ло в том, что начальные этапы скорбного  Пути,  и  черный
тоннель, и сияющая дверь, и  даже  водная  преграда  -  они  ведь  описаны
возвращенными людьми, поэтому образный ряд, их составляющий, не выходит за
рамки бытовой символики. Истинные  образы,  очевидно,  недоступны  бренным
глазам вечного сознания, понимаете?.. Понимаешь?
     - Умница моя! - ее толстые губы стали неудержимо расползаться.  -  Не
волнуйся, я помню, что ты мне рассказывал. Еще бы...
     И тут - невероятная смесь переживаний вырвалась из ломающегося рта:
     - Боже, как хорошо, что  ты  вернулся!  Без  тебя  я  стала  какой-то
ненормальной! Хожу на наше место, на то,  где  мы  с  тобой  снежную  бабу
лепили. А эти сволочи по дороге попадаются, следят, наверное. Так я из них
снежки леплю, нашу зиму вспоминаю. Скатаю шар и  колдую  на  нем,  как  ты
учил. Слышал, что я тебе про нашего мальчика шептала?..
     - Я не... - трепещущим голоском сообщил лже-Игорь.  Его,  разумеется,
не услышали....
     - А он смешные звуки издает, еще смешнее, чем  ты,  когда...  Я  ведь
этой сволочи для начала  челюсть  сворачиваю,  чтобы  не  орала.  Отлично.
Говорю: "Если Игоря не догонишь, из могилы выкопаю,  гада!"  Передай  ему,
говорю, как я соскучилась. А ты никак не приходишь! Подонок... к  своей-то
небось шляешься... - Рот уже корчился в пытке. Огненная  страсть  поменяла
знак с непредсказуемостью пожара. - Боже, как пошло! Мне  до  сих  пор  не
успокоиться,  идиотство  какое-то.   Почему,   ну   почему   ты   так   не
по-человечески? Я  ее  найду,  обещаю.  Придавлю,  г-га-ади...  -  девушка
застонала, синий форменный пиджак странно вздулся.
     И настала, наконец, пауза. Слушателя уже трясло.  Ему  казалось,  что
глаза у ночной собеседницы  светятся  в  темноте,  как  у  кошки.  Хотя  в
действительности глаза у нее были просто большими, к  тому  же  болезненно
распахнутыми,  поэтому  мертвенный  свет  фонарей  отражался  в  них  ярче
обычного. Тугие дроби африканских там-тамов электризовали паузу,  но  и  в
этом чуде не было  ничего  сверхъестественного  -  тахикардия.  Нормальная
реакция  пугливой  сердечной  мышцы.  "Бежать,  бежать!"  -   пульсировали
там-тамы, исторгаясь из хилой студенческой груди. Он  стоял,  завороженный
монологом, однако пауза тоскливо затягивалась, и  тогда  он  кинул  наугад
реплику:
     - Холодно чего-то.
     Попадание было точным.
     - Да, пойдем домой, - нетерпеливо согласилась она. -  Зажжем  свечки,
вырубим свет, как на полнолуние, помнишь? Расскажешь про себя, а то мы все
не о том, идиоты. Жалко только Вивальди нельзя поставить,  я  пластинки  в
труху раздолбала... Ну что, пойдем? Ты так любишь мои мышцы, Игоречек мой,
подоночек  мой  родной,  прямо  так   заводишься...   -   она   неожиданно
зажмурилась, сжала кулаки. - Я ведь на кладбище была. Даже лопату брала  с
собой, дура, помочь тебе хотела. А ты сам, сам!.. - и сразу  расслабилась,
став прежней. Только голос резко изменился: омертвел. -  Игорек,  чего  ты
ждешь? Иди ко мне, попроси  прощения.  Ну?  Поцелуй  меня,  скажи,  что  я
уродина, что я жуткая баба, что ты жить без меня не можешь..
