лее крепким орешком, чем мне представлялось: ведь надо же - идти од-
ному в кромешную ночь по незнакомым внеземным чащобам,  подвергая свою
жизнь опасности только лишь затем,  чтобы вытащить из леса другого че-
ловека - на это,  согласитесь, способен не каждый. Но он спасал не че-
ловека, мрачно думал я, продолжая мучительно чесаться. Он спасал свое-
го слушателя,  свою жертву, будущего подвижника новой веры, парапсихо-
логии или как ее там. Это не подвиг, потому что подвигов из эгоизма не
бывает... И Рыба-Кит блестяще подтвердил мое умозаключение тем, что до
глубокой  ночи читал мне лекцию о биолокации и таящихся в ней неиссле-
дованных возможностях. По чистой случайности мне удалось заснуть.



Наутро я нашел в багажнике мазь от укусов и смазал фасад, а как только
Рыба-Кит,  бросив  нудить,  удалился  "предаться  самососредоточению",
пристал с расспросами к вельботу. Вельбот давно меня раздражал.

- Так это ты меня выдал? - спросил я, с трудом сдерживаясь и внутренне
кипя. - Ты, железо старое?

- Не  понял  вас,-  скучно  ответил вельбот.  - Если вас не затруднит,
уточните запрос.

Вежливый, паразит!

- Какого лешего ты дал этому маньяку мой пеленг?  - повысил я голос. -
Я тебя просил об этом?

- В  мои  обязанности входит соблюдение гарантированного минимума прав
человека,- заявил вельбот. - В том числе и права на информацию.

- На правдивую?  - механически поинтересовался я, соображая, как лучше
подойти к главному вопросу.

- На любую,- сухо ответил вельбот.

У меня пересохло в горле. Одно из двух: либо вельбот слишком глуп, ли-
бо глуп я. Право на ложную информацию - как вам это нравится?

- Уточни,- потребовал я.

- Абсолютно правдивой информации  не  существует,-  пояснил  вельбот,-
поскольку средства сбора информации всегда ограничены,  а сам критерий
правдивости размыт и не ясен.  Любая информация является  субъективной
вне зависимости от того,  собрана ли она человеком,  либо машиной,  и,
следовательно,  содержит определенный (чаще - неопределенный)  процент
недостоверности.  Помимо этого,  человек имеет право и на заведомо не-
верную информацию,  находящую свое выражение в некоторых видах искусс-
тва, устного творчества и литературы.

До меня, наконец, дошло. Вельбот был прав, такие механизмы всегда пра-
вы. Искусство - это конечно... И литература. Выбросьте вымысел, напри-
мер, из исторического романа - и в лучшем случае получите плохой учеб-
ник.  Согласен,  без права на заведомо ложную информацию жизнь была бы
скучна:  ни тебе розыгрышей,  ни хорошей книги...  Впрочем, это к делу
уже не относится.

- А твой гарантированный минимум  прав,-  попытался  поддеть  я,-  это
стопроцентно достоверная информация?

Вельбот молчал несколько секунд.  Видимо,  эта мысль никогда прежде не
приходила в его кристаллические мозги, и теперь он переваривал ее, пе-
реворачивая так и эдак. У меня появилась надежда.

- Нет,-  ответил  вельбот,-  поскольку человечество постоянно работает
над расширением своих прав.  В частности, за последнюю сотню лет в га-
рантированный  минимум  были  добавлены  три новых пункта и еще восемь
подверглись переформулировке.  Но в случае любого изменения  я  должен
руководствоваться  прежним  гарантированным минимумом прав до тех пор,
пока мне не будет сообщен новый.

Так. И здесь - мимо.  Наивно было и думать о том, что можно как-то об-
мануть этого стража порядка. Я по-прежнему был в клетке, хотя и на во-
ле.  Из этой клетки было невозможно убежать, Рыба-Кит в два счета най-
дет меня по пеленгу.

И тут мне показалось, что я нашел блестящий выход.

- Эй, железо, как тебя там...- начал я.

- Модернизированная модель мозгового механизма...- завел он.

- Вот-вот.  Слушай меня внимательно.  Если, как ты утверждаешь, я имею
право на информацию вообще, значит я имею право и на информацию о том,
как вывести тебя из строя...

- Безусловно,- ответил он,  подумав самую малость. - Но хочу предупре-
дить вас о том,  что любая попытка повреждения спасательного  средства
будет являться посягательством на права обоих спасаемых пассажиров, и,
следовательно, такая попытка будет мною пресечена.

