ли - аккуратист.
   Успокоительная фраза повисла в воздухе. Коун махнул рукой и обратился к
Никльби:
   - Припомните ваши разговоры с Бредли. Ведь вы в последние дни  дежурили
в паре. Не делился ли он с вами своими подозрениями, сомнениями?
   Никльби смущенно потер лоб.
   - Не знаю, инспектор. Не помню. Он болтал о пустяках.
   - Ну-ну, - поощрил Коун.
   - Вчера он спрашивал меня, что я думаю о последней речи папаши  Фила  в
Брикстон-паласе. А я об этой речи  и  понятия  не  имею.  Я  не  слежу  за
газетами. Это Бредли читает их от корки до корки.
   - Так, - протянул Коун. - Еще что?
   - Не помню, инспектор. Про шаха мы не говорили.
   - Кроме клуба Кноуде, шах бывал еще где-нибудь?
   - В салоне амулетов. Хозяйка - его бывшая любовница.
   - Бывшая?
   - Да. Она дала Бен Аюзу отставку. Нашелся другой  молодчик.  И  Эльвира
вот уже с месяц возится с ним.
   - Как его зовут?
   - Кнут Диксон. Из этих... Ну, парней от поп-искусства...
   - Ясно, -  сказал  Коун.  -  Вернемся  к  шаху.  Почему  на  него  пало
подозрение?
   Никльби этого не знал. Ответил Смит.
   - Бредли докладывал об этом Грегори, инспектор.
   - Я еще не разговаривал с ним, - сказал Коун.
   - Одна девчонка из клуба Кноуде проболталась подружке, что шах  угостил
ее "Приветом из рая". Подружка сообщила Бредли. За шахом стали следить.
   - Немного, - сказал Коун.
   Смит пожал плечами. В разговор вмешался Никльби.
   - Я вспомнил, инспектор, - вдруг сказал он. -  Бредли  спрашивал  меня,
какой пастой я чищу зубы.
   - И что же?
   - Я ответил, что обычно пользуюсь "Менгери". Бредли засмеялся и сказал,
что у меня и шаха одинаковые вкусы.
   - Дальше?
   - Все, инспектор. Мы посмеялись.
   Отпустив агентов, Коун позвонил дежурному и  дал  команду  организовать
немедленный поиск Бредли.
   - Не забудьте про больницы и морги, - напомнил он. Потом подумал и снял
трубку внутреннего телефона. - Это Коун, шеф, - сказал он.  -  Докладываю:
исчез Бредли. Он дежурил в "Орионе".
   Шеф молчал. Коун слышал только его дыхание. Он молчал  так  долго,  что
инспектор успел нарисовать в блокноте чертика. Наконец шеф сказал:
   - Меры к розыску приняты?
   - Да, шеф. Я отдал необходимые распоряжения.
   - Вот видите, Коун... -  Трубка  задышала  порывисто  и  сердито.  -  Я
недаром призывал вас к немедленным действиям. Вы говорили с Грегори?
   - Его нет сейчас в управлении, - сказал Коун и нарисовал черту  усы.  -
Допросил людей, дежуривших в "Орионе".
   - Кто сообщил об исчезновении Бредли?
   - Никто, шеф. Они даже не подозревали об этом.  Бредли  ушел  ночью  за
шахом. И не вернулся. Грейвс звонил Грегори. Того не оказалось на месте.
   -  Я  накажу  Грейвса,  -  строго  сказал  шеф.  -  Какая   безобразная
беспечность. Но, может быть, с Бредли ничего не случилось? А, Коун?
   - Бредли - аккуратный человек, - сказал Коун угрюмо.
   - Да-да, - откликнулся шеф. - Такой опытный агент. Я полагаюсь на  вас,
Коун. И будьте осторожны с репортерами.
   - Едва ли это удастся, шеф.
   - Я сказал, что полагаюсь  на  вас,  Коун.  Делайте  то,  что  считаете
необходимым.
   - Слушаюсь, шеф...
