вам известно что-либо, чего мы не знаем? - поддержал товарища Холлидей. - Вы знаете, где она? Вы виноваты в ее исчезновении? - быстро спрашивал он.
     - Нет! Разумеется, нет! Дело вовсе не в этом...
     - А в чем, Веллман? - подался вперед Барни.
     - Я... Когда она исчезла... Я отдал распоряжение внутренней группе расследований навести справки. Не хотел, чтобы сведения о ее исчезновении просочились наружу.
     Холлидей и Барни обменялись взглядами.
     - А почему? - поинтересовался Барни.
     - Потому что я... - Он взглянул на Холлидея. - Не возражаете, если я присяду? - Веллман сделал рукой жест в сторону высокого табурета у пианино-синтезатора.
     Холлидей кивнул:
     - Располагайтесь как дома.
     Веллман, будто в изнеможении, влез на табурет.
     - Найджерия занималась весьма специализированной областью деятельности. Она очень талантливый инженер. Мы высоко ценим ее вклад в некоторые продукты КиберТек.
     - Она занималась машинным интеллектом, так? - вставил Холлидей.
     Веллман с удивлением на него уставился:
     - Кто вам сказал? Подразумевается, что это информация ограниченного доступа, для служебного пользования.
     - У нас свои источники информации, Веллман, - подал голос Барни. - Продолжайте.
     - Не знаю, понимаете ли вы, джентльмены, насколько революционной работой мы занимаемся у себя в КиберТек. - Он помолчал. - У нас имеются проекты, на много лет опередившие сходные достижения конкурентов.
     - Машинный интеллект? - спросил Холлидей. Веллман вытер лоб красным платком.
     - Это только одна из областей наших исследований. Ее? и другие, в которых Найджерия тоже участвовала. И разумеется, когда она исчезла...
     - Вы опасались самого страшного, так? - предположил Холлидей.
     Веллман кивнул.
     - Она владеет бесценными секретами, просто бесценными. Если они попадут в руки конкурирующих компаний... - Он с отчаянием тряхнул головой. - КиберТек будет отброшена на Десять лет назад. Наши акции превратятся в дым.
     - Вы решили не обращаться в полицию? - поинтересовался Холлидей.
     - Да, решили, что лучше провести сначала собственное расследование.
     - Как вы считаете, что с ней случилось? - задумчиво проговорил Барни.
     Веллман безнадежно махнул рукой.
     - Откуда я знаю. Разумеется, есть несколько вариантов...
     - Например?
     - Ну, самое простое: конкуренты могли заплатить, чтобы ее уничтожили. Такую вот она имела для нас ценность. Но, честно говоря, это маловероятно. Живая, она имела бы для них большее значение, чем мертвая.
     - Значит, вы полагаете, кто-то ее похитил?
     - Я и сам не знаю, что думать. Это представляется весьма и весьма возможным. Или она могла добровольно перейти к нашим соперникам, продать секреты и исчезнуть.
     - Вы ее достаточно хорошо знали, чтобы понять, способна ли она на такое? - продолжал допрос Барни.
     Веллман пожал плечами:
     - Я, конечно, неплохо ее знал и считаю, она не пошла бы на предательство, но с другой стороны, я полагаю, что любой имеет свою цену.
     - А ваше внутреннее расследование, - спросил Холлидей, - оно что-нибудь дало?
     - Нет. Ничего. Абсолютно ничего. - Он помолчал, рассматривая Барни и Холлидея. - Я слышал, вас наняла Кэрри Виллье, чтобы расследовать пропажу Найджерии. Но я боялся, что вам платят конкуренты.
     - И потому решили нас отпугнуть, - закончил Барни, покачав головой.
     - Теперь я вижу: это было ошибкой, - пробормотал Веллман, а Холлидею подумалось, что в его тоне проскользнула хорошо рассчитанная льстивость. - Возможно... - Веллман помолчал, размышляя. - Оглядываясь назад, я думаю, мне, возможно, стоило попробовать откупиться от вас?
     Холлидей бросил взгляд на Барни.
     - Если нас наняли, - раздельно проговорил Барни, - мы продолжаем работать, пока дело не закончено. Я никогда не позволял от меня откупиться и не собираюсь начинать сейчас.
     Веллман поджал губы и кивнул.
