ому бытию иудейство противопоставляет кару.
    Пророк видит будущее под знаком кары.
    Грядущее для него не есть следствие недавно минувшей причины, но кара за некую, иногда давно прошедшую вину.
    Вина, однако, которой в форме кары подчинено наше ближайшее будущее, есть, по Кафке, гетерическое существование человечества.
    Это пророчество относительно нашего ближайшего будущего для Кафки куда важней, нежели иудейские тео-
216
    логизмы, которые только и хотели найти в его творчестве. Кара важнее самого карателя. Пророчество важнее, чем Бог Современность, наше привычнейшее окружение, для Кафки, таким образом, полностью отпадает. Весь интерес его на самом деле направлен на новое, на грядущую кару, в свете которой, правда, вина становится уже первой ступенью избавления.
Заметки 1
    История о Буцефале, боевом коне Александра, который стал адвокатом, - не аллегория1.
    Для Кафки, похоже, вообще больше нет иного вместилища для великих фигур, а лучше сказать, для великих сил истории, кроме суда. Всех их, похоже, подчинило своей повинности правосудие. Так же как и люди, по народному поверью, после смерти превращаются - в духов или призраков, точно так же у Кафки люди, похоже, после обретения вины превращаются в фигурантов судопроизводства.
    Истолковать значение чисел у Кафки: двое помощников, два палача, три господина в комнате, трое молодых людей. "Посещение рудника" - там шестой и седьмой дают представление о том, кем впоследствии станут помощники.
    Ливрея или золотая пуговица на сюртуке как эмблема причастности к высшему: отец в "Превращении",
217
    слуга в "Посещении рудника", судебный слуга в "Процессе".
    У Кафки картины жизни, образовавшиеся, возможно, не столько на основе ratio*, сколько на основе древних мифологем, распадаются, и на их месте, сменяя друг друга, возникают все новые и новые. Но как раз эта мимолетность в образовании мифологем, уже заранее заложенная в них тенденция к самораспаду, и есть решающее свойство. То есть речь здесь идет о прямой противоположности "новому мифу".
    "Ткачество не поднимая глаз", которое Бахофен знает по tres anus textrices**, можно разглядеть и в главных действующих лицах "Процесса" и "Замка". Им противостоит разгильдяйство помощников.
    Творчество Кафки: заболевание здравого человеческого рассудка. А также поговорки.
Заметки 2
    "У него двое противников: первый теснит его сзади, изначально. Второй преграждает ему путь вперед. Он борется с обоими"2.
    Очень важна заметка: "Раньше он был частью монументальной группы" ("Как строилась...", с. 217)3. Ибо,
    * разум (лат.)
    ** три старухи-ткачихи (лат.)
218
    во-первых, она относится к комплексу пластических образов, который весьма немаловажен (ср. ангелов в Оклахоме)4. Во-вторых, в этой заметке сказано, что он из группы вышел. Вероятно, это можно понимать как противоположность тому вхождению в картину, которое встречается в китайских сказках.
    Подмеченные массой свойства - слова, повадки, события - иные, чем слова, жесты, события, подмеченные отдельными лицами. Однако в успокоительной мощи огромной людской массы и кругозор отдельного человека меняется. Тип вроде Швейка, например, самым счастливым образом капитулирует перед массовым мышлением. У Кафки тут, возможно, намечаются конфликты. Ср.: "Он живет не ради своей личной жизни, он мыслит не ради своего личного мышления. Ему кажется, будто он живет и мыслит, подчиняясь понуждению некоей семьи". ("Как строилась...", с. 217 - 218)5.
    "Ему все дозволено, только себя забыть не дано" ("Как строилась...", с. 220)6. Правда, от тьмы прожитого мгновения ускользает тот, кто входит в образ. Кафка, однако, от этой тьмы не бежит, он ее проницает. Но для этого ему приходится глубоко вдыхать малярийный воздух наличного бытия.
    Революционная энергия и слабость - это у Кафки две стороны одного и того же состояния. Его слабость, его дилетантизм, его неподготовленность - революционны. ("Как строилась...", с. 212-213)7. Кафка говорит, что всегда чувствовал Ничто "своей стихией". Что он
219
    под этим подразумевает? Творческое безразличие? Нирвану? ("Как строилась...", с. 216)8.
