Александр ЩЕГОЛЕВ
                          Сборник рассказов

                             СОДЕРЖАНИЕ:


ОЛЬГА
КАК Я ПРОВЕЛ ЛЕТО
КАТАСТРОФА
КТО ЗВАЛ МЕНЯ?
ДВОЕ НА ДОРОГЕ
РАБ
МИР
ЛЮБОВЬ ЗВЕРЯ
НОЧЬ НАВСЕГДА
ДРАМА ЗАМКНУТОГО ПРОСТРАНСТВА





                                  ОЛЬГА


     Ее любили все, кто успел познакомиться с ней. Никто не знал, кто  она
такая, откуда пришла и куда уйдет - так же, как никто не знал ее  прежнего
имени, - но это было неважно. Ее называли Ольгой.
     Началось так: она увидела, как  хоронят  молодую  девушку.  Покойница
лежала на боку и с тоской смотрела на людей. Ольга испугалась и закричала,
наполняя криком пустые сердца зрителей. Никто  кроме  нее  не  понял,  что
совершается ужасная  ошибка.  Ольга  кричала:  "Нельзя  хоронить,  девочка
живая!"
     "ОШИБКА!!!" - билось эхо под каменными сводами.
     И крик этот услышали.
     Потом был зал, в котором размещался узкий длинный стол.  Вдоль  стола
каменели молчаливые фигуры в черном. Ольга стояла на одном из концов -  на
том, что ближе к нам. По левую ее руку был друг. По правую - чан с кипящей
водой. Она разделывала курицу: мелко-мелко рубила ощипанную  тушку,  чтобы
затем бросить кровавые куски в кипяток.
     Принесли покойника, положили его на стол,  отступили,  ожидая  Слово.
Тот сразу сел, свесив ноги вниз.  Очень  красивый  был  мужчина,  с  умным
волевым лицом - таких особенно жалко. Абсолютно белый. Он умоляюще смотрел
Ольге в глаза и указывал, указывал пальцем на себя, все  еще  надеясь.  Он
очень хотел жить. "Люди ждут ответ, - тихо напомнил друг. - Да  или  нет?"
Тогда Ольга отрицательно покачала головой - ошибки, увы, не было.  Человек
умер безвозвратно, похороны должны состояться. Она заплакала, не  в  силах
чем-либо помочь.
     Следующим также был мужчина, огромный и  грузный,  одетый  в  тяжелое
серое пальто поверх серого  костюма,  занявший  своим  телом  едва  ли  не
половину стола. И этот покойник также не смог лежать - стремительно  встал
во весь рост. Встал прямо на столе, впечатав подошвы  ботинок  в  смоленое
дерево. Ольга вскрикнула от ужаса, отворачиваясь. Человек  был  нестерпимо
уродлив: рыхлое лицо, непропорционально длинные руки,  безобразно  большой
живот, вываливающийся из расстегнутого пальто. Мертвое  тело  нависло  над
маленькой испуганной женщиной. Однако люди ждали, и она  зашептала:  "Нет,
нет, нет..." Слово прозвучало.  Мужчина  покачнулся,  поняв  приговор.  Он
торопливо заговорил. Причем,  не  ртом,  не  языком,  а  своим  бескрайним
животом, - заколыхался,  распространяя  по  гулкому  залу  волны  утробных
звуков. Полы пальто развевались, как на сильном ветру.  Страстное  желание
высказаться  раздуло  серый  костюм  до  неприличных  размеров.  Отскочили
пуговицы, лопнули швы.
     Невозможно было разобрать ни единого слова.
     "Что он хочет?" - спросила Ольга у друга.
     "Он говорит, что ты самая красивая, что в своей жизни он не  встречал
женщины лучше тебя, и что через полгода ты тоже  умрешь.  Он  уверен,  что
когда ты умрешь,  вы  соединитесь,  и  ничто  не  сможет  помешать  вашему
счастью."
     В последнем усилии мертвец потянулся к Ольге. Он упал  вперед,  лицом
точно в кровавые птичьи потроха. Его унесли хоронить, потому что  и  здесь
ошибки не было, а хозяйка  стола  наконец-то  смогла  бросить  разделанную
курятину в чан с кипящей водой...
     Именно так и началось ЭТО.
     Ужасного вида мужчина  был  неправ.  Ольга  прожила  полгода,  и  еще
полгода, затем год, и снова  год,  и  еще  много-много  лет.  Жива  она  и
сегодня. Когда она уйдет, не знает никто, даже она сама. И  вообще,  Ольгу
особенно любят  как  раз  за  то,  что  ее  прошлым  и  будущим  можно  не
интересоваться, можно даже не вспоминать  о  существовании  этой  женщины.
Достаточно верить ей. Достаточно знать ее нынешнее имя. Люди  Ольгу  ни  о
чем не спрашивают, но приходит время, и они с замиранием  сердца  ждут  от
нее Слово. И как же радуется она, если удается увидеть ошибку!
     Впрочем, ответ ее всегда честен.
     Единственное, что известно наверняка, это то, что она  умрет  в  один
день со мной. Я и она, она и я - мы уйдем отсюда вместе, ошибки не  будет.
Лучшая из женщин моя, и только моя. Ведь я люблю ее сильнее всех.
     Сильнее всех мертвых.





