и безвольно висят вдоль тела: ни дать ни взять выброшенный на помойку старый игрушечный медведь!
     - Подождите меня здесь, - крикнул Холлидей водителю, выскакивая из машины. Приблизившись к сидящему мешком телу, он воскликнул:
     - Боже мой! Господи!
     Барни получил в грудь не менее шести пуль. И с близкого расстояния: бронежилет оказался пробит. Он был еще жив и смотрел на Холлидея остановившимся взглядом. На лице играла слабая улыбка. Улыбка, в которой было признание собственного поражения и просьба о прощении.
     Холлидей упал на колени, прижал Барни к себе.
     - Все о'кей, Барни... Я отвезу тебя в больницу.
     - Не... не думал, что я... Хол...
     - Все о'кей. Все будет о'кей. - Холлидей тащил Барни на руках, споткнулся, чуть не упал. Тут подоспел таксист и взял Барни за ноги. Они усадили раненого на заднее сиденье, а уже через секунду машина с визгом выруливала на Гудзон-стрит.
     Холлидей прижимал Барни к себе. Теперь глаза его были закрыты, дыхание с хрипом вырывалось из легких. Холлидей смотрел на следы пуль в груди Барни. Раны могут быть и не смертельными. Все зависит от калибра. Но если пули проделали на спине большие выходные отверстия, вытащив с собою обрывки внутренних органов...
     Да, Барни совсем плох. Но в наше время врачи творят чудеса! Сейчас самое главное - фактор времени. Таксист вовсю искупал свою прежнюю медлительность. Машина неслась по пустынным улицам. Снежные вихри крутились в свете фар. Такси двигалось на север, к больнице Святого Винсента. Холлидей знал, что там очень мощная система скорой помощи, они просто волшебники по части огнестрельных ран. Если кто-то и может спасти Барни...
     - Хол... - Не голос, а шелест ветерка.
     - Тихо, Барни, тихо. Все будет о'кей.
     - Пакет... программа...
     Холлидей вспомнил. Программа! Все из-за нее. Господи! Зачем они только во все это ввязались?! Почему им не хватило здравого смысла бросить это дело?
     Откуда они могли знать, убеждал он себя. Каждое новое дело - это еще одна проблема, которую следует разрешить. Как понять, что за углом ждет куча дерьма?
     Барни прикрыл глаза и уронил голову на колени Холлидею, и какую-то секунду тот думал, что напарник умер. Потом услышал натужное дыхание и испытал такой подъем, такой приступ радости, что даже сам испугался. Он жив! Еще есть надежда!
     Холлидей осмотрел карманы его куртки и брюк. Никакого пакета не было. Холлидей стал думать о программе, которая может стоить его напарнику жизни. Вдруг теперь не удастся уничтожить ЛИНкс? Однако эта мысль сейчас его вовсе не расстроила, не то что раньше. Он больше не отвечает за ЛИНкс. Инженеры в КиберТек смогут разработать новую программу. А Холлидей хотел только одного: чтобы Барни сумел выжить. Это самое важное, и к черту все остальное! Пусть весь мир идет к дьяволу, лишь бы Барни курил свои привычные сигары и пил пиво у Ольги!
     Надо бы позвонить в Сент-Винсент, пусть готовятся. Он набрал код и сообщил в службу ?Скорой помощи?, что к ним везут копа: ранение в грудь, большая кровопотеря. Холлидей добавил еще имя Барни и его код; когда они доберутся, медики должны уже подготовить кровь его группы и все, что они, черт возьми, в наше время делают.
     - Побудь здесь, Барни, - шепнул Холлидей, пока машина въезжала в ворота госпиталя Сент-Винсент и тормозила у подъезда ?Скорой помощи?. - Все обойдется, дружище.
     Холлидей выпрыгнул раньше, чем машина остановилась. Трое санитаров уже ждали с носилками и тут же подбежали к дверце. Холлидею оставалось только смотреть и ждать. С ловкостью, рожденной долгой практикой, санитары вытащили Барни из салона, уложили на носилки и быстро внесли в здание. Когда Холлидей увидел, как Барни исчезает за стеклянными дверями, в душе его поднялась настоящая волна отчаяния. Потом он вспомнил о таксисте. Тот стоял у машины и смотрел, как мотались туда-сюда стеклянные двери приемного покоя. Холлидей вынул сотенную купюру и сунул ее водителю.