    "Даже мокрице нужна довольно большая щель, чтобы скрыться", а вот для его разысканий, наблюдений, "работ вообще никакого места не требуется, даже там, где даже крохотной щелочки нет, они, вживаясь друг в друга, могут жить несметными тысячами" ("Как строилась...", с. 215).
    Обезьяна, бьющаяся головой в дощатую стену ("Сельский врач", с.159), "его путь по жизни прегражден его собственной лобной костью", зарываться лбом в землю ("Как строилась...", с. 82)9.
    Для мотива превращения чрезвычайно важно, что оно вершится у Кафки с обеих сторон: обезьяна превращается в человека, Грегор Замза - в животное.
    "Отчет для академии": бытие человека здесь предстает просто как выход. Похоже, более основательно нельзя было поставить оное бытие под сомнение.
    "В замкнутости своего символического содержания сопоставимы со сказками и мифами", - справедливо замечает Хельмут Кайзер о произведениях Кафки.
    Если у Жюльена Грина главный, всех персонажей обуревающий порок - это нетерпение, то у Кафки это леность. Люди передвигаются у него, словно во влажном, наполненном тяжелой духотой воздухе. Присутствие духа - это то, что меньше всего им свойственно. Особенно явно это проступает в женских образах, тут есть прямая связь между леностью и готовностью вступить в половые сношения.
220
*    *    *
    Ниже записываю ряд важных соотнесений между "Созерцанием"10 и более поздними произведениями Кафки.
    "Смотреть на других взглядом животной твари" (с. 34) - здесь это выражение "последнего замогильного покоя"11.
    Платья, на которых, особенно на роскошной отделке, пыль лежит таким толстым слоем, что от нее уже не избавиться (с. 64), а в конце концов и лицо, "всеми уже виденное и перевиденное и порядком поизносившееся" (с. 65)12.
    Купец заявляет: я "несусь, как на волнах, прищелкиваю пальцами обеих рук, треплю по волосам встречных детишек" (с. 46). Ребячливый ангел: "Летите прочь". И вообще здесь местами чувствуется "Америка"13.
    "Полностью выбыл из своей семьи" (с. 30)14. Сразу после этого начинает создаваться впечатление, будто рассказчик превращается в лошадь.
    "Тоска": рассказчик бегает по ковровой дорожке своей комнаты, как "по скаковой дорожке" - с. 80". А затем является главный герой рассказа, ребенок-привидение. - Человек, которому пришлось "пригнуть голову под лестницей" (с. 98)16.
    В "Отказе" девушка старомодно одета (с. 68). Старомодное движение "плавно покачивающегося автомобиля" (с. 67)17. Лошади своим шумом заставляют усталого человека "откинуть голову" (с. 76)18.
221
    "В назидание наездникам" опять-таки акцентирует внимание на скаковой дорожке, но при этом, как кажется, рассказчик хочет взять и саму эту дорожку, и лошадей под защиту от деляческой суеты ипподрома.
    "Само собой, все во фраках" (с. 37)" - то бишь анонимные люди-никто. /Так же и палачи в "Процессе": "Я тут по праву в ответе за все - за каждый стук в дверь" (с. 54)./20
    /"Разоблаченный проходимец" - этюд к помощникам./21
    "Соседние страны могут лежать так близко, что будут видеть друг друга"22.
Заметки 3
    /Двуликость кафковского страха: как его интерпретирует Вилли Хаас и как этот страх через нас проходит. Страх -это не, как боязнь, реакция на что-то, страх - это орган./
    /"Непроницаем был мир всех важных для него вещей"./
    Имена у Кафки как конденсаторы содержаний его памяти. Противоположность ассоциативной манере письма. Имена в народной литературе - значение Йозефа К.
