друг  опять случился  вывих.
Наверное потому что он продолжал думать только о программных языках  господа
Бога, он  работал над ним если не в компьютере, то в своей голове,  даже  во
сне.
     А новую  службу,  он так или иначе  воспринимал как помеху,  как гибель
отпущенного  ему времени, как преграду между ним  и  вечностью. Вот пробки и
перегорели.  Однажды  молодые   программисты   увидели  своего   наставника,
танцующего в коридоре с невидимой виртуальной музой и вызвали врача...
     С  музой  Шрагин общался на тему генерации объектов в программном языке
"Арарат". Общался не во грехе, почти без ощущений, если не
     считая сладкой вибрации в позвоночнике, почти без звуков, если не брать
в расчет контрольные сигналы, с минимумом образов -- только неяркая графика.
Тут царило  слово, знак,  смысл, программный код. В интеллектуальном объятии
они порождали рои  самопознающих объектов и  самореализующихся  интерфейсов.
Ради этого танца  -- длился тот минут пять, не больше -- Шрагин был готов на
все, не то, что потерять работу.
     Многое из  достижений этого  танца он  забыл,  многое  невозможно  было
выразить  ни  на  одном из человеческих  языков,  многое было осуществимо не
ранее через сто лет, остальное осталось невостребованным современникам...
     Позднее Шрагин присвоил музе облик и имя красотки из одной компьютерной
игры.  Глаза-тарелки,  рот-пуговка,  ноги-стрелы.  Виртуэлла  --  звучит  не
слишком-то  оригинально. Поэтому,  Эллой  он  называл  ее  тоже. И системной
хранительницей. И внешность ей со временем подправил. В ней появилась что-то
от  соседской  девочки,  которая  тридцать  лет  назад  играла  с  маленьким
золотушным  Сережой Шрагиным  и  даже подкармливала его  конфетами,  которые
назывались, кажется, "Мишка  на сервере". Но, когда Шрагин узнал,  что нынче
соседская  девочка представляет  собой малосимпатичную  особу,  занимающуюся
финансовыми махинациями, Элла стала больше  напоминать одну сотрудницу, если
точнее секретаршу Шермана...
     Третья  психушка,  имени Бехтерева, на удивление слабо  пропечаталась в
его памяти . "В медицине столько  науки, сколько  в ней скальпеля",--  любил
повторять  его лечащий врач. Немного странные слова для психиатра. А еще  он
говорил,  что  нейрохирурги -- это  смежники  психиатров.  Да,  айболит  был
повернут  на оперативное вмешательство.  У пациента болела голова,  виски, и
его повезли  на обследование  в нейрохирургический  центр -- может,  опухоль
мозговая  найдется,  профессиональная  болезнь  программистов.   Там,  после
обследования и  осмотра  всяких  пил и  сверл,  Сереже стало плохо,  обморок
случился. Очнулся с повязкой на голове, небольшой шрамик так и остался около
левого глаза. Как будто шандарахнулся обо что-то острое.
     Вокруг  глаза   располагается   куча  небольших  косточек,  решетчатая,
слезная, клиновидная, скуловая. Шрамик был как раз в районе решетчатой...
     После   лечения  Шрагин,   конечно,  стал  стесняться  Виртуэллы,   как
воплощенного безумия. Но  все равно она  приходила к нему, когда было совсем
плохо.
     Вернувшись  на  службу, господин  Шрагин  нашел свою  репутацию  сильно
изменившейся. Теперь  у него  была репутация не  задумчивого гуру,  а  почти
болвана. И не без основания, как самокритично признавал он. Глубокие мысли о
сущности программирования нередко  сменялись  на  не  менее глубокомысленные
раздумия,  о  том как  сварить  холостяцкий  суп  и как не  хочется  стирать
носки...
     По идее,  в соответствии с духом времени, его должны были выкинуть вон,
это  только  при советской власти псих  мог быть передовиком  производства и
даже руководителем страны...
     Однако худшего не случилось.  Шерман оставил его, но сослал его от глаз
подальше,   в  полудохлую  дочернюю  фирму,  в  отдел-отстойник  под  начало
бесхребетного Вали Полубянского, на "диетическую" зарплату.
     Но  остальные более успешные карьеристы не забыли  Сергея Сергеевича, и
павший авторитет теперь вызывал не уважение, а наглость и глумление.
     Как  сейчас  понимал  Сережа,  господин  Шерман  жалел  людей,  поэтому
старался ими не интересоваться и кадровые вопросы не  решать.  Оттого у него
были  отстойники  для   жалких  личностей  и   куча  разрезвившихся   наглых
карьеристов, которые бросались грызть Шрагина при первой же возможности.
     Господин Шерман сильно отличался от товарища Сталина, верно сказавшего:
"Кадры решают все".  Кодла решает все.  У Андрея  Шермана не было кодлы,  он
платил людям зарплату, но они не ели у него с руки. Он был всегда одиночкой,
гордецом. Поэтому и погиб...
