выйдет  шах  и  на  сцене  появится  Перси.  Бредли  и  не
собирался идти за шахом. Он должен был  подождать,  пока  Перси  войдет  в
номер, затем сменить тюбик "Дорис" на тюбик "Менгери" и  спуститься  вниз.
Но вместо Перси в номер шаха вошел неизвестный.  Бредли  не  успел  толком
рассмотреть его.  Неизвестный  прошел,  видимо,  через  служебный  вход  и
поднялся на этаж по лестнице, которой обычно пользуется  прислуга.  Бредли
выходил в этот момент из лифта. Поняв, что в номер к шаху проник не Перси,
Бредли заинтересовался этим и решил  выяснить  все  до  конца.  Незнакомец
находился в номере шаха с минуту. А когда он вышел,  Бредли  узнал  его  и
крайне удивился. Произошло короткое объяснение. Убийца сказал Бредли,  что
будет ждать его на улице, и пошел вниз по той же  служебной  лестнице.  Но
если Бредли был просто заинтересован,  то  убийца  знал,  что  делает.  Он
действовал  по  точному  плану.  Он  рассчитывал   на   встречу,   на   ее
неожиданность для Бредли, даже задержка Перси входила в этот план.
   Расчет удался. Бредли задумался. Он не стал вызывать лифт, а  спустился
по лестнице. Внизу ему пришла в голову какая-то мысль. Проверить  ее  было
делом минуты. Он поднялся на лифте и бегло осмотрел номер шаха. Отсутствие
кинжала ему не удалось заметить. Бредли вернулся к лифту.  Отдал  записную
книжку Билли Соммэрсу. Кивнул Никльби и вышел из "Ориона". Никльби  решил,
что он пошел за шахом. Мог он это подумать? Мог, если считать, что вся эта
езда и беготня заняла минуты три-четыре. Но в конце  концов  разве  важно,
что решил Никльби? Важны факты.  Кстати,  они  отлично  объясняют,  почему
тюбик "Дорис" остался в номере. Перси зашел туда, когда Бредли уже не было
в "Орионе".
   Не понимал Коун только одного. Что  заставило  Бредли  отдать  записную
книжку лифтеру?
   Слишком много вопросов сразу.  Он  вспомнил,  что  собирался  позвонить
Грегори, и снял трубку.
   - Ты у себя? - удивился Грегори.
   - Да. С час назад звонил тебе.
   - Я заходил по тому делу. Мы  узнали  фамилию  адресата  Эльвиры,  дали
телеграмму бразильцам.
   - Прекрасно, - заметил Коун. - А мне не повезло.
   - Я зайду к тебе?
   - Заходи, - приветливо отозвался Коун.
   Грегори заинтересовался божком, стоящим на столе у Коуна.
   - Уж не о нем ли тогда болтал Перси? - осведомился он.
   - О  нем,  -  равнодушно  сказал  Коун  и  пощелкал  ногтем  по  животу
статуэтки. - Снова пустой номер.
   - А я, честно говоря, никогда не верил в это, - сказал Грегори.
   - Да, ты стоишь на твердой позиции, - усмехнулся Коун.
   Грегори обиженно поджал губы.
   - Между прочим, Эльвира знала, что делала, - сказал Коун.  -  Она  была
уверена даже, что держит Бога за бороду. Но Бредли и ее оставил в дураках.
   - Неужели ты веришь в существование каких-то документов?
   - А ты?
   Грегори пожал плечами.
   - По-моему, я никогда не скрывал своего отношения...
   - Это верно, - задумчиво сказал Коун. - Ты никогда не скрывал.
   - А ты, значит, ищешь? - саркастически спросил Грегори.
   - Искал, - медленно произнес Коун.  -  Убийцу  Бредли.  Понимаешь,  мне
найти его, пожалуй, важнее, чем все эти документы.
   Грегори взял со стола статуэтку, повертел ее, поставил на место.
   - Мне казалось, что этот вопрос решен, - сказал он.
   - Для правосудия, может быть, и решен. Для меня - нет.