    Для Кафки это вроде его "Книги о Фаусте". Различие в полагании целей; различие в развязке. И в итоге же от фаустовского немного остается. И это творение, как и все кафковские, скорее о поражении и неудаче. "Как
222
    ни делай - все не так". Но в этой неудаче, где-то в самом осадке ее, на самом донном слое животной твари, в крысах, навозных жуках и кротах, готовится и зреет новое понимание человечности, новый слух для новых законов и новый взгляд на новые отношения.
    /Несколько недель назад вышел новый томик Кафки "Как строилась Китайская стена"./ Не думаю, что им до конца исчерпан ряд произведений, в которых творчество этого человека - почти все в виде посмертного наследия - будет приходить к живущим. Нам еще по меньшей мере предстоит дождаться вариантов и разработок к полуоконченным большим вещам, прежде всего к "Замку". Кем был Кафка, об этом ни сам он не желал со всей отчетливостью сказать, - о нем, к примеру, можно было бы сочинить легенду, что это был человек, беспрерывно занятый исследованием самого себя, но ни разу не удосужившийся взглянуть в зеркало, - ни сам он не желал об этом сказать иначе, как полушепотом, пугливо и невнятно пробормотанным инициалом К. - первой буквой своей фамилии, ни мы этого не знаем. Так что и вы от меня этого не узнаете. /
    /Будь у нас время чуть подробнее заняться вопросами формы, тогда многого можно было бы ожидать от доказательства тезиса, что большие вещи Кафки - это не романы, а рассказы./
    /А вот я скорее склонен узнать в этой деревушке, расположившейся у подножия замковой горы, деревню из одной талмудистской легенды./
223
    /Посмертная слава и то, как она соотносится с конфиденциальным характером произведений Кафки./
    /Толкование "вины" в "Процессе": забвение./
    /С другой же стороны, похоже, столь же неразрешима и задача высших властей доказать человеку его вину. И тогда получается, что их положение, несмотря на то, что они готовы на все ("Замок", с. 498), столь же безнадежно, как и положение человека, спрятавшегося в глухой обороне./
    /Три романа об одиночестве - если угодно. Только это одиночество не романтического толка. Одиночество, которым отмечены его герои, - это одиночество, навязанное извне, а не идущее изнутри, душевное и духовное одиночество./
    Насколько же низко пали высшие, если они теперь на одной ступени с низшими, а люди между ними где-то посередине. Тут между существами всех рангов каф-ковской иерархии царит тайная солидарность страха. И с каким облегчением встречает Кафка Санчо Пансу, который проламывает человеческий выход из этого промискуитета. (Ср. историю о Флобере "ils sont dans le vrai"*.)23
    /То, что книги эти остались незавершенными, - это и есть, пожалуй, торжество благодати в этих фрагментах./
    "Обычная путаница" (24) - это, вероятно, одна из пьес, что идут в Открытом театре Оклахомы. Кстати,
    * "Они правы" (франц.)
224
    этот рассказ дает такой же яркий пример искажения времени, как и "Соседняя деревня"25.
    У Кафки очень часто низкие потолки в помещениях буквально заставляют людей принимать согбенные позы. Словно они согнулись под неким бременем, и это бремя, несомненно, - их вина. Впрочем, иногда в их распоряжении имеются подушечки, чтобы легче было упираться в потолок затылком и шеей. То есть они научились к этой своей вине приноравливаться даже с удобствами. Когда они являются в судейские приемные, им там очень жарко; даже слишком жарко, если по правде, но зато, главное дело, не мерзнешь, так что и в этом тоже можно найти некоторые удобства и уют. То, что благодаря таким вот пассажам всякий уют и всяческие удобства приобретают весьма двусмысленное освещение, вполне в духе Кафки. См. "Превращение": там насекомое под кушеткой не может поднять голову.
    Щели в дощатой стене обезьяньей клетки и в дощатой двери Титорелли.
Заметки 4
    ...Кафке... было бы полезно, перед окончательной доработкой рукописи присмотреться к работам Иеронима Босха, чьи монстры... состоят в родстве с монстрами Кафки.
