Эрик БРАУН
   НЬЮ-ЙОРКСКИЕ НОЧИ

Перевод с английского Е.В. Моисеевой




Анонс

     Эрик Браун. Писатель, много лет считавшийся автором вполне ?традиционных? научно-фантастических романов Тем большим ШОКОМ стало для читателей и критиков появление романа ?Нью-Йоркские ночи? - гремучего коктейля из яростной антиутопии и стильного фантастического триллера!

     ... Нью-Йорк. Год 2040-й.
     Город, забитый беженцами с радиоактивного Востока, захлебывающийся в девятом вале преступности и анархии. Город, где работа частного детектива - САМЫЙ МОДНЫЙ БИЗНЕС, а виртуальная реальность - последняя из отдушин для миллионов отчаявшихся.
     Здесь можно сделать ВСЕ ЧТО УГОДНО
     Но, как найти здесь бесследно исчезнувшую девушку?

     Этот роман с любовью посвящается Сандре Согас Ромео - Els somnic table es poden converting en realitat!

НЬЮ-ЙОРК-СИТИ ЗИМА 2040

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Ночь была самой обычной, такой же, как тысячи ночей, проведенных в Эль-Баррио, но, оглядываясь назад, Холлидей видел: она стала началом того, что он будет считать самым мрачным периодом своей жизни.
     Будильник прозвонил в десять. Холлидей поморгал, проснулся. Облачко пара вылетело изо рта в ледяной воздух залитой лунным светом мансарды. Ким лежала рядом, ее сонное, уютное тепло так и манило еще часок подремать. Однако мысль о работе, которая может ждать у Барни, заставила его покинуть теплое убежище и, дрожа от пронизывающей стужи, броситься в ванную.
     Стоя под душем, он каждой клеточкой тела впитывал благодатную негу горячих струй. Потом сунул голову под фен и, глядя сквозь открытую дверь, заметил, что Ким снова переставила в мансарде мебель. Диванчик в духе Армии спасения и потертое кресло теперь были обращены к стеклянной стене, выходящей в боковой переулок.
     На прошлой неделе, увидев, что он пытается отыскать вешалку, она повалила его на кровать и придавила руки коленями - темный поток волос так и заструился вокруг нежного овала ее лица.
     - Мистер Холлидей, мы знакомы с вами... сколько?
     - Я бы сказал - десять лет.
     Она шлепнула его, и довольно ощутимо.
     - Меньше десяти месяцев, Ход! И за это время... что случилось?
     За десять месяцев их партнерство с Барни вступило наконец в фазу процветания. Не проходило и дня, в крайнем случае пары, чтобы в руки им не попадало новое дело, и к тому же процент удач был выше, чем когда-либо прежде. Холлидей считал это совпадением или же относил к психологическому настрою: когда этот прекрасный китайский эльф, подобно миниатюрному тайфуну, ворвался в его жизнь, то былую тоску и апатию словно ветром сдуло. Он чувствовал себя увереннее, стал больше работать и, следовательно, раскрывать больше тайн.
     - Я смотрю на эту комнату, Хол... - Ким взмахнула рукой, обводя взглядом мансарду, - и вижу негативную энергию, больную комнату, дурной цы. Здесь надо все изменить. Я переставляю вещи и... о! - удача поворачивается к тебе лицом, ты получаешь больше работы, больше долларов!
     Хол услышал скрип. Он быстро оделся и вышел из ванной. Ким, будто обнаженный дервиш, кружилась в танце, пряди длинных черных волос плясали вокруг тонкой, как у подростка, талии. Она стала натягивать белье: крохотные трусики и бюстгальтер, умудряясь в то же время сердито поглядывать на Хода огромными темными глазами:
     - Я же просила, Хол, поставить будильник на восемь!
     - Когда? Да ты и слова про это не сказала...
     - Я пришла в полдень, ты проснулся, я сказала: ?поставь будильник на восемь?, ты сказал ?о'кей?.
     Он вообще едва мог вспомнить, как она нырнула к нему под электроодеяло.
     - Я спал мертвым сном.
     - Но ты ведь ответил?
     - Это во сне.
     Она проворчала проклятие на мандаринском наречии, прыгая на одной ноге, а другую пытаясь просунуть в штанину джинсов.
     Хол нашел куртку и застегнул молнию до самого подбородка, запирая тепло от ледяной стужи мансарды.