     Щрагина стиснули двумя устаревшими  громоздкими  компьютерами  в  самом
центре отдела, отдав под перекрестные прожигающие взгляды  недоброжелателей.
Да и дали посмотреть одно старье да фуфло...
     Приятнее  было  бы работать с контактным экраном, когда никто ничего не
видит, кроме твоей занавешенной физиономии. Но сейчас партия шла в  открытую
--  при живом внимании публики.  Так что  особо  не попрыгаешь.  Но  Шрагину
сегодня,  несмотря на страх, накатывающийся  волна за волной, хотелось  быть
дерзким. Он наклонился,  как будто проверяя  подсоединение "мыши" и вогнал в
USB-порт  компьютера  едва  заметную  "пробочку"  --  с  начинкой  из хищных
программ-следопытов и потрошителей.
     Следопыты  обшаривали  все  доступные  файлы, потрошители-декомпиляторы
рвали на куски программые коды, выискивая секреты доступа к серверам.
     После первых непрочных успехов до Шрагина  дошло малоприятное известие,
что на обеденном перерыве весь  отдел собирается  праздновать  день рождения
любимого начальника. Все отправятся в столовую, где по фанфары будут славить
Дениса Петровича и дарить ему подарки -- не в качестве подхалимажа, а в знак
признательности  за счастливые  трудовые будни.  Заботливый  начальник также
станет одарять подчиненных -- акциями и опционами. Жаль, что  в этом  отделе
действовала японская модель менеджмента. Из-за нее проклятой всем известного
психа по фамилии Шрагин, конечно же, выгонят и оставят перед запертой дверью
на все время  торжественного обеда. Что выбрать: уйти  с  опущенной  немытой
шеей или попробовать переписать стандартный
     сценарий, добавив в него нестандартные действия?..
     В миллионный раз в своей жизни  Шрагин  не  мог решиться ни на что. Еще
немного, и его лишенное воли тельце захватит и унесет поток внешних событий.
     Однако, не дожидаясь "высочайшего" решения, внутренний
     подпрограммист взялся за работу. Он отсканировал внешнее пространство и
соединил  объекты  ниточками  нужных  событий. Психоинтерфейс захватил  ноги
Шрагина и превратился в инструмент перемещения его тела.
     Шрагин  встал  безропотно  как зомби и  направился к дверям, как  будто
понадобилось прогуляться "до ветру".

     Возле самой  двери стоит три шкафчика -- для одежды что ли? Пока он еще
в поле зрения.  А вот  зашел за первый шкаф и стал недоступен для  царапучих
взглядов, но еще через секунду он должен выйти и захлопнуть дверь.
     С  полсекунды   подпрограммист  определял  последовательность  событий.
Открыть  сразу две двери -- комнаты и шкафа --  после чего дверь отдела тихо
закрыть,  забраться  в  шкаф  и  бесшумно  затворить  его  дверцу  -  мебель
новенькая,  скрипеть  не  должна.  Еще полсекунды телесная  оболочка Шрагина
послушно исполняла набор команд, переходя из события в событие...
     А  ведь  обратного пути нет,  подумал  Шрагин, сидя  в  шкафу.  Просто,
незатейливо, словно  речь шла о  чихнуть или  почесать затылок, он перешел в
принципиально  новый сценарий. Сейчас все обнаружится, то мариноваться ему в
психушке  до скончания  века. Достаточно  только кому-то  полезть  в шкаф за
плащом.
     Испарина, перебирая  клейкими лапками, ползла по спине.  Некто  Шрагин,
взявшись   исполнять   команды   распоясавшегося   подпрограммиста,   своими
руками-ногами  разломал-растоптал собственное житие-бытие. Жанна  Д'Арк тоже
каких-то голосов послушалась и это для нее плохо кончилось. Но  она хоть  за
целую Францию  вступилась, а его зарядил на нелепые подвиги единичный труп и
детский  палец   также  количеством  один.  В  конце  концов  Шерман-старший
рассчитался по своим  счетам,  к  примеру,  за  неудачную  игру  на бирже  с
фьючерсными контрактами, а с Шерман-младшей ничего  особенного  не случится.
Ее  родня  отыщет посредника,  сговорится  на  приемлемую  сумму  и девчонка
вернется назад.
     А  ему  бродить сто лет  по пыльным  больничным  коридорам  с  отвисшей
челюстью, роняя слюни на грязный пол. Сто лет в собственном соку.
     А ведь в поселке городского  типа Носопаткино проживает его собственный
сын,  зачатый  то  ли восемнадцать  то  ли девятнадцать лет назад  во  время
командировки в колхоз. В ту  суровую пору колхозная грядка напрочь отвергала
Сережу, его ляпку и тяпку.  Но одно колхозное лоно как-то после бани приняло
его  семя  и понесло.  Затем  разрешилось  от бремени  и подало на алименты.