     - Тем не менее у меня есть другое предложение, - продолжал Барни.
     Взгляд Веллмана метался между Холлидеем и Барни.
     - И какое?
     - Вы будете нам платить, а мы будем на вас работать. Вы узнаете все, что мы обнаружим по делу Сисси Найджерии. Так вы можете быть уверены, что информация останется у вас.
     - Откуда я могу знать, что вы не работаете на кого-нибудь из конкурентов? Мантони или Тайдмана?
     - Разве ваши дознаватели сообщали, что мы работаем на другую компанию?
     - Разумеется, они проверяли, но ничего не обнаружили.
     - Потому что мы работаем на Виллье, и только на Виллье, - отрезал Барни. - Даю вам мое слово, насколько бы вы его ни ценили.
     Веллман не отвечал, растягивая молчание, размышляя и оценивая ситуацию.
     - Каков ваш гонорар, мистер Клюгер?
     - Вполне разумный. Пятьсот долларов в час каждому плюс расходы.
     - Это довольно быстро составит солидную сумму.
     Барни улыбнулся:
     - Спишите ее на R&D - исследование и развитие производства.
     - Пятьсот долларов в час каждому плюс накладные расходы, а вы предоставляете мне ежедневный отчет. Если вы наткнетесь на что-либо, касающееся работы Найджерии в моей компании, то не имеете права сообщать ее никому, кроме меня, это понятно?
     - Четко и ясно.
     - Вам требуется подписанный контракт?
     - Вы не поверите, - улыбнулся Барни, - но некоторым клиентам мы доверяем. Я буду присылать вам счет с подробным отчетом о расходах каждые три дня.
     Теперь улыбнулся Веллман.
     - Я не мог и рассчитывать, что наша беседа закончится соглашением о найме, - заметил он. - Может, я все-таки найду что-нибудь выпить, если вы, конечно, ко мне присоединитесь.
     - Уже поздно, мистер Веллман, а нам еще нужно работать, - ответил Барни. - Еще одна вещь. Куласски и его напарник... Я думаю, они очень недовольны, что мы их сегодня заморозили. Будет неразумно, если они решат рассчитаться, ведь мы теперь по одну сторону баррикад.
     Веллман утвердительно кивнул:
     - Не беспокойтесь, джентльмены. Я с ними поговорю. Барни шагнул к окну в патио, Холлидей шел рядом. У самого выхода Барни обернулся и пробормотал:
     - Сожалею, что с собакой так вышло...
     Веллман не двинулся с места и не сказал ни слова, пока они не скрылись из виду.
     Холлидей тоже молчал и заговорил только в машине:
     - Ну и что ты об этом думаешь?
     Барни положил руки на руль и развернулся на подъездной дорожке.
     - Думаю, он говорил правду. У него задница трясется от страха, что какие-нибудь секреты попадут к конкурентам. Насколько я понимаю, у нас беспроигрышная позиция, Ход. Он может все потерять, а мы только выиграть.
     Барни вырулил на прибрежное шоссе и направил машину к городу - к Нью-Йорку. Холлидей решил позвонить Ким и повести ее куда-нибудь поужинать. После ночных разговоров он хотел с ней объясниться и удостовериться, что у них все по-прежнему, все нормально.
     А потом, несмотря на данное Ким обещание, он отправится в город и побеседует с завсегдатаями бара ?Пена? о Сисси Найджерии и Кэрри Виллье.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Холлидей просидел в баре ?Пена? почти до утра, все время заводя с различными женщинами разговоры о Найд-жерии и ее любовнице. Ничего существенного он так и не узнал, просто выяснил, что Сисси строго разделяла общение с ?сестрами? и свою профессиональную жизнь. Она лишь изредка и мимоходом упоминала о сотрудничестве с Кибер-Тек, что, в общем, естественно для человека, работающего на переднем крае новой технологии.
     На сей раз Длиннолицая не стала учинять ему допрос, да и маленькая Мисси Стальная Клешня тоже не появлялась, а он надеялся расспросить ее о похищенной той ночью обойме. Вообще-то Холлидей не думал, что девчонка как-то связана с латиносом, но чего на свете не бывает.