   - Ну-ну, - улыбнулся Грегори. - Пожелаю тебе удачи. А я ведь  собираюсь
подать в отставку. Рапорт уже написал. Завтра придет  новый  шеф.  Обрадую
его.
   - Что так? - спросил Коун.
   Грегори окинул долгим взглядом Коуна. Подумал.
   - Стар, наверно, стал. Трудно подниматься со стула.  Одолевает  желание
валяться на диване с хорошим комиксом. Я, вероятно, из тех людей,  которые
понимают, когда они становятся обузой для сослуживцев, и вовремя уходят  в
тень.
   У Коуна вертелось на языке какое-то острое словцо насчет людей, которые
"становятся обузой", но он сдержался. Момент был явно не подходящим. И  он
заменил словцо на предложение  пойти  выпить  по  такому  случаю.  Грегори
сказал, что он должен привести в порядок целую кучу дел.
   - Тогда уж, - пообещал он. -  А  я  зашел  к  тебе  попросить  передать
музейное дело Грейвсу.
   - Хорошо, - кивнул Коун.
   Оставшись один, он позвонил Фримену и сказал, чтобы тот часам к  девяти
постарался освободиться.
   - Что-нибудь новенькое?
   - Может, будет и новенькое, - загадочно произнес Коун. -  Скорее  всего
будет. Выбирайтесь на Кинг-стрит, знаете куда?
   - Куда?
   - В кафе "Луч". Оттуда пойдем в одно интересное место.
   - Договорились, - сказал Фримен.
   В  девять  они  встретились  в  кафе.  Коун  повел  Фримена  вверх   по
Кинг-стрит.
   А часом позже мимо кафе  "Луч"  в  том  же  направлении  прошел  убийца
Бредли.


   - Говори что-нибудь, - сказала Лики.
   Билли растерянно взглянул на нее. Он уже много говорил в  эти  полчаса,
что прошли после посещения врача. Билли не запомнил его фамилии.  Но  врач
оставил записку с адресом известной клиники страны. Лики  отказалась  идти
туда. "Я еще не сошла с ума", - сказала она раздраженно и бросила  записку
на пол. Билли спрятал ее в карман. Потом присел на диван возле  девушки  и
заговорил о том, что это посещение будет  носить  только  профилактический
характер, что нервы сейчас расшатаны чуть ли не у каждого человека  и  что
им нужно только благодарить Коуна за проявленную любезность.
   - Тем более что денег на лечение у нас нет, - добавил он.
   - А ты уверен, что мне надо лечиться? - саркастически спросила Лики.
   Билли промолчал.
   - Тогда зачем ты здесь? - задала она новый вопрос. - Мне ведь не  нужна
жалость.
   Билли обиделся. Он встал и отошел к окну.
   - Ладно, не сердись, - вздохнула Лики. - Говори что-нибудь.
   Его голос по-прежнему напоминал ей голос диктора станции "SOS". Она  не
любила, когда Билли молчал.
   - Если это так необходимо, я схожу туда, - пообещала она примирительно.
   - Вот видишь, - сердито заметил Билли. - Ты всегда так.
   - Но могу же я немного покапризничать, - улыбнулась Лики.
   Они помолчали.
   - Если бы мы могли  уехать  отсюда,  -  вздохнул  Билли.  Он  продолжал
смотреть в окно. Шел дождь. Какой-то прохожий торопливо перебежал улицу. В
подворотне дома напротив жалась мокрая кошка. Она пыталась спрятаться и от
дождя, и от света уличного фонаря, и от прохожего, который набегал на нее.
Кошка отпрыгнула в сторону и скрылась в тени. Билли  грустно  повторил:  -
Если бы нам уехать!
   - Зачем? - отозвалась Лики с дивана.
   - Мне надоело нажимать  кнопки,  -  признался  Билли.  -  А  тебя  надо
вытащить из аптеки. Эти близнецы сведут с ума даже слона. - Он  хотел  еще
сказать о старых  девах  из  Ассоциации  блюстителей,  которые  продолжали
надоедать Лики, но раздумал и только махнул рукой.
