"Отважный".  Следовательно,  Рик  и
Валона - на нем. Они либо пленники, либо беглецы.
     Что по сути  одно  и  то  же.  Если  они  беглецы,  то  скоро  станут
пленниками. Только флоринианской крестьянке и умалишенному неизвестно, что
на  современном  космическом  корабле  спрятаться  невозможно.  Но   самое
поразительное: из всех космических кораблей они  выбрали  именно  тот,  на
котором летит дочь самого Сквайра Файфского!



                                  СКВАЙР

     Сквайр Файф был самым важным лицом на Сарке, и  потому  он  не  любил
стоять. Торс у него был массивный, а  голова,  несомненно,  величавая,  но
торс  был  посажен  на  коротенькие  ножки,  поэтому  он  ходит   неуклюже
переваливаясь.
     Вот почему Великий Сквайр всегда сидел за столом, и  никто  не  видел
его в другом положении, кроме дочери, личных слуг и жены, когда  она  была
еще жива.
     Сквайр позировал и знал это. Он изгнал всякое выражение с лица, а его
руки, широкие, сильные, с короткими пальцами,  слегка  держались  за  край
стола, гладкая, полированная поверхность которого была  совершенно  голой.
Не было ни бумаг, ни слуховой трубки, ни украшений.
     Он говорил своему бледному, белому как  рыба  секретарю  тем  особым,
безжизненным тоном, которым  обращался  только  к  механическим  слугам  и
флоринианским служителям:
     - Полагаю, все это принято?
     Секретарь отвечал столь же безжизненным тоном:
     - Сквайр  Бортский  заявил,  что  обязательства  по  прежним  деловым
свиданиям помешают ему явиться раньше чем в три.
     - А вы сказали ему?
     - Я сказал, что задержки нежелательны.
     - Результат?
     - Он будет здесь, господин. Остальные согласились без оговорок.
     Файф  улыбнулся.  Великие  Сквайры  слишком  чувствительны  к   своей
независимости.
     Теперь он ждал. Комната была большая, места  для  всех  приготовлены.
Большой хронометр, чья крошечная животворная  искорка  радиоактивности  ни
разу не задерживалась и не угасала за тысячу  лет,  бесстрастно  показывал
время.
     А повидал он  за  тысячелетие  немало.  Когда  он  отсчитывал  первые
минуты, Сарк  был  новой  планетой  с  возведенными  вручную  городами,  с
сомнительными связями среди прочих, более  старых  планет.  В  те  времена
хронометр висел на стене в старом кирпичном здании, самые кирпичи которого
с  тех  пор  превратились  в  прах.  Он  одинаково   ровно   отмечал   три
кратковременные саркитские "империи", когда недисциплинированным  солдатам
Сарка удавалось более или менее  длительно  править  полудюжиной  соседних
миров.  Его  радиоактивные  атомы  распадались  в  строго   статистической
последовательности в те два периода, когда политику Сарку диктовали  чужие
звездные флоты.
     Пятьсот лет назад он отметил спокойное время, когда  Сарк  обнаружил,
что в почве ближайшей планеты,  Флорины,  скрыты  неисчислимые  сокровища.
Затем две победоносные  войны  и  торжественное  провозглашение  победного
мира. Сарк отказался от своих империй, прочно  проглотил  Флорину  и  стал
настолько могущественным, что даже Трантор не осмеливался указывать ему.
     Трантору  нужна  была  Флорина,  как  была   она   нужна   и   другим
правительствам. Столетия превратили Флорину в лакомый  кусок,  к  которому
протягивались из космоса жадные руки. Но схватили ее руки  Сарка,  и  Сарк
скорее допустил бы Галактическую войну, чем выпустил свою добычу.
     Трантор знал об этом! Трантор знал об этом!
     Беззвучный ритм хронометра словно повторялся этим  припевом  в  мозгу
Сквайра.
     Было 2:23.


     Около года назад уже состоялась встреча пяти. Тогда,  как  и  теперь,
Сквайры, рассеянные по  лицу  всей  Планеты,  каждый  на  своем  материке,
встретились в трехмерной проекции.
     Подлинная особа Сквайра Руне находилась у антиподов, на  единственном
материке, где в это время была ночь. Кубическое  пространство,  окружавшее
его изображение в зале у Файфа, светилось холодным  искусственным  светом,
тускневшим в более ярком дневном свете.