- Обездвижишь? - спросил я.

- Обездвижу.

Это был тупик, и свет, забрезживший было впереди, погас.

- Но я хочу всего лишь реализовать свое право на одиночество! - закри-
чал я в отчаянии. - Ведь мне больше ничего не нужно, слышишь!

- Реализуйте,- равнодушно сказал вельбот.

- "Реализуйте"! Как??!

Нет ответа.  То ли машина не хотела за меня думать, то ли в самом деле
не видела здесь противоречия.  Но как я могу реализовать свое законное
право  на одиночество,  если Рыба-Кит рвется реализовать свое не менее
законное право на общество?  В режиме разделения времени?  День так, а
день эдак?  Я бы,  пожалуй, согласился, но ведь Рыба-Кит не согласится
ни за что. Но должен же быть хоть какой-то выход!

Право на свободное волеизъявление?  Гм-м... Я могу сколько угодно изъ-
являть свою волю, это ничего не изменит. Не то.

Право на отдых?  Но,  с точки зрения вельбота, мы только и делаем, что
отдыхаем. Не то.

Право на ненасилие над личностью?  Чепуха, такого права не существует.
Что такое насилие над личностью - ударить личность по голове? Не толь-
ко. А дисциплина и единоначалие, присущее, скажем, космофлоту,- это не
насилие над личностью? Будет ли сладок без кнута пресловутый пряник? А
государство? А воспитание ребенка - не насилие над его личностью? Тер-
пим же. Сколько угодно насилия над личностью - и ничего, живем и будем
жить.

Не то. Я оставил эту мысль там, где она лежала. Правда, несколько поз-
же выяснилось, что она все же пустила во мне кое-какие корни.

- Ладно,- сказал я,  решившись начать сначала. - Ты можешь перечислить
все права, которыми любой человек вправе воспользоваться?

- Право на жизнь,- начал вельбот. - Это основополагающее право, поэто-
му  оно  стоит  первым  пунктом в перечне гарантированных прав.  Хотя,
строго говоря,  по закону все права равноценны и ни одно из них не мо-
жет быть доминантно над другими.

- Дальше,  дальше,- поторопил я. - Не болтай лишнего. Если понадобятся
комментарии, я спрошу отдельно.

- Пункт два:  право на труд как средство существования,- продолжил он.
-  Пункт  три:  право на труд как источник наслаждения;  пункт четыре:
право на рекреацию, пункт пять: право на здоровье...

Я терпеливо слушал. Примерно на пятидесятом пункте у меня заболела го-
лова,  а еще через полчаса я, вероятно, был похож на марафонца в конце
дистанции и остро завидовал пещерным охотникам,  косматым пращурам че-
ловечества,  имевшим только одно право:  жить,  пока не съели звери. Я
чувствовал себя опутанным правами по рукам и ногам.

- Пункт двести восемь,- тягуче тянул вельбот,- право  на  эстетические
ценности как средство самосовершенствования. Пункт двести девять: пра-
во на продление жизни домашнему животному как средству сохранения  ду-
шевного спокойствия человека...

- А домашнему растению? - спросил я с некоторой надеждой.

- Такого пункта нет.

- Ясно. Давай дальше.

К концу перечня я совсем ошалел. Человечество поработало не зря: трис-
та семьдесят семь гарантированных прав охватывали,  казалось,  все.  В
перечне нашлось даже право отказаться от выбора способа смерти для че-
ловека, замыслившего самоубийство. Решительно не представляю себе, как
это можно осуществить.

- Это все? - спросил я.

- Перечень исчерпан,- подтвердила машина. - Что-нибудь непонятно?

- Да,- сказал я, собирая в кучу растрепанные мысли и ища соломинку, за
которую можно ухватиться.  - Непонятно. Объясни мне, пожалуйста, каким
таким  образом  мне  здесь обеспечивается право на здоровье,  если Ры-
ба-Кит жужжит у меня над ухом каждую минуту? Он мне надоел и действует
на нервы. А ведь нервничать вредно для здоровья, не так ли?

- Поясняю,-  сказал механизм.  - Человек,  желающий избежать опасности
для здоровья, может удалиться от источника этой опасности либо уничто-
жить его.  В случае,  если источник опасности не может быть уничтожен,
поскольку также является человеком, и если он преследует человека, че-
ловек  может  удаляться непрерывно,  сохраняя между собой и источником
опасности безопасное расстояние...