   Коун вспомнил, что у Бредли есть сестра. Лики. Так, кажется, ее  зовут.
Ей трудно будет, бедняжке... А проклятый ботинок опять жмет. И надо что-то
предпринимать...  Побеседовать  с  Грегори?  Это  успеется.  Лучше  всего,
пожалуй, съездить в "Орион". И надо решать, как вести себя с журналистами.
Через полчаса, от силы через час они уже  будут  знать  о  происшествии  в
"Орионе" все или даже больше того... А шеф сегодня не завтракал. Странно.
   С этой мыслью он сел в машину. С этой мыслью подъехал к "Ориону". Войдя
в холл, увидел Грейвса, скучавшего с газетой. На  миг  мелькнула  надежда,
что  Бредли  вернулся.  Мелькнула  и  пропала.   Грейвс   поздоровался   с
инспектором, в его глазах читалась растерянность.
   - Я болван, инспектор, - сказал он.
   Коун промолчал. Подошел к портье, взял ключ от номера,  в  котором  жил
бывший шах Ахмед Бен Аюз. Вдвоем  с  Грейвсом  они  направились  к  лифту.
Напарник Грейвса остался в холле.
   - Но я не думал, что это так, - сказал Грейвс, оправдываясь.
   - Вы в самом деле болван, - резко произнес Коун. - Помолчите, так будет
лучше.
   Они вошли в лифт. "Восемь", - пробормотал Билли Соммэрс и нажал кнопку.
Билли часто возил полицейских и не выразил удивления при виде Коуна. Кроме
того, Билли очень хотелось спать.


   Труп Бредли был найден в тот  же  день  в  канализационном  колодце  на
северной окраине города. Полицейский врач установил,  что  сначала  агента
оглушили ударом тяжелого предмета по  голове,  а  потом  зарезали.  Кинжал
остался торчать в спине трупа. Отпечатков пальцев на нем не оказалось,  но
Грейвс сказал,  что  он  видел  этот  кинжал  у  шаха.  Показания  Грейвса
подтвердили Смит и Джерси.
   Утром Коун и Грейвс тщательно осмотрели комнаты номера, в  котором  жил
Ахмед Бен Аюз. В ящике письменного стола в груде счетов Коун нашел чековую
книжку и несколько крупных денежных купюр. Он тихонько  свистнул.  Бедному
изгнаннику было что прокучивать.  Инспектор  аккуратно  сложил  находки  в
целлофановые пакетики. Перелистал несколько книг, лежавших на прикроватном
столике в спальне. Грейвс со скучающим лицом следил за  действиями  Коуна.
Грейвсу все в этом номере было знакомо. В отсутствие  хозяина  полицейские
не раз обыскивали временное пристанище бывшего монарха. Когда Коун перешел
к осмотру одежды, Грейвс сказал:
   - Напрасный  труд,  инспектор.  Этот  человек  ничего  не  оставляет  в
карманах.
   Коун пропустил слова Грейвса мимо ушей и методично обшарил карманы всех
костюмов Бен Аюза. Потом заглянул в ванную комнату. На стеклянной  полочке
лежали футлярчик с зубной щеткой, мыло и тюбик с пастой. Коун  повертел  в
руках тюбик и  отвернул  колпачок.  Резко  запахло  жасмином.  Полицейские
переглянулись. Так могло пахнуть отлично известное им вещество.
   - "Привет из рая", - хрипло сказал Грейвс.
   Инспектор продолжал задумчиво смотреть на тюбик. Ему на  память  пришли
слова Никльби. Вернее, Бредли. "У вас с шахом одинаковые  вкусы".  Но  там
речь шла о пасте "Менгери". А Коун держал в руках тюбик, на  котором  было
четко написано "Дорис". Имеет это обстоятельство какое-нибудь значение?
   Грейвс облизал губы.
   - Целое состояние, - буркнул он. - Ведь эта  штука  в  сто  раз  дороже
героина.
