ько,   зная
общественные законы, а не  биохимию  человеческого  организма.  Здесь  нет
прямой корреляции свойств. Как вы этого не понимаете?
   - Вы чудовищно неправы, Алек! - заорал Кроуфорд.  -  Не  мне  объяснять
вам,  как  общественные  отношения  зависят  от  молекулярных   механизмов
человека, особенно  того  человека,  который  руководит  страной,  армией,
промышленностью. В основе моей работы лежит не новое, но безусловно верное
изречение. Каждой испорченной мысли  соответствует  испорченная  молекула.
Надеюсь,  это  вы  понимаете?  Это  истина,   если   мы   хотим   остаться
материалистами. Каждому плохому чувству, воспитанному или  полученному  по
наследству,  соответствует   определенный   молекулярный   или   квантовый
механизм. Его можно воссоздать или разрушить, если только мы будем  знать,
где в человеке он возникает и как на него воздействовать. Кто-то мечтал об
обществе, где люди как боги. Ну что ж, и богов можно создать, нужно только
правильно регулировать формирование их молекулярных механизмов.
   - Богов нужно воспитывать, - сказал Второв. -  А  воспроизводить  их  с
молекулярной точностью вы просто не сможете. Науке это пока не дано.
   Он зевнул. Ему стало скучно. Джон оказался просто глупцом.
   - Зато это дано машине эволюции, - гордо заявил Кроуфорд.
   - Кому, кому?
   Прозвенел  телефон.  Джон  снял  трубку.  В  ней   что-то   прокричали.
Американец  схватился  за  трубку  двумя  руками.   Мембрана   прыгала   и
вибрировала, Кроуфорд молчал и бледнел. Он мгновенно протрезвел.
   - Я должен покинуть вас, -  сказал  он,  положив  трубку.  -  Случилась
авария, мне нужно проверить... одним словом, я должен быть там.
   - Я пойду с вами, - не очень благоразумно предложил Второв.
   Американец подумал.
   - Пожалуй... Идемте!
   Помещение, отведенное для исследований Кроуфорда,  находилось  в  самом
низу "Арлтона". Освещение и чистота здесь были  такие  же,  как  везде,  и
Второв никогда б не догадался, что он находится в трюме, если  б  Джон  не
крикнул:
   - Седьмой трюмовой отсек!
   Перед решетчатой стальной дверью стояли три  растерянных  человека.  Их
лица и халаты имели одинаковый оттенок - светло-зеленый.
   - Разбежались, мистер Кроуфорд! - сказал один из них.
   Джон кивнул головой. Он был серьезен.
   - Принесли?
   - Все готово, сэр!
   Помощники Кроуфорда подтащили к нему шланги, маски, пакеты.
   - Переодевайтесь. Моя маска здесь?
   - Да.
   Через несколько минут они были готовы и стояли перед решеткой  в  своих
странных,  похожих  на  водолазные,  костюмах.  Кроуфорд  отомкнул  замок,
раздвинул стальные прутья и сказал Второву:
   - Подождите нас здесь. Вам не к чему соваться в эти дела.
   Они вошли в узкий, плохо освещенный коридор.  Сделав  несколько  шагов,
американец остановился, подумал и повернул обратно.
   - В случае чего разбейте это стекло и нажмите кнопку.
   Второв посмотрел на то место, куда показывал Джон.
   "Сигнал общей опасности, вот оно что".
   - Хорошо.
   Он остался стоять  перед  стальной  решеткой.  Было  очень  тихо.  Даже
удивительно, из-за  чего  такой  переполох.  Что,  собственно,  произошло?
Сейчас грозные приготовления Кроуфорда и его помощников  казались  Второву
нелепыми и смешными.
   Он терпеливо стоял и ждал. Сюда, в седьмой отсек, не доносились звуки с
верхних палуб, только в паропроводе что-то шипело и булькало.
   Второв прочел вывеску над  стальной  решеткой:  "Сектор  биологический.
Вход посторонним воспрещен". Значит, Джон не  обманул  его.  Биологическая
лаборатория действительно существует.
   До слуха Второва донесся далекий  мелодичный  свист.  Так  посвистывает
чайник, готовый закипеть. Но в этом звуке не было  ничего  приятного.  Это
был настораживающий свист. Некоторое время он сохранял одинаковыми и  силу
и тон. Второв даже стал привыкать к нему.
   "Пусть себе свистит. Где-то на линии сжатого воздуха образовалась течь.