- Да ты соображаешь,  что говоришь!  - закричал я.  - Это что же,  мне
придется все время от него бегать?

- Физическая  активность  приносит  пользу здоровью человека,- сообщил
механизм.

Я задохнулся.

- Второй человек,  являющийся источником опасности для здоровья перво-
го, преследуя его, также реализует свое право на здоровье.

- Ну вот что,- ядовито сказал я,  сдерживаясь из последних сил,- скажи
тогда:  как мне в этих условиях реализовать свое право на хобби...  то
есть...  это...  на  время,  материалы  и условия для занятия деятель-
ностью...  в общем, пункт двадцать семь? А? Подумай и скажи, да смотри
не задымись от натуги. Умник.

- Какой род деятельности имеется в виду? - последовал вопрос.

- Выращивание  конусоидов,- ответил я,  предчувствуя свой триумф.  Это
растения. Растут в горшках.

- Поясняю,- немедленно ответил механизм. - Человек, удаляющийся от ис-
точника опасности, может взять горшки себе под мышку...

Позднее я понял,  что был неправ, машина не способна на преднамеренную
издевку.  Но в тот момент,  когдя я прыгал на одной ноге и  массировал
другую,  отбитую  о  борт вельбота,  мне было не до логики.  А тут еще
явился Рыба-Кит и сказал,  что я неправильно дышу,  что мой случай (вы
подумайте  -  мой случай!) очень запущенный и что ничего не поделаешь,
придется ему заняться мною с самых азов,  но это ничего, ибо если пра-
вильно заложить основы, развитие парапсихологических способностей пой-
дет дальше уже само собой. Я впал в отчаяние и весь остаток дня проси-
дел на траве,  тупо уставясь в одну точку и согласно кивая,  когда мой
гуру останавливался, чтобы перевести дух. Мне было все равно.

Решение - и,  как мне показалось,  удачное, я нашел на следующее утро,
когда Рыба-Кит еще спал. Оно показалось мне таким простым и ясным, что
я чуть не подпрыгнул от радости.  Река!  Как-то раз Рыба-Кит сознался,
что не умеет, к сожалению, плавать. А по-моему - к счастью!

Осторожно, чтобы  не  разбудить  спящего,  я снял одно из пассажирских
койко-кресел вельбота. Вельбот молчал: видно, решил, что я имею на это
право.  Кресло  было  пухлым  и легким - вспененная пластмасса,- но на
всякий случай я отделил металлические крепления. Плотик был готов.

Стараясь не производить ни малейшего шума,  я собрал свои пожитки, на-
шел палатку и тихонько вынес вещи из вельбота. Через полчаса на берегу
реки высилась скромная горка моего имущества и я раздумывал, что пере-
везти  на  тот берег в первую очередь.  Разумеется,  не конусоиды - их
нужно везти последними, мало ли что. А вот палатку, обувь и часть бал-
лончиков - можно.

Раздеваясь, я услышал позади крики и обернулся.  С пригорка по направ-
лению ко мне со всех ног бежал Рыба-Кит.  Ему не  хотелось  оставаться
одному,  он кричал и на бегу отчаянно размахивал руками. Сочувствия во
мне он не вызывал. Я усмехнулся, спустил плотик на воду и поплыл. Вода
была теплая, ленивое течение медленно сносило меня в сторону. Внутрен-
не я ликовал и даже начал было напевать что-то бодренькое,  но тут  же
глотнул воды, закашлялся и решил ликовать молча.

Плаваю я  неважно,  а  тут еще приходилось толкать перед собой доволь-
но-таки нескладный плотик.  Кое-как проплыв около трети ширины реки, я
оглянулся.  Рыба-Кит  был  уже  на  берегу  и что-то кричал мне вслед,
обильно жестикулируя,  судя по жестам - умолял вернуться. Нет уж, дуд-
ки. Обидно то, что ко второму заплыву мне, судя по всему, придется го-
товиться,  выслушивая его упреки в бессердечии с самого близкого расс-
тояния,  а может быть - как знать? - даже нейтрализуя определенное фи-
зическое противодействие - но разве цель того не стоила? Ничего не по-
делаешь,  думал я, работая ногами и отфыркиваясь. Придется быть жесто-
ким.

