ких особенных выводов
из всего этого, к сожалению, не следует. Какая разница -  застрелился  шеф
или это случайность? Комиссия, назначенная министром, решила,  что  налицо
несчастный случай. Основания для этого у нее имелись  довольно  веские.  А
что думал на сей счет господин Мелтон, установить едва ли возможно.
   - А министр?
   - Попросите у него интервью?
   - Между прочим, это мысль, Коун. Кстати, я не сказал вам, что ухожу  из
"Трибуны".  Я  расплевался  с  директором.  В  "Экспрессе"  обещают  место
репортера уголовной хроники.
   - Тут я плохой советчик.
   - Дело сделано, Коун.  Я  просто  констатирую  факт.  И  я  им  принесу
интервью с министром. В "Экспрессе" народ несколько дней ломает головы над
загадкой вашего бывшего шефа. А написать нечего. Гадать на  кофейной  гуще
надоело. Этим уже  никого  не  удивишь.  И  тут  вдруг  интервью  с  самим
министром.  Недомолвки.  Легкие  намеки.  Вопросы,  построенные  в   форме
ответов. В "Экспрессе" это любят. "Не  можете  ли  вы,  господин  министр,
сказать, о чем вы беседовали с господином Мелтоном за несколько  часов  до
того, как раздался выстрел?" "Вы говорили о вчерашних скачках?"  "В  таком
случае, чем вы объясните желание господина Мелтона почистить свой пистолет
именно после вашей беседы?" Конечно, он прогонит  меня  после  первого  же
вопроса. Но когда он поймет, что дурачок журналист не  такой  уж  дурачок,
будет поздно. Как вы считаете, Коун?
   - Не знаю, - сказал Коун. - Я, наверное, пойду в клуб.
   Но в клуб ему идти не пришлось. Выйдя из управления около четырех часов
дня, Коун подумал, что неплохо бы немного  проветриться,  и  направился  к
реке. Путь лежал мимо "Ориона". И в тот  момент,  когда  инспектор  огибал
гостиницу, навстречу ему вывернулся Билли  Соммэрс.  Увидев  Коуна,  Билли
страшно обрадовался.
   - Как хорошо, - сказал он. - А я ведь шел к вам.
   - Ну-ну, малыш, - проворчал инспектор.  -  Ты  бежишь  со  смены?  -  И
предложил: - Не хочешь ли прогуляться?
   Они  пошли   рядом,   обмениваясь   незначительными   репликами.   Коун
поинтересовался здоровьем Лики. Билли сокрушенно покачал головой,  сказал,
что девушку, наверное, надо  показать  врачу.  Нужны  деньги.  Билли  ждет
получки. Коун заметил, что и сам Билли выглядит  скверно.  Соммэрс  махнул
рукой. О своем здоровье думать сейчас не приходится. Потом Билли осторожно
спросил инспектора, удалось ли тому напасть на след Эльвиры. Коун не  стал
отвечать.
   Они как раз вышли на набережную. Здесь было холоднее, чем на улице: дул
северный ветер. Серые волны шлепали по бетонному  парапету.  Мокрый  ветер
сразу залез под плащ. Коун  поежился.  Билли  нахохлился,  стал  похож  на
какую-то длинноногую птицу. Не сговариваясь, они быстро свернули в  первую
попавшуюся улочку. Коун  шагал  широко.  Билли  торопливо  семенил  сбоку.
Инспектор подумал, что со стороны они, наверное, выглядят смешно.
   Наконец  впереди  показалась  неоновая  вывеска   маленького   кафе   с
прозрачными стенами. Публики внутри было мало, и Коун со  своим  спутником
проскользнули в  помещение  через  вертящуюся  дверь.  Здесь  было  тепло.