     - Да и зачем тебе вставать в восемь?
     - Работать, Хол, работать. Заниматься киосками. Ночью полно дел.
     - Могла бы кому-нибудь делегировать свои полномочия. Она на секунду прекратила одеваться и уставилась на него, покачивая головой. ?Делегировать? - слово, которому еще только предстояло проникнуть в ее словарный запас. Ким Лонг владела в этом районе дюжиной китайских придорожных ларьков с продуктами, и Хол как-то подсчитал, что она работает по четырнадцать часов в день. Каждый день. Когда он жаловался, что встречается с ней только в постели, она всегда нарушала свое расписание, чтобы уделить ему время: шла с ним в ресторан, в голодраму. В общем, демонстрировала готовность утихомирить его недовольство. Потом, через пару дней, она возвращалась к своей изматывающей рутине, и они почти нигде не бывали, пока он снова не решался привлечь ее внимание к этому факту.
     - Не могу доверить другому то, что я должна делать сама, понимаешь, Хол? - в который раз пояснила она. - Я - трудящаяся девушка, Хол, должна ковать звонкую монету.
     Он и сам не знал, дивиться ли такому материализму или сердиться. Когда десять лет назад началась малайская оккупация, она приехала из Сингапура. В возрасте пятнадцати лет и без гроша в кармане, так как ресторан ее отца конфисковали коммунисты. Она сама изучила английский, купила микроволновую печь и место в переулке, сумев со временем организовать процветающий бизнес ?fast food? - гамбургеры, хот-доги и прочее.
     У двери он на мгновение обернулся и спросил:
     - Ким, почему ты не сбавишь темп? Не расслабишься, не отдохнешь? Вокруг столько удовольствий...
     Башмаки-луноходы, свободная куртка... Глаза ее расширились, будто удивляясь подобной несуразности.
     - Но работа доставляет мне удовольствие, мистер Холлидей. Если бы ты тоже получал удовольствие от работы, ты был бы счастливее.
     И убежала в ванную.
     Он хотел махнуть на спор рукой, но тут ему в голову пришла еще одна мысль.
     - Эй, это несправедливо. У меня совсем другая работа. - Он прошел к ванной, распахнул ногой выкрашенную красным дверь и привалился к косяку. - Я целыми днями ищу людей. Иногда нахожу... Иногда мне достаются только трупы. А иногда вообще нет следов, никаких... И это хуже всего.
     Она присела над унитазом, джинсы болтались у самых щиколоток.
     - Ну и что! - прокричала она. - Я люблю свою работу! Люблю то, что я делаю! И не вини меня за это, Хол!
     - Да я не виню, просто я... - Он отступил от двери. Ему часто приходилось задумываться, зачем он вообще ввязывается в эти споры. Он ее никогда не изменит.
     Существо, сотканное из крайностей, она сочетала в себе женскую мягкость, почти маниакальное желание угодить ему в тех редких случаях, когда они бывали вместе, и жесткую, несгибаемую решимость поступать по-своему во всем, что касается финансов и бизнеса. На улице ему случалось видеть, как она дает указания менеджерам короткими быстрыми фразами на мандаринском наречии. Высокие трели звучали так, словно какой-то сумасшедший играет на ксилофоне. А глубина ее гнева часто приводила его в изумление.
     Как-то он заявил, что у нее расщепленная личность.
     Она фыркнула:
     - Не пичкайте меня этим фрейдистским дерьмом, мистер Холлидей. Ты слышал про инь и янь?
     Тут он наконец махнул рукой:
     - Все, я ушел.
     - Хол, если ты не любишь свою работу, зачем ты этим занимаешься?
     Он оторвался от косяка. ?Я и сам иногда удивляюсь?, - |иодумал он, а вслух сказал:
     - Ну, пока, Ким.
     Он уже выходил из мансарды, когда она крикнула ему вслед:
     - И не забудь вернуться к... - но конец фразы пропал - он уже захлопнул дверь, однако задумался, что же она имела в виду, он не помнил ни о каком уговоре встретиться.
     Он спускался в офис на втором этаже, постепенно погружаясь в пропитанную крахмалом духоту, которая поднималась от китайской прачечной.