     - Сейчас найду... - начал было водитель, но Холлидей оборвал его:
     - Оставьте сдачу себе. - И заспешил следом за санитарами.
     Барни уже лежал на каталке с подключенными капельницами: кровь, плазма - все как положено. Холлидей шел следом с абсурдным ощущением, что если он будет поблизости, Барни выживет.
     Тут он заметил, что рядом с ним энергично шагает какая-то женщина. Краем сознания он фиксировал, как она жестикулирует и что-то быстро говорит мелодичным высоким голосом. Невысокая женщина восточной внешности - слабая копия Ким, старалась не отстать от каталки; компьютерная панель торчала почти на уровне ее головы.
     - Мистер Холлидей, вам следует заполнить все необходимые документы и формуляры.
     Впереди них каталка свернула за угол и на мгновение скрылась из виду. Холлидея охватила паника, но за поворотом он успокоился, снова увидев обнадеживающую картину: Барни на каталке, а вокруг него на ходу действуют медики. Наконец процессия оказалась у стеклянных дверей и проследовала вовнутрь, а Холлидея ухватили чьи-то сильные руки.
     - Там тебе, приятель, делать нечего, - придержал его крупный чернокожий служитель. - Он - в операционной. Они сделают все, что могут.
     Холлидей постарался успокоиться, привести в порядок дыхание. Он кивнул, понимая, что негр прав. Барни оказался в самых надежных руках, это единственное место, где его могут спасти. Но Холлидей чувствовал, что все равно должен оставаться здесь, как будто его присутствие могло непостижимым образом повлиять на возможность чудесного исцеления.
     Восточного вида женщина взяла его за локоть и повела к скамье. Холлидей сел и привалился к стене. Женщина опустилась рядом и поставила ему на колени лэптоп.
     - Если хотите, я вам помогу.
     Вопросы казались бессмысленными, совсем не связанными с сохранением жизни Барни Клюгера. Холлидей заставил себя сосредоточиться, решив, что все эти формальности необходимы, даже если кажутся пустой тратой времени. И он отвечал на вопросы женщины, сообщил полное имя Барни, дату его рождения и сам себе удивился: несмотря на шок, он ничего не путал, дата рождения тотчас всплыла в его памяти - 6 мая 1979 года. Барни - дитя прошлого тысячелетия. Потом женщина спросила, состоит ли Холлидей |в родстве с пациентом, и он заколебался.
     Надо подумать. Первым импульсом было сказать, что Барни его отец. Потом он решил сказать, что не связан с пациентом родством, но это ни в коей мере не умаляет его тревогу о Барни Клюгере. Ему хотелось объяснить, что Барни для него значит больше, чем любой из родственников, но не нашлось слов, чтобы логично и точно выразить свою мысль. Эта женщина, пожалуй, решит, что он сходит с ума. А потому он просто покачал головой и выдавил:
     - Нет, нет. Не родственник.
     - Вы знаете ближайших родственников мистера Клюгера?
     И снова он отрицательно покачал головой. Эстелла умерла, детей у них не было, родители Барни скончались давным-давно.
     - Раз вы являетесь деловым партнером мистера Клюгера, не подпишете ли вы обязательство оплатить расходы по его лечению, мистер Холлидей?
     Он подписал документ на экране' толстым пером, размышляя: неужели они приостановили бы лечение, если бы он отказался?
     Женщина что-то говорила.
     - Кто-нибудь сообщит вам, как дела у мистера Клюгера. Может быть, кофе?.. - Она указала на автомат и поспешила прочь.
     Холлидей внезапно оказался в полном одиночестве в пустом больничном коридоре. Он тупо смотрел на двери операционной, прокручивая в голове прошедшие события и спрашивая себя: в чем они ошиблись, как надо было действовать, чтобы избежать такого конца?
     Потом он вспомнил о ЛИНксе. Неужели тот смог отследить его перемещения по городу? Вдруг в этот самый момент он отправляет своего посланца, чтобы прикончить его, Холлидея?
     Сначала эта мысль была лишь абстрактной конструкцией, чисто интеллектуальным упражнением, потом она пробилась сквозь охватившую Холлидея апатию, и он осознал, что может действительно находиться в опасности. ЛИНкс знает, кто он такой, угрожал ему в ВР...
     Господи, а вдруг ЛИНкс проследил его до госпиталя?!