   Коун подумал, что Бредли знал о пасте. Иначе с какой стати он  стал  бы
заводить об этом разговор с Никльби? Люди  крайне  редко  спрашивают  друг
друга, какой пастой или каким мылом они пользуются.  Мужчинам,  во  всяком
случае, подобные вопросы не приходят в голову. Если, конечно...
   В данном случае  "если"  было  налицо.  Только  почему  "Дорис",  а  не
"Менгери"?
   И вот труп Бредли найден в канализационном колодце. В  спине  -  кинжал
шаха. Тоже странное обстоятельство. Кричащая  улика.  Для  чего  Бен  Аюзу
потребовалось афишировать себя? Ему вовсе не  обязательно  было  оставлять
оружие на месте преступления.
   Детальный осмотр останков Бредли не внес  ничего  существенного  в  ход
следствия. Коун попросил  прислать  ему  карту  медицинской  экспертизы  и
заперся в кабинете. Через полчаса раздался телефонный звонок.
   - Инспектор Коун?
   - Да, шеф.
   - Меня осаждают репортеры. У вас есть что-нибудь?
   - Они маскируют это  под  зубную  пасту  "Дорис",  -  сказал  Коун.  Он
подумал, нужно говорить шефу о словах Бредли  насчет  "Менгери"  или  нет.
Решил, что не нужно. И повторил: - Да, "Дорис".
   - Любопытно. А что вы думаете относительно Бредли?
   Коун думал относительно Бредли. Но свои мысли по этому поводу он держал
при себе. У него не выходил из головы кинжал  шаха.  Это  было  похоже  на
подсказку. А Коун подсказок не любил. Шефу он сказал уклончиво:
   - Пока не ясно, шеф.
   - Вы уверены, что убийца - шах? - спросил господин Мелтон.
   - Нет, не уверен, - поколебавшись, ответил Коун. - Но мы ищем его.
   - Правильно, - одобрил шеф. - Надо торопиться,  Коун.  Мне  очень  жаль
Бредли. Он был способным агентом.
   - Да, шеф, - сказал Коун. - Мы постараемся.
   Он опустил голову на руки и посидел так минут пять.  Потом  позвонил  и
попросил принести чашку кофе и два бутерброда. "Надо торопиться", - сказал
шеф. Что он имел в виду: поиски убийцы Бредли или спекулянтов наркотиками?
Одно, конечно, вытекало  из  другого.  Но  убийство  Бредли  автоматически
отодвигало дело о наркотиках на второй план. С исчезновением шаха  рвалась
тонкая ниточка, за  которую  случайно  удалось  зацепиться  полиции.  Надо
заниматься  шахом.  Это  логично  вытекало  из  всего   хода   начавшегося
следствия. И в тоже время это была порочная логика. Она уводила  следствие
в сторону от дела о наркотиках. Одно понятие незаметно подменялось другим.
В свете этих рассуждении требование шефа  быстрее  искать  убийцу  Бредли,
мягко говоря, противоречило его же  требованию  ускорить  ведение  дела  о
наркотиках. Это была очень  странная  мысль,  и  Коун  постарался  от  нее
отмахнуться. "Нельзя умничать", - подумал он. Но мысль не уходила.  Память
услужливо подбросила Коуну историю с несостоявшимся завтраком шефа,  слова
Бредли о пасте "Менгери" и кинжал шаха. Коун достаточно  долго  работал  в
полиции. Он умел не только подмечать мелочи, но и оценивать их.
   Бредли, безусловно, был способным агентом. Если  он  заметил,  что  шах
пользуется пастой "Менгери", то этому следовало верить.  А  на  полочке  в
ванной лежал тюбик "Дорис". Кто положил его туда?  Шах?  Сейчас  впору  бы
заняться фирмами "Дорис" и "Менгери". Или одной - "Дорис". Пока.  Пожалуй,
он так и сделает.
   Коун позвонил дежурному.
   - Никльби на месте? -  спросил  он  и,  получив  утвердительный  ответ,
попросил пригласить агента.