     За резным стеклом горел свет. Он распахнул дверь. Офис - длинная узкая комната с ковром какого-то заплесневелого цвета и пятнами никотина на стенах. Письменный стол - в дальнем конце, у окна, выходящего на ржавую пожарную лестницу. Почти всю правую стену занимает огромный экран, разделенный на двенадцать секций, нижний правый квадрат неисправен, Холлидей и не помнит, чтобы тот когда-либо работал. Дверь напротив экрана ведет в спальню, где ночами спит Барни. Под потолком лязгает вентилятор, разгоняя влажную жару. У стола приткнулся переносной камин. Тепло кажется роскошью после арктической стужи мансарды.
     Барни сидел, вытянув ноги на стол, на пологой возвышенности его живота покачивалась кружка с кофе. В уголке рта торчала вечная, испускающая дым, толстая сигара.
     Как-то Холлидей спросил его, не думает ли тот бросить свои сигары, просто чтобы поберечь здоровье. Барни рассмеялся и сказал:
     - Это часть образа, Хол. Ну что за частный шпик без дешевой сигары? Да я и не смогу бросить.
     Через расставленные ноги он смотрел в экран компьютера на столе. Хол догадался, что партнер не слишком далеко выбирался сегодня из офиса.
     - Все, я готов, Хол, - промычал Барни. - Собачья вахта - твоя.
     Холлидей налил себе кофе, уселся у окна на продавленный диван-честерфилд и стал греться у камина.
     - Что-нибудь новенькое?
     - Все то же, старые файлы, ну и то, что Джефф прислал на прошлой неделе.
     Джефф Симмонс из полицейского департамента частенько отправлял к ним старые случаи, где полиция не смогла ничего сделать. Холлидею и Барни они платили по две сотни долларов за каждую папку, чтобы те проделали всю канцелярскую работу, а если партнерам удавалось закрыть дело, они получали премию. Египетская работа, но зато покрывает накладные расходы.
     Холлидей нередко вспоминал, как его угораздило попасть в этот бизнес, и он сам удивлялся, почему до сих пор не бросил все это. Десять лет назад в полиции он под руководством Джеффа Симмонса занимался как раз пропавшими людьми. Барни был его напарником по секции ПЛ - пропавших людей, и втроем с Джеффом Симмонсом они составляли отличную команду. Восемь лет назад Барни уволился из полиции и открыл собственное агентство по розыску пропавших.
     Пять лет назад, после смерти жены, Барни обратился к Холлидею с предложением: давай работать вместе, на тебе будет беготня, получать будешь больше, чем в участке, а через пять лет станешь партнером.
     К тому времени Холлидея уже тошнило от нудной бумажной рутины, которая неотделима от полицейской работы. Дополнительный заработок и обещание, что канцелярщиной будет заниматься Барни, решили дело. Он ушел к Барни, и дело у них пошло. Они получали почасовую оплату, а если находили пропавшего, то требовали премию. Удачи составляли около пятидесяти процентов, а в таком бизнесе это совсем неплохой результат.
     - Посмотри этот файл, Хол, - буркнул Барни, - а я ' завтра займусь случаем Любански, но сначала съезжу в город.
     Холлидей ответил любопытным взглядом.
     - Последний день курса, Хол, - напомнил ему Барни. Холлидей кивнул.
     - Послушай, я ничего такого не говорил, о'кей?
     - У тебя проблемы?
     Неужели рвение Барни заставляет его самого чувствовать себя ленивцем? Весь последний месяц Барни занимался с частным преподавателем, чтобы освоить технические аспекты виртуальной реальности. С точки зрения Холлидея, это будет еще одной короткой эпидемией, которая пронесется над Америкой и будет забыта через пару недель, но, с другой стороны, про голодраму он тоже так думал.
     Холлидей уставился в свою чашку.
     - Ты считаешь, это пригодится нам в работе? Ты говоришь так, будто думаешь, люди будут уходить из реального мира и скрываться в виртуальности, как какие-то маньяки голодрамы. - Он вопросительно взглянул на Барни. - Полагаешь, нам придется оправляться за ними, чтобы вытащить в реальный мир?
     Барни покачал головой.
     - Пока в резервуаре с гелем нельзя долго лежать. Это опасно. Пройдет десять лет, пока придумают, как выдержать относительно долгое время.
     - ?Относительно долгое? - это сколько? Недели? Барни передернул плечами.
     - Некоторые говорят, мы сможем жить в ВР бесконечно. Но вероятно, не при нашей жизни.