     Он вскочил и с криком вломился в стеклянные двери. Его остановил все тот же санитар, ухватив за плечи огромными черными руками.
     - Эй, парень, какого черта...
     - Его нельзя подключать к системе жизнеобеспечения! - в отчаянии прокричал Холлидей. - Поймите же! Если ЛИНкс...
     - Потише, парень! Ну-ка, уймись! Пойми, садовая голова, если мы его не подключим, живым ему отсюда не выбраться. О'кей?
     Здоровяк поднял Холлидея, как мешок, и вынес за дверь.
     - Посиди здесь, приятель, и маленько остынь. Мы делаем все, что можем. О'кей?
     Он подтолкнул Холлидея к скамье, и тот упал на нее, едва не зарыдав от бессилия, от невозможности объяснить другим страшную альтернативу. Если Барни не подключат к системе жизнеобеспечения, он умрет. А если подключат... Если ЛИНкс имеет доступ к операционным системам госпиталя...
     Он обхватил голову руками и, раскачиваясь в отчаяний, все же пытался понять, насколько реальна опасность.
     Без сомнения, ЛИНкс знал, где находится их офис. Тут Холлидей вспомнил о Ким и застыл как статуя. Он же собирался встретиться с нею вечером в мансарде... Холлидей взглянул на часы. Восемь тридцать.
     Если ЛИНкс отправил своего посланника не сюда, а в офис, то ведь тот мог столкнуться с Ким...
     Холлидей лихорадочно набрал ее код и, ожидая ответа, пытался сообразить, что именно следует ей сказать, когда она ответит. А она все тянула. Двадцать секунд, тридцать... минута... Она ведь должна быть в мансарде и ждать его, Холлидея.
     Наконец Ким ответила:
     - Хол? Я только что вернулась. Ты где?
     От звука ее голоса у него на глазах выступили слезы. Ему хотелось крикнуть ей, что Барни умирает, но он понимал: такие вещи не следует сообщать по интеркому.
     - Ким, слушай меня! Немедленно уходи из дому...
     - Хол! Что происходит?
     - Я все потом объясню, о'кей? Уходи из мансарды и иди в украинский бар на углу. Там и встретимся, но попозже.
     - Хол, скажи хоть...
     - Делай, что я говорю! - заорал он.
     - О'кей, о'кей, Хол. Уже иду.
     - Ким, прости, прости меня. Я все объясню при встрече. - И отключился.
     И только потом подумал, что ЛИНкс ведь может контролировать связь. Надо снова ей позвонить. Набирая код, он чувствовал, как панический ужас сжимает ему горло, мешая ответить на знакомое:
     - Алло?
     - Ким, не ходи в тот украинский бар.
     - Хол, объясни же, черт возьми, что происходит!
     - Ким, слушай меня. Не ходи в украинский бар. Иди в тот ресторан, где мы ужинали позавчера. Не называй его сейчас! Нас могут подслушать. Иди в ресторан и жди меня там.
     - Хол, нам что-то грозит?
     - Нет. Да. Но если ты сделаешь, как я сказал, все обойдется. Встретимся позже, тогда и объяснимся. Я люблю тебя.
     - И я тебя, - тихонько отозвалась Ким, в голосе ее звучал страх и недоумение.
     Холлидей плюхнулся на скамью, испытывая невероятное облегчение. Тут ему в голову пришла еще одна мысль.
     Интересно, у него развивается паранойя или это просто разумная осторожность?
     Если ЛИНкс контролирует звонки, он узнает, что Холлидей изменил план. ЛИНкс воспользуется полицейскими камерами слежения, проследит за Ким от офиса до бистро Сильвио, пошлет своего порабощенного программиста, и тот будет ждать, пока объявится он, Холлидей.
     Ему страшно хотелось немедленно броситься в Эль-Баррио, забрать Ким и спрятать ее в надежном месте. Но он понимал, что не сможет оставить Барни.
     Казалось, он сидит в этом ненавистном коридоре уже целую вечность. Холлидей понятия не имел, в какое время он приехал в госпиталь. Наверняка к этому моменту уже должны что-нибудь сообщить о состоянии Барни. Холлидей огляделся, у кого бы спросить, но бесконечный коридор был абсолютно пуст.