Буфетчик возился у стойки  с  каким-то  прибором,  который  при  ближайшем
рассмотрении оказался видавшим виды магнитофоном. Молоденькая официантка с
усиками бросила пренебрежительный взгляд  на  вошедших  и  что-то  сказала
буфетчику. Тот оставил  магнитофон  в  покое  и  тоже  поглядел  на  новых
посетителей. Выпрямился, потянулся и бросил несколько слов официантке. Она
нехотя отодвинулась от стойки и неспешно подошла к Коуну и Билли.
   - Два виски, - бросил Коун.
   Девушка лениво повернулась и пошла обратно к стойке. Через  минуту  она
принесла им две рюмки на подносе. Буфетчик наладил магнитофон,  и  в  зале
зазвучала музыка.
   - Почему вы не спрашиваете меня ни о чем? - сказал Билли.
   Коун поманил официантку и, когда она подошла, попросил:
   - Еще два, пожалуйста. - Билли он сказал: - Ситуация изменилась, малыш.
А ты что-нибудь узнал?
   - Как вам сказать? С Лики сейчас трудно разговаривать. Она ушла в себя,
замкнулась. Я несколько раз спрашивал ее про статуэтку. Похоже, что она не
понимает, чего я хочу. То говорит, что никакой статуэтки у них в  доме  не
было. То вдруг сделает вид, что вспоминает, показывает место на столе, где
эта вещичка стояла, и говорит, что это Бредли сделал  ей  подарок  ко  дню
рождения.
   - Н-да, - протянул Коун. - Ты говоришь  страшные  вещи.  Ее,  наверное,
действительно надо показать врачу.
   - Днем ничего, - сказал Билли. - А к  вечеру  она  становится  какой-то
странной. Ходит по квартире, трогает вещи, будто гладит. Когда ее спросишь
о чем-нибудь, долго не отвечает, смотрит внимательно, но словно мимо тебя.
Потом переспрашивает. Я как-то видел гипнотизера. Так вот она ведет  себя,
как загипнотизированная. А вчера ни с того ни с сего стала  петь  какую-то
чудную песенку. "В красном свете, в красном свете  посажу  цыпленочка".  Я
спросил ее, что это значит. Лики засмеялась и погрозила пальцем. Потом как
будто очнулась ото сна и заговорила совсем о другом.
   Коун поднял глаза на Билли. У лифтера на лице ясно  читалось  отчаяние.
Он машинально вертел пальцами рюмку. И Коун вдруг ощутил,  как  одиноко  и
тоскливо сейчас этому мальчику, взвалившему на свои  хрупкие  плечи  такую
непосильную тяжесть. Собственные затруднения показались  ему  мелкими,  не
стоящими внимания. Что его заботы по сравнению с душевными муками, которые
испытывал этот человек? Любимая девушка сходит с ума. И нет  денег,  чтобы
лечить ее. И нет надежд на счастье. И нет...
   - Выпей виски, малыш.
   - Спасибо. Наверное, хватит. Я хочу пойти к ней... Но  я  шел  спросить
вас...
   - Еще рано, малыш. Еще рано.
   - Так я пойду, инспектор. Мне еще надо кое-что купить.
   - Иди, малыш.
   Билли  вышел.  Коун  проводил  его  взглядом  и  попросил  еще   виски.
Официантка почувствовала к  нему  расположение  и  поторопилась  выполнить
заказ. Здесь любили людей, которые долго сидели и много пили.


   В этот вечер Коун два раза приближался вплотную к разгадке  тайны  дела
"Шах - Бредли". Но разгадать ее довелось ему гораздо позднее. Ибо  в  этот
вечер мысли Коуна были заняты совсем другим.
   Инспектор не оправдал надежд официантки кафе... Посидев еще с  полчаса,
он расплатился и медленно пошел по набережной по направлению к Кинг-стрит.
Там сел в автобус и поехал, как говорил Фримену, к Алисе, чтобы пригласить
ее в ночной клуб. Ему хотелось не  думать  ни  об  Эльвире,  ни  о  Билле.
Хотелось просто забыть обо всех больших  и  маленьких  событиях  последних
дней и отдохнуть от них.