     Холлидей улыбнулся. Ему представился обезлюдевший Нью-Йорк и огромные ангары, уставленные резервуарами с плавающими в них человеческими существами. И все спят.
     - А тем временем, - продолжал Барни, - я желаю держать руку на пульсе. Если происходит что-то, влияющее на мой бизнес, Барни Клюгер держит нос по ветру.
     Холлидей снова улыбнулся и сделал большой глоток кофе. Как раз этим качеством своего босса он в глубине души и восхищался. Сколько сейчас Барни - больше шестидесяти? Он держит третьеразрядное детективное агентство в убогом районе Эль-Баррио, его жена шесть лет как умерла, да и сам он далеко не Геркулес, и все же он готов кинуться в драку. Он напоминал Холлидею пожилого, одуревшего от ударов боксера, который просто не знает слова ?поражение?.
     По стеклу застучали, и дверь в дальнем конце комнаты распахнулась. Ким проскользнула внутрь, ее алые луноходы и розовая стеганая куртка горели неуместно ярким пятном на сером фоне прокуренного скучного офиса. В своей отороченной мехом шапочке она походила на эскимоса.
     - Хол, ты слышал меня? Я просила тебя вернуться к десяти, о'кей? - Она помахала рукой: - Хай, Барни!
     - Хай, солнышко! Как торговлишка?
     Она выпятила нижнюю губу. Эти простые гримасы чистого, почти бесформенного лица иногда придавали ей вид совсем маленького ребенка.
     - То вверх, то вниз, то вверх, то вниз, Барни.
     - Тебе надо работать на лифте, малышка. - Холлидей слышал эту репризу уже несколько раз. Ким по традиции округлила глаза.
     - А что будет в десять? - спросил он.
     - Хол всегда жалуется, - Ким обращалась к Барни, - что я никогда с ним никуда не хожу. Говорит, мы нигде не бываем. Завтра будет сюрприз. Не опаздывай, Хол!
     Он не успел ничего спросить, а она уже захлопнула дверь и сбежала по лестнице.
     - Сюрприз! Она же знает, как я ненавижу сюрпризы. Барни заворчал:
     - Ты же жалуешься, что вы никуда не ходите, а когда она что-то устраивает, что ты делаешь? Жалуешься. Слушай, Хол. Ну-ка, гляди веселее! Эта девушка - самое лучшее, что случилось с тобой в жизни.
     - Ты думаешь?
     - Знаю, дружище. Год назад ты был унылым, несчастным ублюдком. Поверь мне. Ведь я был рядом, вместе варились в этом соку.
     - Неужели правда? Настолько плохо?
     - Именно. - Барни рассмеялся. - Иногда мне кажется, ты сам не понимаешь, как тебе повезло.
     Холлидей пожал плечами.
     - Ну, не знаю... - Он подумал, как же просто выглядят любые отношения с точки зрения постороннего наблюдателя.
     - Хол, ты любишь эту малышку? Холлидей засмеялся.
     - Люблю? Бог мой, что такое любовь?
     - Сам знаешь. Простое, знакомое чувство, влечение к другому человеческому существу, желание, смешанное с нежностью. Потребность в обществе друг друга.
     - Ну да... Все эти штуки... Но я не уверен, что вместе они составляют любовь.
     Барни пожал плечами.
     - Твоя беда в том, Хол, что ты не можешь распознать счастье, когда оно падает на тебя с неба. - Он замолчал, будто вглядываясь во что-то далекое, давным-давно ушедшее. Холлидей решил, что сейчас начнется еще одна сага об Эстелле, и улыбнулся про себя. Он хотел объяснить Барни, что нельзя по опыту собственных отношений с женщиной судить о других. Каждая пара неповторима, соткана из сложнейших, неуловимых психологических связей. Да и к тому же тридцать лет назад все было иначе. Начать с того, что мужчина и женщина вступали в брак, как предполагалось (и это было поистине удивительно), на всю жизнь. Сам Холлидей никогда не заглядывал в будущее дальше чем на неделю.
     Ему подумалось: кто знает, может, они с Ким оттого и вместе, что он так мало ее видит? Тут он упрекнул себя за подобный цинизм и попытался отгадать, что за сюрприз она приготовила для него завтра.