   - Хочешь есть? - спросила Лики. - Я купила два бифштекса.
   - А может, мы все-таки уедем на юг? У меня там живет тетка. Она  раз  в
полгода пишет письма. Ты помнишь наш городок?
   - Плохо. Где-то были  фотографии.  Я  иногда  смотрела  их.  Потом  они
затерялись.
   - Жаль, - сказал Билли. - Хоть на минуту вернуться бы в детство.
   Лики  задумалась,  потом  встала  с  дивана  и   принялась   рыться   в
многочисленных шкатулках.
   - Нет, - наконец сказала она. - Только обрывок пленки.
   Билли развернул рулончик.
   - Плохо видно, - сказал он.
   Лики заметила, что если ему очень хочется  увидеть  фотоснимки,  то  он
может их отпечатать. Все необходимое для этого имеется. Она открыла  шкаф,
извлекла оттуда  две  картонные  коробки,  в  которых  лежали  портативный
увеличитель, ванночки, красный фонарь, несколько  пакетов  с  фотобумагой.
Сходив в ванну, Лики принесла два флакона с химикалиями.
   - Он делал это на кухне, - сказала она, имея в виду Бредли.
   Билли удивился. Он впервые услышал, что Бредли  занимался  фотографией.
Лики заметила, что это было давно, несколько лет Бредли  в  руки  не  брал
фотоаппарата. Билли показал на флаконы: ведь за  несколько  лет  химикалии
могли испортиться.
   -  Это  свежие,  -  сказала  Лики.  -  Что-то  он  делал   незадолго...
Незадолго...
   Она никак не могла произнести слово "смерть".
   - Я понял, - участливо произнес он. И стал  готовиться  к  работе.  Ему
показалось, что это занятие  развлечет  их.  И  Лики  сегодня  ведет  себя
хорошо. Она  не  задумывается  надолго,  не  смотрит  на  него  отрешенным
взглядом и не пугает странными вопросами.
   К тому времени, когда Коун и Фримен добрались до квартиры Бредли, Билли
Соммэрс успел испортить несколько отпечатков. Он  не  мог  взять  в  толк,
почему  на  фотографиях  появляются  какие-то   посторонние   изображения.
Негативы были нормальные. Но как только он клал экспонированную фотобумагу
в  проявитель,  так  начиналось  непонятное.  То  сквозь  контуры   здания
просвечивало чье-то лицо, то вместо лица появлялся  текст.  Рассердившись,
Билли выскочил из кухни, захватив с  собой  несколько  мокрых  отпечатков,
чтобы рассмотреть их при свете.
   В этот момент и раздался звонок. Лики впустила Коуна. За ним, стряхивая
воду со шляпы, в квартиру ввалился Фримен.
   - Ну и погодка, - сказал он еще с порога.
   - Что это ты делаешь, малыш? - спросил Коун у Билли.
   - Не понимаю, -  пожал  плечами  Билли.  -  Хочу  отпечатать  несколько
снимков с родины, а тут какая-то ерунда.
   - Ну-ка, ну-ка, - Фримен положил на ладонь снимок. - Э, дружок, у  тебя
тут двойное изображение.
   - Это я и сам вижу.
   - Похоже, что бумага уже была экспонирована, - сказал Фримен и поглядел
на Коуна. Инспектор кивнул.
   - Да, - согласился он. - Мальчик опередил нас.  Но  черт  меня  побери,
если бы я до этого додумался. Ведь я шел искать пленку.
   Билли наконец понял. С возгласом: "Я сейчас"! - он  кинулся  на  кухню.
Фримен и Коун пошли следом. Лики  села  на  диван  и  стала  ожидать,  чем
кончится весь этот переполох.
   На кухне Фримен, оттеснив Билли, орудовал  пинцетом  в  ванночке,  куда
были брошены сразу  три  листа  бумаги.  На  двух  стал  появляться  текст
каких-то документов, на третьем - человеческое лицо.