     Пораньше вечером он повел Ким в маленькое итальянское бистро недалеко от офиса, и они поболтали, угощаясь лазаньей и запивая ее бутылкой кьянти. Ее прежнее, настроение испарилось без следа. Ким выглядела вполне беззаботно, с энтузиазмом рассказывала ему о задуманной бизнес-экспансии: еще двух точках в соседнем квартале, - и Холлидей отлично понимал, что нет смысла возвращаться к ее истерике прошлой ночью. Он чувствовал облегчение, но одновременно и беспокойство оттого, что она даже не упомянула об этом инциденте, о своих слезах, не извинилась и вела себя так, словно не помнила о том, что между ними произошло.
     Довольный, что их отношения снова выровнялись, Холлидей отвел Ким в мансарду и отправился в город.
     Было почти четыре утра, когда он наконец вышел из ?Пены? и медленно поехал к Вашингтон-сквер, сам не понимая, зачем это делает. Он свернул на площадь и припарковал ?форд? под деревьями напротив Солано-Билдинг.
     Соседнее здание перестроили в соответствии с новой модой: теперь его голографический фасад выглядел как мраморная вилла с колоннами времен рабовладельческого Юга. По сравнению с ним Солано-Билдинг со своими исчерканными граффити стенами казался темным, закопченным и почти зловещим. Холлидей прочитал одну из надписей: ?Ви-рекс против виртуального империализма!? Интересно, что это значит?
     На улицах было по-прежнему многолюдно. Народ валом валил из ресторанов и баров, группы студентов околачивались на перекрестках. Несколько стариков собрались на площади поиграть в шахматы на старых бетонных столах вокруг печки. Беженцы и бездомные кучами спали под деревьями.
     Повинуясь непонятному импульсу, Холлидей вылез из машины и пошел через площадь к игрокам за шахматными столиками. Земля под ногами сверкала изморозью, а дыхание вылетало изо рта облачком пара, похожим на нарисованный пузырек в комиксах, куда надо вписать фразу.
     Худенький чернокожий мужчина сидел, кутаясь в тяжелое зимнее пальто и обхватив обеими ладонями кофейную кружку.
     - Эй, парень, в шахматы играешь? - хрипловатым голосом поинтересовался он.
     - Не очень хорошо. Человек рассмеялся.
     - Ну, я тоже не очень. Как насчет партии? На десять долларов...
     Холлидей присел и вынул банкноту. Мужчина установил часы на пятиминутный матч, и вскоре Холлидей уже попал в неприятности: за четыре минуты ему поставили шах и мат. Он пожал сухонькую, морщинистую руку противника и спросил:
     - Вы здесь все время? Негр усмехнулся:
     - Черт подери, я практически живу здесь, сэр.
     - Не видали в прошлую ночь моего приятеля? Кубинец, длинные черные волосы, вот здесь шрам?
     Шахматист нахмурился и поглубже нырнул в свое пальто.
     - Не помню такого, парень. И вообще стараюсь держаться от них подальше. Еще партию?
     - В другой раз, о'кей?
     Холлидей прикрыл глаза. Перед мысленным взором возникло видение: вот он играет в шахматы с сестрой - Элоизой, и, как всегда, проигрывает. В этот момент ему показалось, что кто-то вскрикнул, и Холлидея вдруг охватило давешнее чувство всепоглощающей тоски, высасывающая душу боль, которая, казалось, не имела ни причины, ни источника.
     Он огляделся, почти готовый увидеть, потом встал и заспешил через окаймленную деревьями площадь, абсолютно уверенный, что заметит некое мимолетное движение, какую-то тень вдали. И вдруг резко остановился.
     В пяти метрах от него, не более, стояла и смотрела сквозь ледяную ночь она, Элоиза.
     Она была все такой же, какой он помнил ее все эти годы: очень тоненькой и бледной, как лилия. Хрупкая, большеглазая, она напоминала какую-то актрису былых времен, Фей Рей, что ли? В детстве он видел фильм ?Кинг Конг?, и сходство героини с сестрой поразило его больше, чем страх перед чудовищем.
     Она была одета в короткий белый халатик, и хотя Холлидей сознавал, что это только галлюцинация, но какой-то иррациональной частью своего мозга он ощущал беспокойство оттого, что она так неуместно одета этой морозной ночью.
     - Элоиза?
     Она улыбнулась. А потом, к его неописуемому удивлению, заговорила:
     - Привет, Хол! Как дела?
