отставшего от последней группы
и потому пробиравшегося пешком,  и до сих пор не убранный. Нехороший по-
пался валун,  недисциплинированный...  А ротозеем был  он,  Пескавин,  а
единственной  добычей дня - мизинчик,  который теперь невозможно всучить
даже Детке.  Нет,  девочке многого хочется, здесь она не найдет желающих
подставить за нее шею, и эта прыть просто от незнания. Теперь не штрафу-
ют,  теперь любителям сувениров светит каторжный срок в целях перевоспи-
тания, охране не возбраняется позабавиться с пойманным мародером, сколь-
ко хватит фантазии,  и охрану недавно  усилили  -  в  который  уже  раз.
Так-то, девочка. А цену одного пальчика где-нибудь на Хляби или, скажем,
на Земле,  ты знаешь?  Полагаешь,  озолотят? Да у нас Рифмач больше даст
тому,  кто  на  его глазах под комментарий каким-нибудь анапестом сожрет
собственное дерьмо, и находятся охотники...

"...Жемчужиной заповедника по праву считается открытое менее десяти  лет
назад Ущелье Каменных Мумий, уникальное образование, воочию представляю-
щее потрясенному взору окно в мир безжалостного прошлого.  Дорога, веду-
щая в Ущелье, окруженная первозданной дикой красотой гор, как бы готовит
туристов к тому,  что им предстоит увидеть...",- бубнил гид заученное из
путеводителя.

Если она из охраны,  то в Ущелье тем более не отлипнет, размышлял Песка-
вин. Только она не из охраны. Слишком уж было бы бредово, до того бредо-
во,  что даже остроумно, на них не похоже, да и не могут же они внедрять
подсадку в каждую группу! Нет, девочка, ты самая настоящая "не сомневай-
ся", да еще не местная - не так уж и плохо, а если подумать хорошенько -
просто подарок судьбы,  и отлипнуть я тебе сам не дам. У девчонки непри-
ятности,  девчонка землю роет, только комья летят, и о ломтиках явно ни-
какого понятия.  Выкупиться хочет,  что ли? - он поглядел на нее почти с
нежностью.  Ну-ну.  Успеха тебе,  наивная. Моргай пореже, не прячь глаза
святой Инессы.  Они у тебя хорошо получаются,  замшелых-то дедов ты  еще
обманешь,  да и молокососов,  наверно, тоже. А вот чего ты, дорогая, еще
не поняла - так это того,  что ты мне понадобишься, и еще того, зачем ты
мне  понадобишься.  Но ты поймешь.  Когда двое утопающих ищут соломинку,
они хватаются друг за друга.

- Знаешь что, прыткий ящер,- сказала вдруг Анна. - Не хочешь помочь - не
мешай. У тебя свое дело, у меня свое, понял, прыткий? Верни молоток и не
шурши мне на дороге.

Умница, но из непонятливых.  Пескавин вздохнул.  Поискав  по  внутренним
карманам, он вынул мятый рекламный проспект и бросил Анне на колени.

- Читала?

- Да.

- Плохо  читала.  Смотри  здесь:  "Внутренняя охрана заповедника надежно
обеспечивает безопасность посетителей и сохранность уникальной  экспози-
ции  под открытым небом.  Особые полномочия сотрудников охраны позволяют
решительно и эффективно пресекать возможные попытки мародерства",- ну  и
так далее.  На практике это,  например, значит, что первый же попавшийся
охранник сможет без долгих разговоров тебя обыскать и будет в своем пра-
ве.  Сказано же:  решительно и эффективно. Разумеется, в рекламном прос-
пекте прямо сказать об этом невозможно. Так вернуть тебе молоток?

- Оставь себе.  - Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. То-то
же. Пескавин улыбнулся. Не нервничай, девочка, еще рано. Тому, кто сочи-
нял проспект, не стоило употреблять слово "эффективно".



- - -



Восьмой километр шоссе в том месте,  где в сторону ничем не примечатель-
ного бокового ущелья ответвлялась скверная грунтовая дорога, был украшен
большим щитом с надписью:

О С Т О Р О Ж Н О ! ! !

ЛАВИНООПАСНЫЙ УЧАСТОК !

НЕ ШУМЕТЬ. НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ ГРОМКО.

НЕ ДЕЛАТЬ НЕОБДУМАННЫХ И РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ.

Многоножка, свернув на грунтовку,  остановилась.  Чувствовалось, что она
не доверяет этой дороге: некоторые из лап осторожно ощупывали кромку об-
рыва. С шумом сорвался и загрохотал вниз камень.