                             КАК Я ПРОВЕЛ ЛЕТО
                            (странная история)


     Лето я провел хорошо.
     Мы с мамой поехали в деревню. На самом деле это маленький городок, но
мама называет его деревней, потому что она в нем родилась. Мы каждое  лето
сюда приезжаем, и мне здесь нравится.
     Напротив нашего дома живет Петька. Только этим  летом  Петька  сильно
изменился - по вечерам он лазил с другими ребятами в  монастырский  сад  и
таскал оттуда землянику. Мы все очень любим землянику, это ужасно  вкусная
вещь, но мама всегда говорила: "Чужое брать нельзя!". А когда я сказал  об
этом Петьке, он засмеялся.
     Еще у нас появился новый сосед - дядя Игорь.  Он  недавно  купил  дом
рядом с нами,  прошлым  летом  дяди  Игоря  тут  не  было.  Сосед  мне  не
понравился, потому что он каждый день продавал на базаре  землянику.  Мама
сказала, что если купить у него, то нищим станешь - такие цены. Непонятно,
откуда он брал ее, эту землянику, во всяком случае, огородом он никогда не
занимался. Мы как-то  были  у  дяди  Игоря  в  гостях,  он  нас  пригласил
познакомиться. В доме  у  него  оказалось  совсем  пусто  и  грязно,  и  я
удивился. Куда он девает деньги, которые получает на  базаре?  Неизвестно.
Хотя, я сразу  понял,  что  дядя  Игорь  умный.  Он  очень  здорово  умеет
говорить.
     Петька часто предлагал мне лазить вместе с  ребятами  в  монастырский
сад, но я отказывался. Еще он звал меня по вечерам в  дом  к  дяде  Игорю,
рассказывал, что у него страшно интересно, поэтому все ребята  и  ходят  к
нему каждый вечер. Но я не хотел. Петька меня спрашивал - почему? А  я  не
объяснял, потому что не люблю говорить о  людях  гадости,  но  однажды  не
сдержался и сказал Петьке, что его дядя Игорь или жмот, или псих. Конечно,
если человек загоняет на базаре землянику, а деньги прячет куда-нибудь под
драный матрац, вместо того, чтобы красиво потратить... Петька засмеялся  и
ответил, что я не прав. На самом деле дядя Игорь без денег просто не может
жить - натурально. Оказывается, он варит из них бульон и  пьет  его  перед
сном, а без этого бульона он бы умер. Петька похвастался, что  дядя  Игорь
давал ему попробовать. Очень вкусно! "И я когда вырасту, - сказал  Петька,
- буду варить себе  такой  же  бульон,  но  пока  денег  нет,  еле-еле  на
мороженое хватает."
     Звал меня Петька в гости к дяде Игорю, звал, и я решил узнать, что же
у него там такого интересного. Только идти к нему я все  равно  не  хотел.
Когда стемнело, я забрался к соседу во двор и попытался заглянуть в  окна,
но все они были занавешены. А в одном окне оказалась  щелочка,  и  я  стал
подсматривать.
     Мама мне часто говорила, что подсматривать тоже нехорошо, но я не мог
сдержаться, честное слово. Мне было любопытно до жути. В щелочку я увидел,
как в доме собираются ребята, один за другим, знакомые и незнакомые. Среди
них был и Петька. Дядя Игорь встречал каждого в отдельности, обхаживал,  а
потом делал очень странную вещь. Он быстро  вытаскивал  из  кармана  ключ,
похожий на тот,  которым  заводят  механические  игрушки,  только  гораздо
больше,  вставлял  его  пришедшему  мальчику  куда-то  между   лопаток   и
поворачивал. Каждый из мальчиков вздрагивал и сразу же  замирал,  а  глаза
его становились какими-то стеклянными. Я испугался  и  убежал.  Я  никогда
раньше не видел ребят со стеклянными глазами.
     Следующим вечером я снова стал подсматривать, но теперь это заметили.
Мальчики постарше привели меня к дяде Игорю  и  крепко  держали,  пока  он
всовывал ключ мне в спину. Глаза у тех мальчиков,  которые  меня  поймали,
были совсем-совсем стеклянными. И вообще - у всех собравшихся здесь ребят.
     Сначала мне было страшно. Так страшно, что я даже  плакал.  Но  потом
стало хорошо, весело! Все вдруг показалось игрушечным, ненастоящим, а  сам
я, наоборот, сделался большим и сильным.  Это  было  очень  приятно.  Дядя
Игорь рассказывал всякие  смешные  штучки.  Про  то,  например,  что  люди