   Но Алисы  он  дома  не  застал.  Коуна  встретила  ее  мать,  встретила
настороженно. Взглянула удивленно и сказала,  что  Алиса  ушла  в  кино  с
господином  Меланджером.  Коун  не  стал  интересоваться  личностью  этого
господина. Он понял, что опоздал со своим приглашением,  и  раскланялся  с
женщиной. Она спросила, не надо ли что передать. "Не надо", - сказал  Коун
и вышел на улицу. Напротив светилось окно Броуди. "В самый раз", - подумал
Коун, вспомнив темную бутылку и старика, сосущего виски прямо из горлышка.
Он отошел от дома Алисы, перешел на другую  сторону  улицы  и  позвонил  к
Броуди.
   Как и тогда, долго не открывали. Как  и  тогда,  послышались  шаркающие
шаги. Звякнула цепочка.
   - Открывайте, Броуди. Я еще не вступил в Лигу нравственности, -  сказал
Коун.
   Старик прошипел что-то и открыл дверь.  Коун  двинулся  по  коридору  в
спальню - кабинет. Улыбнулся при виде  развороченной  постели  и  знакомой
скамеечки у камина. Сбросил с кресла раскрытую книгу, сел. Броуди с минуту
повозился с дверным замком, потом зашел в комнату.
   - Я ведь не хотел идти к вам, - сказал  Коун,  улыбнувшись.  -  Но  так
получилось. Кстати, вы не знакомы с господином Меланджером?
   - С дерьмом не общаюсь, -  ответствовал  старик,  сел  на  скамеечку  и
жестом фокусника извлек из-под нее бутылку.
   - У вас сегодня хорошее настроение, - заметил Коун. - Не будете  ли  вы
любезны предложить и мне стаканчик?
   - Отчего же, - сказал старик. - Я сперва был о вас  худшего  мнения.  А
потом понял, что говорил просто с дураком.
   - Вы попали в точку, - усмехнулся Коун. - Только я не  совсем  понимаю:
вы имеете в виду господина Меланджера?
   - Я читал судебные отчеты. Видел ваш портрет. И...
   - И прониклись ко мне доверием?
   - Вы вели себя глупо.
   - Кто знает, - произнес Коун, прикуривая сигарету. - Может,  я  из  тех
дураков, которые умеют обращать сделанные ими глупости себе на пользу?
   Броуди прищурился, оценивающе разглядывая Коуна, потом сказал:
   - Но я не понимаю, при чем здесь господин Меланджер.
   - Точнее: здесь я ни при чем.
   - Ах вот оно что, - ухмыльнулся Броуди.  -  Этот  господин  появился  в
наших краях  несколько  дней  назад.  Говорят,  коммивояжер.  Преуспевает,
торгуя предметами первой необходимости. Что еще? Умеет не говорить о делах
с женщинами. Умеет тратить деньги. Все это мне удалось увидеть из окна.
   - Да, - согласился Коун. - Из окна можно много увидеть.
   - Не ловите меня на слове.
   - Вы не на допросе, Броуди. И, между прочим, если бы вы не  были  таким
трусом, то, возможно, дело повернулось бы совсем не так.
   - Трусом?
   - Да, - жестко сказал Коун. - Чего вы притворяетесь?
   Старик вздохнул. Сказал тихо:
   - А вы меня пожалели?
   - Считайте как хотите. Вы - бывший адвокат. Я - полицейский  инспектор.
Мы оба в день первой встречи отлично раскусили друг друга. Я понял, что вы
не дадите показаний. Вы сообразили, что если будете настаивать  на  своем,
то ни я, ни вся полиция вместе не добьемся от вас правды. Но  одновременно
мы оба допустили по ошибке. Вы с трусливо  поджатым  хвостом  бросились  к
Алисе Кэрри. А я? Я не воспользовался вашей оплошностью. Во-первых, я знал
о деле очень мало. Почти ничего. Во-вторых, ваше прошлое снизило  бы  цену
вашим показаниям. Руководствуясь этими соображениями, я на  время  оставил
вас в покое. Мне казалось, что можно обойтись и без вас.  Потом  я  понял,
что поступил неверно. Был однажды момент, когда  я  уже  собрался  к  вам,
чтобы попытаться поговорить откровенно. Как раз в те дни  я  имел  счастье
познакомиться с профессором Кирпи.