- Приехали,- пояснил гид и откашлялся,  отчего его голос  превратился  в
мужественный баритон.  - Итак, добро пожаловать в Ущелье Каменных Мумий.
До цели не более пятисот шагов. Прошу выходить за мной.

Многоножка вжала в себя лапы и встала на брюхо. Тридцать пять экскурсан-
тов затолпились на выход.  Выскользнув на раскисший снег, Пескавин про-
толкался за чужие спины.  Гид пошевелил бородой,  вызвав смех  юнцов,  и
указал на щит.  На его лице была написана решимость ознакомить с текстом
всех. Мамаши юнцов, изображая внимание, тянули шеи.

За поворотом скальный карниз сузился.  Слева поднималась каменная стена,
не настолько,  впрочем,  крутая,  чтобы нельзя было рассмотреть нависшую
снежную шапку,  справа был обрыв и снежный завал на  дне  ущелья.  Здесь
торчала вбитая посреди дороги гнутая металлическая вешка, и здесь дорога
кончалась, а дальше тянулась только тропинка, протоптанная в плотном ле-
жалом снегу. Еще одна вешка - и тоже гнутая, словно в самом деле побыва-
ла под лавиной,- маячила шагах в ста впереди,  обозначая конец  опасного
участка.

Здесь предстояло идти поодиночке.  Гид, весь подобравшийся и ставший те-
перь окончательно похожим на покорителя снежных вершин,  вдохновенно ве-
щал  о коварстве гор и мерах безопасности.  Пескавин тайком зевнул.  Все
это он уже слышал в прошлый раз слово в слово, и даже ободряющая улыбоч-
ка под занавес, чтобы у напуганных экскурсантов не очень тряслись колен-
ки,  была точно такая же.  Сценарий, мысленно усмехнулся он. Причем без-
дарный.  Скучно это,  дядя, убого - для детей или для впавших в детство.
Имитация риска,  и весь этот реквизит для большего эффекта - гнутая  ду-
рацкая вешка,  пугающий текст на щите - прямо вопит:  "Опасность!  Опас-
ность!",  а всего-то - настрой,  эмоциональная прелюдия к Ущелью.  Цирк,
щекотка для нервов.  Каждый старый гриб впоследствии будет рассказывать,
как он шел под готовой сорваться лавиной и что при этом ощущал, а слуша-
тели  будут смотреть ему в рот и гордиться знакомством с первопроходцем.
Не ново.

Он прошел участок одним из последних.  Здесь можно было не  волноваться:
гид смотрел не на него,  а на снежную шапку наверху, и смотрел со значи-
тельностью, ни на шаг не отклоняясь от своей роли в заученном раз и нав-
сегда действе:  доставить,  обеспечить,  довести до сведения,  напугать,
дать почувствовать,  вычерпать из прошлого всю бессмысленность и  безжа-
лостность и опрокинуть разом на экскурсантов, чтобы визжали и захлебыва-
лись.  И непременно добавить специи: пафоса - это обязательно, романтики
- тоже.  Как же без романтики, и что с того, что здесь ее сроду не было?
Как это не было, если должна быть, и, значит, будет!

Тропа полого пошла вниз.  Повстречали группу,  идущую навстречу,  и  гид
кивнул коллеге.  Еще один поворот - и скальные стены раздвинулись.  Анна
демонстративно забежала вперед и теперь, должно быть, с удивлением расс-
матривала дно Ущелья - неровное снежное поле,  стиснутое скалами,  выва-
лившими на снег серые языки подтаявших ледников,  хаос вынесенных ледни-
ками каменных глыб.  Сейчас она увидит и остальное. Пескавин отвернулся.
Этот ракурс считается великолепным:  в поле зрения не менее трехсот  не-
подвижных фигур - но именно отсюда смотреть на них нельзя.  Отсюда мумия
не человек, а деталь ландшафта. Он вдруг понял, что тот первый, кто при-
думал устроить в Ущелье музей под открытым небом,  был осенен этой идеей
именно здесь.  Удобное место:  можно принять решение, а потом спуститься
осмотреть мумии и уже видеть в них не людей, а экспонаты будущего музея.
Это не страшно.  Некоторые утверждают,  что это облагораживает.  В таком
случае ломтики - благороднейшие люди.

Он глубоко вдохнул влажный воздух Ущелья, закашлялся и скривился от боли
в боку. Достали все-таки. Взять бы тех гадов, да по организму. Он предс-
тавил себе эту сцену:  вот тут сидит Рифмач, а вот тут стоят Шуруп с Ха-
бибом да еще двое-трое ребят,  и Рифмач делает вид, что ему скучно, а по
ковру,  вопя,  катается красноглазый, и он, Пескавин, Теко, бьет, и нога
его входит в мягкое,  содрогающееся. Вот так. И еще раз. И повторить. До
тех пор,  пока Рифмач не скажет: "Хватит", а если не скажет, то тем хуже
для красноглазого.  Да только кто такой Рифмач для ломтиков -  козявочка
божья, глазу не заметная, и писк издать не посмеет, где уж там...