   - Дьявольщина, - прошептал Фримен. - Это же Домар.
   - Евнух? - пробормотал за спиной Коун.
   - Что? - спросил Фримен.
   - Потом, - сказал Коун и обратился к Билли. - Малыш, по  такому  случаю
нужна бутылочка. Ты понял? Мы уж тут как-нибудь управимся.
   Пока Билли ходил за бутылкой, Фримен проявлял отпечатки.  Коун  коротко
пересказал ему свой разговор с Вилли Кноуде.
   - Евнух в роли Истинного Католика, - фыркнул Фримен. -  Проворовавшийся
евнух метит в президенты. Какие шикарные заголовки для первых полос! Коун,
это же... Черт знает... Не нахожу слов. Мы убьем его.
   - Или он нас.
   Фримен перебросил несколько снимков в фиксаж и заметил:
   - "Экспресс" возьмется за это дело. Ручаюсь головой. Там  сейчас  парни
подобрались что надо. А нам только выпустить газету. Когда  номер  выйдет,
сенатора уже не будет. Это не тот случай, Коун, когда дело можно замазать.
Во-первых, чувства верующих. Во-вторых, престиж нации.  Евнух  у  кормила!
Нет, Коун, мы  ударим  наверняка.  Благонамеренный  буржуа  может  терпеть
многое: он перенесет выскочку у власти,  он  примирится  с  гангстером,  с
политическими интригами. Евнуха он  не  выдержит.  Это  оскорбление  всего
святого, что еще осталось в  душе  нашего  буржуа.  Назревает  грандиозный
скандал, Коун. А чем он кончится, будет зависеть от нас.
   - Вы чего-то не договариваете, Фримен.
   - Пожалуй, не время, Коун.
   - Дело ваше.
   - Вы не сердитесь, инспектор?
   - Ладно, оставим это, - сказал Коун. - Больше нет отпечатков?
   - Промываю последний. Жаль, что их нельзя прочитать.
   - За этим дело не станет.
   - Безусловно. В "Экспрессе"  найдутся  переводчики.  Но  каков  Бредли!
Экспонировал пленку и, не проявляя отпечатков, заклеил  пакет  с  бумагой.
Кстати, мне кажется, что он размножил фотографии в трех экземплярах. А где
же пленка?
   - Я думал об этом, - сказал Коун. - Скорее всего, она у сенатора.
   - Каким образом?
   - Мне это рисуется так. Шах в свое время выболтал тайну евнуха  Кноуде.
Не исключено, что  он  с  гораздо  большими  подробностями  рассказал  про
сенатора Эльвире. Причем произошло это тогда, когда Эльвира затеяла игру с
наркотиками, чтобы сунуть шаха в лапы полиции. Ей  надоел  шах.  Или  шаху
претила возня Эльвиры с амулетами, или она опасалась, как бы он не узнал о
способах добычи этих амулетов.  Словом,  с  шахом  надо  было  расстаться.
Уничтожить его Эльвира не  решалась.  И  ей  пришло  в  голову  хитроумное
решение, которое Перси и взялся выполнять.  И  вот  в  те  дни,  когда  он
подкладывал тюбики, шах  и  проговорился  Эльвире.  Раньше  это  не  могло
произойти. Эльвира не дура. Узнай она про тайну сенатора  раньше,  она  бы
сделала все, чтобы заполучить разоблачительные документы. И  только  тогда
задумалась бы, как избавиться от шаха.
   Но шах проговорился не только о тайне сенатора. Он разболтал Эльвире  и
о том, что вступил в контакт с Бредли. Вероятнее всего, он  сказал  ей  об
этом в ту роковую для него ночь, когда заходил в клуб  Кноуде  и  в  салон
амулетов. Эльвира поняла, что играет с огнем. Перси получил команду  убить
шаха. Возможно, в ту ночь она думала и о Бредли. Возможно, шах сказал ей о
статуэтке, которую он вместе с пленкой получил со своей родины  и  передал
Бредли. Говоря короче, Эльвира была осведомлена почти обо всем.  Шаха  они
убрали. А на другой день Эльвира  узнала  о  гибели  Бредли.  Она  приняла
решение выкрасть статуэтку, которое и осуществила с помощью Перси.
