лядит довольно нелогично, шеф.
   - В конце концов, их даже не всех допросили. С чего бы это  так  поспешно
избавляться от всей толпы? Нет, я понимаю, Шор, мы можем  сказать,  что  эти
мифические русские все поголовно дураки и думают не мозгами, а задницей,  но
ведь как-то не вяжется одно  с  другим  -  столь  умелое  разрушение  нашего
научно-технического центра и столь идиотское обращение с пленными.
   - Вообще-то, даже при том, что их сбросили без пуль  в  затылках,  только
двое случайно уцелели, так что...
   - Но с пулями не уцелел бы никто. Не вяжется это с логикой, - Глен  Куинс
встал и снова включил кофейник.
   У Шора Якоппо живот  уже  растянулся  от  кофе,  но  внезапно  количество
тонизирующего напитка скачком обратилось в качество - он даже приподнялся  в
кресле.
   - Шеф, а что, если этот корабль с пленными торпедировали?
   - Два балла, курсант. Не ожидал от тебя.  А  где  обломки?  И  где  тогда
команда русских?
   - Беру свои слова обратно, Глен.
   - Ладно, Шор, - Глен Куинс  внимательно  посмотрел  на  него,  -  а  если
допустить, что в месте сброса пленных корабль противника, со всей  остальной
эскадрой, разумеется, просто провалился в тартарары? В смысле  туда,  откуда
пришел, а?
   - Ага, а посторонние предметы он, значит, забрать с собой не мог, так?
   - Именно.
   - Черт возьми, шеф, тогда, может, в этот  же  момент  исчез  из-под  носа
охраны этот дурацкий танк?!
   - Правильно, Шор. Только момент вряд ли совпал. К тому времени наш флот и
спутники уже вовсю охотились за "пиратами".  Здесь,  видимо,  произошло  еще
кое-что. Я тут просматривал  документы.  Эксперты,  побывавшие  в  Форт-Кук,
удивляются. Вокруг такие разрушения, была стрельба, в  том  числе  наверняка
наземными средствами тоже, а не только с моря. И вот что удивительно.
   - Что, Глен?
   - Местность прочесали несколько раз, но не нашли ни  одной.  Как  думаешь
чего, Шор?
   - Гильзы, шеф, - выдохнул Шор  Якоппо  еще  до  того,  как  успел  связно
подумать.
   - Молодец, курсант. Пять баллов. Кофе будешь?
   - Давайте, я налью.
   - Не суетись. Так вот на всем острове Моала не найдено ни одной не только
винтовочной, но и снарядной гильзы. Такое  ощущение,  что  "пираты"  их  все
собрали, как преступник после убийства. Но ведь это невозможно, так?
   - Ну, не знаю, может, специальные устройства какие-нибудь, -  предположил
Шор, отхлебывая кофе.
   - Ага, - подтрунил Глен Куинс, - "гильзоуловитель". Запатентуй,  курсант,
покуда не поздно. Однако некий Генри Литскоффер... Не слышал? Это главный  в
разработке темы, из физиков. Он предполагает, что дело гораздо сложнее  и  в
то же время проще.
   - Не томите, шеф.
   - Почти вс„ предположение этого Литскоффера  -  сплошные  формулы.  Но  я
кое-что уловил. В общем, вначале исчезают маленькие предметы,  а  потом  те,
что побольше.
   - Опять фантастика, Глен.
   - Согласен, но при "мозговом штурме" принимают все, что придет на ум.
   Шор Якоппо пожал плечами.

   21 Список команды

 - Итак, у нас нет ровным счетом никаких объяснений произошедшего. Да?
   - Да, господин президент. Никаких рациональных объяснений у  нас  нет,  -
скорбно констатировал советник по национальной безопасности.
   - А что, бывают другие? - президент Соединенных Штатов раздраженно глянул
на собеседника.
   - Фантазия человеческая, наверное, не имеет границ.
   - Спасибо, Луи, одного фантазера мы уже лицезрели, увольте от повторения.
У меня нет времени их выслушивать, вот отработаю президентскую пенсию, тогда
появится  время,  а  может,  даже  желание.  Есть  что-нибудь  действительно
стоящее?
   - Пока ничего, но сейчас век специализации.
   Я,  а  также  комитет  начальников  штабов,  просим  разрешения   создать
специальную группу экспертов, включая представителей науки,  а  может,  даже
писателей-фантастов, для...
   - Что? - президент с подозрением глянул на Саржевского.