Это бывает, - успокаивал он себя. - Особенно в  таком  сложном  хозяйстве,
как "Арлтон". Здесь возможны разнообразные неполадки. Этот корабль слишком
перенасыщен  техникой.  Вероятно,  Джон  чинит  какую-нибудь  пробоину   в
трубопроводе".
   Прошло две-три минуты, и  Второв  услышал,  что  звук  усиливается.  Он
становился все выше и выше, приобретая пронзительный,  визгливый  оттенок.
Он приближался, ширился, рос. Под потолком мелко-мелко задребезжал плафон.
Второв ощутил дрожь пола. Она поползла  по  ногам  и  скачком  проникла  в
сердце. Второв испугался. Этот свист напоминал  визг  падающей  с  большой
высоты бомбы. От топота бегущих ног подрагивал металлический пол. Было  от
чего испугаться.
   "Пожалуй, самое время разбить стекло и нажать  кнопку.  Или  подождать?
Уже не только пол, но и стены вибрируют. Как здесь все резонирует!  Сейчас
плафон сорвется и шлепнется мне на голову. Нужно отойти в сторону. Что  же
делать? Вот влип! Поднимешь тревогу  -  еще  станут  смеяться.  Но  что  ж
делать? Вдруг "Арлтон" разваливается? Что делать?"
   В проходе, за решетчатой дверью, возник человек.  Откуда  он  появился,
Второв так и не понял. Человек приблизился к решетке. Может, это  один  из
сотрудников  Кроуфорда?  Но  куда  девались  маска,  резиновый   передник,
пистолет? Нет, он не похож ни на одного из тех  парней,  которые  вошли  в
этот коридор.
   Человек поманил Второва пальцем.
   - Идите сюда, - сказал он.
   Только теперь Второв понял, что свист прекратился. Наступила оглушающая
тишина, под потолком по-прежнему вздрагивал плафон.
   - Что вы хотите? - спросил Второв.
   - Раздвиньте решетку и входите.
   - Мистер Кроуфорд просил подождать его здесь, - заколебался Второв.
   - Ничего, ничего, не бойтесь, входите.
   Второву не очень хотелось попадать в биологический сектор,  но  сегодня
он делал каждый шаг против своей воли. Сделал он и этот  шаг,  преодолевая
внутреннее сопротивление.
   - Что там случилось? - спросил он.
   Человек замялся. Он старался не смотреть в глаза Второву. У  него  была
очень бледная кожа. "Прямо маска какая-то, а не лицо", - подумал Второв.
   - Да так, пустяки, - сказал  он.  -  Джон  всегда  преувеличивает.  Все
обошлось.
   - А что здесь так свистело с минуту назад?
   - Свистело?
   - Да, да.
   Человек улыбнулся. Десны его были  так  же  бледны,  как  и  лицо.  Они
удивительно плохо оттеняли золотые зубы. Полон рот золотых зубов. Немодно.
   - А я ничего не слышал. Это я... Не обращайте внимания. Пойдемте.
   Второв пожал плечами и двинулся за ним.
   Они шли довольно  долго  по  узкому  коридору,  сворачивали  много  раз
направо и налево. Второву было ясно, что он давно  бы  заблудился  в  этом
лабиринте дверей, стеклянных и металлических ящиков. Сверху свисали  пучки
разноцветных проводов, мигали красные лампочки, за многочисленными дверьми
раздавались трудно различимые звуки. Второв и его  спутник  спустились  по
узкому трапу еще ниже и вновь стали плутать среди переборок и перегородок.
Здесь сильно пахло характерными запахами зверинца.
   Наконец  Второв  резко  остановился.  Он  увидел  стеклянный   ящик   с
кроликами, возле которого они прошли несколько минут назад.
   - Слушайте, какого черта вы меня таскаете по этим  закоулкам?  Ведь  мы
здесь уже были!
   - Разве? - Человек растерянно мигнул. - Вы уверены?
   - Еще бы, я запомнил это место. Тут я ушиб коленку об этот бокс.
   - Да, пожалуй, - нехотя согласился проводник. - Мы здесь побывали.  Ну,
тогда пойдемте.
   - Нет, погодите. - Второв приблизился к нему. - Где Кроуфорд? И кто  вы
такой? Как ваше имя?
   - Джон был где-то здесь, - растерянно сказал человек, - и я не понимаю,
куда они все исчезли.
   Глаза его бегали, и Второв  никак  не  мог  заставить  своего  спутника
глядеть в лицо. Вид у него был жалкий, испуганный. "Что он так  волнуется?
Трусит, что ли?" - подумал Второв.