     Когда наконец появилась медсестра, он начал было говорить, точнее, открыл рот, но так и не смог произнести ни звука, чувствуя, что никак не отыщет слова, чтобы сформулировать вопрос. Он всего только хотел спросить: ?Он выживет??, но в подобных обстоятельствах эта фраза, да еще в адрес случайно проходящей сестры, будет выглядеть нелепо и, пожалуй, даже смешно. Больше всего ему хотелось сейчас спрятать голову и зарыдать, он так и сделает, но позже, не здесь.
     Стеклянные двери распахнулись, и Холлидей поднял голову. К нему кто-то приближался, сердце замерло, потом застучало с натужной силой. Холлидей знал, что это мгновение он не забудет до конца своих дней.
     Высокий седой мужчина сверху вниз смотрел на него.
     - Мистер Холлидей?
     - Как он? - Ноги вдруг стали как ватные, и он никак не мог собраться с силами и подняться.
     - Мистер Холлидей, - еще раз начал врач и присел на скамью рядом с ним. Холлидей отметил про себя, что это должно быть дурным знаком. - Мистеру Клюгеру была сделана серьезная хирургическая операция с целью удаления шести пуль из груди и желудка.
     Врач помолчал, но прошло еще несколько секунд, прежде чем Холлидей осознал смысл этих слов.
     шесть пуль...
     - И хотя сама операция прошла успешно, мистер Клю-гер впал в состояние комы и был, соответственно...
     состояние комы...
     - ...подключен к аппаратуре искусственного поддержания жизнедеятельности, а пятнадцать минут назад наступила клиническая смерть. Мне очень жаль, мистер Холлидей.
     клиническая смерть...
     Холлидей бессмысленно смотрел на стеклянные двери, и когда врач начал сначала, он наконец услышал его слова.
     Клиническая смерть.
     Ему еще требовались пояснения, может быть, ?клиническая смерть? - это всего-навсего медицинский термин, означающий, что пока есть надежда, что неким вмешательством, чудом еще можно спасти жизнь Барни Клюгера.
     - Он... Барни?..
     - Технически его тело еще живет с помощью аппаратуры искусственного поддержания жизнедеятельности, но в двадцать один час у мистера Клюгера наступила смерть мозга. Очень сожалею, мистер Холлидей.
     Холлидей кивнул, не понимая, означает ли кивок то, что он воспринял информацию о смерти своего друга, или это ответ на бессмысленные извинения доктора.
     - Можно... можно мне на него посмотреть?
     - Поскольку вы являетесь официальным представителем мистера Клюгера, - глядя в сторону, проговорил врач, - нам требуется ваше согласие на отключение аппаратуры. Вам позволяется присутствовать при этой процедуре.
     - Вы уверены... вы уверены, что ничего нельзя сделать?
     - Мистер Холлидей, поверьте, мы сделали для сохранения жизни мистера Клюгера все, что возможно при нынешнем состоянии хирургической практики и медицинской техники. Больше ничего сделать невозможно. Разумеется, вы можете обсудить данный случай с моими коллегами.
     Случай? Холлидею хотелось крикнуть, что жизнь Барни - это нечто большее, чем медицинский случай, но он просто кивнул и сказал:
     - Я хочу увидеть Барни.
     Следующие пятнадцать минут прошли как в угаре, и позже он смог вспомнить только какие-то смутные образы. Его привели в небольшую комнату, где лежал Барни. Он стал у двери, не сразу решившись войти, как будто ему предстояло ступить на чужую территорию, находиться на которой у него не было никакого права.
     Дальше - провал, и вот он уже стоит у постели, где лежит Барни, и смотрит, смотрит... На Барни была синяя госпитальная одежда, из носа и рта торчат какие-то трубки. Было такое впечатление, что Барни просто спит, еще минута - и он очнется и с виноватой улыбкой начнет извиняться, что задремал на работе.
     Холлидей помнил, что все время неотступно думал: еще несколько часов назад Барни был жив!
     Шесть пуль...
     Потом в памяти всплыли лица двух хирургов, но ни слова из того, что они говорили. Сколько Холлидей ни пытался, он так и не смог вспомнить, как согласился с их предложением выключить аппаратуру жизнеобеспечения, но он знал, что был там и держал тяжелую, все еще теплую руку Барни, когда один из инженеров дотронулся до экрана, хирург печально покачал головой, и Барни умер.