     - Я... - Она казалась такой реальной, что он огляделся вокруг, как будто надеясь убедиться, что другие рядом с ним тоже видят это дитя. Несколько беженцев действительно уставились на него, но другие прохожие спешили мимо, не желая встречаться взглядом с идиотом, который разговаривает сам с собой.
     Он шагнул ей навстречу и остановился. Она выглядела такой реальной, такой настоящей! Светлые волосы изящными короткими локонами облегали голову...
     Она поставила каблучок красной туфельки на носок другой и, казалось, внимательно их рассматривала, время от времени бросая на Холлидея быстрый взгляд огромных голубых глаз.
     Он хотел броситься к ней, обнять, но понимал, что образ от этого сразу развеется.
     - Почему ты здесь, Элоиза? Что ты делаешь?
     - Но ты же знаешь! Ты сам меня позвал.
     - Я? Я позвал? Как? Она хихикнула в кулачок.
     - Откуда я знаю как, дурачок! Позвал, и все.
     Он рассматривал ее во все глаза. Когда она умерла, он был вдвое старше ее - четырнадцать лет, - по мнению отца, почти мужчина. И очень близок со своими сестрами-близняшками. Они были еще слишком маленькими, чтобы возникало соперничество, и в то же время достаточно взрослыми, чтобы оценить его жизненный опыт.
     - Что случилось, Элоиза? - шепотом спросил он.
     - Ты имеешь в виду пожар? Что случилось на пожаре?
     Холлидей кивнул. Пожар он помнил. Мысленным взором он видел пламя, взметнувшееся над родным домом вместе со всем, что было ему дорого, но он не мог вспомнить ни одного конкретного эпизода этого драматического дня. Он знал, что в них кроется ключ к воспоминаниям, которые сознание подавляло все эти годы.
     - Я не могу тебе рассказать, дурачок, - пропела Элои-за. - Я не могу этого помнить, ведь так? - Она посмотрела на него с внезапной серьезностью. - Ты должен спросить папочку и Сью, спросишь?
     Сказав это, она повернулась и пошла прочь. Он бросился следом, побежал. Но все было как во сне: он гнался за ней, но не догонял, двигался медленнее и медленнее... Он видел, как призрачное дитя несется с неестественной скоростью и наконец скрывается за толстым стволом дерева. Хол-лидей рванулся вперед, подбежал... и застыл в неподвижности. Она исчезла.
     Он стоял посреди заледеневшей площади, в бессмысленной мольбе протягивая руки в пустоту и чувствуя на себе враждебные взгляды бездомных. Наконец он очнулся и пошел через площадь, отыскивая глазами машину. Забрался на водительское сиденье, включил обогреватель на полную мощность и, согреваясь, стал думать: неужели он сошел с ума? В виртуальной реальности что-то произошло с его головой. Что-то проникло туда и растревожило память, глубоко похороненную в подсознании. Потом задумался над тем, что посоветовал призрак, механическим движением завел мотор ?форда? и заметил, что уже движется по городу с некоей целью, прибавляет скорость на мосту Квинсборо, въезжает на Лонг-Айленд, несется по шоссе ј 495 через Квинс. Далеко к югу сияло облако света над аэропортом Джона Фицджеральда Кеннеди. Еще выше огни снижающихся самолетов составляли причудливый светящийся лабиринт. Целый час он ехал по этому шоссе и не встретил ни одного автомобиля. Холлидей прибавил скорость и откинулся на сиденье, слушая по радио негромкую классическую музыку.
     Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз ехал этим путем, но когда они с отцом договаривались о встрече, Холлидей настоял на ресторане, чтобы только не появляться в доме. Естественно, дом уже был другим, после пожара его перестроили иначе, но в том же стиле. Холлидею никогда не нравилось жить в нем. Новый дом казался самозванцем, в нем не было очарования того, прежнего жилища. Новое дерево, оседая, скрипело и стонало, а он приписывал это прогулкам неуспокоившегося духа.
     По шоссе ј 97 он свернул к берегу, а через двадцать минут сбросил скорость, проезжая мимо Блю-Поинт и череду дорогих вилл, выходящих фасадами к морю. Его отец жил в трех километрах дальше по побережью, у заросшей травой дороги, которая упиралась в дюны у самого уреза воды. Последние мили Холлидей буквально полз, как будто его разум не желал осуществлять то, что наметило подсознание.
