их боевым искусствам,
через черный рынок была поистине гениальной.
  Доминик помолчал. На его лице появилась задумчивая грустная улыбка,
длинные усы опустились, погрузившись в глубокие складки в углах рта. Его
дочь была поразительно хорошa, это будет настоящим украшением
какого-нибудь могущественного владетельного Дома. Но она к тому же
чертовски умна. Кайлея вообще была странной помесью: она была очарована
придворными играми, стилем и великолепием Кайтэйна, но одновременно она же
весьма серьезно вникала в дела Дома Верниусов. Даже в таком нежном
возрасте она понимала, что сила женщины, ее ключевая роль состоит в умении
воздействовать на закулисные пружины политики если, конечно, она не станет
Сестрой Бене Гессерит.
  Доминик не думал, что его дочь поняла мотивы Шандо которая оставила
императорский двор и последовала за Верниусом на Икс. По какой причине
любовница самого могущественного человека на свете добровольно оставила
пышный императорский двор и отправилась с обветренным героем войн в его
подземное царство? Временами Доминик и сам поражался этому, но его любовь
к Шандо не знала границ, а она сама часто говорила, что ни минуты не
жалеет о своем решении.
  Кайлея представляла собой разительный контраст с матерью во всем, кроме
красоты. Молодая женщина вряд ли могла чувствовать себя комфортно,
постоянно одеваясь в самые изысканные и красивые наряды, но Кайлея всегда
одевалась роскошно, словно боясь упустить свой единственный шанс.
Казалось, таким способом она выражает свое негодование по поводу упущенных
возможностей и при первом же удобном случае с гораздо большим
удовольствием отправилась бы на Кайтэйн под крылышко влиятельного опекуна
в императорском дворце. Старый Верниус замечал, что дочь охотно
забавляется в компании двойняшек посла Пилру. Выйдя замуж за одного из
братьев, Кайлея могла бы поехать на Кайтэйн в качестве жены посла при
императорском дворе. Но К'тэр и Д'мурр были предназначены для службы в
Космической Гильдии; скоро им предстоял экзамен, и, в случае успешной
сдачи, они через неделю навсегда покинут Икс. Кроме того, Доминик
надеялся, что сможет найти для своей единственной дочери более подходящую
партию.
  Может быть, это будет Лето Атрейдес.
  На стене желтым светом мигнула телекамера, прервав течение мыслей старого
Верниуса. Поступило важное сообщение, оформившее странные тревожащие
слухи, распространявшиеся в обществе, как яд в сосуде с водой.
  - Что? - рассеянно спросил он у Кайлеи. Дочь встала и, не говоря ни слова,
подошла к отцу и, встав рядом, принялась читать бегущую строку сообщения.
Изумрудные глаз девушки сузились.
  Едва уловимый запах духов и блеск гребней в бронзовых волосах девушки
заставили Доминика улыбнуться отеческой улыбкой. Маленькая леди, молодая
деловая женщина.
  - Ты уверена, что хочешь забить себе голову еще и этим, дитя мое? -
спросил он, от души желая уберечь ее от суровой действительности.
Отношения с рабочими были гораздо труднее, чем поиск самых передовых
технических решений. Кайлея в ответ только с раздражением посмотрела на
отца. Как можно задавать такие несуразные вопросы?
  Сейчас Доминик читал подробности того, что услышал сегодня утром, хотя он
до сих пор не мог полностью поверить в то, что якобы видел и слышал Лето
Атрейдес. Возмущение зарождалось в глубине производственных помещений, в
цехах заводов, там, где субоиды начали выражать недовольство своей
участью. Положение было беспрецедентным.
  Кайлея глубоко вздохнула, стараясь привести в порядок нахлынувшие мысли.
  - Если субоиды так недовольны, то почему они не выбрали представителя и не
вступили с нами в переговоры, предъявив свои требования?
  - Они просто ворчат, дитя мое. Субоиды утверждают, что их заставляют
собирать машины, которые являются нарушением запретов, установленных
Джихадом Слуг, и они не желают заниматься святотатственным делом.
  Сообщение закончилось, экран из амальгамы потемнел и погас. Кайлея уперла
руки в бока. Юбки громко зашуршали, когда девушка принялась расхаживать по
кабинету.