     В этом зале собрался, во плоти или в изображении, весь Сарк. Руне был
лысый, розовый, жирный, а Балле  -  седой,  морщинистый,  высохший.  Стин,
напудренный  и  нарумяненный,  сохранял  улыбку  совершенно  обессиленного
человека, притворяющегося,  что  еще  обладает  жизненной  силой,  но  уже
лишенного ее, а Борт доводил безразличие к  жизненному  комфорту  до  того
неприятного уровня, что красовался двухдневной щетиной и грязными ногтями.
     Пять Великих Сквайров.
     Они были верхней из трех ступенек правящих сил  на  Сарке.  Нижняя  -
Флоринианская Гражданская Служба - оставалась самой устойчивой среди  всех
эксцессов, отмечавших возвышение и падение отдельных благородных домов  на
Сарке. Именно она фактически смазывала оси и  вращала  колеса  управления.
Выше  находились  министры   и   начальники   департаментов,   назначаемые
наследственным (и безвредным) Главой Государства.  Их  имена,  как  и  имя
самого Главы, были необходимы на государственных бумагах, чтобы придать им
законную силу, но  их  единственная  обязанность  состояла  в  том,  чтобы
подписывать свои имена. И вот  наконец  эти  пятеро,  каждому  из  которых
остальные четверо молчаливо предоставляли  один  из  материков.  Они  были
главами семейств, контролировавших большую часть торговли  кыртом.  Власть
на Сарке продавалась и политика диктовалась деньгами. И эти деньги были  у
них. А из всех пяти самым богатым был Файф...
     Вот что сказал при прошлой встрече  Сквайр  Файф  остальным  хозяевам
второй по богатству планеты Галактики (второй после Трантора, извлекавшего
прибыли из полумиллиона миров):
     - Я получил странное сообщение. Если вы не возражаете, я  прочту  его
вслух. - И стал читать сладким голосом, придавая словам  драматичность:  -
"Вы - Великий Сквайр Сарка, и никто не может соперничать с вами по  власти
и богатству. Но эта власть и богатство покоятся  на  утлом  основании.  Вы
думаете, что будете вечно владеть всей мировой добычей кырта. Но  спросите
себя: долго ли просуществует Флорина? Вечно ли?
     Нет! Флорина  может  быть  разрушена  завтра  же.  Не  моими  руками,
конечно, но так, что вы не  сможете  предсказать  или  предусмотреть  это.
Подумайте о гибели Флорины. Подумайте также о том, что  ваше  богатство  и
власть уже исчезли, так как я требую большую часть их. У вас  будет  время
подумать, но не очень много времени.
     Если вы станете медлить, я заявлю  всей  Галактике  и  особенно  всей
Флорине истину о ее близкой гибели. После этого у вас не будет  ни  кырта,
ни власти, ни богатства. Не будет их и у меня, но к этому я привык.
     Я требую: отдайте большую часть ваших  владений  мне,  и  вы  сможете
безопасно владеть тем, что у вас останется. Это будет  лучше,  чем  ничто,
ожидающее вас в противном случае. Не презирайте того, что у вас останется.
Флорина может просуществовать до самой вашей смерти, а вы можете жить если
и не роскошно, то хотя бы комфортабельно".
     - Забавное письмо, - закончил Сквайр Файф. -  Подписи  нет,  а  общий
тон, как вы слышали, напыщен и ходулен. Что  вы  думаете  обо  всем  этом,
Сквайры?
     - Очевидно, это дело человека не далеко  ушедшего  от  психоза.  -  В
красном лице Руне отражалось недовольство. - Он словно пишет  исторический
роман. Откровенно говоря, Файф, я не понимаю, зачем ради такой чепухи надо
нарушать традиции автономии материков и созывать нас всех.
     Файф сложил вместе свои короткие пальцы.
     - Я собрал вас не для того, чтобы прочесть письмо сумасшедшего.  Это,
надеюсь, вы понимаете. Я боюсь, что перед нами встала серьезная  проблема.
Прежде всего я спросил себя: почему  дело  касается  только  меня  одного?
Конечно, я самый богатый из Сквайров, но я один контролирую  только  треть
торговли кыртом. А впятером мы контролируем ее  всю.  Сделать  пять  копий
ленты так же легко, как сделать одну.
     - Вы употребляете слишком много слов, - пробормотал Борт. - Я получил
копию этого письма и уверен: эти трое получили тоже. Хотите знать,  что  я
сделал со своим? Выбросил его. В мусоропровод. Советую сделать то же самое
и с вашим. Покончим с этим. Я устал.
