дьявольщина здесь творится? - Черные глаза барона расширились. Он
не верил, что возможна катастрофа такого масштаба. Вся драгоценная
пряность испарилась в котле бури, тоже исчезнув без следа. Все
оборудование было уничтожено. До барона вряд ли дошло, что погибли и все
люди, хотя это тоже был ощутимый убыток: слишком много денег ушло на
подготовку команд.
  - Держитесь, милорд, - крикнул пилот. Костяшки его пальцев побелели от
напряжения, с такой силой он держал ручки управления.
  Ударная волна настигла орнитоптер. Бронированная машина закачалась, крылья
вхолостую били воздух. Моторы выли, не в силах справиться с напором ветра.
По оконным переборкам ударяли тучи песка. Мотор, забитый песком, начал
чихать. Машина стала терять высоту, падая в ненасытную пасть пустыни.
  Пилот кричал что-то нечленораздельное. Барон собрал в кулак всю свою волю,
отчужденно наблюдая, как земля приближается к ним, словно гигантский
перевернутый каблук, готовый раздавить их, как мелких докучливых насекомых.
  Как глава Дома Харконненов, барон всегда думал, что если погибнет, то
только от предательской руки наемного убийцы. Но пасть жертвой
разбушевавшейся стихии! В этой ситуации, пожалуй, было даже что-то
комичное.
  Пока они падали, Харконнен видел, как песок превращается в открытую
гноящуюся язву. Пыль и сырая меланжа засасывались под землю, перемешиваясь
потоками газа и химическими реакциями. Богатейшая жила пряности в
считанные секунды превратилась в пасть прокаженного, готовую поглотить их.
  Но пилот! Всю дорогу он казался барону расслабленным чудаком, страшно
боящимся любого скрипа, но сейчас это был сгусток воли. Пилот переключал
моторы, очищая сопла от пыли, ложился на попутные потоки воздуха, умело
играя переключателями и рычагами управления.
  Орнитоптер наконец выровнялся и заскользил над дюнами. Пилот облегченно
вздохнул.
  В том месте, где гигантская трещина вспорола поверхность песка, барон
увидел прозрачные контуры, похожие на личинки мух, облепивших падаль. Это
были песчаные форели, ринувшиеся к месту катастрофы. Скоро пожалуют и
черви. Эти чудовища не смогут устоять перед таким соблазном.
  Как барон ни старался, он таки не мог понять, что такое пряность. Совсем
не мог.
  Орнитоптер набрал высоту и направился к транспортникам и разведчикам,
которых катастрофа застала врасплох. Они не смогли спасти фабрику и
драгоценный груз, и их нельзя было за это винить. Во всем виноват только
он один. Барон отдал им недвусмысленный приказ - держаться на безопасном
расстоянии от жилы.
  - Ты только что спас мне жизнь. Как тебя зовут?
  - Криуби, сэр.
  - Отлично, Криуби. Ты когда-нибудь видел такое? Что произошло внизу? В чем
причина взрыва?
  Пилот глубоко вздохнул.
  - Я слышал, как фримены рассказывают о чем-то, что они называют взрывом
пряности. - Пилот сейчас няпоминял изваяние, словно пережитый ужас сделал
его сильнее. - Такие взрывы происходят в глубинах пустыни, где редко
бывают люди.
  - Кого интересует, что болтают эти фримены? - Барон скривил губы при одной
мысли об этих грязных нищих обитателях пустыни. - Мы все слышали об этих
взрывах пряности, но никто их не видел. Сумасбродное суеверие.
  - Да, но любое суеверие имеет под собой какую-то основу. В пустыне видели
много чудес. - Сейчас барон восхищался этим человеком, который осмеливался
высказывать свое мнение, зная о дурном характере и мстительности барона.
  - Говорят, что взрыв пряности - это химическая реакция, - продолжал
Криуби, - начинающаяся вследствие накопления предшественников пряности под
землей.
  Барон принял это к сведению; не мог же он отрицать то, что видел
собственными глазами. Может быть, настанет время, когда люди поймут
природу пряности и научатся предотвращать подобные катастрофы. Но
поскольку запасы пряности кажутся неисчерпаемыми и она доступна всем, кто
берет на себя труд достать ее, то вряд ли кого-то будет интересовать
детальный анализ. Зачем тратить время на опыты, когда богатство лежит под
ногами и ждет, когда его подберут. У барона монополия на Арракис, но это
монополия, основанная на невежестве.
