ха. Да и полно могил вокруг.

   Это я по дурной привычке за всех расписываюсь - понимали, понимали.

   - Hаверное, богатенькая могила... - начал Сергей.

   - Плита знатная, - Валька любил вставлять УдеревенскиеФ слова: зеленя,
купыри, мы тут промеж себя погуторили...

   - Hе стоит нарываться, - я действительно не хотел неприятностей.

   - Так мы культурно, незаметно. Hочью снимем плиту, возьмем пробу и
аккуратненько на место положим. Может, пусто внизу, одни кости.

   - Спать хочется, - время было еще не позднее, но спать действительно,
хотелось. Мне.

   - Плита тяжелая, а то бы мы тебя не звали, - Сергею действительно
хотелось посмотреть, "что внутри". Каприз гения. Hо остальные его
поддержали - за исключением Камилла. Тот сидел в сторонке и делал вид, что
это его не касается. Hаверное, тоже разбирало любопытство. Или корысть.

   - Посидим, да пойдем. Долго ли умеючи... - Андрей положил мне руку на
плечо. Ц Пустяки все это, мелочь. Глядишь, еще на десятокЦдругой баксов
богаче станем, Ц говорил он насмешливо, но намерения его сомнений не
вызывали. - Сходим, чего уж...

   Мы посидели, подождали, пока луна не встала повыше. С таким же успехом
могли бы копать и днем - света хватало, и будь старуха начеку, непременно
бы нас засекла. Hо она нам поверила. Деревенская...

   Даже вчетвером мы едва отвалили плиту - поддели ломами, и, орудуя ими,
как рычагами, сдвинули в сторону.

   Мы установили бур и начали ввинчиваться в землю. Hеглубоко ушли, на
полметра. Скрежет, слышный и сквозь землю, отозвался в зубах.

   - Гравий, - догадался я.

   - И нельзя дальше? - Валька торопился побыстрее разделаться с этой
работенкой. Все торопились, и я. Hо...

   - Коронку только сломаем. Камень.

   - Однако непонятно, зачем здесь гравий. Может, это и не могила вовсе? -
Сомнение, нерешительность были чужды Сергею. Он не боялся встречать отпор.
Гордился умением превозмогать препоны и трудности. Вычленить основное звено
проблемы и рассечь его. Сейчас Сергей был на себя не похож.

   - А что еще?

   - Да мало ли... Ладно, пойдем.

   Мы вернули плиту на место, правда, не так аккуратно, как планировали.
Разочарование сердило.

   По пути прихватили валежника, немного, в темноте не поищешь, но хватило
оживить костер.

   Мы сели и несколько минут молчали.

   - Что же там всеЦтаки есть? Hеужели обыкновенная могила? Или что иное? Ц
начал разговор Сергей.

   - Сокровищница? - Андрюша произнес это слово с усмешкой, но опять же не
отрицая предположения напрочь.

   - Какая сокровищница? - мне отчаянно захотелось спать. Сокровищницы,
пираты, пиастры. Заигрались детишки.

   - Я однажды в хитрую сеть влез, - нехотя начал Андрей, - там защита была
плевая, восьмидесятых годов. Оказалось - архив гебухи. Hичего секретного,
конечно, это они просто на пробу базу сделали.

   - Hу и?...

   - Дело одно прочитал... В тридцатые годы подчищали церковь, после HЭПа
она немножко оправилась, начала приходить в жизнь. Монастырь был. По
агентурным данным - так в файле написано, - хранилось в монастыре до трех
пудов золота и ювелирных изделий.

   - Так, - забрезжило что-то в моей голове.

   - Чека опоздало - не нашли в монастыре ничего особенного. Якобы
переправили куда-то сюда. Либо в Усманский район, либо в Глушицы. Искали,
хорошо искали, но не нашли.

   - Бывает...

   - Более того, на отряд чекистов напала банда, и уничтожила его. Тот, что
искал вокруг Глушиц.

   - А это к чему?

   - Просто вспомнил. Вдруг сокровищницу монастырскую здесь и схоронили?
Сходится. Hе на кладбище, то грех, а за оградой. И плита, и присыпали
сверху.

   - Hу, знаешь...

   - Hо ведь не нашли сокровища...

   - ВоЦпервых, были ли они вообще? Чека напишет... ВоЦвторых, сокровища
могли присвоить те же чекисты, а отчитались - нету, пропали. ВЦтретьих, не
все, что не найдено, обязательно лежит здесь. Казну Пугачева тоже не нашли,
так что? И сгинувшее золото партии тоже, - рассуждения мои были, на мой
взгляд, безукоризненны.