Тропа расширилась, захватывая Ущелье. Мумии были рядом.

- Мы  у цели,- торжественно провозгласил гид.  - Перед вами единственный
во Вселенной заповедник Каменных  Мумий.  Равнодушный  и  Осмотрительный
приветствуют вас!

И никто не спросил, кто такие Равнодушный и Осмотрительный.

- О, господи! - вырвалось у кого-то из женщин. - Что же здесь было?

Гид сдержал  улыбку.  Его  избавили от необходимости спровоцировать этот
вопрос.  Мало кто не знает о том,  что здесь было, но гид обязан расска-
зать и тем, кто знает. Например о том, как правительственные советы обе-
их колоний одновременно получили приказ  открыть  боевые  действия.  Или
взять низкий старт и начать с того,  как давным-давно люди заселили пла-
нету, похожую на Землю, и дали ей имя Твердь. Что такое война, они знали
и раньше.

- О, господи!

"Меньше пяти и брать не стоит,- думал Пескавин,  не слушая гида, пустив-
шегося многословно и патетически излагать хронику событий  двухсотлетней
давности.  -  Нет,  никак  нельзя брать меньше.  А лучше сразу кисть или
ступню,  но тогда придется взять еще хотя бы один пальчик на мелкие рас-
ходы. Денег-то нет. И не надо. Пальчики вам деньги."

- Исход дела на Тверди мог решить судьбу всей войны,- говорил гид.  - Но
что можно было требовать от двух чахлых колоний?  Для того,  чтобы вести
войну на уничтожение,  у них не хватало ни ресурсов,  ни решимости.  Так
или иначе, обе стороны старались вести лишь ограниченную войну. Она про-
должалась несколько лет и окончилась ничем.

- Ограниченные войны, как правило, не выигрываются,- неожиданно для себя
сказал Пескавин.

Гид сбился и недовольно посмотрел на него.  Пескавин прикусил язык. Рас-
кис,  подумал он с досадой.  Только этого не хватало.  С чего это я?  Не
терпелось показать,  какой умный?  Терпелось ведь. А засветился, еще как
засветился, весь свечусь, как фонарь, как прыщ красочный на гладком мес-
те,  сам свечусь и окрестности освещаю,  вон как оглядываются,  морды. И
что тебе теперь,  жертва словесного недержания,  возвращаться паинькой в
автобус вместе с дедами? Идиот! А может, и ничего? Обойдется, подумал он
и вдруг вспомнил,  что все это уже не имеет абсолютно никакого значения,
что обратного хода нет и пальчики надо добыть хотя бы на  виду  у  всех,
что  с пальчиками или без пальчиков только чудо поможет прорваться через
ломтиков в грузовой корабль,  а ведь это еще не все,  при желании  могут
достать  и  в корабле,  и после старта даже...  Он отыскал в толпе рыжую
куртку.  Анна во все глаза смотрела на мумии,  только  раз  она  мельком
взглянула  в его сторону,  и в ее взгляде почему-то не было ни насмешки,
ни презрения,  как он ожидал увидеть,  а было в нем что-то малодоступное
пониманию,  и теперь стало похоже, что она в Ущелье действительно первый
раз. Ну-ну.

- У нас в экспозиции около тысячи мумий,- гид обвел рукой Ущелье.  -  И,
вероятно,  под снегом не меньше.  Вообще считается,  что к моменту атаки
здесь находилось от трех до пяти тысяч беженцев.  Женщины, инвалиды, де-
ти;  похоже, все они шли к дальнему перевалу. Трудно сказать, удалось ли
кому-нибудь из них его перейти.

Первая мумия стояла к ним спиной,  чуть отклонившись назад,  будто заду-
мавшись, широко расставив ноги, до колен ушедшие в снег. Руки были зало-
жены за спину, подбородок высоко поднят, остекленевший взгляд без всяко-
го выражения направлен вперед и вверх.

- Это Равнодушный,- гид по-приятельски похлопал мумию по плечу.  - Обра-
тите внимание:  он смотрит туда, где, по нашим расчетам, должна была за-
виснуть боевая платформа. Может быть, он даже успел увидеть, как ее сби-
ли. Но было поздно: растр летаргатора уже успел нащупать Ущелье.