   - Господин президент, - поперхнулся советник, - может быть, вы забыли, но
при Центральном разведывательном управлении до  сих  пор  существует  отдел,
занятый  изучением  фантастики  с  целью  фильтрации   идей,   связанных   с
футурологией и разработкой принципиально новых систем оружия.
   - Хороший полигон для  бездельников.  Вот  куда  расходуются  денежки  из
бюджета.
   - Господин президент, нам придется для разрешения проблемы привлечь людей
разных отраслей, а не только таланты в мундирах.
   Президент США задумался на пару секунд.
   - Ладно, Луи, шила в мешке не  утаишь  и  лучше,  конечно,  встать  перед
прессой  с  готовым  объяснением,  чем  давать  уклончивые  ответы  напротив
фотоаппаратов. Примерный список есть?
   - Да, есть определенная заготовка.
   - Эти люди проверены ФБР?
   - Да, безусловно.
   Президент США взял со стола очки. Он  перестал  пользоваться  контактными
линзами с момента избрания на высший государственный пост.
   - Господи, Луи, а это что - снова этот Леонард Мейти.
   - Да, я решил включить его в команду. Ведь вам,  господин  президент,  не
понравилось его требование индивидуального предоставления информации.
   - И?
   - Ну вот и пусть знакомится с ней как член научно-консультативной  группы
экспертов.
   - Да, возможно, это здравая мысль, Луи.

   22 Новые идеи

 - Все эти происшествия выглядят чистым безумием, как вместе, так и порознь, правда? - загадочно произнес Глен Куинс, посмотрев на подчиненного сквозь облако сигаретного дыма веселыми глазами.
   - Да, Глен.
   - И какие выводы? Нам нужны новые свидетельства, правда?
   Шор не перебивал, он видел, что у шефа возникла новая идея фикс  и  нужно
было просто выслушать, иногда подобострастно кивая.
   - То, что случилось, особенно на острове Моала, чудовищно и грандиозно по
масштабам. Материал, переданный русскими, не столь впечатляет, тем более что
там не над кем поплакать - нет жертв. Однако  и  там  и  здесь  произошедшее
снято на пленку. Но, я думаю, так могло случаться далеко  не  всегда,  более
того - пленка и многочисленные свидетели - случайность. В крайнем  варианте,
там, где не было ни бесстрастной аппаратуры, ни  свидетелей,  искать  вообще
нечего, но можно допустить наличие... Чего?
   - Отдельных свидетельств, которые нельзя подтвердить другими источниками,
- принял телепатическую передачу от начальника Шор.
   - Правильно. А где искать таких людей?
   - Это может быть кто угодно. Обратиться к населению через телевидение?
   - Два балла без возможности  пересдачи,  курсант,  -  констатировал  Глен
Куинс, откидываясь в кресле. - Секретность темы. Вы о ней забыли.
   - Ах да.
   - Поэтому нам нужны не  просто  свидетели,  а  такие,  которые  были  так
поражены своими наблюдениями, что они превратились у них в навязчивые  идеи.
Понимаете?
   Шор Якоппо пожал плечами - что толку соревноваться  с  гением.  Тем,  кто
подчинялся Глену Куинсу, было совсем не обидно и не завидно -  каждый  знал,
что Глен превосходит любого по умственным показателям, а потому находится на
своем месте. Вот когда умными командует дурак - это действительно горько...
   - Где могут находиться люди, у которых их  свидетельство  превратилось  в
манию?
   -  Может,  в  сумасшедшем  доме?  -   Шор   снова   оказался   в   фокусе
телепатического передатчика.
   Шеф просиял и, привстав, стукнул Щора Якоппо по плечу.
   - Четыре с  плюсом,  курсант.  Надо  быстрее  шевелить  извилинами,  если
хотите,  чтобы  они  не  превратились  в  кисель.  За  дело.  Полный  список
учреждений данной направленности по всем странам. Работа большая.
   - Вот именно, Глен. С какой стороны посоветуете начать?
   - Можно, конечно, с ближайшего к нам, вероятность,  похоже,  одинакова  с
любого конца, но я предлагаю начать с тех, которые расположены в  прибрежных
городах. Догадываетесь, почему?
   - Большие несуразицы произошли в океане, так?
   - Пять с минусом, курсант. А словечко удачное, так и назовем вашу тему  -
"Несуразица".  Сочините  правдоподобное  объяснение  для  любопытных  врачей
психушек, подберите штат - и за дело.