  Он заскрипел зубами, подумав, что по возвращении в Карфаг ему надо будет
выпустить пар, причем более интенсивно, чем он предполагал. Для этого надо
воспользоваться услугами не постоянных любовниц, а других женщин, которыми
он больше никогда не будет пользоваться. Это освободит его от скованности.
  Потом он посмотрел вниз и подумал: Нет никакой необходимости скрывать это
месторождение от императора. Надо внести месторождение в реестр, записать
объем находки и документировать уничтожение людей и машин. Нет надобности
манипулировать записями. Конечно, старик будет недоволен и Дому
Харконненов придется понести некоторые финансовые издержки.
  Пилот кругами стал снижать машину, а с земли начали поступать сообщения от
уцелевших бригад, которые оценивали нанесенный ущерб от людских потерь,
уничтоженного оборудования и погибшей пряности. Слушая их, барон
чувствовал, как в нем закипает ярость.
  Будь проклят этот Арракис! - думал он. Будь прокляты пряность и наша
зависимость от нее!


  Мы мыслим глобальными категориями. Планетарные проблемы нельзя очертить
изящной линией. Планетология рождается методом проб и ошибок.

  Пардот Кинес. "Трактат о восстановлении природной среды планеты Салуса
Секундус после ядерного холокоста"

  На имперской планете Кайтэйн громадные здания целуют небо. Величественные
скульптуры и многоярусные фонтаны обрамляют вымощенные горным хрусталем
бульвары. Сказка. Этим великолепием можно любоваться часами.
  Пардот Кинес смог бросить на всю эту пышность лишь мимолетный взгляд, ибо
сопровождавшие его гвардейцы быстро повели его во дворец. У них не хватило
терпения ждать, пока этот чужестранец насытится небывалым зрелищем, и не
было ни малейшего желания самим рассматривать все эти чудеса. Их задача -
доставить его в аудиенц-зал императорского дворца без всяких проволочек.
Император Известной Вселенной не может ждать, пока гость удовлетворит свое
любопытство.
  Солдаты эскорта, сардаукары, были одеты в черно-серую, безупречно чистую
форму, украшенную аксельбантами и орденами. Все пуговицы и пряжки надраены
до немыслимого блеска, каждая лента отутюжена. Пятнадцать сардаукаров, а
именно столько их встречало Кинеса, стоят целой армии.
  Однако великолепие столицы потрясло Пардота. Повернувшись к ближайшему
гвардейцу, он сказал:
  - Обычно я вожусь в грязи и таскаюсь по болотам на планетах, куда
нормальные люди не желают показывать нос.
  Он не только никогда не видел, он даже представить себе не мог, что на
свете существуют такие райские уголки, как этот.
  Гвардеец ничего не ответил, отчужденно глядя в пространство. Сардаукар -
это машина, созданная для того, чтобы сражаться, а не болтать.
  - Здесь меня вымыли и отскребли до третьего слоя кожи и одели, как
дворянина. - Кинес прикоснулся к плотной ткани куртки и принюхался к
запаху дорогого мыла, который источала его кожа. У планетолога был высокий
лоб и редкие, зачесанные назад песочного цвета волосы.
  Гвардейцы торопливо повели Кинеса вверх по бесконечной, как громадный
водопад, лестнице, сложенной из полированных каменных плит, украшенных
золотой филигранью и вкраплениями маслянисто блестящих камней су.
  - Это мой первый приезд на Кайтэйн. - Кинес сделал попытку заговорить с
сардаукаром, шедшим слева. - Могу держать пари, что вас совершенно не
интересуют достопримечательности столицы. Да и как может быть иначе, если
вы смотрите на них много лет?
  Слова его сопровождались виноватой улыбкой, но и этот гвардеец был,
очевидно, глух.
  Кинес был специалистом своего дела, блестящим экологом, геологом и
метеорологом. Кроме того, он обладал глубокими познаниями в ботанике и
микробиологии. Высшим наслаждением для него было впитывать в себя тайны
миров. Но люди, населяющие эти миры, оставались для него тайной за семью
печатями, вот как, например, эти гвардейцы.