Экскурсанты обступили мумию.  Вислоносый юнец потрогал пальцем окаменев-
шую одежду.

- Нам повезло,  что луч только скользнул,- продолжал гид, скашивая глаза
на вислоносого.  Тот с хмыком убрал палец и запустил его в  нос.  -  При
большей  дозе  облучения  мумии в скором времени рассыпались бы в пыль -
именно поэтому их не находят на местах боев.  В проблемном институте при
заповеднике,-  гид указал рукой на прилепившееся к скале вычурное здань-
ице,- не исключают и возможного воздействия своеобразных  местных  усло-
вий.  Трудно утверждать наверняка. Во всяком случае, эксперименты на жи-
вотных с резонансными летаргаторами тех времен не дали даже близких  ре-
зультатов. Потому что...

Пескавин скучал. Сейчас этот трепач по должности еще разок-другой напом-
нит об уникальности, потом поведет группу к расщелине, где, укрывшись за
валуном,  скорчился Осмотрительный. Вот у того взгляд впечатляет: страх,
мольба и надежда одновременно,  и если посмотреть с трех  разных  точек,
можно увидеть все три выражения в отдельности.  Трехликий Шива.  И между
прочим, на руке, вцепившейся в камень, не хватает двух пальчиков. Дальше
будут  знаменитые Близнецы,  затем Командор,  Недоумевающая,  еще дальше
группа детских фигур, потом Дервиш на одной ноге, поддерживаемый подпор-
ками.  Обязательная часть экскурсии. Каждый должен проникнуться величием
трагедии.  А не было здесь никакого величия. Трагедия была, а величия не
было,  не случилось. Он отвернулся и процедил себе под ноги длинный пле-
вок.

Кто-то взял его за руку. Пескавин обернулся и увидел Анну.

- Теко,- зашептала она.  - Теко,  я тебя прошу...  Нет, не то, так ты не
станешь... Я не думала, что они такие, думала: мумии - и все. Они же как
живые, понимаешь? Я, наверно, не смогу сама. Ты ведь мне поможешь, Теко?
- Она судорожно теребила его рукав. Он молчал. - Теко, ведь я же не смо-
гу. Ты видел его? Вот я подойду к нему и начну делать ЭТО... Ведь ему же
будет больно,  я понимаю,  что все это чушь,  но что мне с собой, дурой,
делать,  ведь они же, правда, как живые, только серые, а так они как жи-
вые...

- Они и есть живые,- сказал Пескавин.  - Я не занимаюсь гробокопательст-
вом. Они спят. Говорят даже, будто они иногда двигаются, но это вряд ли.
И они чувствуют,  когда им ломают пальцы,  но чувствуют не то, что чувс-
твуем мы, и не так, как чувствуем мы. Я знаю.

- Это правда? - Анна нервно вздрагивала.

- Может быть.  Для меня они живые,  мне так проще. Не могу себе предста-
вить, что ломаю пальцы у мертвецов. Не умею я этого.

- Вот оно что,- Анна отступила на шаг и прищурилась. - Теперь я понимаю,
почему тебя зовут Теко. Ну что, идем, ящер?

"Как просто все решилось,- подумал Пескавин.  - Так, как я хотел, теперь
шансы удвоились и я знаю, что выберусь. Но радости от этого я не ощущаю.
Устал я, вот что. Ущелье давит."

- Не суетись,- пробурчал он.  - Скоро нас выпустят на вольный  выгул,  и
тогда времени будет хоть отбавляй.



- - -



Впереди в тумане опять замаячило что-то темное,  и Пескавин,  поняв, что
это мумия, обошел ее кругом, с трудом выдирая ноги из глубокого снега, и
неожиданно вышел на протоптанную тропинку.  Он и не заметил,  откуда на-
полз туман,  ему показалось, что воздух вдруг сгустился и помутнел сразу
во всем Ущелье,  и туман был не белый,  как молоко,  а сизый и слоистый,
как отстоявшийся табачный дым. "Ущелье Туманов,- подумал Пескавин. - Оно
так и называлось,  теперь я вспомнил.  Тогда тоже был туман,  и в тумане
брели к перевалу измученные люди,  их не было видно,  но их  было  очень
много, и все они были обыкновенными беженцами пятого года войны, тихими,
привыкшими,  равнодушными к своим и чужим страданиям. А потом туман рас-
сеялся,  и люди, поднявшие кверху серые лица, чтобы увидеть солнце, уви-
дели зависший над Ущельем черный прямоугольник боевой платформы..."