   23 Копошения

   "Чего меня сюда занесло? - обиженно раздумывал  Ричард  Дейн,  косясь  на
своих нынешних коллег. - Что я тут забыл? Чем плохо было летать  на  родимом
"Харриере" и горя не знать? Подумаешь, сбивают иногда - за все годы всего-то
однажды. Теперь надавали допусков, одних магнитных  пропусков  три  штуки  -
засекретился до жути, некуда пробы ставить. И главное, было  бы  ради  чего.
Вначале посмотришь, вроде все серьезные донельзя: компьютеры с утра до  ночи
насилуют, в бумагах зарылись по уши, словами такими перекидываются, что  они
от моих мозгов горохом отскакивают, а как всмотришься  -  господи  боже,  их
занимает сплошная паранормальная  бесовщина.  Куда  до  нас  газетенкам,  на
каждом углу продаваемым.  "Спецы  по  тарелочкам"?  Всегда  пожалуйста.  Вот
недавно являлся какой-то Леонард. Долго тут ходил с Люком Безелем под ручку,
глаза прямо горели, словно не лабораторию для  "мозгового  штурма"  лицезрел
вокруг, а милое сердцу блюдце, совершившее на лужайке  вынужденную  посадку,
руки встречным пожимал так, словно щупал за гениталии  ненаглядных  "зеленых
человечков". Парапсихологи? Пока  не  было,  но  наведывается  иногда  некий
цэрэушник или фэбээровец (кто их различит?), предложивший создать поблизости
приют для психов, не вписывающихся в  некие  стандарты.  Кто  их  знает,  те
стандарты?  Говорят,  психи  и  гении  имеют  некоторое  сходство.  Судя  по
большинству окружающих, в сумасшедшие дома можно не ездить -  своих  чудиков
хватает. И надо же, некоторые из них имеют звания и воинские специальности".
   Самого  Ричарда   Дейна   периодически   приспосабливали   для   наименее
интеллектуальной работы. Беда в том, что в группе полковника Безеля  таковой
практически не имелось. Приходилось маскироваться. Среди дураков чем  больше
говоришь - тем умнее кажешься. Здесь был обратный случай.  Ричард  Дейн  все
больше отмалчивался, и это создавало  вокруг  него  маскирующую  ауру.  Еще,
конечно, мимикрии помогал широкий спектр представленных здесь  характеров  и
специалистов; если бы  вокруг  находились  узкие  мастаки  какой-либо  одной
отрасли, они бы с ходу опознали в Ричарде Дейне дилетанта.
   В конце концов Ричард Дейн  прижился  в  подгруппе,  занятой  радиофоном,
сопровождающим "молочный туман". Он с  невозмутимым  видом  просматривал  на
мониторе  диаграммы  спектральной  плотности  и,   если   замечал   какие-то
отклонения, сообщал об увиденном "спецам".  По  мнению  Ричарда  Дейна,  эту
"работу" какая-нибудь не  слишком  умная  компьютерная  программа  могла  бы
спокойно делать сама, однако он держал при себе эту  крамольную  мысль.  Кто
знает, возможно, привлеченные к "теме" программисты были и без  того  заняты
по уши, а нанимать кого-то со стороны чрезмерно  суматошно,  учитывая  массу
допусков и разрешений.  Или  же,  как  всякая  растущая  вширь  организация,
группа, созданная для решения  проблемы,  начинала  обзаводиться  всяческими
присущими любому бюрократическому ведомству иррациональными свойствами.

   24 Близкие ужасы параллельного мира

   С самого начала проблема поиска "аномалий"  в  сумасшедших  домах,  ввиду
своей громадности и расположенности лечебных учреждений данного  направления
везде и всюду, потребовала привлечения к делу представителей разведки других
стран. Но на начальном этапе ограничились сотрудничеством с  Россией,  одной
из  немногих,  поставленных  в   известность   о   случившемся   -   главным
подозреваемым, но и главным помощником одновременно.
   И именно российским разведчикам повезло первым.
   Да уж, здесь было на что посмотреть и чему ужаснуться. Мы ищем непонятный
выход в другой мир, новые измерения, а вот здесь, всего лишь  за  забором  с
окантовочкой колючей проволоки, в нашем родном измерении - умопомрачительная
(в буквальном смысле) нереальность. Психиатрическая лечебница за номером два
города Хабаровска.