Он останется один - ну и что с того? Я тоже буду один, по крайней мере
до тех пор, пока Рыба-Кит не придумает, из чего сделать плот. Несколь-
ко дней одиночества - это именно то, что мне сейчас крайне необходимо.
Нет, я не уйду далеко - кто знает, на что можно напороться на незнако-
мой планете?  Мы будем жить у реки:  я на одном берегу,  Рыба-Кит - на
противоположном.  Но  на ночь я буду отходить от реки подальше,  ночью
над водой очень уж хорошая слышимость...

Фью-у-уу-у...Плюх! Знакомый уже пауко-ящик приводнился впереди меня  с
фонтаном  брызг,  развернулся против течения и заработал лапками,  как
жук-плавунец.  Обычно ящики умеют плавать только по  течению,  а  этот
очень старался и пенил воду, как танкер, силясь выгрести, но необтека-
емая форма сводила на нет все его потуги. Его медленно сносило. Навряд
ли  он  оказался  бы способен меня спасти,  начни я тонуть.  Наверняка
вельбот, как и в прошлый раз, выплюнул его мне вдогонку не затем, что-
бы меня спасать, а затем, чтобы реализовать мое право на информацию.

- Внимание,- завел свое ящик булькающим голосом. Вероятно, в голосовое
устройство попала вода. - Вы опасно приблизились...

К чему я опасно приблизился,  я так и не услышал.  В нескольких метрах
от меня зеркальная поверхность реки вдруг вспучилась горбом,  и из во-
ды, разбрасывая кольцевые волны, высунулась отвратительная треугольная
морда размером с три моих плотика и внимательно оглядела меня выпучен-
ными,  как у лягушки, и такими же холодными глазами. Ящик замолк и по-
вернул к берегу, бестолково шлепая лапками по воде. Я все еще держался
за плотик,  не осознавая ситуации,  когда лягушкоглазая тварь, видимо,
удовлетворившись осмотром, взволнованно зевнула, показав глоточные зу-
бы,  и без спешки заскользила ко мне,  раздвигая воду,  как  волнолом.
Тогда я бросил плотик и поплыл назад что было сил.

Если бы не говорящий ящик, я бы погиб - тварь плавала явно быстрее. Но
именно он подвернулся ей первым,  и это меня спасло. Оглядываясь назад
между взмахами,  я видел, как ящик перед самой пастью зарыскал по воде
туда-сюда,  потом был подхвачен, вздернут над поверхностью реки и бес-
толково замолотил лапками. Чудовище перехватило ящик поудобнее и, зап-
рокинув морду,  по-жабьи глотнуло. Ящик исчез, и чудовище какую-то се-
кунду пребывало в неподвижности, прислушиваясь, очевидно, к внутренним
ощущениям,- затем его холодные глаза уставились прямо на меня.

Я выбивался из сил.  Рыба-Кит на берегу истерически визжал,  словно  в
воде находился он,  а не я. Что касается меня, то мне визжать было не-
когда.  Планета, может быть, была и спасательная, но и на спасательных
планетах люди гибнут точно так же,  как и на всяких других.  Какое мне
было дело до того,  что чудовище,  закусив мною, вероятнее всего сдох-
нет, как те комары, если я этого уже не увижу? Мне было все равно, ум-
рет эта жаба или не умрет.  Я не хотел умирать сам. И - нащупал ногами
отмель  в тот момент,  когда уже казалось,  что все кончено:  чудовище
раскрыло пасть,  как тоннель, в полуметре от моих ступней. Если бы оно
догадалось втянуть в себя воду,  эти записки, по всей видимости, оста-
лись бы ненаписанными.

Ни один пингвин,  спасающийся от морского леопарда, не вылетал из воды
с такой прытью,  с какой вылетел я. Течение отнесло меня в сторону, за
границу зоны защиты. Скорее назад, к вельботу! Вернее, к конусоидам!

До сих пор не знаю, умела ли эта тварь передвигаться по суше - во вся-
ком случае,  она не стала преследовать нас на берегу.  Оглядев на про-
щанье меня,  а заодно и Рыбу-Кита пустым,  ничего не выражающим взгля-
дом,  треугольная морда скрылась с поверхности,  и через минуту вода в
реке текла так же спокойно, как прежде - захлопнувшийся вхолостую кап-
кан вновь был готов к употреблению.