  - Откуда они набрались таких смехотворных идей? Как субоиды вообще смогли
осмыслить всю сложность тех операции, которые совершают механически? Их
выводили и обучали на иксианских предприятиях. Кто вложил в их головы эти
разрушительные идеи?
  Доминик покачал сверкающей лысиной. Дочь задала очень хороший вопрос.
  - Ты права, субоиды не могли дойти до такого своим Умом.
  Кайлея продолжала возмущаться:
  - Неужели они не понимают, как много мы им даем? Как многим мы их
обеспечиваем и как дорого все это стоит? Я просматривала выплаты и премии.
Субоиды просто не понимают, насколько хорошо они живут по сравнению с
рабочими на других планетах. - Кайлея покачала головой, уголки рта
опустились в скорбной гримасе. Она посмотрела на промышленную панораму,
расстилавшуюся под ее ногами. - Может быть, их стоит свозить на Арракис
или на Гьеди Первую. Тогда они перестанут жаловаться на Икс.
  Однако Доминик не желал упускать главную тему разговора.
  - Субоиды выведены как раса с пониженным уровнем интеллекта. Они пригодны
только для механического выполнения четко поставленной узкой задачи,
предусмотрено, что они выполняют работу, не жалуясь на условия. Это часть
их ментальности. - Он принялся вместе с дочерью рассматривать рабочих,
занятых строительством нового лайнера Гильдии. - Может быть, наши
биоконструкторы что-то просмотрели, упустили что-то важное? Имеют ли
субоиды свою точку зрения на события? Понимание определения мыслящей
машины требует довольно обширных знаний и достаточного уровня интеллекта,
но здесь могут быть белые пятна...
  Кайлея отрицательно покачала головой и похлопала рукой по кристаллическому
блокноту.
  - Наши ментаты и советники-юристы очень щепетильны и придирчивы во всем,
что касается ограничений Джихада, а методы контроля качества продукции у
нас очень эффективны. Мы стоим на твердой почве, и они могут доказать
любое наше утверждение.
  Доминик задумчиво пожевал нижнюю губу.
  - У субоидов не может быть конкретных обвинений в наш адрес, поскольку нет
никаких нарушений предписаний Джихада. Во всяком случае, мы никогда
намеренно не преступали границ. Никогда.
  Кайлея внимательно посмотрела на отца, потом снова перевела взгляд на
рабочих внизу.
  - Может быть, тебе стоит послать капитана Жаза с командой. Пусть они
перероют все камни внизу, просмотрят всю документацию и покажут субоидам
всю беспочвенность их жалоб.
  Доминик обдумал эту мысль.
  - Конечно, я не хочу быть слишком жестким по отношению к рабочим. Я не
желаю никаких репрессий и бунтов. С субоидами должны обращаться, как
всегда, хорошо.
  Он встретил взгляд дочери, это был взгляд взрослого человека.
  - Да, - проговорила Кайлея, и в ее голосе прозвучали стальные нотки. - Так
они работают намного лучше.

  Подобно знанию своего бытия, Сиетч представляет собой твердую основу,
опираясь на которую ты выходишь в мир и во вселенную.

  Фрименская мудрость

  Пардот Кинес был настолько очарован фрименской культурой, религией и
повседневным бытом, что совершенно забыл о спорах о его жизни и смерти,
которые бушевали в Сиетче. Наиб Хейнар сказал Пардоту, что тот может
разговаривать с людьми, рассказывая им о своих идеях, и Кинес
разговаривал, пользуясь любой возможностью.
  Весь лунный месяц фримены шепотом обменивались мнениями в маленьких
пещерах и подвалах или перекрикивались за столами, сходясь на принятые у
старейшин Сиетча встречи. При этом некоторые очень горячо сочувствовали
словам странного пришельца.
  Хотя судьба его не была до сих пор решена, Кинес и не думал даром терять
время. Добровольные проводники водили его по Сиетчу, показывая все, что,
по их мнению, могло вызвать у гостя интерес, но планетолог, к удивлению
многих, перестал задавать вопросы о женщинах, работавших в мастерских,
производящих защитные костюмы, о стариках, пополнявших запасы воды, или о
высохших старухах, возившихся у солнечных печей или очищавших от
металлической стружки точильные круги.