     Его рука  потянулась  к  выключателю,  который  должен  был  прервать
контакты и погасить изображение, находящееся у Файфа.
     - Погодите, Борт! - Голос Файфа стал резким. - Не  делайте  этого.  Я
еще не кончил. Вы не захотите, чтобы мы принимали меры и решали без вас. Я
уверен, что не захотите.
     - Потерпим, Сквайр Борт, - посоветовал Руне мягким  тоном,  хотя  его
маленькие, заплывшие жиром глазки отнюдь не были любезными. - Я удивляюсь,
почему Сквайр Файф обеспокоен пустяками.
     - Ну что же, - произнес Балле сухим, скрипучим тоном,  -  может  быть
Файф думает, что у нашего пишущего письма друга есть сведения о  нападении
Трантора на Флорину.
     - Фи, - гневно сказал Файф, - откуда ему знать это, кто бы он ни был?
Наша разведка знает свое дело, уверяю вас.  И  как  он  сможет  остановить
нападение, получив наше богатство в качестве взятки? Нет, нет. Он  говорит
о гибели Флорины так, словно думает  о  физическом  уничтожении,  а  не  о
политическом.
     - Это просто безумие, - сказал Стин.
     - Да? - возразил Файф. - Значит, вы не постигаете значения событий за
последние две недели?
     - Каких событий? - спросил Борт.
     -  По-видимому,  исчез   один   космоаналитик.   Все   вы   прекрасно
информированы об этом. Так вот, вы читали копию его последнего сообщения с
базы на Сарке, перед тем как он исчез?
     - Мне показывали сообщение. Я не обратил внимания.
     - А остальные? - взгляд Файфа вызывал их одного за  другим.  -  Вашей
памяти хватает на неделю?
     - Я читал, - произнес  Руне.  -  Я  помню.  Действительно!  Там  тоже
говорилось об уничтожении. Вы к этому и ведете?
     - Слушайте, - пронзительно  заговорил  Стин,  -  там  было  множество
неприятных намеков, а смысла никакого. Об этом и говорить-то не стоит.
     - Ничего не поделаешь, Стин, - сказал Файф. - Мы должны  говорить  об
этом снова. - Космоаналитик сообщал  об  уничтожении  Флорины.  После  его
исчезновения мы  получаем  письма,  тоже  грозящие  уничтожением  Флорине.
Неужели это совпадение?
     - Вы хотите сказать, что космоаналитик посылал шантажирующие  письма?
- прошептал старик Балле.
     - Маловероятно. Почему он говорил сначала от своего  имени,  а  потом
анонимно?
     - Когда он говорил сначала, - сказал Балле, - он сообщался  со  своим
местным начальством, а не с нами.
     - Пусть даже так. Шантажист сообщается только со своей жертвой,  если
может.
     - В чем же дело?
     - Он исчез. Будем  считать  космоаналитика  честным.  Но  он  передал
опасные сведения. Потом аналитик попадает в лапы негодяев, и они-то нас  и
шантажируют.
     - Кто же это?
     Файф мрачно откинулся в кресле; губы у него едва шевельнулись.
     - Вы спрашиваете меня серьезно? Это Трантор!
     - Трантор?
     - Почему бы нет? Есть ли лучший способ завладеть Флориной?  Это  одна
из главных целей их внешней политики. И если они  могут  сделать  это  без
войны,  тем  лучше  для  них.  Послушайте,  если   мы   поддадимся   этому
невозможному ультиматуму, Флорина будет принадлежать  им.  Они  предлагают
нам оставить немного, но  надолго  ли  мы  сохраним  даже  это?  С  другой
стороны, предположим, что мы игнорируем это письмо, и у нас фактически нет
другого выбора. Что сделает  тогда  Трантор?  Будет  распространять  среди
флориниан слухи о близком конце света. Те впадут в панику, и что может  за
этим последовать, кроме катастрофы? Какая сила  может  заставить  человека
работать, если он думает, что  конец  света  наступит  завтра  же?  Урожай
погибнет. Склады опустеют. А Трантор только и ждет признаков  беспокойства
на Флорине. Если Сарк окажется не способным гарантировать поставку  кырта,
для них самым естественным будет двинуться на поддержание так  называемого
порядка. И свободные миры Галактики, вероятно, поддержат  их  ради  кырта.
Особенно если Трантор решит нарушить монополию,  повысить  производство  и
понизить цены.  Потом,  конечно,  все  изменится,  но  сразу  они  получат
поддержку.