  - Кайтэйн намного более уютен, чем Салуса Секундус, - я вырос там, как вам
известно, - продолжал он. - Был я и на Бела Тегез, там почти так же плохо.
Представьте себе, мрак, болота. На небе два карликовых солнца.
  Отчаявшись, Кинес продолжал говорить, глядя прямо перед собой, бормоча
слова, обращенные, судя по всему, к самому себе:
  - Падишах император вызвал меня из дебрей галактики. Хотел бы я знать
зачем.
  Никто из гвардейцев не спешил дать ответ на этот вопрос.
  Группа прошла под изъеденной временем аркой из темно-красной вулканической
породы. Кинес задрал голову и посмотрел на арку. Наметанный глаз геолога
сказал ему, что эту арку привезли сюда с Салусы Секундус, из того,
разрушенного когда-то мира.
  Ученый был озадачен: кто мог хранить реликт с дикой мрачной планеты,
настоящей тюрьмы с разрушенной экосистемой. Потом, мысленно обозвав себя
дураком, он вспомнил, что когда-то Салуса была главной планетой Империи
это было тысячелетия назад перед тем, как катастрофа изменила до
неузнаваемости лицо планеты. Нет сомнения, что Дом Коррино доставил сюда
эту арку как своеобразный трофей, напоминание о том, что императорская
семья сумела преодолеть обрушившиеся на ее голову несчастья.
  Как только сардаукары прошли арку и вступили в сам дворец, откуда-то
грянули трубы. Кинес не знал названия этих духовых инструментов. Его
никогда не учили музыке или другим изящным искусствам, даже когда он был
ребенком, Да и зачем, если на свете столько естественных наук, которые
надо усвоить?
  Прежде чем ступить под сверкающие драгоценными камнями своды дворца, Кинес
поднял голову и полюбовался бездонным, абсолютно синим небом.
  По пути сюда, отдыхая в карантине Гильдии, Кинес кое-что почитал о главной
планете Империи, хотя ему никогда не приходилось применять свои знания к
столь цивилизованным местам. Кайтэйн был строго спланирован: три линии
бульваров, великолепная архитектура, ухоженные сады, цветочные изгороди и
многое, многое другое.
  Официальный справочник Империи утверждал, что на планете всегда тепло,
климат постоянно умеренный. Бурь не бывает вообще. Ни одно облако никогда
не затмевает безупречно чистый небосвод. Сначала Кинес подумал, что это -
обычная пропаганда для туристов, но когда причудливо украшенный
транспортный корабль Гильдии садился в космопорте, Кинес успел заметить
целую флотилию климатических спутников. Эта техника с помощью грубой силы
превратила Кайтэйн в райский безмятежный уголок, остров покоя в бушующем
море природы.
  Инженеры-климатологи железной рукой втиснули погоду в рамки, которые
кто-то по глупости посчитал оптимальными. На деле же такое насилие над
природой должно было неизбежно отразиться на моральном, духовном и
телесном здоровье населения. Это была реальная опасность, но императорская
семья была не в состоянии понять, какая катастрофа произойдет, если они не
откроют засоренные глаза. Они продолжают предаваться покою под синим небом
и прогуливаться по тенистым аллеям садов, но катастрофа неминуема. Было бы
большим вызовом остаться здесь и изучить процессы, происходящие на
Кайтэйне. Но Кинес сомневался, что император вызвал его для этого...
  Сардаукары тем временем провели его в глубь дворца, под его гулкие своды.
Группа прошла мимо статуй и классических произведений живописи. Обширный
аудиенц-зал был огромен, как римская арена для гладиаторских ристалищ. Пол
состоял из разноцветных площадок, каждая из которых символизировала
какую-то планету Империи. По мере роста Империи к дворцу пристраивали
альковы и флигели.
  Придворные в ослепительных одеяниях, украшенных блестящими плюмажами и
лентами, сотканными из нитей драгоценных металлов, с деловым видом сновали
взад и вперед с какими-то бумагами, спеша на встречи и перешептываясь с
таким видом, словно только им одним ведомо, каковы истинные цели их службы.
  Кинес был чужим в этом мире политических интриг. Хотя пышность и
великолепие очаровали его, он тянулся к уединению, неисследованным
ландшафтам с их диковинной флорой и фауной. От дворцовой сутолоки у
ученого уже успела заболеть голова.
