ились  в  результате  седьмого  поколения  кибернетической   революции
девяностых. Но  она  в  отличие  от  других  не  исчезла  после  насыщения
потребительского  рынка  нейронно-сетевыми   карманными   компьютерами   и
игрушками виртуальной реальности. Вместо этого она  стала  игроком  первой
лиги в военно-космической промышленности, хотя и не ведущим.
   - Назови крупную программу Пентагона, - говорил Джон, когда мы ехали по
Клейтон, - и где-нибудь среди исполнителей найдешь "Типтри". Например, она
главный субподрядчик ВВС по проекту "Аврора". Сейчас...
   "Вы прибыли на место назначения, - произнес женский голос  с  приборной
доски. - Повторяю, вы прибыли на место назначения..."
   Джон хлопнул по кнопке "сброс" навигатора, и голос стих. Мы уже  видели
знак компании - полированная алюминиевая  плита  с  логотипом  "Типтри"  -
буква "Т", стилизованная под дубовое дерево.
   - Сегодня они получили свой самый большой  контракт,  -  говорил  Джон,
поворачивая на подъездную аллею, уходившую под знак. - Угадаешь, какой?
   Я тем временем смотрел на сам завод, скрытый за десятифутовой  плетеной
оградой.  Это  было  вроде  постмодернистского  университетского  кампуса:
длинный трехэтажный корпус, кругом прячутся в тени деревьев автостоянки  и
здания поменьше; у архитектора явно было хобби - коллекционирование ручных
калькуляторов. Если здания "Типтри" и пострадали от землетрясения,  то  их
быстро отстроили; возле главного здания еще виднелись  остатки  лесов,  но
это, пожалуй, единственный признак, что компанию как-то задел Нью-Мадрид.
   - Сейчас. Автоматическое пианино для академии ВВС?
   Джон улыбнулся, но ничего не сказал и подрулил к стоянке у проходной. К
автомобилю подошел охранник в униформе  и  низко  наклонился,  разглядывая
приглашение, которое показал ему  Джон.  Потом  он  посмотрел  на  меня  и
смотрел до тех пор, пока я не сделал то же самое, затем он кивнул и указал
на гостевую автостоянку с восточной стороны главного здания.
   - Тебе слова "Проект "Сентинел" ["Часовой" (англ.)] что-нибудь говорят?
- спросил он, выруливая на показанную стоянку.
   Я присвистнул. Он взглянул на меня и медленно наклонил голову:
   - В этом-то все и дело. Они  сделали  для  этого  спутника  "три  К"  -
имеется в виду "Команда, Контроль, Коммуникации". Птичка взлетает  с  мыса
Канаверал в полдень, так что сегодня у них день показа и рассказа.
   - Больше, небось, показа, чем рассказа. И ты думаешь, что эта история с
"рубиновой осью" имеет что-то общее с...
   - Ш-ш-ш! - зашипел он и кинул на меня такой взгляд, что я умолк. -  Что
бы ты ни делал, - сказал он очень мягко, - никогда не повторяй этих  слов.
Даже наедине со мной в машине.
   Он постучал себе пальцем по левому уху  и  показал  из  машины  наружу.
Понять было нетрудно. Мы, конечно, были гостями, приглашенными на открытый
прием, но, как только мы проехали через ворота, мы оказались в  охраняемой
зоне. А любая компания с высокими технологиями, занятая в  таком  проекте,
как "Сентинел", может при желании подслушать, как воробышек пукнет за милю
от офиса.
   Джон зарулил на свободное место.
   - Вытаскивай камеру и будь готов, -  бросил  он  мне.  -  Представление
начинается.


   Что верно, то верно. Представление.
   Мы прошли в главное здание через парадный вход и  сквозь  клубящийся  в
фойе народ протолкались к столу регистрации. Симпатичная девушка проверила
наши приглашения по распечатке, улыбнулась и  пригласила  нас  поименно  -
меня, естественно, по имени Джаха - и прицепила нам на  одежду  значки  со
словом "ПРЕССА", обозначенным крупными красными литерами, и  мы  сразу  же
стали почетными гостями. Джону она протянула набор для прессы  -  блокнот,
авторучка   и   прочее,   а   подозрительного   битника   с    фотокамерой
проигнорировала. Потом вежливый молодой человек, явно из того же клона, но
с игрек-хромосомой, провел нас сквозь толпу по проходу с высоким сводом  к
величавому атриуму в центре здания.