   Может  быть,  правы  солипсисты  в  том,  что  внешний  мир  зависит   от
внутреннего и, более того, оттуда происходит? Ведь те, кто находится  здесь,
в этом зазаборном ареале, отгорожены от нашего мира вовсе не решетками,  они
отгорожены от него собственной серой пеленой. Наши  глаза  не  фотоаппараты,
которые,   конечно,   тоже   видят   мир   по-своему,   в   зависимости   от
чувствительности пленки и многого прочего, но глаза наши еще  хитрее  -  они
складывают в рецепторах свою картину, похожа она  или  вовсе  не  похожа  на
внешний мир  -  кто  ведает?  А  дальше  из  этой,  хоть  как-то  отражающей
реальность  бутафории,  начинает  ваять,  отсекать  лишнее  или  налепливать
канделябры с бусами сложнейший в метагалактике  прибор.  Те,  кто  плетет  в
нейронных сетях более-менее сходные миражи, раскрашивают маскировочную  сеть
природы в похожие клоунские одеяния, воспринимают ее бесконечную равнодушную
песнь как подобострастный  гимн  великому  "я",  те  считаются  нормальными.
Остальные отсекаются "колючкой".  У  них  своя  жизнь,  ботинки  с  изъятыми
шнурками, а у их вселенной свои арлекинские лоскутки. Благо мы не телепаты -
это ввело бы нас в состояние непрерывного шока, в большую-большую комнату  с
кривыми зеркалами, из которой нет выхода. А может, потому  ее  и  нет,  этой
самой телепатии?
   И  на  входе  старшего  лейтенанта  Панина  и  его  помощника  лейтенанта
Бахарева,  одетых,  разумеется,  не  в   форму   и   снабженных   фиктивными
журналистскими удостоверениями, встретил невысокий плотный доктор -  Солнцев
Яков Макарович. С ним они и прошлись по этому царству иных вселенных. Кто-то
говорил, что в нашей Солнечной системе,  на  планете  Земля,  в  государстве
Россия давно наступила пора гласности, открытости и свободы? Что ж,  в  мире
случается всякое, тем более что  внешний  мир  проистекает  из  внутреннего.
Кто-то видит так? Рад его оптимизму и бодрости.
   Однако здесь, в психушке номер два, нужно было обладать воистину розовыми
контактными линзами, дабы лицезреть свободу и процветание.  Но,  кроме  этих
виртуальных вещей, здесь все-таки имелось много чего.
   Например, большой двадцатилетний дядя по  кличке  Мамочка,  с  пальчиками
толщиной с предплечье неслабого человека Панина, находился здесь  с  детских
лет,  с  тех  пор,  как  окружающие  уразумели,  что  его  личная  вселенная
представляет собой зауженный,  непохожий  на  прочие,  мир.  Тогда  от  него
отказались родители, а уж всем остальным никогда и не было до него  никакого
дела. Он не умел говорить, просто мычал подобно тургеневскому  Герасиму,  и,
наверное, точно так же он мыслил. А когда его сверхъестественная  физическая
мощь,  паровые  молоты   кулаков   и   бешеная   удаль   тела,   вычерпавшая
предназначенные мозгу ресурсы, стали опасны...  Не  было  ничего  страшного,
когда расшалившийся пятилетний Мамочка прыгал  по  прочным,  привинченным  к
полу кроватям, но когда это стал совершать стодвадцатикилограммовый  дядина,
способный мизинцем свернуть опорную дужку этой самой  кровати...  вот  тогда
стало не до шуток. И ситуацию разрешил Яков Макарович, нашел стихию,  эдакий
нуль-переход в еще  одну  вселенную,  в  которую  теперь  пациент  и  житель
спецбольницы Мамочка мог сбрасывать энергию  безболезненно  для  окружающих.