     Он сделал распоряжения о кремации в четырехдневный срок, поблагодарил хирургов и служащую-китаянку и вьь шел из госпиталя в состоянии ледяного потрясения.
     На улице Холлидей взял такси, сумев не забыть, что ЛИНкс может продолжать слежку. Он попросил высадить его на тихой улочке, где, как он знал, не было полицейских камер слежения, и прошел пару кварталов до диспетчерского пункта такси. Там он нанял машину, повалился на заднее сиденье, и пока автомобиль вез его сквозь крутящиеся снежные вихри к бару Сильвио в Эль-Баррио, сидел с закрытыми глазами, стараясь не допустить в голову ни единой мысли.
     Выбравшись из такси, Холлидей тихонько постоял в хороводе пушистых крупных снежинок. Он вдруг осознал, что перепачкан кровью, джинсы его задубели, ноги быстро замерзли в студеном воздухе улицы. Осмотрев одежду, он едва сумел различить на темной материи чуть более темное пятно. Надо идти. Холлидей свернул за угол и еще немного помедлил перед входом. Сейчас не время сообщать Ким о том, что случилось с Барни. Он сделает это позже, когда сможет говорить хотя бы чуть-чуть спокойнее, без этой дрожи в голосе. И без слез. Решив так, он сразу понял, что Ким снова его осудит за неумение раскрыться, разделить горе с другим, за стремление спрятать свои чувства от посторонних глаз.
     Он постарался придать лицу спокойное выражение и распахнул дверь. Ким сидела за маленьким столиком у дальней стены. В помещении было холодно, и она сунула одну руку между колен, чтобы согреться, а в другой вертела вилку с намотанным на нее спагетти.
     Холлидей приблизился, и она подняла глаза, полные страха и недоумения.
     - Хол, в чем дело? Что произошло?
     В это мгновение Холлидей желал только одного: схватить ее в объятия, зарыться лицом в эту черную душистую массу волос и рассказать, что случилось, что сталось с Барни, все рассказать. Вместо этого он молча присел к столу, протянул руку и сделал большой глоток красного вина из ее стакана.
     - Хол?
     Холлидей нервно осмотрел помещение, выискивая глазами камеры слежения. Даже если они и есть в этом ресторане, разве ЛИНкс непременно сможет связаться с ними?
     Он взял в ладони руку Ким, и ее тепло немного его успокоило.
     - Сейчас я не могу говорить. В одном из наших дел возникли осложнения... и меня теперь кое-кто ищет. Не беспокойся, скоро все уладится. Верь мне, о'кей?
     Она чуть заметно кивнула, плотно сжав губу в тонкую алую полосу. Не спросила даже, какая опасность грозит лично ей, и Холлидей еще сильнее ощутил, как сильно ее любит.
     - Куда мы пойдем, Хол? Он на секунду задумался.
     - В какой-нибудь отель на Манхэттене. Нужно затаиться. Скоро все кончится, и мы... - Что-то в ее лице заставило его замолчать. - Ты что?
     - В каком деле сложности, Хол? - негромко спросила она, не сводя с него темных глаз.
     Он смущенно пожал плечами.
     - Это не важно.
     - Хол, - повторила Ким, - если это тот случай со злыми духами, я никогда тебя не прощу.
     Холлидей отрицательно замотал головой.
     - Что ты! Это совсем не то.
     - Ты сейчас врешь мне, Хол. Учти, я тебя брошу. Честное слово, брошу.
     Он по-прежнему держал ее за руку и, заглянув в широко распахнутые китайские глаза, понял, она и в самом деле говорит правду. Она действительно может его оставить. Оставить, несмотря на все, что их связывает, несмотря на многие месяцы близости.
     Интересно, что бы сказала его сестра? Что для мужчин и женщин близость означает разные вещи. У мужчин превалирует физическое начало, у женщин - эмоциональное. Кто знает, может, она и права.
     - Господи, я совсем забыла, - вскрикнула Ким, отняла у Холлидея руку и сунула ее во внутренний карман своей стеганой куртки. - Это доставили к нам в мансарду.
     Холлидей смотрел, как она вынимает тонкий серебристый конверт, сердце его глухо стучало. Он молча его взял, перевернул. На кодовом замке поблескивала цепочка цифр.
     Переведя взгляд на Ким, он так же молча ждал объяснений.
     - Его принес шофер такси, - начала он. - Ска