     Студент непроизвольно шагнул назад. Еще шагнул. Еще  -  и  угодил  на
открытый  свет.  Девушка  качнулась  следом.  Ее  ртутное  лицо   на   миг
остановилось.
     - Слушай, парень, - глухо выговорила она. - Ты кто?
     - Я? - шепнул студент.
     - А где Игорь?
     Он побежал. Сорвался с места, как заяц,  не  чувствуя  ног,  не  видя
земли. Строго по плану. Впрочем, кроме как обратно, больше было  и  некуда
срываться. "Иго-о-орь!" - раздался сзади  звериный  рев,  и  немедленно  -
жуткое  буханье.  Через  две  секунды  гениальный  план  рухнул.   Студент
переоценил  свое  умение  давать  деру,  согласившись  в  троллейбусе   на
заманчивое предложение грубоватой красотки. Не понял тогда, насколько  все
серьезно. Не понял, насколько все безумно. Когда сошедший с  ума  механизм
готов был хапнуть сверхсильным манипулятором очередную  жертву,  та  вдруг
вильнула  вбок,  продралась  сквозь  живую  изгородь  и  в  мгновение  ока
вскарабкалась  на  дерево.  Стандартное  действие  перепуганной  обезьяны.
Механизм продрался следом, сделав в кустах просеку, и завыл:
     - Обманул, сволочь!
     Жертва судорожно цеплялась за ветки. Отвечать была  не  в  состоянии:
разум остался внизу, здесь же царствовал вселенский ужас. А  школьница  не
стала позорить себя гимнастическими  упражнениями  слабосильных  приматов.
Поступила проще -  покрепче  уперлась  ногами  в  землю  и  навалилась  на
проклятое растение, вставшее на пути ее чувства.  Что-то  яростно  шептала
себе в нос. Возможно,  признание  в  любви.  От  этого  признания  нелепая
школьная форма на ней вспучилась и с сухим  треском  взорвалась.  Легко  и
красиво. Ствол дерева был не  очень  толстым,  в  один  обхват  -  покорно
заскрипел,  завибрировал,  пытаясь  униженно  поклониться.  Листья   мелко
затрепетали, вместе с ними, где-то там, в темной кроне, мелко  затрепетала
и жертва. Оттуда, разодрав тишину дремлющей  улицы,  исторгся  безобразный
визг: перепуганной обезьяне хотелось  жить.  Предательский  скрип  набирал
громкость,  рос   ввысь...   Очевидно,   Милита   выскочила   на   тротуар
исключительно вовремя.
     - Дашка! - закричала Милита. - Вылазь сюда!
     Ураган, ломающий зеленые насаждения, стих.
     - Ты? - удивилась женщина-монстр, обернувшись. - Ты откуда?
     - Отстань от человека, он здесь ни причем!
     - Да, я уже поняла, - согласилась она и  вдруг  всхлипнула.  Спрятала
лицо в ладонях. Убийственно  прелестный  стан  ее  сник  -  словно  воздух
выпустили. А соратница по клубу продолжала кричать, не в силах удержать  в
себе что-то неистовое, сатанинское:
     - Это я, запомни! Я показала ему, что такое любовь!
     С неподобающей чудовищу слабостью было покончено мгновенно:
     - Кому показала? - вскинулось  полураздетое  существо,  вновь  поймав
взглядом белеющую на тротуаре фигуру.
     - Кому! Будто сама не знаешь -  кому!  Никогда  тебе  его  не  прощу,
падла!
     - Значит, ты заморочила Игорю голову? - констатировала женщина-монстр
и ткнула почему-то пальцем вверх, на дерево,  сориентировавшись  точно  по
визгу.  Визг  тем  временем  угасал,  вконец  обессилев.   К   измученному
животному, прячущемуся в черной листве, возвращался разум.
     - Я заморочила голову? - возмутилась Милита. - Да ему  не  надо  было
ничего морочить, он же тебя элементарно боялся! Он просто-напросто кончать
в тебя боялся! Ты ведь давно чокнутая, Дашечка, у тебя ведь  кайф,  только
когда  крушишь  что-нибудь.   Игоряша   мне   мно-ого   успел   про   тебя
порассказывать, про твои милые странности. А в меня Игоряша - нет, кончать
не боялся...