  Такая бурная жизнь за запечатанными входами в пещеры изумляла Кинеса. Одни
рабочие мяли остатки пряности, добывая из нее топливо, другие заквашивали
волокна меланжи. Ткачи за своими механическими станками использовали
собственные волосы, длинный мех крыс-мутантов, клочки пустынного хлопка и
даже полоски кожи диких животных для изготовления необыкновенно прочной
ткани. Были здесь и школы, в которых юных фрименов учили жизни в пустыне и
навыкам смертельных, беспощадных поединков.
  Однажды утром Кинес проснулся свежим и полным сил, прекрасно выспавшись на
циновке, брошенной прямо на жесткий пол пещеры. Это было неудивительно: за
свою жизнь Кинесу не один раз приходилось ночевать на голой земле под
открытым небом. Планетолог умел отдыхать практически в любых условиях. На
завтрак он ел обезвоженные фрукты и сухие лепешки, которые фрименские
женщины готовили в термальных печах. На щеках Кинеса пробилась густая,
песочного цвета щетина.
  Молодая женщина по имени Фриетх принесла ему поднос с приправленным
пряностью кофе, налитым в изукрашенную орнаментом чашу. Сервируя стол,
женщина, как обычно, держалась скромно, опустив долу интенсивно окрашенные
в синий цвет глаза. Кинес не думал о том внимании, которое оказывает ему
эта женщина, до тех пор пока кто-то шепотом не сообщил ему:
  - Это незамужняя сестра Стилгара, одного из тех, чью жизнь ты спас в
схватке с харконненовскими собаками.
  У Фриетх были приятные черты лица и гладкая загорелая кожа. Если бы она
высвободила волосы из водяных колец, то ее локоны достали бы до пояса.
Манеры ее были исполнены спокойствия, но в глазах таилось знание
неведомого для Кинеса, что, впрочем, вообще отличало фрименов. Она
бросалась выполнять любое, самое малое желание Кинеса даже тогда, когда он
и сам еще не понимал, чего именно он хочет. Ему следовало бы заметить,
насколько она красива, но он был слишком сильно поглощен исследованием
всего нового, что привлекло его внимание в Сиетче.
  Кинес допил бодрящий напиток, на дне остался только волокнистый осадок.
Кинес достал свой электронный блокнот, чтобы занести в него свои
наблюдения и некоторые посетившие его идеи. В этот момент послышался
какой-то шум, и в дверном проеме показалась жилистая фигура Тьюрока.
  - Я готов возить тебя туда, куда ты пожелаешь, планетолог, до тех пор,
пока ты находишься здесь, в Сиетче Красной Стены.
  Кинес согласно кивнул и улыбнулся, невзирая на то, что это предложение
прозвучало довольно двусмысленно: он окончательно превращался в пленника.
Они не стали ограничивать его любознательность. Просто было ясно, что он
никогда не покинет Сиетч живым до тех пор, пока не будет решено
окончательно и полностью поверить ему. Если он присоединится к ним и
станет членом общины, то от него не может быть никаких тайн, если же будет
решено казнить его, то можно ли опасаться предательства со стороны
мертвеца?
  Незадолго до этого Кинес осмотрел туннели, хранилища пищи, охраняемые
запасы воды и даже кладбище Хуануй. Очарованный, он наблюдал жизнь
семейных групп, этих закаленных мужей пустыни, каждый из которых имел по
нескольку жен. Он видел, как все эти люди молились Шаи-Хулуду. Планетолог
начал даже составлять очерк описания устройства жизни и быта этой
своеобразной культуры - культуры Сиетча. Однако потребовались бы
десятилетия упорного труда, чтобы во всех тонкостях постичь оттенки жизни
и обычаев Сиетча. Родственные связи считались здесь от давно умерших
предков, которые состояли в сложных родственных отношениях с ныне живущими.
  - Мне хотелось бы подняться на вершину скалы, - сказал Кинес, вспомнив о
своих обязанностях имперского планетолога. - Если бы мы сумели достать
часть оборудования с моего вездехода - я надеюсь, вы сохранили его? - то я
установил бы здесь метеорологическую станцию. Это жизненно необходимо:
начать собирать систематические данные о климате, то есть об изменениях
температуры, влажности воздуха и направлениях ветра. Причем устраивать
такие станции надо в самых глухих местах.
  Тьюрок посмотрел на него взглядом полным удивления и недоверия. Потом
пожал плечами.