Это было просто  гениальное  решение,  сравнимое,  пожалуй,  с  изобретением
колеса. Вы думаете,  Мамочку  нарядили  в  тройную  смирительную  рубашку  и
завязали ее рукава на века? Отнюдь нет. "Смотри", -  сказал  Мамочке  в  тот
решающий день доктор Солнцев. И затем намотал на пальцы пациента  тоненькую,
связанную кольцом, резинку. Знаете, та,  что  зовется  "венгеркой"?  "Теперь
делай так", - скомандовал Яков Макарович, расставляя руки Мамочки  несколько
пошире. После он  тронул  "венгерку",  и  она  задрожала,  издав  мелодичный
затихающий звук. И все.  Только  с  тех  пор  Мамочка  ходил  по  территории
свободный как ветер. Внешне свободный.  Зато  там,  внутри,  его  небольшой,
неповоротливый разум попал в ловушку,  угодил  в  цепкие  лапы  неразрешимой
загадки, чего-то вроде решения бинома Ньютона его уровня. Теперь  его  глаза
были постоянно сведены в точку, уши отслеживали один и тот же  повторяющийся
аккорд, а его чудовищные пальцы, способные ломать кирпичи или  плести  узоры
из радиаторов отопления, в  общем  вся  его  дурная  гориллообразная  силища
занималась одним и тем же - вслушивалась и наблюдала,  как  дребезжит  между
указательными перстами намотанная на них тончайшая  резинка.  Именно  на  ее
дребезжании и схлопывалась его мощь. И так с утра до ночи, а может  быть,  и
ночи напролет. Мамочка любил курить, но даже это занятие он  не  мог  теперь
себе позволить, ему стало некогда. А когда ему предлагали, он просто кивал с
мычанием, не  глядя  на  собеседника  своими  поглощенными  другим  зрелищем
глазами. И тогда ему прикуривали и совали фильтром в рот. И он снова кивал и
следовал  дальше,  поскольку  ноги  сами  несли  его   куда-то.   Это   была
поучительная история о том, как человека находит призвание,
   А кроме этого, вокруг присутствовал повседневный быт.
   Здесь была одна койка на двоих, без матраца, подушки и белья, но спали  в
одну смену, и потому один спал на пружинах,  а  один  на  полу,  как  бы  на
нулевом ярусе. А когда нянечка приходила по утрам мыть  полы  в  палате,  ее
никто не видел, покуда она не ошарашивала двух-трех шваброй по  хребтине.  И
тогда они вскакивали,  пытаясь  подобострастно  сконцентрировать  зрачки  на
начальнице. Она совала тряпку тому, кто ближе, а он резво и привычно начинал
лазать под этими привинченными кроватями  и  по-своему  стараться,  дабы  не
получить по хребтине еще разок. А два раза в год  здесь  бывали  отпуска,  и
тогда больные разбредались по городу, считалось  -  на  несколько  дней,  но
реально до вечера, потому как тот мир был для них дик, неуютен и  совсем  не
обжит, а потому "Скорые" с мигалками весело собирали урожай по улицам  и  на
дому. И когда их спрашивали: почему? Ну, например, почему  вы  ударили  того
человека на остановке? - те, кто умел выражать мысли словами,  поясняли:  "А
почему эти на меня смотрят?" Это была логика, и для них она,  конечно,  была
железной. Однако даже такие каникулы-отпуска на "волю" были не для всех. Те,
от кого давным-давно отказались, кому  не  приносили  передачки  и  кого  не
посещали, не имели таковой привилегии. Их  судьба  была  решена  пожизненно.
Страшно ли это? Мы все несколько связаны в этом мире.
   А еще здесь любили коллектив.  Любили  ходить,  взявшись  за  руки,  дабы
доверить другому штурманскую работу в этом сложном  для  навигации  мире.  И
обувь завязывали бинтами, вместо шнурков.
   А еще здесь любили великий  спорт  -  шахматы,  безопасный  особенно  при
наличии картонной доски.  Некоторые  умели  играть.  Более  того,  вселенные
некоторых были замкнуты на шахматах. Было  бы  интересно  выставить  местных
чемпионов на тур международного уровня, ведь мозги любого гроссмейстера  все
же хоть иногда отвлекаются от любимого дела, а здесь -  только  стрельба  по
цели, попытка вести пули до конца,  до  лобового  столкновения.  Вот  только
проигрывать здешние чемпионы не любили, может,  потому  и  доски  деревянные
здесь мало применялись. Кто знает? А вот  призы  были  -  сигареты.  И  уйма
болельщиков, степенно почесывающих макушки и затылки. А некоторые  подпирали
кистью головы, и с них  вполне  можно  было  ваять  скульптуры  архимедов  и
спиноз.
   В общем, Павел Львович Гриценко представлял среди этого  царства  абсурда
умильную картину - ну просто ясное сухое утро  после  дождливой  бесконечной
осени в лужах. Павел Львович сидел на лавочке, вкопанной и вбетонированной в
землю так основательно, что она вызывала ассоциации с "линией  Маннергейма".
Больной был один, взгляд его устремлялся вдаль, пронизывая стены  и  колючую
проволоку насквозь, куда-то в другие миры, абсолютно не связанные с этим.
   -  Он  представляет  опасность?  -  с  сомнение