   - Вот что, Никльби, - сказал Коун, когда молодой полицейский  уселся  у
стола.  -  Мы  с  Грейвсом  осмотрели  номер  шаха.  Бредли  ошибся.   Шах
пользовался пастой "Дорис".
   Никльби промолчал. Он не понимал, зачем Коун говорит ему об этом.
   - В тюбике был "Привет из рая", - продолжал Коун. - Они  маскируют  это
под пасту "Дорис". "Дорис", - повторил он,  наблюдая  за  выражением  лица
Никльби.
   Лицо Никльби отразило  работу  мысли.  Он  наморщил  лоб,  потом  резко
тряхнул головой.
   - "Дорис" так "Дорис", инспектор, - откликнулся он. - Не все ли  равно,
в чем они его прячут.
   - Вот именно, - сказал Коун. - Важно, что мы знаем, в чем  они  прячут.
Не правда ли, Никльби? - И, не дав агенту возможности ответить на  вопрос,
быстро изложил ему суть задания.  Никльби  должен  был  осторожно  собрать
сведения о фирме "Дорис" и ее руководителях.
   - Только без шума, - Коун погрозил пальцем. - Чтобы в газеты не  попало
ни полслова.
   Никльби понимающе кивнул. А Коун усмехнулся про себя.  Он  был  уверен,
что шеф не смог отказать себе в удовольствии сообщить репортерам  о  пасте
"Дорис". Материал, конечно, попадет в вечерние  газеты.  Скандал  отвлечет
внимание прессы. Коун на пару дней избавится  от  назойливых  журналистов.
Этого времени хватит, чтобы спокойно разобраться в  обстановке.  Туповатый
Никльби, по мнению Коуна, как нельзя лучше подходил для  роли  исполнителя
замыслов инспектора. Игра есть игра. Если в ней не хитрить, то можно легко
оказаться одураченным. Или трупом, как Бредли.
   Ни то, ни другое Коуна не устраивало. Кроме того, дело Бредли разбудило
в нем профессиональное любопытство. Куда, в  какую  клоаку  заглянул  этот
опытный агент? С чем он столкнулся? Или точнее - с кем? Ведь  наркотики  -
не столь серьезный повод для убийства, даже если банде спекулянтов  грозит
разоблачение. Ну, посадили бы несколько человек из мелюзги. А крупная рыба
все равно уплыла бы,  откупилась.  Разве  это  первый  случай?  Ясно,  что
Бредли, занимаясь наркотиками, напоролся еще на что-то. В  его  донесениях
Грегори на этот счет нет ни одного намека. Он  решил  вести  следствие  на
свой риск. Почему? Почему он не доверял никому?
   Никльби все еще сидел в кабинете. Коун, задумавшись, забыл про него.
   - Идите, Никльби, - сказал он. Полицейский встал и двинулся к двери. Он
уже взялся за ручку, когда Коун спросил: - Слушайте, Никльби,  была  ли  у
Бредли женщина?
   - Не знаю, инспектор. Мы об этом не разговаривали.
   - Хорошо, Никльби. Идите.
   Решив больше не мучить себя  вопросами,  Коун  спустился  вниз,  сел  в
машину и поехал на северную окраину города. Ему  захотелось  побывать  еще
раз на месте убийства  Бредли.  Утром  здесь  было  слишком  много  людей:
ремонтные  рабочие,  обнаружившие  труп,  полицейские,   любопытные.   Все
галдели, кричали, что-то доказывали друг другу.  Шум  мешал  Коуну.  И  он
только сейчас подумал о том, что следовало сделать еще утром.
   Затормозив возле люка канализационного  колодца,  он  подвел  машину  к
тротуару  и  остановил  ее.  Потом  оглядел  улицу,  соображая,  какой  из
окрестных домов располагается ближе всего к люку.
   Ему пришлось долго звонить. Наконец где-то в глубине  дома  послышались
шаркающие шаги, дверь открылась, и Коун увидел заспанного старика в  мятом
халате. Старик моргал красными веками и недовольно смотрел на неожиданного
гостя.
   - Я из полиции, - сказал Коун. - Хочу задать вам несколько вопросов.