   - Даже так? - удивился Броуди.
   - Да. Момент мне казался подходящим. И я думаю, вы бы не устояли.
   - Вы опять ловите меня?
   - Нет, Броуди.
   - Зачем же вы пришли?
   - Я не собирался к вам. И я ничего не знал  про  господина  Меланджера,
который умеет тратить деньги. Я сам хотел истратить сегодня немного денег.
Но я опоздал. У вас в окне горел свет. Почему бы  и  не  зайти  к  старому
знакомому, подумал я. А теперь налейте еще стаканчик.
   Они выпили, помолчали.
   - Так вот - об ошибке, - сказал после паузы Коун. - Если бы  я  в  свое
время поговорил с вами, то, наверное, не произнес бы на суде речь, которую
вы назвали глупой. А если бы я не произнес  этой  речи,  то  не  сидел  бы
сейчас у вас и не разговаривал столь доверительно. Парадокс, да и только.
   Броуди повертел бутылку, почмокал губами и наполнил  стаканчики.  Коуну
он не сказал ничего, и инспектор так и не понял, как  относится  Броуди  к
его словам. Выпив виски, старик облизнулся и неожиданно спросил:
   - Вы уверены, что Кирпи умер своей смертью?
   Коун усмехнулся и показал пулю. Старик крякнул и испытующе поглядел  на
инспектора.
   - Между прочим, это была порядочная сволочь,  -  сказал  Броуди.  -  Вы
знаете, что он фабриковал наркотики?
   - Догадывался, - лаконично заметил Коун.
   - Может, и ваш... этот Бредли тоже догадался?
   Коун покачал головой.
   - Нет. Тут другое.
   - Черт его знает, - пробормотал Броуди. - Я  ведь  и  сейчас  опасаюсь.
Хоть и вижу, что вы ищете правду. Только зачем она вам?
   - Я вас не тяну за язык, - бросил Коун. - Правосудие  свершилось.  Ваши
показания уже никому не нужны. Кроме разве меня...
   - Вот этого-то я и не понимаю.
   - Хорошо. Налейте мне еще виски. Дело в том, Броуди, что у Бредли  есть
сестра. Ее  любит  один  мальчик.  По  странной  случайности  он  является
земляком убитого. Им сейчас  очень  трудно:  девушке  и  этому  парню.  Ей
свернули мозги набок вороны из Ассоциации.  Ее  уверяют,  что  Бредли  был
красным шпионом. Девчонка, кажется, даже сходит с ума. Я бы мог  поставить
все на место. Но...
   Броуди прищурился, потом стал массировать пальцами набрякшие подглазные
мешки. Коун махнул рукой, оборвав фразу, и потянулся за бутылкой. Он вдруг
почувствовал, что опьянел. Зачем  он  заговорил  о  Лики  и  Билли?  Чтобы
вышибить слезу у старика? Это же  смешно.  Пожалуй,  не  меньше,  чем  его
сегодняшний поход к Алисе,  в  царство  господина  Меланджера  -  торговца
подтяжками и туалетной  бумагой.  А  ведь  еще  совсем  недавно  сам  Коун
завидовал жителям этого царства, умилялся любви Лилиан и Вилли  Кноуде.  И
не у него ли возникло острое желание убежать в это царство?
   Старик тяжело поднялся, принес новую бутылку.
   - Хватит, - сказал Коун.
   Он вытащил сигарету, закурил. Потом попросил кофе. Броуди  зашлепал  на
кухню. Вернулся он минут через пятнадцать с подносом, на  котором  дымился
кофейник. Коун налил чашку. Туман стал выходить из головы.