  - Как тебе угодно, планетолог.
  Зная о разговорах, которые вели старейшины об этом человеке, Тьюрок был
настроен достаточно пессимистично. Судьба пришельца была практически
решена. Конечно, он большой энтузиаст, но нельзя сказать, что он очень
умен. Зачем ему тратить силы и продолжать никому не нужную работу? Но если
это доставит ему радость в его последние дни...
  - Пойдем, - заговорил Тьюрок. - Надень защитный костюм.
  - О, зачем, ведь мы выйдем всего на несколько минут.
  Тьюрок покосился на инопланетянина. У него был суровый взгляд, который
заставлял юношу выглядеть старше своих лет.
  - Каждый выдох в этом случае станет пустой тратой воды. Мы не настолько
богаты, чтобы попусту разбазаривать воду.
  Пожав плечами, Кинес принялся облачаться в свой покрытый складками,
блестящий костюм, неуклюже застегивая все замки и застежки. Подавив тяжкий
вздох, Тьюрок стал помогать планетологу, объясняя, как наилучшим образом
извлечь пользу от ношения защитного обмундирования.
  - Ты купил вполне приличный костюм. Это фрименская работа, - наставительно
изрек молодой человек. - По крайней мере его ты выбрал удачно.
  Кинес последовал за Тьюроком к складу, в котором хранился вездеход.
Фримены сняли с машины ненужные, по их мнению, безделушки, а оборудование
разложили по ящикам, расставленным по полу пещеры. Не было сомнения, что
обитатели Сиетча думали о том, как использовать эти приспособления для
своих нужд.
  Они все еще хотят меня убить, думал Кинес. Неужели они не слышали ни
одного слова из того, что я говорил? Странно, но мысль о скорой смерти не
вызвала ни депрессии, ни страха. Он просто принял во внимание такую
возможность, и принял ее как вызов. Он не сдастся, слишком многое еще
предстоит сделать. Надо заставить их понять.
  Среди кучи всякого барахла он нашел климатическую установку и взял ее в
руки, но не сказал ни слова по поводу отношения жителей Сиетча к его
вещам. Он знал, что для фрименов характерна общественная психология. Любая
вещь, принадлежащая члену общины, принадлежала одновременно всей общине.
Кинес провел всю свою сознательную жизнь в одиночестве и привык полагаться
только на свои силы, не рассчитывая на помощь, и поэтому ему было трудно
воспринимать фрименскую ментальность. Тьюрок не предложил свою помощь, он
повел Кинеса вверх по крутой лестнице, ступени которой были грубо
вырублены в скале. Кинес тяжело дышал, но не жаловался. Его проводник
огибал каменные завалы, водяные ловушки и герметичные дверные заслонки.
Иногда Тьюрок оглядывался, чтобы удостовериться, что планетолог следует за
ним, а потом снова ускорял шаг.
  Наконец они вышли из расщелины на усеянную щебнем вершину. Юный фримен
отступил в тень, стараясь беречь влагу в прохладном месте, Кинес же вышел
на открытое солнце. Все камни вокруг имели красновато-медный оттенок
покрывавшего их лишайника. Хороший знак, подумал Кинес. Это след
присутствия биологической системы.
  Планетолог внимательно, до боли в глазах вглядывался в бескрайний простор
Большого Бассейна. Кинес видел дюны, беловато-серые от примеси
раздробленной скальной породы или коричневатые, если в их составе
преобладал окисленный песок.
  Виденные Кинесом песчаные черви и кишевший в песке пустынный планктон
вселяли в планетолога уверенность в том, что на Дюне есть основа сложной и
богатой экосистемы. Было ясно, что потребуется несколько толчков в нужном
направлении, чтобы заставить цвести этот уснувший край.
  Фрименский народ сможет это сделать.
  - Имперский человек, - сказал Тьюрок, выйдя из тени, - на что ты смотришь
с таким вниманием и что ты видишь в этой пустыне?
  Кинес, не оборачиваясь, ответил:
  - Я вижу безграничные возможности.
  В запертом помещении в самой глубине Сиетча иссохший от старости Хейнар
вел заседание Совета Старейшин, сидя во главе длинного каменного стола. Он
отчужденно наблюдал за перебранкой старейшин, сверкая своим единственным
глазом.