   - Что же делать?
   - Знаете что? Зайдемте ко мне, посидим. А там они объявятся.
   - К вам? Куда - к вам? Вы здесь живете?
   Человек улыбнулся:
   - Да. Вы не удивляйтесь. Я здесь давно. Я здесь очень давно.  С  самого
начала.
   - Я не понимаю.
   - Да что ж тут понимать? Ведь все  ясно.  А  впрочем,  я  вам  расскажу
подробнее. Идите за мной.
   Они снова начали юлить по теснейшим переходам.
   Помещение,   куда   Второва   затащил   странный   человек,   оказалось
великолепной каютой класса люкс.
   - Черт возьми, а вам здесь неплохо!
   - Неплохо, дорогой Алек, совсем неплохо.
   Второв подумал, что он ослышался.
   - Вы меня знаете?
   - Знаю. Я многое знаю.
   - Но я вас не знаю. И Джон мне ничего о вас не говорил.
   - Он не очень любит рассказывать о своих  делах.  Что  не  мешает  мне,
конечно, расспрашивать его обо всем на свете. Не всегда  успешно,  правда.
Садитесь, пожалуйста.
   Второв сел в кресло за журнальный столик и закурил сигарету.  Ему  было
очень  не  по  себе.  Какая-то  гриновская  чертовщина.  Завели,   бросили
человека...
   Все время его тревожила одна и та же мысль: нужно скорее  возвращаться.
Покинуть этот дурацкий корабль и  возвращаться.  Острая  тоска  по  родной
стране вдруг так резанула по сердцу, что стало трудно дышать.
   - Простите, как ваше имя? - резко спросил Второв и уже мягче  объяснил:
- У нас одностороннее знакомство.
   -  Зовите  меня   доктор,   -   уклончиво   сказал   человек.   -   Это
распространенное и простое обращение.
   - Вы, с вашим образованием, согласились жить в трюме и наблюдать крыс и
мышей? - удивился Второв.
   Доктор рассмеялся. Хищно сверкнули золотые коронки.
   - Вы же видите, здесь совсем неплохо. Очень даже. А кроме  того,  мы  с
Джоном вместе начинали работать на этом корабле. По совести говоря,  моего
участия здесь больше... Тогда у нас действительно  ничего  не  было.  Даже
крыс и мышей. А теперь положение очень изменилось.
   "Значит, Кроуфорд что-то скрывал от  меня.  Или  собирался  рассказать,
просто не успел. Дополнительная информация не помешает".
   - Выходит, лаборатория разрослась?
   - Ого, еще как! - Доктор оживленно жестикулировал. - У  нас  теперь  не
только седьмой отсек, но почти весь кормовой трюм. Это не лаборатория, это
целый институт. Кроме того, мы имеем свободный выход  в  море.  На  каждой
стоянке можно организовать выносную подводку.
   - Что организовать?
   - Ах, простите, вы незнакомы со спецификой. Я  оговорился.  Но  как  же
Джон  вам  всего  не  растолковал,  ведь  он   так   любит   прихвастнуть,
приукрасить. Большой мастер этого дела... Хотите кофе?
   Второв почувствовал, что ему сейчас совершенно необходимо выпить кофе.
   - С большим удовольствием.
   Доктор  полез  в  какой-то  шкафик,  извлек  электрический  кофейник  и
подключил его.
   - Через пять минут будет готов. Превосходный арабик.
   Второв пристально рассматривал собеседника.  Тот  выглядел  удивительно
бесцветно. Серые, не то седые, не то грязные, волосы слиплись  на  высоком
лбу. Серые выцветшие глаза. Не чисто белое, как старый мрамор, лицо. Вялая
линия тонкогубого рта. Возраст - в пределах от сорока до шестидесяти.
   Доктор извлек из кармана коротенькую трубочку и раскурил ее. По комнате
пополз удушливый, ядовитый аромат.  На  что  Второв  был  профессиональный
курильщик, от докторского табака у него перехватило дыхание.
   - Что вы курите?
   - Разве очень крепко? Это первое впечатление. Пройдет.
   И  действительно,  прошло.  Буквально  через  несколько  секунд  Второв
почувствовал  себя  лучше.  А  затем   почти   перестал   замечать   запах
ароматичного дыма.
   - Значит, Джон ничего вам толком не объяснил?  -  еще  раз  переспросил
доктор.
   - Нет. Разумеется, мы о многом говорили с ним, но так, в общих  чертах.
Большей частью на философские темы.