Так еще более бесславно окончилась моя вторая и последняя попытка най-
ти уединение.  Река неторопливо уносила перевернутый плотик. Я потерял
палатку,  добрую  половину питательной смеси для конусоидов и свои бо-
тинки. Пересчитав в уме оставшиеся баллончики, я ужаснулся. А Рыба-Кит
вертелся рядом, как заводной, и кричал:

- Вы видели!  - Он даже подпрыгивал от восторга, и лысина его сияла. -
Вы видели!  Попробуйте теперь утверждать, что парапсихология это чушь!
Вот  вам  - доказательство реальности психофизического воздействия!  Я
мысленно приказал этой жабе нырнуть, и она нырнула!

- Заткнитесь,- сказал я. (А что я мог еще сказать?)

Он не обратил на мою грубость никакого внимания.  Что было  делать?  Я
угрюмо подобрал одежду,  взял горшки и поплелся назад, даже не огрыза-
ясь - у меня не было сил.



И потянулись мучительные дни.

Рыба-Кит не отходил от меня ни на шаг. Порой мне казалось, что он при-
надлежит к какой-то тайной сектантской организации,  каждый член кото-
рой обязан обратить в истинную веру не менее десяти  непосвященных,  а
поскольку я тут всего один,  мне достается десятикратная доза.  Заста-
вить его замолчать я так и не сумел.

Изредка мне удавалось на несколько минут избавиться  от  его  присутс-
твия,  и  тогда  я шел к вельботу задавать новые вопросы.  Ответы были
различны, но сводились к одному: помочь мне вельбот не мог. Или не хо-
тел. Иногда мне хотелось заложить под него фугас в полтонны весом. Это
были мечты. Во-первых, вельбот бы этого не позволил, во-вторых, у меня
не было фугаса,  а в-третьих, повреди я вельбот, мы лишились бы радио-
буя,  по которому нас ищут спасатели,  и,  скорее всего,  застряли  бы
здесь на веки вечные. А у меня не было уверенности в том, что эта пла-
нета имеет достаточные размеры,  чтобы я мог на ней скрыться от своего
сотоварища.

Вот что я писал в своем дневнике:



День двенадцатый.  С утра, пока еще было можно, занялся измерениями. У
первого конусоида вита-индекс 0.87;  у второго - 1.02.  Если биотестер
не  врет (а с чего бы ему врать?),  то первый росток в самом ближайшем
будущем причинит мне немало хлопот.  Второй,  пожалуй,  выкарабкается,
ему достаточно обычного ухода, насколько он здесь вообще возможен.

В 7ч.00м.  проснулся Рыба-Кит и сразу же попытался втянуть меня в раз-
говор об экстрасенсорной сущности всего живого,  исключая, может быть,
простейших.  Втянул, конечно. Я говорил "да-да" и "само собой", потому
что спорить с ним себе дороже, а Рыба-Кит воодушевлялся с каждой мину-
той, а потом потребовал перейти к практическим приложениям теории. Ве-
лев мне сидеть прямо и смотреть ему в глаза, он заявил, что будет мыс-
ленно внушать мне НЕЧТО.  Ничего,  кроме отвращения, он мне не внушил,
но вряд ли он имел в виду именно это.  Очень неприятные у него глаза -
выпученные и какие-то ОБВОЛАКИВАЮЩИЕ,  как кисель. Я плюнул и сослался
на мигрень,  надеясь отвязаться,- и был немедленно награжден лекцией о
лечебных  возможностях  парапсихологии,  продолжавшейся с минимальными
перерывами до самого вечера.  И вечером тоже было что-то такое, отчего
голова в самом деле разболелась ни на шутку.  Впрочем, к головной боли
я уже привык;  если бы конусоиды так же легко адаптировались к местным
условиям, ничего лучшего нельзя было бы и желать.



День тринадцатый.  Весь  день не отходил от конусоидов.  Первый мне не
нравится:  с ним творится что-то неладное,  я бы сказал, что он УСТАЛО
выглядит. Мне показалось, что нижние листья начинают желтеть по краям.
Может быть,  попробовать питательную смесь "Супер-Ультра"?  Нет, пожа-
луй,  подождем  один-два  дня,  а  там посмотрим.  Зато второй росток,
по-видимому,  чувствует себя великолепно:  пустил два новых  листа,  а
почка на стебле вздулась и вот-вот готова лопнуть.  Если в таких усло-
виях распустится цветок,  это будет первый случай за всю историю кону-
соидоводства,  а  уж если мне удастся получить семена - им цены не бу-
дет!  Неужели мне выпадет счастье вывести новый сверхустойчивый  сорт?
Не могу поверить.

Рыба-Кит откопал какой-то корень. Говорит, что корень этот - мать все-
го сущего,  содержит трансцендентальные начал