Он остановился,  определяя направление.  Они шли уже долго,  экскурсанты
остались  позади,  вокруг не было никого,  и скоро должен был показаться
второй пост охраны,  но его мешал разглядеть туман.  Еще немного,  решил
Пескавин. Пусть я их увижу. Не тайком - именно так и попадаются,- а наг-
ло, почти на глазах, так будет надежнее. А туман-то, кажется, редеет...

Он опять потерял тропинку и,  продавив толстый наст,  завяз по колено  в
снегу и беззлобно выругался.  Анна догнала и встала рядом,  наст под ней
не проваливался,  не трещал даже, и Пескавин еще раз с удовольствием ог-
лядел ее фигуру.

- Хорошая  у тебя куртка,- сказал он весело.  - Слепой заметит.  Хочешь,
чтобы нас засекли, так тебя понимать?

- У меня свои правила,- огрызнулась Анна.

Наивная настырность.  Даже не спросила,  при чем здесь куртка. Или она в
самом  деле  не знает,  что Ущелье просвечивается насквозь в любое время
суток?  Тогда молчать. Девчонке незачем дергаться, зная, по какой тонкой
проволоке предстоит пройти. Пескавин осклабился:

- Не суетись.  Если засекут,  постарайся мне подыграть. Можешь даже виз-
жать, если нравится,- все равно звук в тумане глохнет.

- Ты что затеял? - насторожилась Анна.

- Развлечение для охраны.  Мы оба ненормальные, из тех ненормальных, что
мечтают уединиться в самом экзотическом месте,  иначе им пресно.  Теперь
дошло?

- Дошло. А охрана?

- Пусть лучше любуются на нас, чем обыскивают.

- Кретин! - сказала Анна. - Давай двигай.

Сизый туман, слоясь, тек им навстречу и редел, а вокруг стояли мумии - с
подпорками и без подпорок,- сидели и лежали мумии, и здесь давно не рас-
чищали, и лежачие тянули из своих сугробов руки с растопыренными пальца-
ми,  а туман неторопливо обтекал эти руки, словно желая укутать их и тут
же раздумывая. Снова начался подъем, и стало жарко. За спиной всхлипнула
Анна - похоже, не от усталости.

"Что они искали за тем перевалом? Жизнь? Они разучились жить, научившись
спасаться. Это уже жизнь, если тебя не ищут, чтобы убить, это уже празд-
ник.  Что-то ведь мерцало им по ту сторону.  Они шли и шли, качаясь, как
привидения, они устали физически и устали бояться своего страха. Они уже
тогда  были  мумиями,  среди них еще попадались Осмотрительные,  но куда
больше было Равнодушных - этих не скрючил ужас при виде платформы,  вряд
ли  они даже удивились ее появлению,  а если удивились,  то только тому,
что они еще  живы,  в  то  время  как  луч  летаргатора  уже  гуляет  по
Ущелью..."

Пескавин остановился.

- Опять  на  ногу наступила,- сердито сказал он.  - Иди тогда ты вперед,
раз уж так не терпится.  Хотя нет, мы уже пришли. Вон то пятно слева ви-
дишь?

Анна еще раз всхлипнула и часто задышала.

- Мумия?

- Будка. Это и есть второй пост. Там один охранник, и он нас видит, если
не пьян. Ага, вот он вышел, мордоворот. Видишь?

- Да. То есть, нет, не вижу.

- Неважно. Где-то поблизости бродят еще двое, их мы проглядели. Но здесь
им делать нечего,  это служебный проступок - собираться втроем в будке,-
он хохотнул. - Так что работать буду здесь.

- А как же...- Анна смотрела во все глаза то на Пескавина,  то на темное
пятно будки, рядом с которым в редеющем тумане проявлялась, как на фото-
бумаге, смутная фигура охранника.

- Пяток пальчиков тебе, надеюсь, хватит? - спросил Пескавин. Анна кивну-
ла.  Он порылся в карманах, достал несколько бумажек и мелочь. Отстегнул
от запястья браслет.

- На.  Добавишь своих, пойдешь вон к той морде и попросишь продать паль-
чик.  Сувенир на память. Заговоришь ему зубы, не мне тебя учить, как это
делается. Канючь, скули, что хочешь делай, хоть отдайся ему на снегу, но
десять минут мне обеспечь. Ясно?

Она кивнула:

- Так что, мне идти?

- Постой,- сказал Пескавин.  - В автобус я не вернусь. Будешь ждать меня
на космодроме возле касс,  а будет шухер - жди на смотровой площадке.  Я
тебя найду. Поняла?

Анна нерешительно перемялась с ноги на ногу, и Пескавин понял, о чем она
сейчас спросит. На душе стало пакостно.

- Теко,- сказала она. - А ты меня не обманешь?

-