     Единственный логический вывод: Трантор может завладеть Флориной. Если
бы они просто применили силу, то вся свободная Галактика вне сферы влияния
Трантора присоединилась бы к нам из чувства самосохранения.
     - А при чем здесь космоаналитик? - спросил Руне. - Если  ваша  теория
верна, вы должны объяснить это.
     - Думаю, что верна. Эти космоаналитики обычно люди  неуравновешенные,
а этот построил какую-то сумасшедшую теорию.  Неважно  какую.  Трантор  не
может обнародовать ее, иначе Бюро Космического Анализа  ее  разгромит.  Но
если они схватили этого человека и узнали от  него  какие-то  подробности,
это  могло  дать  им  нечто,  имеющее  для  неспециалистов   поверхностную
важность. Они могут использовать эту химеру, придать  ей  вид  реальности.
Бюро - это транторианская  марионетка,  и  его  отрицания,  когда  история
распространится путем псевдонаучных  слухов,  не  смогут  быть  достаточно
энергичными, чтобы бороться с ложью. Но мы узнали об опасности. Мы  найдем
космоаналитика,  если  сможем.  Мы  должны  держать  всех  известных   нам
транторианских агентов под строгим наблюдением, не  мешая  им.  Так  можно
узнать о готовящихся событиях. Надо тщательно подавить  на  Флорине  любые
слухи о возможной гибели планеты. На первый  же  слабый  шепот  мы  должны
ответить самым энергичным противодействием. А пока будем ждать  следующего
хода...


     Это было год назад. Они расстались, и тут последовало самое  странное
фиаско, которое когда-либо выпадало на долю Сквайра Файфского.
     Второго хода не было. Никто больше не  получал  писем.  Космоаналитик
так и не был найден, а Трантор продолжал якобы поиски.  Не  было  и  следа
апокалипсических слухов на Флорине; сбор и переработка кырта  шли  гладко,
как всегда.
     Файф снова созвал совещание. Сквайры явились вовремя.  Сначала  Борт,
сжав губы, царапая толстым обломанным  ногтем  щетину  на  небритой  щеке.
Потом Стин, только что смывший краску с лица, бледный, с нездоровым видом.
Балле, равнодушный и усталый, со впалыми щеками, окруженный подушками,  со
стаканом молока  рядом.  Последним  -  Руне,  опоздавший  на  две  минуты,
надутый, с влажными губами.
     Файф начал:
     - Сквайры! Прошлый раз я говорил об отдаленной и  сложной  опасности.
Сегодня она не так уж далеко. Она близко, очень близко. Один из вас знает,
о чем я говорю. Остальные скоро узнают.
     - О чем же вы говорите? - отрывисто спросил Борт.
     - О государственной измене!



                                  БЕГЛЕЦ

     Мирлин  Теренс   покинул   космодром   и   погрузился,   наконец,   в
благословенную тень Нижнего Города. Он шел уверенно  и  не  спеша,  как  и
положено патрульному.  И  крепко  сжимал  свой  нейрохлыст.  Улицы  пусты.
Туземцы прячутся по хижинам. Тем лучше. Его ни о чем не спрашивают.  Никто
не задерживается, чтобы взглянуть в его  бледное  флоринианское  лицо,  не
изучает его внешности. Черно-серебряного мундира вполне достаточно.
     Но теперь пора перестать быть патрульным.
     И другое. Отныне  он  не  будет  в  безопасности  нигде  на  Флорине.
Убийство патрульного - величайшее преступление, и даже через 50 лет,  если
он сможет так долго скрываться, охота на него будет активно  продолжаться.
Значит, нужно покинуть Флорину.
     Как?
     Что ж, он  дал  себе  еще  сутки  жизни.  Это  щедро.  Значит,  нужно
рисковать так, как ни один человек в здравом уме рисковать не сможет...
     Отряд патрульных повернул на улицу как раз в тот момент, когда  дверь
подъемника закрылась за Резидентом. Систематические поиски, вероятно,  уже
начались.
     Он вышел из лифта в Верхнем Городе. Здесь не  было  укрытий.  Колонн,
сталесплава, закрывающего его, Мирлина Теренса, сверху.
     Ни одного патрульного. Проходившие мимо Сквайры смотрели сквозь него.
О географии Верхнего Города у него были смутные  понятия.  Где-то  в  этой
части должен находиться парк. Самое логичное - спросить  о  дороге,  затем
войти в любое высокое здание и посмотреть с верхних террас. Первое  просто
невозможно. Патрульному не нужны никакие указания. Второе слишком  опасно.