   - Странно! - сказал доктор. - А мне он о вас говорил  очень  много.  Он
даже как-то сказал, что хотел бы видеть вас своим сотрудником. Вы  бы  ему
очень подошли. Молодой талантливый ученый, работающий в интересной,  почти
идентично совпадающей с нашими исследованиями области.  Я  думал,  что  он
откровенен с вами.
   - Возможно, он собирался это сделать. У нас как раз сегодня шел  с  ним
серьезный  разговор  о  серьезных  вещах.  -  Второва  начинало  разбирать
любопытство. Предчувствия оправдывались. Неспроста Кроуфорд затащил его на
эту морскую посудину. За этим что-то скрывалось.
   "Ну погоди же, любезный!" Второв почувствовал,  как  в  нем  подымается
злость.
   Доктор  глубокомысленно  попыхивал  трубочкой.  Сейчас  он  не  казался
Второву таким невзрачным. Он становился загадочным.
   - Вы, конечно, понимаете, что мы с Джоном  попали  на  "Арлтон"  только
благодаря определенным внутренним побуждениям. У нас была цель, и  удобнее
всего оказалось  осуществить  ее  именно  здесь.  Нас  привлек  "Нельсон".
Великолепная машина с огромными возможностями. Вся программа исследований,
намеченная компанией, занимает у машины от силы десять процентов  рабочего
времени. Компания рассчитывает в будущем увеличить  нагрузку.  А  пока  мы
решили использовать  "Нельсона"  для  наших  нужд.  Кстати,  нас  особенно
подстегнули ваши работы по анаэробному дыханию. Это же ключ к океану. Люди
как рыбы. Ха-ха! Когда Джон возвратился из России, он сказал, что мы  пока
не отстаем, но каждую минуту можем начать  отставать.  Ваша  идея  вынести
отдельные  биологические  механизмы  на  стенды  и  там  их  изучать   нам
понравилась. Кроме того,  у  нас  уже  был  опыт  в  этом  направлении.  В
значительной мере успех этой работы  зависел  от  материалов,  точности  и
организации работы. Так что мы понемножку вас обогнали. У нас  на  стендах
работали почки, сердце, легкие, кровеносная система человека  и  животных.
Труднее всего было  с  искусственной  печенью,  но  и  здесь  мы  кое-чего
добились, и это был, пожалуй, самый крупный  успех.  В  согласии  с  вашей
идеей мы стремились на каждом органе, на каждом физиологическом механизме,
на  каждой   системе   ферментов   провести   сравнительные   эволюционные
исследования. Наступление шло вглубь и вширь одновременно. Да.
   Доктор резко встал и принялся разливать кофе. Напиток был  густой,  как
сироп. Второв пил его с наслаждением.
   - И здесь Джон предложил использовать "Нельсона" в роли мозга эволюции,
- сказал доктор.
   - Как? Как?
   - Идея была простой. Если рассматривать эволюцию живого  как  некоторый
непрерывный процесс, то легко представить себе, что у этого процесса может
существовать контролирующий и информационный центры.
   - Мозг эволюции?
   - Вот именно. Его память должна хранить опыт развития всех ветвей,  его
оперативные отделы подскажут наиболее  оптимальные  условия  существования
отдельных видов, и...
   - И?
   - Я, кажется, стал чересчур  болтлив,  -  сказал  доктор  и  насмешливо
посмотрел на Второва.
   За несколько  минут  доктор  неуловимо  преобразился.  Вместо  жалкого,
растерянного человечка перед  гостем  сидел  уверенный  в  своих  делах  и
поступках мужчина. На его бело-розовом лице играл румянец, глаза блестели,
солнечно  сверкало  золото  зубов.  Речь  стала  отрывистой,  громкой.  Он
внимательно разглядывал Второва, словно видел его-впервые.
   - Вы знаете, конечно, что Джон мечтает создать новую, улучшенную породу
человека?
   - Да, я слышал от него, но, извините, ведь  это  бред  чистой  воды!  -
воскликнул Второв.  Кофе  подействовал  на  него  возбуждающе  и  позволил
перешагнуть через барьер вежливости. Этому способствовал  и  свойский  тон
доктора, который, видимо, в чем-то завидовал Кроуфорду.
   - Не скажите. Вы просто не знаете наших работ. Кроуфорд  поставил  дело
на широкую ногу, хотя  сам  он  большими  средствами  не  располагает.  Но
человек он довольно ловкий. "Нельсон" позволяет решить нам главный  вопрос
-  вопрос  цели.  Зная  все  об  эволюционном   развитии,   машина   может
прогнозировать успешное развитие той или иной эволюционной ветви.