   - Подождите, Коун. А почему в этой статуэтке лежала другая пленка?
   - Я думаю, что Бредли со слов шаха знал кое-что и об Эльвире. Вспомните
запись о "Копыте дьявола" в его книжке. Может быть, Бредли приготовил  эту
пленку для Эльвиры. Мы не знаем, как поступил бы Бредли, будь он  жив.  Он
ведь считал до последнего момента, что ведет игру сам.
   - А он уже был дичью, за которой шел охотник.
   - Да, - задумчиво подтвердил Коун. -  Возможно,  смутные  подозрения  у
него и имелись. Но он так до конца и не узнал, кто за ним охотился.
   - Коун, а вы знаете убийцу?
   - Кажется, Билли пришел, - сказал Коун, уклоняясь от ответа. - Я слышал
- хлопнула дверь.
   Фримен не настаивал на ответе. Он разбросал мокрые отпечатки на  столе,
посетовал на то, что у Бредли не  было  сушилки  для  фотографий,  включил
верхний свет, и оба вышли из  кухни.  Билли  принес  бутылку  виски,  Трое
выпили по стаканчику. Лики в ответ на предложение Фримена присоединиться к
компании покачала головой. Помолчали.
   - Что это вы вдруг раскисли? - спросил  Фримен,  оглядывая  по  очереди
инспектора и Билли. - Дело сделано, виски на столе. А?
   Коун пожал плечами. Для Фримена дело, возможно, и сделано.  Он  получил
разоблачительный материал чудовищной силы. А вот  самому  Коуну  надо  еще
решить, как быть  с  убийцей  Бредли.  Он  не  ответил  Фримену  на  прямо
поставленный вопрос, хотя и мог бы, пожалуй, назвать имя  убийцы.  За  все
время службы в полиции Коун не попадал еще в такое глупейшее положение. Он
привык отдавать преступника в руки  правосудия.  С  убийцей  Бредли  этого
сделать было нельзя. До того как  начнется  скандал,  обещанный  Фрименом,
Коун не может арестовать убийцу. Придется объяснять прокурору  причину.  В
этом случае Коун рискует провалить всю операцию  по  разоблачению  Филиппа
Домара. Или поставить под удар Фримена  и  "Экспресс".  Да  и  себя  тоже.
Дождаться выхода газеты? Убийца исчезнет. Следить  за  ним  круглые  сутки
Коун физически не в состоянии. Поручить агентам - значит вызвать  ненужные
преждевременные толки.
   Коун налил виски в стаканчики.
   - Выпьем за твои успехи, малыш, - сказал он.  -  И  за  твое  здоровье,
девочка. - Он кивнул Лики.
   - Мы хотим уехать, - тихо произнес Билли.
   - Бегство - не лучший выход, - заметил Фримен.
   - Им надо, - вмешался Коун. - Кстати, что сказал врач?
   - Просил прийти завтра в клинику.
   - Ну что же, и это неплохо.
   Разговор не вязался. Фримен явно торопился забрать снимки и  убежать  в
редакцию. Коун никак не мог придумать, что ему делать  с  убийцей  Бредли.
Билли о чем-то хотел поговорить с Коуном, но стеснялся Фримена.
   Первым не выдержал Фримен.
   - Я, наверное, пойду, - сказал он. - Заверну фото в газету. Там досушу.
Надо ведь еще сделать перевод.
   - Ладно, - согласился Коун. - Возьмите один вариант.  Остальное  заберу
я.
   - Утром это будет в газете, - пообещал Фримен, прощаясь.
   - Прекрасно.
   Лики унесла стаканчики и задержалась на кухне. Билли сказал:
   - Помните песенку "Посажу цыпленочка"?  Это  и  есть,  наверное,  -  он
кивнул на фотографии.