   - Вы можете на ночь остаться у меня, - сказал Броуди.
   - Спасибо. Налейте еще чашку... Я думаю, в этом нет смысла.
   - Как хотите. Место нашлось  бы.  А  я  давно  не  разговаривал  сам  с
собой...
   - Что?
   - Я ошибся в вас. А сейчас пригляделся и вспомнил: ведь я был таким  же
когда-то.
   - Трусом?
   - Нет, дураком. Трусом меня сделали. Кстати, не обольщайтесь: и вас это
ждет. Сказать, что я видел в окно? Тогда?
   - Ну-ну?
   - Полицейскую машину.
   - Вот как.
   - Да. Она остановилась возле  люка,  который  был  открыт.  Там  что-то
делали вечером да  так  и  оставили.  Из  машины  вылез  человек,  вытащил
второго, бросил его в колодец, затем задвинул крышку и  уехал.  На  другой
день явились вы. Догадываетесь, что я подумал?
   - Пожалуй, - сказал Коун. - Вы решили, что я убийца.
   - Или сообщник, - поправил Броуди. - В темноте  да  еще  издали  трудно
было разглядеть убийцу. И я дал себе слово молчать. Но испугался,  как  бы
соседка не подвела.
   - Понятно, - кивнул Коун. - С полицией вы решили не  связываться.  А  с
той дамочкой из Ассоциации, которая являлась потом к вам, беседовали?
   Броуди наморщил лоб, вспоминая.
   - А она разве имеет отношение?
   - Самое непосредственное.
   - Я ее просто прогнал.
   - И больше вас никто не тревожил?
   - Да нет.
   - Послушайте, Броуди. Вы сказали, что Кирпи фабриковал наркотики.
   - Я это определенно знаю. Только  уговор:  все  это  нужно  вам,  вы  и
расхлебывайте.
   - Ладно, считайте, что договор заключен.
   - С чего бы начать, - задумчиво произнес Броуди. - Вас ведь моя история
не интересует. Да и ни к чему  ее  рассказывать.  Для  общества  я  мертв.
Короче говоря, два года назад меня выкинули из клиники Кирпи. Насколько  я
понял, заинтересованные  лица  отправились  в  рай,  а  относительно  моей
персоны своим наследникам распоряжений не сделали. Кирпи перестал получать
"дивиденды". Его это, разумеется, не устраивало. И в один прекрасный  день
он нашел, что я вполне здоров. Если быть более точным, то именно в эти дни
я чувствовал, что схожу с ума.  Как  раз  в  то  именно  время  я  начинал
созревать для психиатрической лечебницы. Кирпи думал иначе. Но как  бы  то
ни было, я очутился на свободе.  Начинать  все  снова  уже  не  было  сил.
Добиваться справедливости - глупо. От прежних времен оставались  кое-какие
сбережения. Их хватило на домик и на вещи. Вот и все. Я дал себе клятву ни
во что не вмешиваться, соседям выдал сочиненную  легенду.  А  теперь  вот,
кажется, собираюсь нарушить клятву.
   Броуди налил виски, выпил, помолчал. Коун дымил сигаретой.
   - О том, что Кирпи делает наркотики, - сказал Броуди после паузы,  -  я
узнал случайно. Я считался тихим сумасшедшим, и ко  мне  в  палату  иногда
подсаживали компаньонов. Во время ремонта,  например.  Были  среди  них  и
настоящие. Но были и другие. Вроде меня. Как-то санитары втолкнули  в  мою
палату молодого человека. Я не буду  загромождать  рассказ  подробностями.
Этот парень - я забыл его имя, не то Джонс, не то Джиннер - утверждал, что
он сделал какое-то потрясающее  открытие.  Чудовищной  силы  наркотик  или
что-то в этом роде. Он собирался опубликовать результаты своих опытов,  но
Кирпи его сцапал. Парень просидел со мной одну ночь. Утром его  увели.  Но
рассказал он достаточно, чтобы можно было сделать некоторые умозаключения.