     Она засмеялась, запрыгала на месте, пронзенная жгучей ненавистью....
     - Помнишь, какой у него был язычок, Дашечка? Ты, небось, обожала  его
язычок. А помнишь, как у него очки падали, а он их не снимал,  потому  что
хотел все-все видеть? Зря ты его угробила, сука  неблагодарная,  какой  же
дурак согласится теперь тебя...
     Красиво завершить монолог не удалось. Нечто  страшное,  бесформенное,
человекоподобное, прикрытое лишь нижним бельем,  стремительно  вылезло  из
кустов на освещенный тротуар. Девочка не растерялась, мастерским движением
метнула канат, который захлестнул чудовищу  ноги.  И  вихрем  закрутилась,
наматывая кольцо за кольцом. Женщина-монстр не  сразу  сообразила,  что  к
чему - захохотав, поднатужилась, но веревочки выдержали, тогда она поймала
канат рукой и дернула на  себя.  Милита  опрокинулась,  как  кегля.  Затем
вскочила  и  поскакала  прочь,  стискивая  в  руках  опустевший  рюкзачок.
Полуодетое существо, продолжая хохотать, затопало  следом.  Общефизическая
подготовка у обеих была  отменная,  однако  у  Даши  все  же  чуть  лучше.
Пробежали они метров десять. А возле киоска  "Союзпечати"  дичь,  временно
превратившаяся в охотника, дотянулась рукой до удирающей соперницы.  Та  с
воплем   врезалась   в   застекленную   будку.   Оглушительно   зазвенело.
Кувырнувшись  через  прилавок,  пробив  собой   что-то   хлипкое,   наспех
сляпанное, Милита оказалась внутри.  Ее  подруга,  проскочив  по  инерции,
развернулась, размашисто подошла и, примерившись, обхватила киоск  руками.
Упали пластиковые щиты, осыпались остатки стекла. Женскую  ласку  выдержал
только металлический каркас, и то потому, что юное создание  берегло  силу
для более важного дела.
     Она уже не смеялась. В глазах вновь тускло блестело  горе,  в  глазах
вновь зрели слезы.
     Милита сидела на деревянном настиле и  мирно  ждала.  Когда  чокнутая
обладательница волшебной силы добралась, наконец, до  объекта,  достойного
своей ненависти, когда зашептала, зашептала магическое слово-детонатор,  -
за мгновение до  непоправимого,  -  школьница  выстрелила.  Был  негромкий
бытовой звук.
     Охота закончилась - легко и красиво.
     Через минуту подошел спрыгнувший с дерева студент.  Он  был  странен.
Двигался, как паралитик. Громко икал. Позвал бесцветным голосом:
     - Милита!
     - Я здесь, - откликнулась школьница,  выползая  из  развалин  бывшего
киоска.
     - А это кто? Лежит, вон...
     - Ты, что, дурак? - привычно бросила она. - Сматываться надо, пошли.
     - Это Даша, да? Ей плохо, ты ее избила?
     Он был возбужден до крайности. Ничего не соображал. Не  замечал,  что
открытые глаза не моргают. Не понимал, что телу, безмятежно раскинувшемуся
в осенней грязи, хорошо, как никогда прежде. Слабак,  он  и  есть  слабак.
Пусть симпатичный, пусть умненький... Милита заботливо сказала:
     - Не смотри туда, а то плохо станет.
     Взяла его за руку и повела прочь. Через квартал, у телефонной кабины,
она остановилась:
     - Подожди, я позвоню.