  Между тем сардаукары, сопровождая Кинеса, вступили в длинный коридор,
ведущий в аудиенц-зал, и перешли на строевой шаг. Грохот их сапог
напоминал ружейные залпы, диссонансом звучали неуклюжие, сугубо штатские
шаги Пардота Кинеса.
  Впереди, в конце длинного зала высился помост из изумрудного горного
хрусталя, на котором стоял прозрачный Трон Золотого Льва, высеченный из
монолитной глыбы хагальского кварца. На этом троне, согнувшись,
притулилась фигура древнего старика - Эльруда Коррино IX, имперского
правителя Известной Вселенной.
  Кинес уставился на него во все глаза. Император был до неприличия
изможден, худ и костляв. Огромная голова, казалось, вот-вот сломает тощую
морщинистую шею. Окруженный такой неправдоподобной роскошью и невиданным
богатством, император казался на их фоне каким-то незначительным, хотя по
одному мановению пальца с изуродованными подагрой суставами подчиненные
этого старика могут уничтожить любую планету и убить миллиарды людей.
Эльруд сидел на этом троне уже без малого полтораста лет. Как много планет
в Империи? Сколько человек ее населяют? Кинес подумал о том, кто может
обработать такое невероятное количество информации?
  Кинеса подвели к основанию помоста, и ученый неуверенно улыбнулся Эльруду,
потом смутился, отвел глаза и согнулся в глубоком поклоне. Никто не
потрудился рассказать Пардоту о придворном протоколе, а сам он был весьма
несведущ в тонкостях светских манер и этикета. До ноздрей ученого донесся
слабый запах корицы: рядом с троном был столик, на котором стояла кружка с
меланжевым пивом.
  Вперед выступил паж, сделал знак начальнику сардаукарского караула и
громовым голосом провозгласил на галахском языке, языке межгалактического
общения:
  - Планетолог Пардот Кинес!
  Кинес расправил плечи и попытался принять горделивую осанку, недоумевая,
зачем понадобилось так пышно представлять его монарху - словно тот не
знает, кого сюда привели по его же собственному вызову. Он еще подумал, не
поздороваться ли ему с императором, но передумал, предоставив протоколу
идти своим чередом.
  - Кинес, - произнес император пронзительным скрипучим голосом, надорванным
многолетней привычкой повелевать, - тебя мне настоятельно рекомендовали.
Наши советники просмотрели досье многих кандидатов и предпочли тебя всем
другим. Что ты на это скажешь?
  Император подался вперед, подняв в ожидании ответа брови, отчего глубокие
морщины собрались на темени голого черепа.
  Кинес забормотал, что это высокая честь и радость для него, потом
откашлялся и задал действительно интересующий его вопрос:
  - Но для чего именно меня выбрали?
  Эльруд по-стариковски хихикнул и откинулся на спинку трона.
  - Как это освежает, когда сталкиваешься с человеком, который говорит,
движимый искренним любопытством, а не привычкой говорить правильные слова,
чтобы угодить этой банде фигляров. - Когда Эльруд улыбался, морщины
оттягивались назад, и серая пергаментная кожа натягивалась, делая лицо
старика похожим на резиновый мяч. - В досье сказано, что ты вырос на
Салусе Секундус и написал исчерпывающий отчет об экологии этой планеты.
  - Да, сир, э... ваше величество. Мои родители были чиновниками, их послали
на службу в тюрьму Салусы, а поскольку я был тогда маленьким ребенком, то
поехал вместе с ними.
  По правде сказать, Кинес слышал, что его родители чем-то не угодили
Эльруду, впали в немилость и были сосланы на Салусу в наказание за
строптивость. Однако юный Пардот нашел заброшенную страну очаровательной.
После того как было закончено его образование, он стал проводить все дни
на природе, в некогда взорванной глуши, делал заметки, изучал насекомых,
растения, травы и морозоустойчивых животных, сумевших пережить последствия
древнего атомного холокоста.
  - Да-да, я знаю об этом, - сказал император. - Но после этого твои
родители были переведены на другую планету.
  Кинес кивнул:
  - Да, сир. Они переехали на Хармонтеп.