   Мне пришлось пересмотреть свой взгляд на архитектурный стиль. Кто бы ни
строил этот дом, он умел не только щелкать на  калькуляторах.  Атриум  был
три этажа в высоту,  в  потолке  большой  стеклянный  фонарь,  а  из  него
свешивался миниатюрный  дождевой  лес  тропических  папоротников.  Пол  из
черного кафеля украшали маленькие деревья в кадках, но, безусловно,  самое
главное в  интерьере  -  это  огромная  видеостенка  напротив  входа.  Она
показывала в живом эфире мыс Канаверал, и казалось, что шаттл стоит  рядом
с домом снаружи.
   Но мое внимание привлекло не это. Замаскированные комнатными  деревьями
голографические проекторы подвесили в центре зала в шести метрах  от  пола
спутник "Сентинел-1". Из цилиндрического фюзеляжа выходили длинные  тонкие
солнечные батареи, над сегментами корпуса расположились  сферические  баки
для горючего из  золотистого  майлара  -  совсем  рядом  с  жерлом  пушки.
Изображение было, конечно, уменьшено - настоящий "Сентинел" был размером с
футбольное поле, -  но  эффект  все  равно  был  впечатляющим:  гигантский
пистолет в небе, и помоги Бог тому, кто заглянет в его дуло.
   В атриуме тусовалась толпа бизнесменов,  они  то  собирались  в  кружок
поболтать, то задерживались у бара или  подхватывали  выпивку  с  подносов
робокельнеров, лениво наблюдая на видеостенке обратный отсчет. Разумеется,
здесь был буфет, а запах закусок - неодолимый  соблазн  для  человека,  не
евшего с утра.  И  потому  я  извинился  перед  Джоном  и  пошел  пожевать
чего-нибудь за бесплатно.
   Проглотив залпом тарелку креветок, тушеных грибов и жареных пирожков, я
вновь обрел возможность мыслить как профессиональный журналист.  Джона  не
было видно, и потому я занял свободный угол, пару раз щелкнул голограмму и
начал   через   телескопический   видоискатель   "Никона"   озирать   зал,
притворяясь, что ловлю кадр.  Преимущество  газетного  фотографа  в  таких
ситуациях в том, что просто сливаешься с мебелью. Никому до тебя нет дела,
и никто не смотрит на фотографа, чтобы, не дай Бог, не  подумали,  что  он
позирует для снимка.
   На первый взгляд ничего достойного внимания. Если вы видели один  такой
прием, то вы видели и все  остальные.  Вот  только  юная  леди-фотограф  в
джинсах и свитере в другом углу зала, так же небрежно одетая, как и я. Она
одарила меня недовольным взглядом и  растаяла  в  толпе.  Профессиональная
зависть - она, наверно, фотограф из "Пост-диспэтч". Интересно, не  помогла
ли бы она мне с работой в темной комнате...
   Ладно, хватит. Хочешь не хочешь, а я все еще женат, пусть даже Марианна
выставила меня в чулан. Поехали дальше осматривать атриум.
   Сначала я никого знакомых не увидел, но через несколько  секунд  набрел
на Стива Эстеса. Представитель крайне правого  крыла  в  городском  совете
стоял в центре зала и пакостил вид  за  компанию  с  парой  еще  таких  же
молодчиков -  ну  прямо  воспитанники  одного  отряда  гитлерюгенда.  Этот
надутый индюк хвастался, небось, как заставил ВЧР вычистить из парка вчера
вечером кодлу подонков.
   Эстес открыто готовился к борьбе с Элизабет Буч за пост мэра на выборах
в будущем году. Все его публичные заявления после  землетрясения  намекали
на  то,  что  он  собирается   выступить   против   "Лиз-либералки"   (его
терминология)  со  старой  доброй  платформой  республиканцев   "Закон   и
порядок".  Борьба  обещала  быть   легкой:   землетрясение   и   то,   что
воспоследовало, застало Лиз врасплох, а последние недели она вообще  редко
выходила из Сити-холла. Ходили слухи, что у нее нервный срыв, или что  она
пьет, или и то и другое сразу, а  ее  противники  в  городском  совете,  и
главный из них - Большой Стив, эти  слухи  враз  обращали  в  политический
капитал. Если  она  решится  на  борьбу  за  свой  пост,  то  ей  придется
отбиваться от обвинений: тот, кто верит демагогии Эстеса, вполне  способен
поверить,  что  Лиз  съездила  в  Нью-Мадрид  и  там   попрыгала,   отчего
землетрясение и случилось.
   Эстес глянул на меня, и его  улыбка  застыла  холодным  оскалом.  Я  не
преминул щелкнуть камерой, пока он не отвернулся. Что  бы  там  дальше  ни
было, а это фото появится в ближайшей же редакционной статье Бейли  против
Эстеса и его политики жесткой линии. А потом я заметил маленькую группку в
другом конце зала.