   Старик отодвинулся и, не говоря ни слова, поманил инспектора за собой.
   Коуну за годы службы приходилось много раз вот  так  заходить  в  чужие
квартиры. Когда-то он с любопытством  присматривался  к  тому,  как  живут
люди.  Потом  любопытство  сменилось  равнодушием.  Он  перестал  обращать
внимание на мебель и картины на стенах, на  планировку  квартир  и  мелкие
детали быта людей. Он даже старался не запоминать лиц, если  это  не  было
нужно для дела.
   Сейчас это было не нужно. Он прошел  за  стариком  в  комнату,  которая
служила хозяину и кабинетом, и спальней, и гостиной. Мельком  взглянул  на
книжные полки и  сел  в  старинное  кресло  у  письменного  стола.  Старик
запахнул полы халата, зябко  передернул  плечами  и  устроился  на  низкой
скамеечке у камина.
   - За беспорядок прошу извинить, - сказал он,  кивнув  на  развороченную
смятую постель и кучу грязных поленьев у камина. И буркнул: - Что там?
   Коун объяснил, что хотел бы узнать, не заметил  ли  хозяин  чего-нибудь
необычного в прошедшую ночь. Не слышал ли шума на улице? Не мешало ли  ему
что-нибудь спать?
   - Бросьте вы эти подходцы, -  покосился  старик.  -  Думаете,  я  видел
убийцу? Черта с два. Я спал, как сурок. Да-да... Лучше спать,  чем  видеть
все это. - Он махнул рукой на окно, пытаясь  показать,  что  подразумевает
под словом "это", наклонился, пошарил под  скамейкой,  на  которой  сидел,
вытащил темную бутылку и пососал из горлышка. - Если вы хотите  выпить,  я
принесу стакан, - сказал он, облизывая губы.
   Коун покачал головой. Зачем говорить этому человеку, что он не пьет  на
службе. Старик хмыкнул:
   - Непьющий инспектор. Ха. Уж не состоите ли вы членом Ассоциации борцов
за сохранение устоев нравственности? Теперь это модно.
   Коун рассердился.
   - Вопросы задаю я, - сказал он резко.
   -  Катитесь-ка  вы,  инспектор,  -  сказал  старик,  засовывая  бутылку
обратно. - Я ведь угадал - вы инспектор? И  я  так  и  знал,  что  ко  мне
кто-нибудь припрется. Но я ничего не видел. И ничего не  слышал.  Понятно?
Моя фамилия Броуди. Запишите, что Броуди спал и ничего не знает.  Мне  нет
дела до полиции.
   Он снова пошарил под скамейкой и сделал несколько глотков  из  бутылки.
Коуну показалось, что он где-то слышал фамилию Броуди. Сначала он мысленно
окрестил старика упрямым вонючим сусликом. Он подумал было, что имеет дело
с каким-нибудь спившимся старым актером или художником. Но фамилия  Броуди
наталкивала на другие воспоминания.
   - Послушайте, -  сказал  Коун.  -  Вы  случайно  не  тот  Броуди?  Тот,
который...
   - Ну и что? - ощерился старик. - Да. Я тот, который... Который был... А
теперь меня нет...
   - В газетах писали, что вы за границей.
   - Если газетам угодно так называть тюрьму, то да, я  был  за  границей.
Впрочем, о чем мы толкуем? Повторяю: Броуди нет дела до полицейских забот.
Я вам уже говорил: катитесь к дьяволу.
   - "Непримиримый Броуди", - вспомнил Коун один  из  газетных  заголовков
пятнадцатилетней давности. - Что с вами случилось?
   В глазах старика мелькнули искорки.  Мелькнули  и  погасли.  Он  поднял
бутылку, отпил глоток и равнодушно взглянул на Коуна.
   - А вам-то  какое  дело?  Вы  ведь  не  за  этим  ко  мне  пришли.  Все
исчерпывающие сведения я вам дал. - Старик хихикнул. - Да, я  спал,  когда
убивали полицейского. Только в этом моя вина... Дверь  вы  можете  открыть
сами. Почему вы не уходите? Ждете, когда я опьянею? Ну что ж. Ждите.