     Сделала два звонка. Первый -  домой.  Мать  ей  сообщила,  что  отца,
разумеется, нет ни дома, ни на работе, что доченька  сама  тоже  может  не
приходить, и что вообще - ей плевать на них обоих, вот  только  непонятно,
почему ее разбудили в такую поздноту. Милита  вежливо  пожелала  спокойной
ночи и дернула рычаг. Второй звонок был в клуб. "Привет, - сказала она,  -
это Милита. А учитель есть? Передай ему тогда, что меня сегодня не  будет.
Не-е, все в порядке, просто тут кое с кем разборка. Сама справлюсь, пока."
     Потом вышла и сообщила:
     - Странно. Трубку почему-то Ритка взяла. Учителя в кабинете нет, зато
какой-то мужик орет дурным голосом. Чего там за игры такие?
     Собеседник тупо глазел на нее. Он явно не знал, чего там за игры.  Он
молчал, ожесточенно моргая.
     - Новый "тест" придумывают, что ли? - задумчиво предположила  Милита.
И вдруг рассмеялась, широко и свободно. -  Ну,  этот  хрен  и  обрадуется,
когда узнает, что его любимую  Дашеньку  укокошили!  Эх,  увидеть  бы  его
рожу...
     Тут студент, наконец, допер.
     - Ты ее... - сказал он дряблым голосом.  -  Ты  ее...  -  реплика  не
далась. Тогда он сделал шаг назад. Потом еще шаг. Потом  развернулся  и...
Пробежать смог всего полтора  шага:  его  схватили  за  плечи,  развернули
обратно, плюнули в лицо:
     - Ведь не умеешь ножками работать, уже проверили! Мало мне забот, так
еще с тобой нянчись!
     - Ты... Это ты ее... - бормотал он.
     - Ну, я! - крикнула Милита. - Жизнь тебе спасла, умнику!
     Студент явно сошел с ума - рвался, рвался из железных объятий.
     - Послушай, - в отчаянии сказала Милита, - ты же  ничего  не  знаешь.
Про клуб наш... Там же такое творится! "Тест на унижение" - это он  так  в
нулевую группу принимает. Никогда ему не прощу! Представляешь, сказал, что
хочет ноги мои проверить, связал их резиной, вот здесь, внизу, а сам после
этого... - она зажмурилась  на  миг,  зашипела.  -  С-сволочь!  Предатель,
птичка сраная! Если будет у меня сила, хотя бы как у "старухи",  я  сверну
ему шею, точно. Дашка - дура, глупо быть чокнутой...
     Студент совсем обезумел. Исступленно мотал головой и хныкал.
     - Ну послушай ты меня хоть минуту! - дико заорала Милита. - Мужик  ты
или нет, в конце  концов!  -  Закусив  губу,  чтобы  сдержаться,  легонько
шлепнула его по щеке. Получилось не очень легонько,  зато  эффективно.  Он
замер. Беспомощно посмотрел в ясное девичье лицо и выдавил  вопрос  сквозь
спазмы в горле:
     - За что ты ее?
     - Наконец-то, - облегченно вздохнула девочка. - Проснулся... Чего ты,
в самом деле? Подумаешь, приключение! Случайно  это  получилось,  понятно,
слу-чай-но. Я же хотела поймать Дашку, а потом выдать ей всю  правду.  Про
себя и про Игоряшу - пусть от ненависти лопнет. Месяц  назад  я  струсила,
сразу  не  призналась.  Идиотка!  В  зеркало  теперь  противно   на   себя
смотреть... А учитель лечить ее собрался, суку  Баскервилей  свою,  потому
что она его из квартиры вытурила. Канат и шприц - это ведь  его  план,  не
мой. Зато у меня папиных отмычек до фига...
     Юноша смотрел на нее, потихоньку  возобновляя  мыслительный  процесс.
Нервно переступал с ноги на ногу, часто моргал и думал. Моргал и  думал...
Пробуждение силы зла, - думал он. Силы зла,  -  думал  он.  Пробуждение...
Мыслительный процесс гнусно циклился, циклился, циклился.
     - До чего бездарно! - девочка впервые за вечер  откровенно  поежилась
от холода, даже сунула руки себе под мышки.
