вашингтоне и был гостем президента. Президент дал в его  честь
обед. Ему оказывали уважение и почет, точно низложенному  монарху.  Но  об
участии в сооружении туннеля правительство пока не могло и думать.
   После этого Аллан еще в последний  раз  постучался  в  двери  банков  и
великих держав финансового мира. И так же безуспешно. Но некоторые банки и
крупные капиталисты дали ему понять, что приняли бы,  пожалуй,  участие  в
деле, если бы Ллойд подал им пример. Таким образом, Аллан снова вернулся к
Ллойду.
   Ллойд встретил его очень любезно. Он принял его в своем тихом кабинете,
поговорил с ним о бирже и о  положении  на  мировом  рынке,  в  мельчайших
подробностях  описал  положение  с  нефтью,  сталью,  сахаром,  хлопком  и
транспортом. Неслыханное понижение после неслыханного повышения!  Мир  все
еще отставал на десять лет в своем экономическом развитии, несмотря на то,
что делал отчаянные усилия подняться.
   Как только появилась возможность прервать Ллойда, Аллан напрямик  пошел
к