     Дом появился внезапно, и сначала Холлидей не поверил, что это узкое, строгое здание - тот самый дом, где он провел последние три года своей юности. Должно быть, дом снова горел и его опять перестроили. И выглядит он куда меньше, чем прежде...
     Холлидей поставил ?форд? на другой стороне улицы и остался сидеть, рассматривая дом и пытаясь под этими мрачными линиями уловить контуры другого, давно умершего жилища, где ребенком он играл со своими сестрами.
     Над морем появилось солнце, и небо на востоке побледнело, превратив дом в зловещий, четко очерченный силуэт на серовато-золотистом фоне. Холлидей все ждал, что внутри появится хоть какой-нибудь признак жизни. Его отец, привыкнув к военному распорядку, всегда вставал очень рано. Вот и сегодня ровно в шесть часов на первом этаже вспыхнул оранжевый прямоугольник. Холлидей подождал пять минут, затем еще пять и наконец заставил себя выйти из машины.
     Он прошел по неогражденному ухоженному газону, но так и не решился позвонить с парадного крыльца, а потому обогнул дом и пошел к черному ходу, как будто это могло сделать визит менее формальным. На углу он помедлил, оглядел сад и нашел глазами старинный дуб, на который часто забирался в детстве. Он любил это дерево, чувствовал, как близка ему душа могучего зеленого исполина, но, разумеется, не умел выразить словами свои ощущения и предпочитал о них помалкивать.
     Теперь дуб был мертв. Холлидей медленно пошел к дереву, словно скорбящий друг к могиле близкого человека. Дуб все еще возвышался над садом, поражая своими величественными размерами, но ствол его расщепился, а многие ветви, одряхлев и размякнув, обломились и сейчас устилали землю.
     Как явственно Холлидей помнил игры в зеленой чащобе кроны! Элоиза и Сью носятся по саду, а он прячется в непроницаемом, густом переплетении веток... Он всегда почему-то больше любил Элоизу. Без всякой причины, только с чувством вины, которое не развеялось по сей день. Его сестры, двойняшки, были совсем не похожи: Элоиза - высокая для своих лет и светловолосая, а Сью - маленькая и темная. Холлидей очень хотел одинаково любить обеих, но неизменно предпочитал Элоизу, несмотря на то что Сью остро чувствовала несправедливость, и это его очень расстраивало.
     Внезапный крик вывел его из задумчивости.
     - Черт возьми, что ты делаешь на этом холоде? - Такова уж была манера его отца - даже искреннюю заботу маскировать поучением.
     Холлидей развернулся и пошел к дверям. Отец уже вернулся в дом. Холлидей поднялся по ступеням и вошел внутрь.. Вспомнив, о чем ему предстоит расспросить отца, он почти потерял дар речи и даже сейчас не исключал возможности, что просто извинится за нежданный визит и побыстрее уедет.
     - Легко добрался?
     Интересно, это упрек, что он так долго здесь не был? Холлидей пожал плечами:
     - На дороге пусто. Еще очень рано.
     - Налей себе кофе и пошли в гостиную, - пробурчал отец и исчез за дверью.
     Холлидей огляделся. Налить себе кофе - почти непосильная задача, на самом деле ему хотелось выбежать прочь из кухни и уехать в город.
     Но он вспомнил об Элоизе и о том, что говорил ее призрак, отыскал чашку, налил из кофейника кофе и пошел с ним в гостиную. Она мало изменилась с тех пор, как он жил здесь. Изысканная, слегка мрачноватая атмосфера fin de siecle создавала впечатление музейной экспозиции. Холлидей осмотрел комнату внимательнее, но так и не обнаружил современных усовершенствований: никаких компьютеров или стенных экранов. Единственной данью эпохе был маленький переносной экран телекома на кофейном столике перед древним газовым камином.
     Да и сам отец, подобно этой комнате, совсем, кажется, не изменился. Он восседал в кресле с прямой, высокой спинкой. Худой, седой и несгибаемый, словно лезвие стального меча.
     Холлидей присел на краешек дивана и отхлебнул кофе.
     - Если ты приехал насчет того дела, о котором говорил вчера... - начал отец.
     Холлидей покачал головой. Молчание затягивалось. Ему хотелось спросить у отца, чем он, его сын, так разочар