     - Такую следственную работу провернуть,  обидно...  Уже  представила,
как обезврежу  женщину-монстра,  как  передам  ее  своему  папаше,  сделаю
товарищу майору подарочек. Ну, отец опупел бы! А то за  человека  меня  не
считает, жлоб, хоть  и  любит.  Хи-хи,  да  ха-ха.  Твердит  -  надо  быть
личностью... А учитель,  подонок  недоразвитый,  твердит,  что  надо  быть
сильной. Я так решила - надо быть и сильной, и личностью.
     - И что теперь? - спросил студент.
     - Что - что! Давно пора  отсюда  исчезнуть.  Ты  один  живешь  или  с
родичами?
     - С родителями.
     - Малыш, если к тебе нельзя, то пошли ко мне. Не боись, у меня  такая
мамаша, что ей все на свете по  фигу.  А  отца  дома  нет,  я  только  что
звонила. Запремся в моей комнатке... И вообще, малыш, не тем  мы  с  тобой
ночью занимаемся!
     Она вновь была старшеклассницей. Юной и невообразимо  близкой.  Вновь
эрзац-воздух наполнился чем-то одуряюще женским, естественным.  Зов  в  ее
глазах бросал в жар, пьянил  своим  бесстыдством.  Ее  тренированная  рука
легла на тощие съежившиеся  плечи  и  нежно  повлекла  куда-то,  отчетливо
ласкаясь... Но  парень  действительно  очнулся.  Вырвался  одним  махом  и
помчался прочь. Очки с  его  носа  прыгнули  -  выполнили  фигуру  высшего
пилотажа,  мертвенно  блеснув   на   прощание,   и   остались   во   тьме.
Старшеклассница бросилась  следом  -  уверенно,  молча,  неудержимо.  Увы,
догнать его на этот раз не сумела. Возможно,  случился  у  того  внезапный
"прорыв запредельной силы", ударил прямо в ноги - слишком  уж  нестерпимой
оказалась базовая эмоция.
     Заплутав сослепу между "корабликами",  он  завершил  дистанцию  возле
какого-то "точечника". Зрителей вокруг не было. Рухнул  на  пустующую  под
домом скамейку и  зажал  себе  рот  ладонью,  изо  всех  сил  сдерживаясь.
Принялся лихорадочно сосать язык и глубоко дышать,  руководствуясь  своими
скромными медицинскими познаниями. Но все-таки  его  вытошнило.  Вытошнило
все-таки.
     Отвратительно.



                                15. ПОДВАЛ

                             ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ФОН:

     Сильное тело ненасытно рвется прочь. Он  орет.  Ему  больно,  больно,
больно! Хоть куда-нибудь, но прочь. Ха!  Лукавая  резина  хитрее  слюнявых
вопросов: трудно с этим смирится. Он  хочет  отключить  раскаленный  мозг,
заснуть,  забыться:  ласковые  руки   старосты   не   дадут   ему   такого
блаженства...
     Ха! Ласковые руки старосты...
     Ответы будут выжаты - на каждый из  звонких  девичьих  вопросов.  Как
сладко сие представлять. Уже скоро. Если глупость начата,  заканчивать  ее
надлежит соответственно.  Финальный  всплеск  горячечных  воспоминаний,  а
затем... Боже, как сладко сие представлять, потому что - уже скоро.
     Да глупость! Кристальная, классическая, и вот вам результат - детская
мечта шатается на проволоке, хватает пальчиками воздух...  Месяц  назад  -
Дашенька.  Теперь  -  этот  купающийся  в  жизни  призрак,  явившийся   из
нескончаемого кошмара. Впрочем, когда-то глупость должна была войти  сюда.