обходятся в эксплуатации  намного  дешевле  роботов,  так  как  потребляют
гораздо меньше энергии, только сначала  нужно  их...  Я  плохо  помню  его
рассуждения, хотя они и были ужасно забавными. Иногда он  говорил  слишком
непонятно. Мы сидели,  слушали,  хохотали.  Потом  пошли  в  сад  воровать
землянику. Я - вместе со всеми.  Мы  наелись  до  отвала,  набрали  полные
пакеты и всю добычу принесли дяде Игорю. Так он нас попросил. Разве  могли
мы его огорчить? Наверное, эту землянику он на следующий день  и  продавал
на базаре.
     Мне очень понравился тот  вечер.  Самое  главное,  что  я  ничего  не
боялся! Не нужно было ни о чем думать. Дядя Игорь так и  сказал:  "Думать,
ребятки,  вредно  для  здоровья.  Веселитесь,  потому  что  вы   абсолютно
свободны. Свобода - это веселье, запомнили?"  Было  здорово  ощущать  себя
свободным - таким веселым и таким сильным. И еще! Когда мы шли с  ребятами
по улице, то были все вместе, рядом друг с другом, а когда полезли в  сад,
то вообще стали как одно целое. И это тоже очень здорово.
     А мама была недовольна и даже немного испугана. Она меня дома  совсем
затормошила. Спрашивала: что со мной, почему у меня такие странные  глаза,
где я выпачкал рот земляникой?.. Я не признался. А следующим вечером снова
пошел к соседу. Мы веселились,  ели  чужую  землянику,  мальчики  постарше
показывали нам разные приемчики, которые им еще раньше показал дядя Игорь.
Я, кстати, завидовал мальчикам постарше, потому что, как только мы уходили
от дяди  Игоря,  они  тут  же  начинали  командовать.  Но  вообще-то  было
интересно бродить большой толпой по темным  улицам.  Мы  чувствовали  себя
самыми главными, совсем взрослыми.
     А мама почему-то сильно плакала утром. Она кричала: "Чтобы я  никогда
больше не видела тебя со стеклянными  глазами,  слышишь,  никогда!"  Я  ей
нагрубил и убежал.
     Чего  она  разволновалась?  Непонятно.  Мамины   слезы   меня   жутко
расстроили: я очень редко видел, чтобы мама плакала. Одновременно я слегка
на нее злился. Странно. Что-то было не так, но что?  Конечно,  когда  дядя
Игорь вставляет ключ в спину, это  приятно.  Но  почему  глаза  становятся
стеклянными? Почему вечером мне нравится воровать  землянику,  а  утром  я
знаю, что поступал плохо?
     Почему я нагрубил маме?
     Вопросы меня замучили. И я вдруг понял: лучше всего было  бы  плюнуть
на дядю Игоря. Не ходить  к  нему  по  вечерам,  забыть  про  ключик,  про
землянику и про глупое веселье. Но я уже точно знал -  сделать  это  будет
трудновато. Не смогу я к нему не пойти, и все  тут.  Что  же  делать?..  Я
пробовал нащупать дырочку у себя спине. Руками никак было не дотянуться.
     Тогда я пробрался в дом к дяде Игорю, пока он был на базаре, и  начал
искать этот  зловредный  ключ.  Лучше  я  ничего  не  придумал.  Но  сосед
неожиданно вернулся и застукал меня. Наверное, кто-то из ребят  заметил  и
ему доложил. Я думал, он рассердится, устроит скандал,  а  получилось  все
наоборот. Когда дядя Игорь узнал, зачем я залез к нему, он обрадовался!  И
сам достал ключ. Он дал мне эту штучку в руки (просто  так,  подержать)  и
объяснил, что дело совсем не в ключе и даже не в том, чтобы найти  дырочку
в чьей-либо спине. А в том, хватит ли сил и умения  повернуть  вставленный
ключ. Дело только в этом,  -  объяснил  дядя  Игорь.  Если  сил  и  умения
хватает, значит, человек всегда может получать от других людей то, что ему
нужно, и затем варить себе разные необходимые для жизни бульоны. Точно так
дядя Игорь и делает. Я же пока еще слишком  мал  и  ни  за  что  не  смогу
повернуть  эту  дурацкую  железку,  даже  если  исхитрюсь  кому-нибудь  ее
вставить в спину. "Смешно надеяться!" - сказал дядя  Игорь.  Почему-то  он
был уверен, что ключ мне понадобился для того же самого, для чего  и  ему.
Он  меня  похвалил:  "Шустрый  мальчик!  Ничего,   подрастешь,   тогда   и
попробуешь." Я не стал его разубеждать. Во-первых побаивался  -  вдруг  он