Теперь вам понятно?
   Коун выпрямился.
   - Да, - сказал он. - Это было?..
   - Три года назад...
   "Сходится", - удовлетворенно  констатировал  Коун.  Первые  весточки  о
"Привете из рая" тоже появились три года назад. А полиции так и не удалось
поймать  ни  одного  торговца  наркотиками.  И  труп  Бредли  привезла   к
канализационному колодцу полицейская машина. И в тот день господин Мелтон,
изменив своим привычкам, приехал на службу в неурочное время. Но не шеф же
убил Бредли. Значит?..
   Коун задумался. Он смотрел мимо Броуди, сидевшего напротив, его  взгляд
стал отрешенным. Кофе выбил хмель из головы. Старик что-то сказал, но Коун
только кивнул. Факты стали складываться в цепочку. Это  был  очень  важный
момент. "Полицейская машина". Это значит, что круг поисков резко сужается.
Это значит, что в полиции...
   - Вы не могли бы описать того человека? - задал вопрос Коун.
   Броуди не понял.
   - Я говорю об убийце, - сказал Коун.
   - Я еще не научился угадывать мысли, - заметил Броуди. - Нет. Хоть ночь
была и лунная. Во всяком случае довольно плотный человек.  И  сильный.  Он
свободно управился со своей работой. И весьма ловко, должен заметить.
   - Даже рост не запомнили?
   - Примерно ваш. Может, чуть выше. Но не ниже, во всяком случае.
   "Ловко.  Господин  Мелтон  покровительствовал  торговцам   наркотиками.
Господин Мелтон и профессор Кирпи. Симпатичная  парочка.  И  ушли  в  одну
ночь. Ловко. Но, пожалуй, шеф не знал, кто убил Бредли. Бредли затесался в
какую-то другую игру. Он не сел  бы  в  полицейскую  машину,  если  бы  не
доверял полиции. Бредли интересовало что-то другое".
   - Хотел бы я знать, - пробормотал Коун,  вставая.  Броуди  взглянул  на
него вопросительно. Инспектор махнул рукой. - Это я так,  -  сказал  он  и
пошел в прихожую. Надевая плащ, ухмыльнулся старику.  -  Все-таки  хорошо,
что вы мне сказали, - заметил он и взялся за дверную ручку.
   - Молиться я не умею, - сказал Броуди, выйдя на крыльцо.
   - Выпейте за мое здоровье, - хмыкнул Коун и шагнул в ночь.
   Утром произошли два события. На набережной возле самой воды  патрульный
полицейский увидел труп  Эльвиры  Гирнсбей.  Вскрытие  показало,  что  она
отравлена. Коун узнал об этом, придя на службу. А часа через два  в  дверь
его кабинета постучали. На  пороге  стояла  Бекки  -  смуглянка  Бекки  из
магазина амулетов, о существовании которой Коун стал уже забывать.
   - Здравствуйте, господин Питер, - сказала Бекки.
   Коун указал на стул, пытаясь понять, что привело к  нему  эту  женщину.
Бекки кокетливо наклонила голову и раскрыла  сумочку.  На  свет  появилась
статуэтка восточного божка. Бекки поставила ее на стол. Коун поднял брови.
Божок блаженно ухмылялся,  его  короткие  руки  были  сложены  накрест  на
отвислом  животе.  Коун  молча  взял  его  за  голову,  отвернул  ее,  как
набалдашник от трости. На стол упал рулончик пленки. Все еще не веря, Коун
аккуратненько развернул его и поглядел на просвет. На всех кадрах виднелся
текст.
   - Вы довольны, господин Питер? - спросила Бекки.
   - Рассказывай, - предложил Коун.
   Бекки начала с того, что ее  снова  приняли  в  салон  амулетов.  Новый
хозяин кажется вполне приличным человеком. Сейчас открыт свободный  доступ
к тем сокровищам, которые Эльвира обычно прятала.  Флер  мистики  сдер