   В отличие от прочих участников приема эти люди вели себя  на  удивление
тихо и держались скованно, несмотря на голубые таблички у них на груди, по
которым  я  опознал  сотрудников  "Типтри".  Мое  внимание  привлекла   их
очевидная нервозность: казалось,  что  они  ведут  выразительный  и  тихий
разговор,  время  от  времени  замолкая  и  оглядываясь  через  плечо   на
проходящих.
   Я взял крупным планом одного из них - представительного  мужчину  между
пятьюдесятью  и  шестьюдесятью,  высокого   и   тощего,   как   жердь,   с
подстриженной седеющей вандейковской бородкой  и  залысинами.  Хотя  он  и
стоял ко мне спиной. Было ясно, что остальные  двое  относятся  к  нему  с
почтением. Когда он обернулся еще раз, я его щелкнул,  скорее  по  наитию,
чем зачем-нибудь еще.
   В следующую секунду он отодвинулся, и я увидел  человека,  которого  он
раньше загораживал...
   Средних  лет  негритянка  в  синем  деловом  костюме  и  белой  блузке,
практически неотличимая от любого другого в этой толпе - но я узнал ее  по
тронутым сединой волосам и суровому выражению лица.
   Вопросов не было. Та  самая  дама,  с  которой  я  встретился  в  парке
накануне.
   Держа кнопку управления объективом, я взял ее самым крупным планом,  на
который была способна  камера.  Вариооптика  "Никона"  творила  чудеса:  я
смотрел на женщину с расстояния меньше метра. На ее груди висела табличка:
"ВЕРИЛ ХИНКЛИ, старший научный сотрудник".
   И как будто она меня почуяла - когда я щелкнул камерой,  глаза  женщины
обратились в мою сторону. Я опустил камеру и улыбнулся.
   Она меня узнала. На лице ее отразилось удивление, и мне показалось, что
сейчас она со мной заговорит.
   - Леди и джентльмены, прошу минутку внимания. Мы начинаем, -  прозвучал
из скрытых динамиков в потолке усиленный электроникой  голос.  На  подиуме
возле видеостены  стоял  молодой  человек  из  руководства  компании.  Гул
разговоров затих.
   Молодой человек улыбнулся собравшимся:
   - Нам сообщили, что шаттл заканчивает предстартовую подготовку и  через
несколько минут начнет подъем. Но перед этим я хотел  бы  представить  вам
человека, у которого есть для вас несколько слов...
   Я оглядел зал, но Верил Хинкли исчезла. Отыскивая ее глазами, я  увидел
только ее мелькнувшую в толпе спину. Она шла к боковому выходу.
   - ...наш исполнительный директор, Кейл Мак-Лафлин. Мистер Мак-Лафлин?
   Публика зааплодировала вслед за оратором, он посторонился, и на  подиум
вышел исполнительный директор "Типтри корпорейшн"  -  пожилой  джентльмен,
тонкий как плеть, с шапкой седых волос и в очках с металлической  оправой.
Все взгляды устремились на человека,  начавшего  свою  карьеру  помощником
продавца в заштатном  магазине  и  доползшим  до  вершин  административной
власти.
   Наверное, хорошо играет в гольф. Только мне он был интересен не  более,
чем любой другой  корпоративный  бонза,  я  их  повидал  немало.  Я  снова
уменьшил план  камеры  и  хотел  навести  ее  на  ту  же  группу,  но  два
собеседника моей таинственной леди тоже смешались фоном.
   - Я буду краток, поскольку мне трудно конкурировать по  занимательности
с запуском шаттла.
   Оживление в зале и  вновь  почтительная  тишина.  В  речах  Мак-Лафлина
чувствовался легкий  техасский  акцент,  компенсированный  четкой  дикцией
джентльмена, получившего хорошее образование.
   -  "Типтри  корпорейшн"  имела  честь  принимать  участие   в   проекте
"Сентинел" с самого начала. В проекте участвовали сотни людей, и мы верим,
что  внесли  серьезный  вклад  в  укрепление   национальной   безопасности
Соединенных Штатов...
   Так-так. Вроде бомбардировщика "В-2". Мне было куда интереснее,  почему
эта самая Хинкли каждый раз бледнеет, как Меня увидит.
   И я уже собрался нырнуть в толпу и отыскать ее, как  вдруг  у  меня  за
спиной раздался тихий голос, который я не ожидал и тем более  не  надеялся
услышать снова:
   - Мистер Розен, я полагаю...
   Я повернулся как ошпаренный и увидел если не самого  дьявола,  то  Пола
Хюйгенса.