Что делать? Что делать? Странные,  однако,  сомнения:  делать  все,  чтобы
детская мечта устояла. Стаи подонков должны узнавать о ее неодолимой  мощи
лишь в миг садистского упоения собой - в последний миг. Иначе человечество
обречено. Пусть они расшибут поганые бычьи лбы о справедливость чужой силы
-  подонки.  Иначе,  иначе...   Нужно   сохраниться.   Наперекор   нелепым
случайностям. Необходимость, неотвратимость проделанной  работы  звенит  в
воздухе тугой струной, только глухой не слышит  этой  напряженности  ноты.
Справедливости, справедливости! - разве вы не слышите? Сохраниться...  Для
начала - прекратить похождения женщины-монстра. Опередить глупость хоть  в
чем-то. Конечно, сказка об "излечении сумасшедшей  Даши"  наивна,  но  для
девчат сойдет - они успокоятся. Дальше - "старушка". Блеск ее глаз  нельзя
не учитывать.  Что  в  блеске  ее  глаз  -  очередная  нелепость,  провал,
катастрофа? Или именно то, что здесь добиваются?.....
     Ха! Забавно: почти  все  девчата  предпочитают  слабеньких  умненьких
мальчиков! К учителю своему привыкли, родные. Единственно родные, любимые,
самые-самые... Дальше, естественно, учитель. Странный  мужичок.  Вроде  не
подонок, только себя очень уж любит. И вечно боится чего-то. Не, не в кайф
с учителем стало. Скучно, ха!.....
     Дальше, дальше, дальше... Его сильное тело ненасытно рвется прочь.  В
бункере туман, тренерский стол вызывающе пританцовывает.  Любопытные  юные
глаза охраняют покой.  Последний  миг.  Да  что  же  это  такое!  Сволочи,
с-сволочи, что же вы делаете?......
     Сладко представлять, как захрустит его берцовая самоуверенность,  как
лопнет  его  мужественное  нутро.  Он  почти  плачет.   Из   непристойного
разинутого рта текут мутные вопросы, капают на серый  галстук.  Он  жаждет
ответов, значит, пока еще надеется. Что ж. Можно,  разумеется,  соврать  -
мол, ты слишком много знаешь, Боря. Мол, не повезло тебе, так что потерпи.
Но ведь на самом деле - он  просто  гад,  вот  вам  и  все  ответы.  Ясно?
Говоришь, из-за этого не убивают?
     Он ошибается......
     Боже мой, что же  это  такое!  Здесь  какие-то  сумасшедшие,  честное
слово!...
     Да, здесь сумасшедшие. В отличие от женщины-монстра, ясно? И все.  Он
ошибается. Гад!


                   ВНЕШНИЙ ФОН (УСТАНОВИВШИЙСЯ РЕЖИМ):

     Тренировка началась строго  по  графику.  Привычные  звуки  наполнили
бывшее бомбоубежище - хор в десять глоток слаженно визжал:  "Гад!",  Через
минуту еще раз: "Гад!!!", через минуту - еще раз...  Трудились  лоснящиеся
тела, содрогались тренажеры. Группа  готовилась  к  основным  упражнениям.
Староста, верная помощница тренера, занималась  отдельно  -  ее  голос  не
участвовал  в  общем  хоре,  она  еле  слышно  шипела  яростно-непонятное:
"Х-хат!" И в специально выделенном  углу  спортзала  выполняла  немыслимые
трюки. Тоже готовилась.
     Пахло потом.

                          ДЕЙСТВИЕ: Завершилось




                         ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЛЕДСТВИЕ

                                 НАЧАЛО:

     Начало было простым - найден труп
цо обезображено до неузнаваемости,  но
кармане брюк удалось  установить,  что
ский Б.А., майор внутренних войск, сот
при Президенте.  Осмотр  тела  показал
ножество повреждений, поражающих своей
причем отсутствуют всякие следы  внешн
Характер травм не  оставляет  сомнений
из серии зверских убийств,  которые  с
ная преступница, получившая в прессе
монстр".
     Впрочем, "начал" было два.
жильцы дома 211 по проспек
риехавшая по вызову опер
труп девушки, который
пока не у