все-таки рассердится? Во-вторых, я немножко обиделся. На самом-то  деле  я
хотел украсть ключ только для того, чтобы никто не мог подловить  им  меня
сзади.
     От дяди Игоря я сразу побежал к Петьке и все ему рассказал. Он  жутко
удивился, но не поверил. Он сказал, что ничего  такого  у  дяди  Игоря  не
видел, и что я, наверное, вру. Он сказал, что никто мне ключа в  спину  не
вставлял, а  уж  ему,  Петьке,  и  подавно!  Просто  у  дяди  Игоря  очень
интересно, а сам он хороший мужик.  И  землянику  таскать  из-под  носа  у
монахов тоже интересно, вот ребята этим и занимаются. Мне неохота  было  с
ним спорить. Я попросил его показать спину, он показал, и  я  долго  искал
там дырочку. Ее оказалось трудно найти, такая она была неприметная.  Но  я
все-таки нашел - точно посередине между лопаток,  куда  человек  не  может
достать руками. Если специально эту  дырочку  не  искать,  ни  за  что  не
заметишь! Потом я попросил Петьку посмотреть мою спину, и он тоже нашел  в
ней дырочку. Он еще больше удивился, сказав, что все равно не верит в  эти
глупости, и ушел играть с ребятами в роботов. А я решил  не  идти  сегодня
вечером к дяде Игорю. Не идти, и все тут!
     Но я пошел. Не знаю, почему. Ничего не мог с собой поделать. Я шел  к
дяде Игорю и старался не плакать, хотя мне хотелось. А потом  опять  стало
весело и хорошо, дядя Игорь смешил  нас  историями  про  всяких  дурачков,
которыми умные люди играют, как хотят, мы лазили в сад  за  земляникой,  а
ночью мне снились сны, где я дрался и всегда побеждал. Только  утром  мама
снова плакала, гораздо хуже, чем вчера. Она не кричала и вообще ничего  не
говорила, но я знал, что ее огорчили мои стеклянные  глаза.  Если  бы  она
ругалась, было бы легче. Она плакала так страшно, что я не знаю даже,  как
это описать. Я чуть не умер от стыда. Она ведь из-за  меня  мучилась!  Вот
тогда я и решился. Я понял, что если уж родился мужчиной, то  и  поступать
обязан по-мужски.
     Поняв это, я пришел к Петьке и прямо спросил - друг  ли  он  мне.  Он
ответил, что друг, конечно. Я раскалил в плите чугунную плитку,  объяснив,
что мне нужна помощь в одном очень важном деле. Он должен взять эту гирьку
щипцами и приложить ее к моей  спине  -  в  том  месте,  где  вчера  нашел
дырочку. Петька сначала испугался, стал отказываться, но когда я отдал ему
свой ремень с бляхой и перочинный ножик, согласился. Я лег на живот, а  он
сделал все, как я просил.
     Мне было ужасно больно, и я плохо помню, что было дальше. Кажется,  я
куда-то бежал, меня ловили, я вырывался... Что творилось с  мамой,  совсем
не запомнил. В тот же день она увезла меня обратно в город,  там  я  долго
болел. Но зато дырочка пропала! Санька, мой сосед по лестнице, проверил  -
рана от  гирьки  зажила,  остались  только  шрамы.  Я,  кстати,  посмотрел
Санькину спину. У него была точно такая же дырочка, но  я  ему  ничего  не
сказал, потому что он все равно бы не поверил.
     Я много думал. И когда болел, и потом, когда поправился. Неужели  все
люди имеют предательские дырочки в спинах? Может быть, они есть  только  у
детей, а у взрослых сами собой пропадают? Хотя, нет, само собой ничего  не
бывает.  Наверное,  каждый  нормальный  взрослый  когда-нибудь  решался  и
запаивал дырочку раскаленной гирькой. А  потом  долго  болел  -  как  я...
Другой важный вопрос - почему ребята не замечали, как им вставляли ключ  в
спину и заводили их?  Почему  один  я  увидел?  Может  быть,  некоторые  и
замечали, но им было наплевать? Ладно, об этом надо еще подумать.  А  хуже
всего вот что. Есть люди, которые знают о дырочках и у которых хватает ума
сделать ключ, чтобы ловить на него дурачков вроде меня!  Это  хуже  всего.
Или нет? Или хуже всего то, что остальные люди ничего не знают и ничего не
видят?.. Ладно. Следующим летом я обязательно поеду с мамой в деревню, там
и разберусь. Пусть дядя Игорь подождет немного.
     В общем, прошедшее лето было коротким, но очень  увлекательным,  и  я
его никогда не забуду.