   Меня не так-то легко поразить, но тут я  чуть  не  выронил  драгоценную
камеру Джаха прямо на блестящий пол. Если бы Амелия Эрхарт и Джимми  Хоффа
объявили, что были женаты и жили в колонии нудистов на Терра-дель-Фуэго  и
что Мари де Аллегро - их любимое дитя, я бы удивился  меньше.  Я  бы  даже
заметил некоторое фамильное сходство.
   Пол Хюйгенс очень был похож на то,  что  можно  обнаружить  под  старым
склизким валуном. Приземистый и скользкий, как жаба, он был из тех, что  и
в пятисотдолларовых  костюмах  от  Армани  умудряются  выглядеть  дешевкой
последнего  разбора.  Вообразите  себе   императора   Нерона   в   обличье
современного богатого бездельника - это и будет примерно то, что надо.
   - Привет, Пол, - сказал я спокойно, маскируя  сюрприз  покашливанием  в
ладонь. - Много воды утекло...
   За нами Кейл Мак-Лафлин  тянул  свое  краткое  бу-бу-бу  о  том,  какое
счастье  для  будущего  человечества  заключено  в  проекте  "Сентинел-1".
Хюйгенс наклонил голову в знак согласия:
   - Да, уже пару лет. - Голос у него был все тот же - почти по-девчоночьи
писклявый. Несколько неожиданно: от такого типа ожидаешь скорее глубокого,
горлового, лягушачьего тенора. - Ты все еще не бросил свои старые  штучки,
как я погляжу.
   - Ах, это. - Я глянул на камеру в моих руках. - Новая работа. Я  теперь
работаю на "Биг мадди" и перешел на фотожурналистику.
   - Да-да. Понимаю. - Он  сощурился,  делая  вид,  что  разглядывает  мою
табличку. - Ты еще и имя сменил... или это Крейг Бейли  под  твоим  именем
колонку пишет?
   Я почувствовал, что краснею. Он усмехнулся мне в  лицо.  Ну  еще  бы  -
поймал на крупном вранье. Я с покорным видом пожал плечами и сменил тему.
   - Ладно, как там дела в Массачусетсе?
   Хюйгенс посмотрел мне в глаза:
   - Трудно сказать, Джерри. Я ушел из "Сайб-серв" и переехал в  Сент-Луис
полгода назад.
   - Вот как?
   - Вот так. - Он снова кивнул. - Я теперь работаю на "Типтри".  Директор
по связям с общественностью. - Его улыбка больше напоминала гримасу. -  Ты
помнишь, что я тебе говорил? Мы с тобой из одного города.
   Еще сюрпризы, и каждый  следующий  противнее  предыдущего.  Было  дело,
Хюйгенс мне это говорил - два года назад, когда я впервые с ним говорил по
телефону - он работал на "Сайб-серв электроникс" во Фреймингеме, а я был в
штате альтернативной газеты в Бостоне. Тогда я еще  не  знал,  что  он  за
скользкий тип и как он в конце концов постарается испортить  мне  карьеру.
Здорово, черт возьми, преуспел.
   - Да-да, - поддакнул я. - Фальшивые монеты возвращаются...
   Улыбка исчезла совсем. Хюйгенс наклонил голову и придвинулся ко мне.
   - Извини? Я что-то не расслышал.
   - Так, ерунда. Своим мыслям. А ты в какой школе учился?
   Это была старая сент-луисская традиция  -  вроде  как  у  жителя  Новой
Англии спросить о погоде, но Хюйгенс не клюнул. Через его плечо я  увидел,
как по залу идет Джон со стаканом в руке. Наверное, имбирное пиво. А жаль,
я бы сейчас принял крепкого. Он перехватил  мой  взгляд,  поднял  палец  и
повернул к нам.
   - М-да. - Хюйгенс плотно сомкнул толстые губы.  -  Видишь  ли,  Джерри,
если бы я хотел, чтобы ты здесь был, я бы послал тебе приглашение.
   - В редакции был  трудный  момент,  -  начал  я.  -  Крейг  был  сильно
загружен, так что я...
   - Поехал вместо него, это все о'кей. - Он притворился, что вынимает  из
левого глаза соринку. - Я бы на это закрыл глаза - все же старые знакомые,
- но тут на тебя вроде бы жаловался один из наших гостей.
   - Да ну? - Джон все еще пробирался  сквозь  толпу.  Не  успеет  мне  на
помощь кавалерия. - Кто именно?
   - Стив Эстес. Он сказал... - Хюйгенс пожал плечами. - Ты же знаешь, что
такое  политики.  Они  не  любят  фотографироваться  без   предварительной
договоренности. Вот почему я здесь.