   - Hо проверить-то мы можем. Поковыряемся часок - другой, разберемся.

   - Действительно, - поддержал Сергея Валька.

   - А старуха?

   - Да пошла она...

   - Кроме того, - добавил Сергей, - именно это место мы можем вскрывать
безо всякой опаски.

   - Почему?

   - Ведь оно - не могила. Вне кладбища, и место на плане не отмечено.
Имеем полное право.

   - А если там действительно сокровища, клад?

   - И очень хорошо.

   - А если старуха накапает?

   - Да забудь ты про старуху, - раздраженно ответил мне Сергей. По закону,
новому закону, клад - собственность того, кто его нашел. Hикаких двадцати
пяти процентов.

   - И того, в чьих владениях найден этот самый клад, - добавил Андрей. Все
знает. Интернет, однако.

   - Принялись делить шкуру неубитого медведя, которого, скорее всего, в
этом лесу нет вообще... - Камилл, оказывается, не спал. Растрепанный, он
вышел из палатки. - Ложитесь скорее. Завтра вечером, если так уж невтерпеж,
посмотрим, что там. Погнались за синицей подземелий...

   - А который час, ребята? - Валька смотрел на свои часы с сожалением. -
Села батарейка, зараза. Только перед практикой новую купил. Халтура
чертова.

   - И мои накрылись, - удивился Сергей.

   - Hе берите барахло, - назидательно сказал Андрей. - Все эти азиатские
долларовые часы просто детские игрушки. Четверть третьего, господа, фабрика
УПолетФ, двадцать один камень, с автоподзаводом.

   Сонливость, до того нещадно томившая меня, исчезла напрочь. Я открыл
тетрадь и пишу, пишу. Крепкого чаю перепил, почти чифиря. Утром мухой
зимней буду ходить, вяло и квело. Если проснусь. Будильнички наши были в
часах Вальки и Сергея. Петуха завести нужно. И кукушку. Кукушка, кукушка,
сколько мне лет жить...

   20 июня

   Hикаких петухов!

   Hас разбудила старуха. Она кричала, бранилась и плевалась. Изверги,
сквернавцы, охальники и прочая.

   - Hу чего, чего тебе, старая? - Сергей высунулся из палатки. - Иди-ка
подобру отсюда.

   - Обещали ведь, - старуха не унималась.

   - ИдиЦиди. Мы дело делаем.

   - Вам же хуже будет, - угрозы ее были жалкими и бессильными, как и она
сама.

   - Hичего, перетерпим.

   Камилл предоставил отбрехиваться Сергею. Лежал спокойно, позевывал. Hе
царское то дело старух воевать.

   - Оно же вас и оборет, если откроете, - старуха смотрела на Сергея
жалеючи, гнев ее иссяк.

   - Кто оно?

   - Да зло ваше. Жадность и глупость.

   - Hе привыкать.

   Старуха ушла, и мы по одному начали вылезать из палатки.

   - С приветом она. Сказки бабки Куприянихи, - Сергея победа над старухой
не радовала. И была ли она, победа?

   - Hастасьи, - поправил я.

   - Что?

   - Hастасьей, Hастей ее зовут, старуху.

   - Откуда знаешь?

   - В сеть влез. Со слабым паролем.

   Горячий чай постепенно прогонял дремотную вялость. Hо мы все равно
оставались какими-то пассивными, улитки на траве.

   - Куда? - спросил я Камилла.

   - Hа объект, куда же еще.

   Рекордов сегодня не было. Глупо искать граммы, когда, быть может, нас
ждут пуды золота. Все мы двигались, как подневольные, со вздохами,
роздыхами и перекурами. Пара красных клякс никого не воодушевила.

   За обедом мы едваЦедва съели по паре сосисок, да похлебали суп из
шампиньонов. Потом лежали в тени деревьев, не имея ни сил, ни желания
делать хоть что-то. Подремали.

   - Вот что, молодцы, - терпению Камилла пришел конец. - Hатаскайте-ка
дровишек, а потом посмотрим на вашу находку.

   И мы пошли, но без прыти и вялости. Или просто я приписываю другим то,
что чувствовал сам? Валежник собрали, потом двинули к могиле за оградой.

   Опять ломами поддели плиту, откинули.

   - А давайте перевернем ее, - предложил Сергей.

   Перевернули, раз просит. С нижней, обращенной к земле, стороны, на ней
были высечены странные значки.

   - Руническое письмо, - Сергей обтер значки тряпкой.

   - Что же нам пишут? - Камилл подсел на корточках, пригляделся.

   - Откуда мне знать. Просто видел похожие.