     Барни потянулся, зевнул во весь рот:
     - Все, я ушел, Хол. Увидимся завтра. - И вылез из вращающегося кресла. Стоя он выглядел ненамного выше, чем сидя: коренастое, крепко сбитое туловище, пивной животик, кривые ноги. Барни захлопнул за собой дверь спальни, и через минуту Холлидей услышал шум душевых струй и баритон своего партнера, выводящий какую-то скорбную ирландскую жалобу.
     Он скользнул в кресло и обратился к компьютеру на столе, просмотрел с дюжину старых случаев: все знакомо. На душе от этого сделалось тошно.
     Он уже собирался перевести курсор на одно из дел - бизнесмен, пропавший месяц назад с запасом наличности своей компании, когда вдруг заметил звездочку, вспыхивающую рядом с именем. Это означало новый случай. Подивился, почему Барни ничего не сказал, и быстро просмотрел записи, которые накануне сделал шеф.
     Женщина по имени Кэрри Виллье явилась к ним в офис в понедельник утром и заявила о пропаже своей любовницы, Сисси Найджерии. (Барни напечатал на полях: лесбиянки, из-за этого и поменяли имена, выбрали нечто патриотичное, ?назад к своим корням!?. Удивительно, почему эта Виллье не сменила имя на ?Квебек?.) В одно прекрасное утро Найджерия ушла на работу, и больше ее никто не видел. В офисе КиберТек, где она работала компьютерным оператором, она так и не появилась. Виллье выждала пару дней, а потом обратилась в полицию, которая провела расследование и ничего не обнаружила.
     Холлидей перевел комп-запись встречи на стенной экран и увидел высокую, очень красивую женщину в дорогом серебристом плаще. Ее бритый череп, в соответствии с последней лесбийской модой, покрывали вытатуированные мандалы. Она изложила факты твердым голосом с легким французским акцентом, однако Холлидей видел, что под вызывающе изысканной внешностью женщины кроется мучительное беспокойство о безопасности своей любовницы.
     Она принесла портрет Сисси Найджерии, поразительно красивой чернокожей женщины с бритой головой и высокими, выступающими скулами.
     Холлидей улыбнулся, вспомнив, как возмущалась его сестра шовинистическими воззрениями брата. ?Определение любой женщины как прекрасной является еще одним показателем мужского эгоцентризма и нетерпимости. Подобные ярлыки унижают женщину...? или что-то в этом роде. Мысли о Сью пробудили цепочку болезненных воспоминаний. Он снова взглянул на экран и прочитал адрес Кэрри Виллье: Солано-Билдинг, Гринвич-Вилладж.
     Он понял, почему Барни не стал упоминать об этом деле. Слишком мало зацепок. О чем тут говорить? Найджерия взяла на недельку отпуск и не сказала своей любовнице, куда направляется... Однако Виллье согласилась платить по пятьсот долларов в час, чтобы агентство разыскало ее возлюбленную. Для Холлидея это вполне достаточный стимул.
     Из примечания к контракту, дополняющему файл с делом, Холлидей узнал, что вечерами после семи часов Виллье в основном бывает дома. По четвергам и пятницам она проводит время в баре ?Пена? в Ист-Вилладж.
     Он набрал на клавиатуре код ее дома и пару минут слушал длинные гудки. Потом задумался над альтернативой: подождать ли, пока она вернется домой, или рискнуть и нырнуть во враждебную стихию бара ?Пена? в надежде найти ее там. Она оставила у Барни входную карточку в бар - вот и еще одна причина, почему Барни не хотел браться за это дело. Мысль о Барни Клюгере, грозно расправляющем плечи перед порталом лесбийско-сепаратистского конклава, каким является бар ?Пена?, казалась и комичной, и невероятной.
     В ящике стола он отыскал карточку и сунул ее в карман брюк. Потом оставил в компьютере записку для Барни, запер дверь, сбежал по ступеням и направился к помятому ?форду? - собственности Барни.

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Мороз облил тротуары предательской, глянцевой пленкой. Холлидей поднял воротник и взглянул в ночное небо. Впервые за много недель облачный покров, раскинувшийся над городом, растаял, открыв взору яркую россыпь сверкающих звезд. Обжигающий холод набросился на обнаженные участки тела. Сыщик нырнул в ?форд?, который завелся со второй попытки, и стал выруливать на проезжую часть.
     Едкие облака пара висели над продовольственными киосками с красными, белыми и синими поликарбоновыми маркиза