   - И что же предсказывает "Нельсон"? Что ждет человечество?
   -  Вначале  у  нас  были   курьезные   случаи.   "Нельсон"   предсказал
биологическое вырождение человечества на несколько миллионов  лет  раньше,
чем насекомых и рыб. Впрочем, он ошибался, слишком недостаточна  была  его
исходная  информация.  Самое  интересное  началось,   когда   мы   обучили
"Нельсона"  принципам  естественного  отбора.  Он   предсказал   появление
современного человеческого общества почти  в  том  виде,  какой  мы  знаем
сегодня. Но мы не остановились на этом. Джон заставил "Нельсона"  работать
дальше. Он хотел знать, каким должен быть человек будущего. Ему нужны были
физиологические данные супермена.
   - Вы их получили?
   - Получаем. Постепенно. "Нельсон" не смог создать цельный биологический
образ человека будущего. Социальный характер супермена нас не  интересует,
как  вам  известно.  Возможно,  мы  здесь  вторгаемся  в   область   таких
качественных превращений, которые машина просто  не  способна  учесть.  Во
всяком случае, от нее мы получаем информацию о том, какими будут отдельные
органы, биологические системы и механизмы, но не о том,  каким  будет  сам
человек. Но и это немало. Мы уже знаем направление, а  это  главное.  Цели
еще нет, но есть путь к цели.
   - Вы не боитесь, что в конце этого пути сидит безмозглое чудовище?
   - О нет! - Доктор рассмеялся. - В конце цели нас  ждет  сверхинтеллект.
Основное внимание "Нельсон"  уделяет  развитию  мозга.  Супермен  будущего
очень умный человек. Но его ум особый. Ничего не забывающий ум!
   - Что вы хотите сказать?
   - Да... Но вам не кажется, что я и так слишком много говорю?
   - Нет, мне очень интересно.
   - Ну что ж, тогда слушайте.
   Доктор присел рядом со Второвым и, глядя ему прямо в глаза, зашептал:
   -  "Нельсон"  подсказывает  два  пути,  на   которых   можно   обогнать
человечество.  Первый  -  это  создание  интеллекта  с  новыми   способами
получения и переработки информации. Джон вам, наверное,  говорил,  что  он
разочаровался в науке. Это неправда. Он разочарован в  современной  науке.
Только в современной. А почему? Да  потому,  что  совсем  недавно  машина,
оценивая эволюцию современного научного мышления, пришла к выводу, что оно
вышло на кривую насыщения и дальше будет прогрессировать  очень  медленно,
пока не произойдет скачок. Ученых сегодняшнего дня заменят люди, способные
воспринимать суть явлений опосредованно...
   - Простите?..
   - Вы не понимаете? Этот скачок, обозначенный "Нельсоном" во времени как
некоторый момент "X", должен соответствовать  тому  периоду,  когда  наука
начнет страдать от несварения информации. Этот процесс протекает и сейчас,
но будущее несет нам просто катастрофу в этой области.  Вот  тогда  вперед
выйдут люди, обладающие новыми свойствами. Те, кому для понимания вещей  и
событий не понадобится сложнейший и громоздкий аппарат науки  наших  дней.
Люди, способные воспринимать мир, минуя органы чувств  и  приборы.  Мы  их
называем арс-суперменами. Арс - искусство. Ученый будущего будет познавать
сущность вещей не через явления, а сразу, интуитивно, как художник.
   Доктор замолк и с очень довольным видом  откинулся  на  спинку  кресла.
Второв  молчал,  обдумывая  услышанное.  У  него  чуть  кружилась  голова.
Очевидно, табак доктора содержал какие-то наркотические примеси.
   - Мне непонятно, - медленно сказал Второв, - чем вы все же занимаетесь.
То ли пытаетесь выяснить, что такое идеальный человек,  то  ли  стремитесь
обогнать-современного человека и создать сверхчеловека.  Здесь  попахивает
ницшеанством, а может, даже фашизмом...
   - Чистого гуманизма, дорогой Алек,  не  существует.  Обе  задачи  тесно
связаны. Но мы не варвары. Наше дело принадлежит человечеству. Люди нашего
общества сегодня не знают, куда им двигаться. Но стоит показать им  идеал,
и прогресс из болезни превратится в динамичное, целеустремленное движение.
Все  захотят  стать  суперменами,  сильными  и  счастливыми.   А   счастье
невозможно без силы, вам это, надеюсь, известно. Одна из  важных  проблем