225
    ...Георга Шерера... *
    "Созерцание"
    /Как вырастают произведения Кафки. "Процесс" из "Приговора" (или из "У врат закона", да и "Стук в ворота" сюда же относится). "Америка" - из "Кочегара"./
    /Имена людей с удивительной деловитостью запечатлевают притязания написанного на буквальное истолкование./
    Истинный ключ к пониманию Кафки держит в своих руках Чаплин. Как Чаплин дает ситуации, в которых уникальным образом сопрягаются отторгнутость, с обез-доленностью, вечные человеческие страдания - с особыми обстоятельствами сегодняшнего существования, с бытием денег и больших городов, с полицией и т. п., так и у Кафки любая случайность обнаруживает янусовскую двуликость, абсолютно непредумышленную - то она совершенно вне истории, а то вдруг обретает насущную, журналистскую актуальность. И рассуждать в этой связи о теологии в любом случае имел бы право только тот, кто проследил бы, изучил бы эту двойственность, а уж никак не тот, кто прикладывает свои концепции только к первому из этих двух элементов. Кстати, эта своеобразная двухэтажность точно в таком же виде проявляется и в его повествовательной оптике, которая, наподобие народного календаря и следит за эпическими фигурами с той - граничащей с абсолютной безыскусностью - наив-
    * Фрагментарность данного абзаца объясняется состоянием рукописи (верхний угол листа оторван).
226
    ной простотой, какую можно обнаружить только в экспрессионизме.
    /Два принципиальных заблуждения в попытке приблизиться к миру Кафки - непосредственно естественное и непосредственно историческое толкования; первое представлено психоанализом, второе - Бродом./
    /Описательное определение в философии дао: "Ничто, которое только и обеспечивает пригодность и существование Нечто", по манере и тону очень близко многим высказываниям и речениям Кафки. (Его Санчо Панса как даосист.)/
    /"Только полнота мира, она одна и является для него действительностью. Всякий дух должен быть овеществлен и обособлен, чтобы получить здесь место и право на существование... Духовное, если оно вообще и играет какую-то роль, становится духом, призраком. А духи превращаются в совершенно обособленных индивидуумов, каждый со своим именем и каждый на свой лад привязанный к имени их почитателя... Полнота мира ничтоже сумняшеся переполняется еще и их полнотой... Беспечно усугубляя эту давку, все новые и новые духи поспешают к старым... каждый со своим именем и на особицу от остальных". Впрочем, речь в данной цитате вовсе не о Кафке, а о... Китае. Так Франц Розенцвейг описывает китайский культ предков ("Звезда избавления", Франкфурт-на-Майне, 1921, с. 76-77), а поразительная схожесть, которую приобретает мир Кафки в свете сопоставления с этим китайским культом,
227
    подсказывает допущение, что за образом отца в произведениях Кафки скорее надо бы искать представление о предках - равно как, впрочем, и их противоположность, то есть представление о потомках./
    /Оскар Баум в статье в "Литерарише Вельт" говорит о конфликте каких-то обязательств, которые человек у Кафки в себе вынашивает. Насколько шаблонно это представление, настолько же поразительно рассуждение, которое Баум непосредственно из него выводит: "Трагизм несовместимости этих обязательств неизменно воспринимается у Кафки почти с жутковатой усмешкой - как вина героя, причем вина, опять-таки, предельно понятная и почти само собой разумеющаяся". И вправду, мало что еще столь же характерно для Кафки, как этот косой взгляд, который он то и дело бросает на все скверное, докучливое, порочное как на нечто надоевшее, но вместе с тем и привычное./
    В героях Кафки более чем заметно нечто, что можно было бы обозначить как медленную гибель праздности. Праздность почти неотъемлема от одиночества. Нынче, однако, одиночество перешло в состояние брожения. И лучше не стоять у него на дороге.
Заметки 5
    "Чтобы быть потяжелее, а это, мне кажется, способствует засыпанию, я скрестил руки и положил кисти на
228
    плечи, так что я лежал, как навьюченный солдат". Кафка, дневниковая запись от 3 октября 1911 г.
    "Время приказывать" - или, скорее, "не время приказывать" - очень емкое изречение из дневника. Высшая моральная задача человека: завоевать время на свою сторону. Это вполне могло бы быть грасианским понятием26. Добиться того, чтобы время работало на тебя, наподобие тому, как испытывается на правильность любая ситуация в зависимости от того, способна ли она выигрывать как от длительной неизменности, так и от внезапной перемены. Отменный образ - что человек, отдающий приказы, в известном смысле должен как бы размахнуться во времени, чтобы достигнуть цели своего приказа.