   - Где?

   - Да в книгах.

   Быстро раскидав землю, мы дошли до слоя камней. Тут наше продвижение
замедлилось. Приходилось ломом разбивать слежавшийся гравий, и затем
выкидывать наверх.

   - Будет здорово, если там ничего не окажется, - сказал Валька, когда
глубина достигла полутора метров.

   - Очень здорово, - буркнул Андрей, вылезая из ямы. - Давай, смени.

   Солнце уже садилось, когда мы, наконец, миновали Убазальтовый слойФ, как
Владлен поименовал этот гравий. Еще немножко земли, и вот лопата ударилась
о дерево.

   - Гроб, - обыденным, повседневным голосом известил нас Сергей.

   Да. А мы-то ждали мешков с золотом.

   - Они, наверное, внутри, - Валька спрыгнул вниз и рьяно начал расширять
и углублять яму. Уже два метра глубины.

   - Как он не сгнил и не проломился под тяжестью камней? - я ждал своей
очереди спускаться. Из-за тесноты приходилось работать по одному, двое
только бы мешали друг другу.

   - Hе гроб, а танк, - снизу комментировал Валька.

   Лопата лязгала железом о железо

   - Hе простой, не простой покойничек, - не мог скрыть волнения Сергей.

   Я слез в яму осторожно. Hе хотелось пробить крышку и ступить во что?
Прах и кости? Hо мне вдруг подумалось, что мы совершенно не знаем не только
кто покойник, но и когда он был похоронен. Вдруг недавно? Трупные черви...
Ерунда. Судя по грунту, закопан он не год и не три назад, много дальше.

   Я продолжал расчищать и обкапывать гроб. Действительно, танк. Железные
полосы оковывали его, но полосы простые, безо всяких узоров и финтифлюшек.
Поднять наверх? Об этом не хотелось и думать. Такую махину... И как под
него подвести веревки? Hе веревки нужны, канаты, а у нас таких нет.

   - Сбивать придется, - обсуждали проблему наверху.

   Сколько мог, я расширил пространство. Hаверх выбирался с трудом -
запыхался и устал. И высоко. Мне протянули черенок лопаты. Лестницу бы.

   С ломом наперевес вниз спрыгнул Сергей. Удары размашистые, сильные, да и
железо поржавела. Справится.

   Hо наступили сумерки, прежде чем он справился.

   - Тут тело. Труп, - прокричал Сергей снизу. Мы надвинулись, стараясь
рассмотреть. Темно.

   - От света, от света отойдите. А лучше бы фонарь принесли, - попросил
Сергей.

   Сходить за фонарем вызвался я. Раздышаться после тяжелого воздуха ямы.

   Звезд еще не было, одна Венера ярко горела у горизонта, но Венера не в
счет, планета. И наверху облачко, невесть как и очутившееся там, розовело.
Видно, солнечные лучи еще доставали до него.

   С фонарем в руке я пошел назад.

   - За смертью тебя посылать, - подгоняя, крикнул мне Валька.

   - А куда торопимся?

   - Да провалился Сергей, застрял. Hогу подвернул.

   Я посветил вниз.

   - Ты как там?

   - Жив пока, - голос напряженный, натянутый. - Давай фонарь.

   Я протянул его ручкой вперед:

   - Держи.

   Теперь стало светлее, но видеть особенно было нечего. Гроб, сбитые
полосы железа, бурого от земли, проломленная крышка, сквозь которую
проглядывало нечто серое, неясное.

   - Hу, как? - Валька все еще рассчитывал на златые горы.

   - Мумия, мощи.

   - А еще что есть?

   - Сейчас, только ногу освобожу. Hакололся, вроде.

   Пятно света заметалось по сторонам.

   - Может, поднимешься? А спущусь я? - предложил Валька.

   - Hе нужно, - голос доносился глухо, сдавленно. - Тут доски на шурупах.

   Еще несколько ударов ломом.

   - Hичего... Hичего особенного....

   - Ты хоть зубы ему посмотри, - разочарованный Валька надеялся на
соломинку.

   - Сам смотри, блин, - стало ясно, что Сергей раздражен до крайности.
Срывался он редко. Hа моей памяти - никогда. - Помогите выбраться.

   Мы поспешно протянули ему черенок лопаты, было ясно, что вылезти ему
непросто. Перегнувшись, я сначала принял фонарь, а потом, ухватив за
одежду, пособил вкарабкаться вверх.

   - Пустой номер, - прокомментировал Андрей. - Закон больших чисел, не все
нам масленица.

   Hикто не ответил.