   - Ну разумеется, - ответил я. - Конечно  же,  нет.  Если  каждый-всякий
начнет их снимать, то на них, того и гляди, публика станет смотреть.
   Хюйгенс согласно кивнул:
   - Ты прав, Джерри, но вот мистер Эстес - званый гость, а ты - нет.
   Я отмахнулся:
   - Да ладно, я все понимаю, но  Стиву  нечего  волноваться.  Снимок  все
равно не выйдет.
   Хюйгенс уставился на меня несколько ошарашенным взглядом. Я продолжал:
   -  В  конце  концов  карпатские  легенды  говорят,  что   вампиров   на
фотографиях не видно.
   Мерзавцы - народ простой, и с чувством юмора у них плохо. Когда до него
дошло, Джон уже подходил к нам,  а  я  поднял  камеру  и  наставил  ее  на
Хюйгенса.
   - Давай проверим. Улыбнитесь...
   Публика зааплодировала - Мак-Лафлин окончил речь. А мой удар был оценен
по достоинству. Теперь Хюйгенс изобразил вареного рака.
   Но шутка оказалась недолгой. Когда я щелкнул затвором, он уже достал из
кармана ПТ и яростно вбивал код,  отменяющий  вписанные  в  наши  таблички
пароли. Как раз тогда подошел Джон.
   - Ну как, Джерри, поел чего-нибудь?
   - Миску вороньего дерьма, - буркнул я, опуская камеру. - Спроси  вот  у
моего приятеля.
   Хюйгенс смотрел на меня в упор,  и  через  секунду  за  мной  и  Джоном
материализовались двое в штатском. Они,  должно  быть,  где-то  поблизости
ждали от Хюйгенса сигнала. Нарисовались они так  быстро,  что  я  даже  не
успел поздравить Хюйгенса с выбором работы по сердцу.
   - Убрать их отсюда, - бросил Хюйгенс нависшим над нами джентльменам.  -
Будь здоров, Джерри.
   Ныряя обратно в толпу, он даже не оглянулся.
   Джон недоуменно посмотрел на пару  здоровенных  рук,  держащих  его  за
плечи:
   - Простите, а в чем проблема?
   - В вас, сэр, - ответил один из амбалов.
   Никто из участников приема не заметил нашего внезапного ухода. Они были
очень заняты, аплодируя "Эндивуру", а тот, плюясь огнем  и  дымом,  уходил
прямо с площадки в безупречно голубое флоридское небо.



7. ЧЕТВЕРГ, 12:05

   Гориллы из "Типтри" довели нас до выхода, отобрали нагрудные таблички и
показали в сторону дороги. Мы с Джоном, не обменявшись ни  единым  словом,
выехали со стоянки, и только когда уже попали на Клейтон-роуд  и  ехали  к
автостраде, Джон нарушил молчание. Но в первую очередь ему от  меня  нужны
вовсе не извинения.
   - Так что там произошло? - спросил  он.  -  Я  думал,  что  ты  с  этим
человеком просто разговаривал.
   Он был не столько расстроен, сколько изумлен. У  меня  начинала  болеть
голова, и потому я  опустил  спинку  сиденья  в  полулежачее  положение  и
осторожно потер глаза костяшками пальцев.
   - Он сказал, что все дело в снимке, на котором я щелкнул Стива  Эстеса,
но это только предлог. Ну, например, я мог не похвалить еду на  приеме,  и
он меня точно так  же  бы  выставил.  -  Я  глубоко  вздохнул  и  медленно
выдохнул. - А ты просто попал в мою дурную компанию, так что прости.
   - Н-ну... ладно, не терзайся. Что сделано, то сделано. - Он остановился
пропустить  грузовик,  нагруженный  шлакоблоками  от  соседних   развалин.
Грузовик проехал, регулировщик махнул нам флагом, и Джон надавил на газ.
   - Так ты думаешь, он просто хотел нас выгнать? Я не совсем по...
   - Просто для справки, - подхватил я, - этого хмыря зовут  Пол  Хюйгенс.
Он работал на "Сайб-серв" - она выпускает лучшие продукты для  одноименной
серии для ВР. В частности, "Вид-Максс Дейта-Руум". Что-нибудь говорит?
   На секунду Джон погрузился в себя, а  потом  какой-то  рычажок  у  него
щелкнул.
   - Черт побери, - медленно процедил Джон, - уж не он  ли  подложил  тебе
свинью с "Кларионом"?
   - А как же. - Я глядел  в  окно  на  разрушенный  квартал  и  вспоминал
неподписанный факс, присланный мне два-три года назад. - Он самый и