    /В Китае человек внутренне "почти бесхарактерен; образ мудреца, каким его в классическом виде... воплощает Конфуций, стирает в себе практически все индивидуальные особенности характера; это воистину бесхарактерный, то бишь заурядный, средний человек... Отличает же китайца нечто совсем иное: не характер, а совершенно натуральная чистота чувства... Ни у одного другого народа лирика не выступает столь же чистым зеркалом видимого мира и внеличного, столь же дистиллированного от поэтического Я, буквально по каплям выпавшего из него чувства". Франц Розенцвейг, "Звезда спасения", с. 96./
    /Кажимость и сущность - глубже всего характеризует поэтов то, как у них эти две вещи соотносятся. У Каф-
229
    ки это в высшей степени необычно: кажимость не вуалирует, не прикрывает здесь сущность, а компрометирует ее, ибо как раз сущность-то и превращается у Кафки в кажимость. Так, например, статисты в театре Оклахомы, конечно же, ангелы, но как только они ангелами одеваются, они тем самым свою ангельскую сущность компрометируют. /
    /Сходным образом и справедливость: неисповедимы ее приговоры. Именно это и выражает весь ход судебного дознания у Кафки. Но выражает в формах разложения и продажности./
    /О том, что понятие искажения в изображении Кафки имеет двойную функцию, и какую именно, - об этом лучше всего дает представление то иудейское предание, согласно которому с приходом мессии мир не изменится сверху донизу, его всюду лишь чуть-чуть подправят в мелочах. Мы ведем себя так, словно живем в тысячелетнем рейхе./
    /О "Процессе": насколько здесь право и суд пронизывают все стыки социального бытия - это оборотная сторона беззакония в наших общественных отношениях./
    Искажение - "derangement de l'axe"* , по выражению Берто.
    О законе и его страже: "Le gardien c'est la societe humaine. Elle ne comprend pas, elle ne connait pas la Loi qui neanmoins elle garde. La connaissance qu'elle feint d'en avoir
    * разрушение оси (франц.)
    230
    est resevee au gage superior, inaccessible." Felix Bertaux: Panorama de la litterature allemande contemporaine. Paris, 1928, p. 235*.
    Все это безмерное лукавство Кафка вывел еще в рассказе "На галерке"27. Беззаконие - не оттого ли оно идет, что неумолимость закона ослепляет даже его хранителей?
    Тут надо прояснить соотношение трех вещей: закон -память - традиция. Вероятно, именно на этих трех вещах творчество Кафки и зиждется.
Заметки 6
    "Новый адвокат" - текст к картине Пикассо.
    /"Непроницаем был мир всех важных для него вещей" - но не потому, допустим, что он обладал универсально настроенным умом, а потому, что был мономаном./
    Среди подонков всякой живой твари, среди крыс, навозных жуков, кротов подготавливается новое понимание людей, новый слух для новых законов, новый взгляд для новых отношений.
    * "Страж - это человеческое общество. Оно не понимает, оно не знает тот Закон, который тем не менее охраняет. Оно только делает вид, что знает Закон, но это знание отдано высшим, непостижимым силам". Феликс Берто. Панорама современной немецкой литературы, Париж, 1928, с. 235 (франц.)
231
    /Искажение, однако, само себя преодолеет, переродившись в избавление. Это смещение оси в избавлении манифестируется переходом в игру ("Открытый театр Оклахомы". Все это происходит на ипподроме, потому что и этой античной игре придается сакральное значение./
    Пример краткосрочного забвения: директор канцелярии в комнате заболевшего Гульда. Из указания на то, что он "зашевелил руками, как короткими крыльями", можно заключить, что процесс превращения тут уже начался ("Процесс", с. 180)28.
    Люди, словно оглушенные сном, в любой миг готовы впасть обратно в свое одиночество; дядя, пытающийся удержать в равновесии свечу на св