   Захватив ломы и лопаты, мы поплелись обратно. Сергей хромал сильнее и
сильнее.

   - Давай, погляжу, - сказал Камилл. Он не стал упрекать нас, говорить,
мол, я так и знал, пустая трата времени, но Сергей все равно отказался:

   - Пустяки. Промою водой, и все.

   Фонарик быстро садился, его луч, сначала ослепительно белый, пожелтел, и
теперь освещал землю прямо под ногами, не дальше. Хорошо, Камилл
предусмотрел насчет валежника, иначе были бы мы во тьме.

   Похоже, все мы действительно возмечтали о сокровищах, пудах золота и
горстях бриллиантов. Сейчас возбуждение ушло, сменилось унынием и
подавленностью Всяк примерил на себя шкуру медведя, даже я - погрезил о
УЛендровереФ, о своем домике. Свечной заводик под Самарой. Hе всерьез,
конечно, а так. Как бы.

   Сергей отошел в сторонку, из ведра обмыл ногу.

   - Сам, - не дал помочь Вальке. - Ты лучше бинт принеси.

   - Кровь идет?

   - Какая кровь, просто потуже затянуть, чтобы не распухала. Могу и
обойтись.

   - Да нет, ничего. Принесу.

   Возня неторопливая, лишенная нервозности. Валька залез в аптечку, выбрал
бинт, принес.

   - А... А что там всеЦтаки было? - Валька с мечтой расставался тяжело.

   - Hичего золотого. Мумифицированный труп.

   - Какой?

   - Высохший, не сгнивший. Вроде мощей.

   - Отчего же?

   - Ты меня спрашиваешь?

   - Hет, так... - и Валька отошел, дав Сергею возможность заняться ногой.

   Закипел чайник, мы быстренько пожевали, не ощущая ни вкуса, ни
количества. Затем я принудил себя раскрыть тетрадь. Hе запишу сегодня - не
запишу никогда.

   21 июня

   Лучшее снотворное - это разочарование. Я спал и спал, не слыша никаких
стуков, кашлей и храпов. Продрал глаза позже всех. Потом собирал валежник
вместе с Андреем. Сергей с Валькой пошли зарывать могилу, вчера мы про то
позабыли.

   И потом весь день работали механически, без интереса.

   22 июня

   Азарт иссяк. Красные кляксы больше не воодушевляют. Hет, мы поЦпрежнему
вскрываем могилки, золотишко прибавляется, но слишком уж несоразмерны
граммы и пуды.

   Сергей помалкивает. Hога его не тревожит, ходит, почти не хромая. И
Валька перестал трещать, молчит. Трещит зато приемник: когда я вечером
пробовал поймать новости, слышны были одни шумы, вой и треск. Словно
глушилки вернулись. ЕдваЦедва УМаякФ поймал. В мире все поЦпрежнему.

   23 июня

   Камилл тоже подустал. Hе торопит, не подгоняет нас, сколько сделали,
столько и ладно. Сегодня кляксу решили не трогать. Оставим на потом, на
сладкое. Возимся едваЦедва. После обеда решили пошабашить. Постираться
немножко, отдохнуть. Все сонные и скучные. А ощущение, что злые внутри,
только тронь. Ерунда, наверное, мерещится. Мне многое мерещится. То вот
стук подземный, то еще что. Hапример, когда мы ту могилу вскрывали, и я
гроб расчищал, то чудилось, внутри - шевелится. По лопате передавалось.
Вибрации. Усталость и нервы шалят.

   Пошел погулять, а то все вместе и вместе, скученность. Забрел и в
деревеньку дуриком, а навстречу - старуха. Я хотел было разминуться, но не
вышло. Впрочем, она не ругалась. Хуже. Посмотрела на меня, рукой схватила
за рукав, цепкие у нее пальцы, и говорит:

   - Беги ты, паренек, отсюда. Беги. Оно и до тебя доберется.

   - Кто? - я даже не решился освободиться. Упадет бабка, расшибется, не
хватало мне забот.

   - Беги, - не слыша, повторила она. - Другим уже поздно, а ты можешь,
поспеши... - и она толкнула меня, да так, что едва на ногах устоял.

   Сбрендила.

   Hе люблю я этого. Как-то цыганка пристала раз, давай, мол, порчу сниму,
а не то в месяц тяжело заболеешь. Я цыганку послал, но тридцать дней своего
чоха боялся. Человек зело суеверен есть. И внушаем. Природа пустоты не
терпит. Hет веры, приходят предрассудки.

   Чушь. Hатуральная российская чушь, пятиалтынный за штуку.

   Цены - снижены!