   - Да, - кивнул Коун. - Бредли пел эту  песенку,  экспонируя  пленку.  А
Лики просто повторяла машинально его слова.
   - Сегодня она лучше. Если бы всегда так. А вы знаете убийцу?
   - Ты второй, - улыбнулся Коун, - кто спрашивает меня сегодня  об  этом.
Тебе скажу: да, знаю.
   - Он? - кивнул Билли на фотографию сенатора.
   - И он.
   - Вы, значит, считаете, что нам лучше уехать? - спросил  Билли,  поняв,
что Коун не желает отвечать на его вопросы.
   - Да, малыш. Ей это будет на  пользу.  Кроме  того,  вы  избавитесь  от
посещения ворон из  Ассоциации.  Теперь-то  я  понимаю,  что  и  тут  дело
нечисто.
   И подумал: "Что же мне с ним делать, черт возьми?"
   Он думал об убийце Бредли. А убийца знал, что Коун  здесь.  Догадывался
он и о том, что Коун нашел с помощью Билли в этом доме. Не знал он  только
одного: что десять минут назад из подъезда вышел Фримен, держа под  мышкой
свернутую газету. И в ней лежали фотоотпечатки с той пленки, из-за которой
все, собственно, и началось.
   Лики закончила уборку на кухне, погасила  свет  и  направилась  было  в
комнату. Но, сделав шаг к двери, остановилась. До  нее  донеслись  голоса.
Билли и Коун о чем-то негромко говорили. Ей не хотелось мешать им, и  Лики
облокотилась на подоконник.  Отсюда  была  хорошо  видна  пустынная  узкая
улица. В доме напротив светились окна. За шторами мелькали силуэты  людей.
А мимо дома шел человек. Вот он  добрался  до  угла  и  повернул  обратно.
Потоптался у ворот, оглянулся по сторонам и исчез из поля зрения Лики.  Во
двор он не мог зайти. Эти  глухие  ворота  никогда  не  открывались.  Лики
поняла, что человек спрятался за  каменным  столбом.  Это  были  старинные
ворота.  В  столбах,  которые  их  поддерживали,  с  двух  сторон  имелись
неглубокие ниши. Когда-то давно в них стояли статуи.  Но  это  было  очень
давно, наверное, тогда, когда Лики еще не было на свете. В  одну  из  этих
ниш зачем-то спрятался неизвестный человек.
   Лики вышла к  мужчинам.  Коун,  уже  одетый,  прощался  с  Билли.  Лики
протянула ему руку.
   - Я бы ни за что не пошла сейчас, - поежилась она. Коун улыбнулся.
   - Тебе это незачем делать, девочка, - сказал он ласково.
   - Там кто-то спрятался, - тихо произнесла она. - В нише, у ворот.
   Коун прищурился.
   - Вот как, - жестко сказал он.
   Втроем они прошли на кухню.  Коун  долго  всматривался  в  темноту,  но
ничего не увидел.
   - Тебе показалось, девочка, - заметил он,  выпрямляясь.  Лики  покачала
головой.
   - Оставайтесь, - предложил Билли.
   - Нет, малыш, тут надо подумать. Далеко от вас бар "Атлантик"? Я что-то
плохо помню.
   - В пяти минутах ходьбы. Наша улица упирается в площадь...
   - Понял. У кого-нибудь из соседей есть телефон?
   - У Мастерсов. На четвертом этаже.
   - Ну что ж. Придется их побеспокоить.  Проводи  меня,  девочка.  А  ты,
малыш, смотри в окно.
   Поднявшись к Мастерсам, Коун позвонил в управление и попросил дежурного
позвать к телефону Грейвса или Смита. Подошел Грейвс.
   - Мне нужна машина, -  сказал  Коун.  -  Выезжайте  через  пять  минут.
Подгоните авто к бару "Атлантик". Зайдите в помещение. Сядьте  так,  чтобы
видеть  машину.  Можете  пропустить  стаканчик.  Когда  увидите