  - Мы знаем о лояльности этого человека, - говорил один из стариков,
Джерат. - Он работает на Империю. Мы видели его досье. Он находится на
Дюне в качестве гостя Харконненов.
  В мочке уха Джерата блестела серебряная серьга, снятая с контрабандиста,
которого он убил в поединке.
  - Это ничего не значит, - возразил другой старик, Адиид. - Разве мы,
фримены, не надеваем другую одежду и другие маски, когда того требуют
обстоятельства, и не притворяемся, что прекрасно себя чувствуем в чужом
наряде? Ты лучше других должен знать, что о человеке нельзя судить только
по его внешности.
  Гарнах, изможденный, с длинными седыми волосами старик, сидел за столом,
подперев подбородок костлявым кулаком.
  - Меня больше всего бесят эти три молодых идиота. Что сделали после того,
как этот человек помог им расправиться с шестерыми харконненовскими
храбрецами? И что они должны были сделать? Любой здравомыслящий взрослый
на их месте отправил бы планетолога вслед за этими червями, хотя и не без
сожаления. Но это надо было сделать. - Он тяжело вздохнул. - Но они
слишком молоды, неопытны и неважно обучены. Их ни за что нельзя было
отпускать в пустыню одних.
  Хейнар раздул ноздри.
  - Не следует принижать этих юношей, Гарнах. На них легло моральное
обязательство. Пардот Кинес спас им жизнь. Даже такие нахальные молодые
люди, как эти трое, не могут не чувствовать бремя воды, которой они
обязаны другому человеку.
  - Но что ты скажешь о бремени ответственности, которая возложена на них по
отношению к Сиетчу Красной Стены и его народу? - настаивал на своем
длинноволосый Гарнах. - Неужели долг обыкновенному чиновнику Империи
перевешивает долг перед нами?
  - Речь идет не о мальчиках, - прервал спор Аливд. - Оммум, Тьюрок и
Стилгар сделали то, что сочли самым лучшим в том положении. Мы же
собрались здесь для того, чтобы судить планетолога и решить его судьбу.
  - Он сумасшедший, - сказал первый старик, Джерат. - Вы слышали, что он
говорит? Он хочет насадить здесь деревья, завести открытые водоемы,
ирригацию, собирать урожаи - он провидит зеленую планету вместо пустыни. -
Он хмыкнул, потрогав серьгу в ухе. - Я же говорю, он сумасшедший.
  Скривив рот, заговорил Алиид:
  - После тысяч лет скитаний, которые наконец привели нас сюда и сделали нас
теми, кто мы есть, как можешь ты высмеивать человека, который мечтает о
рае?
  Джерат нахмурился, но принял возражение к сведению.
  - Возможно, Кинес сумасшедший, - вмешался в разговор Гарнах, - но он не
настолько сумасшедший, чтобы быть святым. Может быть, правда, что он
безумен настолько, что может слышать слова бога, которые недоступны нашему
слуху.
  - Этот вопрос мы не можем решить сами, - сказал Хейнар, воспользовавшись
своим правом наиба распоряжаться. Надо было вернуть обсуждение в нужное
русло. - Выбор, перед которым мы стоим, не касается слова божьего. Речь
идет о выживании Сиетча. Пардот Кинес жил среди нас, знает, где расположен
наш тайный дом, и наблюдал наши обычаи. По распоряжению императора он
немедленно пошлет в Кайтэйн подробный рапорт, как только окажется в
столице. Подумайте, какой это риск для нас.
  - Но как быть с его разговорами о рае на Дюне? - спросил Алиид, все еще
пытаясь защитить чужестранца. - Открытые водоемы, дюны, движение которых
остановлено травой, рощи финиковых пальм, каналы, пересекающие пустыню.
  - Это бред, и ничего больше, - проворчал Джерат. - Этот человек слишком
много знает: о нас, о фрименах, о Дюне. Ему нельзя доверять такие тайны.
  Однако Алиид не сдавался:
  - Но он убил солдат Харконнена. Разве это не накладывает на нас и наш
Сиетч долг воды по отношению к нему? Он спас троих членов нашего племени.
  - С каких это пор у нас появились долги перед Империей? - спросил Джерат,
снова дернув себя за серьгу.
  - Любой может убить солдат Харконнена, - пожав плечами, добавил Гарнах,
подперев подбородок другим кулаком. - Я сам не ра