  Император махнул рукой, отметая ненужные подробности.
  - Но позже ты сам. по своей доброй воле вернулся на Салусу?
  - Ну... э... у меня был чисто научный интерес. Я хотел еще больше узнать о
планете, - ответил Кинес, едва подавив желание смущенно пожать плечами.
  Он провел годы в глуши, пытаясь собрать воедино фрагменты знаний о климате
и экосистеме. Ему пришлось пережить много лишений, преодолеть множество
невзгод. Однажды его даже преследовал лазанский тигр, но
естествоиспытатель чудом сумел спастись. Потом Кинес опубликовал
пространный трактат о том, что он сумел узнать на Салусе. Это был
замечательный прорыв, позволивший понять, что произошло с некогда
цветущим, а ныне покинутым миром, главной планетой Империи.
  - Изоляция планеты подогрела мой интерес к ее экологии. Это намного
интереснее - изучать разрушенные миры. Для меня большая трудность работать
в слишком цивилизованных местах.
  Эльруд рассмеялся и, оглядевшись, призвал придворных последовать его
примеру.
  - Таких, как Кайтэйн, не так ли?
  - Ну, я уверен, что здесь тоже можно найти массу интересных мест, сир, -
ответил Кинес, надеясь, что не совершил faux pas "ложный, необдуманный шаг
(фр.)".
  - Хорошо сказано! - воскликнул император. - Мои советники сделали мудрый
выбор, Пардот Кинес.
  Не зная, что делать или говорить дальше, Кинес неуклюже поклонился.
  После Салусы он отправился в сумрачный болотистый мир Бела Тегез, а потоми
на другие планеты, которые по тем или иным причинам заинтересовали его. Он
научился выживать в самых неблагоприятных условиях, стал чрезвычайно
неприхотлив, сведя свои потребности к разумному минимуму. Самым важным для
него был сбор научных данных, ради чего он был готов лазать по скалам и
зарываться в землю, чтобы вырвать у природы разгадку ее тайн.
  Но теперь император сумел раздразнить его любопытство. Почему к его
скромной особе было приковано пристальное августейшее внимание?
  - Если я могу задать вопрос, ваше величество, то хотел бы спросить... что
именно я должен делать? - Подумав, он торопливо добавил: - Конечно, я буду
счастлив служить на любом поприще, какое будет угодно моему императору.
  -Ты, Кинес, зарекомендовал себя как знаток сложных экосистем, ты способен,
как никто, анализировать их и обуздывать на благо Империи. Мы выбрали тебя
для того, чтобы ты совершил свое очередное чудо на пустынной планете
Арракис.
  - Арракис! - воскликнул Кинес, и в его возгласе было столько же удивления,
сколько радости от такой блестящей перспективы. - Кажется, местные
кочевники фримены называют свою планету Дюной.
  - Каково бы ни было ее название, - в голосе императора прозвучало
недовольство, - это одна из самых суровых, но одновременно и самых важных
планет Империи. Ты, конечно, знаешь, что Арракис - это единственный
источник меланжевой пряности.
  Кинес кивнул.
  - Я всегда удивлялся, почему исследователи до сих пор не обнаружили
пряность на какой-нибудь другой планете. И почему никто не разобрался,
откуда берется пряность и как она откладывается?
  - Вот ты и должен будешь это понять и сказать нам, - ответил император. -
Время не терпит.
  Кинес внезапно осознал, что, вероятно, переступил границы дозволенного, и
смутился. Ведь он стоит здесь, в самом роскошном тронном зале на миллион
миров, и разговаривает с самим Падишахом Императором всей Известной
Вселенной Эльрудом IX. Придворные смотрели на него кто с недовольством,
кто со злорадством, словно ожидая, что сейчас этого дерзкого человека
постигнет суровая кара.
  Но вскоре Кинес забыл об этом и задумался о зыбучих песках Арракиса,
величественных дюнах и чудовищных песчаных червях - их изображения он
видел только на записях. Забыв о мелких нарушениях протокола, которые он
допустил, Кинес с замиранием сердца ждал подробностей о своем новом
назначении.
  - Для будущего Империи жизненно важно, чтобы мы разгадали секрет меланжи.
На сегодняшний день никто не хочет тратить время на такие изыскания. Люди
думают, ч