Внутри здания патрульный слишком заметен.
     Он попросту доверился  направлению,  подсказанному  памятью  случайно
виденных им карт Верхнего Города. Путь оказался правильным. Вскоре  Теренс
достиг парка.
     В мягком климате Флорины парк зеленел круглый год. Там были  лужайки,
рощицы, каменные гроты. Был прудик с красивыми рыбками  и  пруд  побольше,
чтобы плескаться детям. Ночью парк пылал  цветной  иллюминацией,  пока  не
начинался дождь. Были танцы, трехмерное кино, извивающиеся  тропинки,  где
блуждали парочки.
     С полчаса Теренс бесцельно шагал по дорожкам.  Никто  не  видел  его.
Никто не замечал.  В  этом  он  был  уверен.  Пусть  спросят  у  Сквайров,
проходивших мимо него: "Видели ли вы вчера в парке патрульного?" И Сквайры
лишь посмотрят удивленно. Это все равно, что спросить их,  видели  ли  они
кузнечика, проскакавшего через дорожку.
     И тут он увидел то, что искал.
     Человек! Вернее, Сквайр. Он быстро шагает взад и  вперед.  Докуривает
сигару резкими затяжками, сует ее во впадинку  скалы,  где  она  мгновение
лежит спокойно. Потом исчезает в быстрой вспышке. Смотрит  на  свои  часы.
Теренс оглянулся. По лестнице за ним не шел никто. Пора действовать!
     Он подошел к Сквайру и быстро извлек свой нейрохлыст. Сквайр так и не
увидел этого. Хлыст слабо зажужжал.  Сквайр  окаменел,  парализованный,  и
рухнул наземь.
     Вокруг  все  еще  не  было  никого.   Он   оттащил   одеревенелое   с
остекленевшими глазами тело в ближайшую пещеру. Доволок до самого дальнего
конца и раздел Сквайра, с трудом стаскивая одежду с окаменелых рук и  ног.
Сбросил свою  запыленную,  пропотевшую  патрульную  форму  и  надел  белье
Сквайра. Впервые в жизни он ощутил кыртовую ткань всем телом.
     Облачившись в одежду Сквайра, Мирлин Теренс натянул ермолку.  Они  не
были особенно модными среди молодежи, но некоторые носили их, - к счастью,
этот Сквайр тоже. Без ермолки светлые волосы Теренса сделали  бы  маскарад
невозможным.
     Потом он настроил пистолет на максимальную мощность и направил его на
Сквайра. Вскоре от того осталась  лишь  дымящаяся  обугленная  масса.  Это
должно затруднить преследование.
     Он превратил форму патрульного в мелкий белый пепел и выбрал из кучки
почерневшие серебряные пуговицы и пряжки. Это тоже затруднит погоню.
     Он вышел из парка, шагая безо всякой цели. Прошло еще полчаса.
     Но что же дальше?
     Он  остановился  на  небольшой  площади,  где  посреди  лужайки   бил
фонтанчик. Вода пенилась и переливалась  радугой.  Он  оперся  об  ограду,
спиной к заходящему солнцу,  и  медленно,  по  одной,  уронил  почерневшее
серебро пуговиц в бассейн. Потом подумал о  Нижнем  Городе,  и  мгновенная
судорога раскаяния исчезла в нем.
     Он  медленно  обследовал  карманы,  стараясь,  чтобы  это   выглядело
небрежно.  Связка  пластинчатых  ключей,  несколько  монет,  удостоверение
личности (Святой Сарк, они есть даже у Сквайров!  Но  Сквайры  не  обязаны
предъявлять их всякому встречному патрульному).
     Его новое имя было, по-видимому, Алстэр Димон. Он надеялся,  что  ему
не придется им пользоваться. В конце концов вероятность встречи с тем, кто
бы знал Димона лично, невелика, но ею нельзя пренебрегать.
     Ему 29 лет. Он ощутил легкую дурноту при мысли о том, что  оставил  в
пещере, но поборол ее. Сквайр - это Сквайр.  Сколько  29-летних  флориниан
погибло от их рук или по их приказу? В самом деле - сколько?
     Он продолжал рыться в карманах. Копия свидетельства водителя яхты.  У
всех зажиточных саркитов есть яхты, все  умеют  водить  их.  Это  нынешняя
мода. Несколько листков саркитских кредиток. Они