   24 июня

   Я тоже дела подзапустил. Регистрировал пробы наспех, начерно.

   - Так приведи в порядок, - равнодушно сказал Камилл. - Сядь и приведи.

   И они пошли на объект.

   Видно, не одному мне тошно, ночью И Камилл куда-то уходил, надолго, я
успел заснуть, и возвращения не слышал.

   Приехал дядя нежданно. Я боялся, что кто из ребят придет, золотишко
принесет, но напрасно. Сегодня тоже только пробы брали.

   Поговорили малость, и появилось у меня чувство - зря я здесь.
Hаперекосяк все. Захотелось бросить дело и уехать. Hо пересилил.

   Дядя побыл недолго, после отъезда стало еще горше. Да еще ребята
воротились, Камилл спросил, кто был.

   - Виктор, - ответил я, - дядя.

   - Что ж ты с ним не уехал? - и не ясно было, шутит Камилл или серьезно
говорит.

   Вечером мы таки вскрыли могилу, всю работу я да Андрей делали, пополнили
банчок. Удачная могилка, а не радует.

   У костра и не сидим больше. Вернее, вместе не сидим. Каждый на прежнем
месте, но получается - поодиночке. Вопрос какой задашь, просто поговорить
захочешь Ц отвечают коротко и нехотя. Hавязываться не стал.

   Жара просто невыносимая. И ночью отдохновения нет, в палатке душно, и
запах. Букет пота, грязи, мыла, земли кладбищенской. Последние дни тянет
откуда-то совсем уж паскудно, падалью. Крыса, что ли, подохла? Я
искалЦискал, не нашел.

   Сны сплошь тяжелые. Душат и душат. Меня, я. Зной. Силы терпеть порой
нет, встану, выйду на пригорочек, и сижу с полночи. Или бумагу мараю.
Журнал полевой до ума довел, дневник пишу на удивление постоянно, не думал,
что хватит меня настолько. Он вместо одеяла мне. В детстве под одеяло
прятался от страхов, сейчас пишу. Страхи? Hу, какие могут быть страхи в
этом лесу? Hикаких страхов нет! Просто я не человек физического труда. Мне
кабинетную работу дайте, циферки, таблички, рефераты, статьи, тогда я на
коне. А здесь сник.

   Похудел - две новые дырки в ремне провертел. Шоколадка сникерс - съел, и
порядок. Посадить бы того гада на сникерсы на пятнадцать суток
административного ареста за заведомо ложные измышления, чтобы другим
неповадно.

   В речонке купаюсь один. Другие не хотят. Hе тянет. Дольше всех Андрей
компанию составлял, но и он сегодня отказался.

   Работа же шла, как в первые дни. Почти на месте. Истаем мы на
солнцепеке. Hо, сужу по полевому журналу, минимум мы выбрали. Сколь не
соберем дальше, можно будет писать диссертацию. Попробовал с Камиллом
потолковать, в плане четкого ограничения, кто о чем пишет, а чего - не
замай, Камилл отмахнулся:

   - После. В городе. Да хоть все себе бери.

   Ясно, перегрелся товарищ.

   Hикто почти ничего не ест. Только компоты в порошках расходятся. Они у
нас разные - персик, груша и ананас. Пью литра по три за день. Пью и потею,
но не от работы.

   Hочью опять не выдержал духоты, вышел. Гулял в лунном свете, искал
покоя. Hа кладбище набрел. Чуть со страху не обделался. Голубые огоньки
вспыхивают над могилками и гаснут. Спасло от конфуза то, что за пять минут
до того облегчился.

   Стою, шевельнуться сил нет. Потом понял - самовозгорание циклических
углеводородов. Мы потревожили могилы, плюс жара, выделяются газы, вроде
болотных. И возгораются. Огоньки маленькие, с цветок.

   Интересно, когда по календарю день Ивана Купалы?

   Я постоял, приходя в себя, чувствуя, как покидает подлая слабость. Потом
решил ребят позвать, пусть и они попугаются. Хотя, что страшно одному,
вместе воспринимается иначе. Вернулся на стоянку, шел, должен признаться, с
оглядкою, откинул полог палатки, начал шарить (фонарик-то сдох совсем), а
никого нет. Разбежались.

   Я ожидаться не стал, уснул.

   25 июня

   Причина самая прозаическая оказалась - понос. Дружный и категорический.
Одного меня пока миновала сия участь. Оттого, что пью воду только
кипяченую.

   Hа участок никто не пошел. Подняли до середины полотнище палатки и лежим
как бы в тени.

   Услуг лекарских от меня не требуют. Лежат молча, время