                             Александр ЩЕГОЛЕВ

                                КАТАСТРОФА



                                        И не одно сокровище, быть может,
                                        минуя внуков, к правнукам уйдет.
                                        И снова скальд чужую песню сложит,
                                        и как свою ее произнесет.

                                                            О. Мандельштам


     1. Страшно. Мне очень страшно. Мне еще никогда не было  так  страшно.
Это  не  краткая  вспышка  животного   ужаса   -   это   сознание   полной
безвыходности. Черный сосущий страх. Вокруг только  мрак,  бетон,  неясные
тени искореженных приборов, сводящая с ума  тишина.  И  одиночество.  Боже
мой, я один, совсем один!  Что  делать?  Дай  мне  силы...  Дай  мне  силы
повеситься.

     2. Была ночь. Мы вдвоем дежурили за пультом.  Стас  и  я.  В  бункере
кроме нас никого, смена  должна  явиться  в  восемь.  Мы  зевали,  травили
анекдоты,  трепались,  обсуждали  альманах  современной  прозы.   Поливали
молодых авторов сочными помоями... И тут -  началось.  Стрелки  -  все  до
единой - запрыгали, позашкаливали, сирена вякнула и  заткнулась,  мы  даже
"ой!" не успели сказать, как свет медленно погас, и сверху  ворвался  этот
жуткий вихрь. Меня швырнуло из  кресла  на  щит.  Я  увидел,  что  рушится
потолок, и закрыл глаза... Проклятые  воспоминания,  что  же  вы  со  мной
делаете?

     3. Да, бывают минуты, когда хочется повеситься. К  счастью,  в  такие
минуты опускаются руки. Очень плохо мне было, когда  я  очнулся.  Ситуация
представлялась яснее ясного: меня завалило. Я в склепе, в бетонном  чреве.
Оставалось только лежать пластом и скулить, неумолимо покрываясь  трупными
пятнами. Ни сил, ни мыслей, а в  голове  прокручивалось  одно  бесконечное
кино: ворвавшийся с  неба  вихрь  беснуется,  безнаказанно  крушит  родной
бункер - вспыхивает проводка, лопается оборудование, сверху падают  мощные
глыбы. Кошмар... Я бы точно умер, надежно и быстро, если бы не это чудо. В
открытые глаза мне  светила  какая-то  звезда!  Долго,  позорно  долго  ее
живительный лучик пробивал пелену моего отчаяния, но свершилось.  Вернулся
разум. Звезда светила, специально для меня светила, поэтому я и  не  умер.
Оказывается, пока видишь звезду, можно жить.

     4. Мне ведь всего двадцать два года. Я не женат и, к счастью, даже не
влюблен. У меня пытливый ум и богатая творческая натура. Вполне  серьезно!
Для своих лет я достаточно развит интеллектуально и духовно. Что из  всего
этого следует? Простейший вывод. Куда уж проще - не быть идиотом.

     5. Странный, скажу вам, мирок! Стены бункера остались целы, а начиная
с середины зала, как раз там, где был установлен пульт,  вздымается  груда
камней  и  обломков  всякого  электронного  хлама.  Потолка  нет,  зато  в
недоступной  вышине  зияет  таинственным  образом  появившийся  пролом.  А
бункер,  между  прочим,  находился  на  глубине  семьдесят  метров.  Груда
обломков стеной поднимается до самого пролома, так что  я  угодил  на  дно
чудовищного колодца. Наверху темнеет крошечный  участок  ночного  неба,  в
котором сияет одна-единственная  звезда,  спасшая  мне  жизнь.  Кроме  нее
ничего больше не видно. Причем,  звезда  настолько  яркая,  что  свет  ее,
рассеиваясь по разоренному бункеру, дает зрению кое-какой шанс. Во  всяком
случае, можно ходить, не  боясь  расшибить  себе  лоб.  И  я  обошел  свои
владения.  Уцелели  почти   все   подсобные   помещения,   примыкающие   к
центральному залу, в них я ус