   Он швырнул пустую бутылку в камин, сходил в соседнюю комнату  и  принес
новую. Усаживаясь, спросил Коуна:
   - Так вы в самом деле - член Лиги?
   - Какой Лиги? - удивился Коун.
   -  Ну  эта.  Ассоциация  борцов.  Те,  которые  дежурят  у  борделей  и
предлагают людям вместо девок книжки с благочестивыми картинками из  жизни
Истинного Католика.
   Коун засмеялся.
   - Нет, - сказал он, вставая. - Нет, Броуди. И все-таки очень жаль,  что
вы спали, когда убивали полицейского. Он был хорошим полицейским, Броуди.
   - Ладно, ладно, - проворчал Броуди.


   Выйдя на улицу, Коун взглянул на часы. Пять. День прошел. Ничего он  не
узнал. Хорошо бы сейчас выпить кофе и съесть что-нибудь. Забыть о  деле  и
об этой странной встрече. Броуди... Разве можно узнать в этом опустившемся
старике, в этом вонючем суслике энергичного адвоката  с  холеным  лицом  и
аристократическими манерами. Пятнадцать лет...
   Пятнадцать лет назад Коун служил в провинции. Но даже в тот глухой угол
докатились отголоски процесса, главным героем в котором  выступал  Броуди.
Тогда  тоже  было  убийство.  Броуди  защищал  обвиняемого.  Ему   удалось
раздобыть сенсационные материалы и документы,  неопровержимо  доказывавшие
непричастность  обвиняемого  к  преступлению.  Дело   приобрело   зловещую
окраску. Несколько промышленных магнатов и  один  сенатор  уже  готовились
сесть на скамью подсудимых. А потом...
   Коун постоял в задумчивости возле машины. Он вынул из кармана  ключ  от
зажигания и машинально подбросил его на ладони. Так что же было потом?  Он
мучительно напрягал память, но, кроме  газетного  заголовка  "Непримиримый
Броуди вынужден покинуть родину", так ничего  и  не  вспомнил.  А  Броуди,
значит, сидел в тюрьме.
   Он открыл было дверцу машины, но тут же захлопнул ее, пробормотав:
   - Черт с ним. Потеряю еще час. - И  зашагал  к  другому  дому.  Хозяйку
квартиры звали Алиса Кэрри. В пять минут Коун узнал, что ее муж  год  тому
назад погиб во время автомобильной катастрофы.  Что  дом,  в  котором  она
живет, куплен ее отцом. Что отец и мать сейчас в отъезде: гостят  у  тетки
Алисы. Что она служит в универмаге "Радость  крошки",  зарабатывает  мало.
Семье с трудом удается сводить концы с концами.
   В эти же пять минут инспектору было сообщено, что Алиса слышала  ночью,
как мимо дома проходила машина. Возможно, она даже останавливалась.
   - Часто мимо вашего дома ходят  машины?  -  спросил  Коун.  И  добавил,
уточняя: - По ночам?
   - Нет. Это очень тихий район. Магистраль  -  в  двух  кварталах.  Разве
только к кому-нибудь... Но это редко.
   - Странно, - сказал Коун задумчиво. -  Ваш  сосед  утверждает,  что  он
ничего не слышал. Хотя спит он, вероятно, неспокойно.
   -  Броуди?  -  В  темных  глазах  Алисы  мелькнуло  что-то  похожее  на
презрение. Губы сложились в брезгливую гримасу. - Броуди вам сказал это?
   Коун кивнул. С первых минут своего пребывания здесь он понял, что Алиса
не умеет лгать. Лгал Броуди. Зачем он это делал, было неясно. Но,  как  бы
там ни было, ложь тоже являлась фактом. Коун волен был или  оставить  этот
факт без внимания, или  бросить  его  в  копилку  своей  памяти,  где  уже
хранились другие, не