Неправедный  суд  удовлетворил  истицу,  хотя   Настасья  его   чуть  ли  не
изнасиловала в тот тихий вечерок по над речкой, в смысле, стриптиз исполнила
на довольно-таки неплохом уровне ...
     И с  чего это  его потянуло на заботу о чужих детках? Разве мало  того,
что  собственному  сынуле  помогать надо, ежемесячно  четвертиной  зарплаты.
Кстати, судя по последним известиям,  прекрасный младенец  Вова стал главный
хулиган  на  деревне,  какую-то  бабку  уже  обесчестил, какого-то  деда уже
порезал,  или наоборот, деда обесчестил,  бабку  порезал.  И еще грозиться в
город наведаться -- папаше рыло начистить. Его мать когда-то  было ничего, в
смысле не такая корова как сегодня, но достаточно было одного визита. Жалкий
вид сопливого Вовки в зассанных пеленках и  явно невысокий IQ молодой мамаши
заставили молодого отца Сережу бежать куда глаза глядят -- а глаза глядели в
сторону ближайшей железнодорожной станции.  У  него не  было другого выбора,
они  явно  мешали бы  ему думать о  главном, пришлось чувство  вины в данном
случае вырвать с корнем. Даже у самого совестливого из нас сидит в голове, в
той  части мозга, что досталась от рептилий, этакий библейский змий, который
заставляет  нас   делать   всякие   дела,  но   потом   быстро  уползать  от
ответственности...
     Раздался жуткий в своей  сущности  топот  -- это отдел в  едином порыве
двигал на дармовое угощение.  И  тут кто-то  полез  в шкаф. Шрагин судорожно
вцепился ногтями в замочек.
     --  Эй,  кто шкаф запер,  кто  запер,  я спрашиваю?  --  зашумел  некий
мужчина.-- У меня там подарочек лежит.
     -- Дергай сильнее,  ты ж мужчина  атлетического сложения,  а не  слабая
девушка вроде меня.-- посоветовала ему какая-то дама.
     Мужчина-атлет задергал посильнее, а у Шрагина трещала и сочилась кровью
кожа под ногтями.
     -- Не поддается, блин.-- пожаловался силач, отходя от стен шкафа
     с позором.
     -- Может, это  сам  шеф запер. - сказала дама. -- Чтобы этот  истеричка
Шрагин не ушел бы часом в чужой кожаной  куртке. А что, от этого чмура всего
можно  ожидать, взгляд какой-то  безумный.  Да,  после перерыва отдашь  свой
подарок, не огорчайся так, пусик.
     Вот гады, вирусы настоящие,  пусики-херусики. Несмотря  на  всю тяжесть
своего положения, Сережа вдруг почувствовал себя обиженным. Да у него взгляд
такой из-за очков с разными диоптриями...
     Но  больше никто не шел на  шкафчик приступом.  Раздался звук запирания
двери и Сергей остался в отделе  один.  Совсем  один в помещении,  состоящем
словно бы из множества стеклянных склепов.

     Первая часть откровенного безумия завершилась благополучно. Теперь надо
выбрать  лучшую позицию для нападения.  Ну, это конечно, место  шефа  Дениса
Петровича, его компьютер.
     Зад упал в уютную емкость кресла, забурлили массажные ролики,  разминая
вместо атлетической спины  босса чахлую плоть самозванца,  жилистые нечистые
пальцы  Сережи запрыгали по клавишам, если точнее, по матово черным стильным
пупырышкам,  а  из  глубины  шикарного   метрового   стереоэкрана  выплывали
расписные ресурсы корпоративной сети. Тут такая куча всего. На компьютере по
кличке "Фармазония" лежит папка под названием "Проект Патоцид". Чудное какое
название.  Похоже,  что  проект-то  на фармацевтическую  тему.  С  чего  это
финансисту Шерману вдруг сдался лекарственный рынок -- ведь это джунгли, это
Серенгети в полночь, где  сильные  разрывают  слабых  на части  или в лучшем
случае  целиком проглатывают  их.  Неужели Шерман  тоже  решил сорвать куш с
приращения числа больных и старых во всем развитом мире?
     Полномочий  шефа  отдела  оказалось  вполне   достаточно,  чтобы  папка
раскрылась. А в нее еще тьма-тьмущая вложенных папок -- стоят ровными рядами
могильных  плит.  Интересный кладбищенский дизайн операционной системы "Hell
Gates". Под действием  "мышки" плита падает и из открывшейся  могилы фигурка
зомби достает
     полуистлевший  список  имеющихся  документов.  Счета,  чеки,  платежные
поручения,  спецификации закупаемых  препаратов, письма юристов... Пока ясно
только, патоцид проходит  повторные клинические  испытания, FDA  дала,
зараза,  от ворот-поворот. Этот патоцид, если верить спецификации,  какое-то
активно-молекулярное средство, сочетающее  свойства антител и энзимов, чтобы
распознавать  и даже  разрушать различные  вредительские патогены,  ну и так
далее -- научное бубубу-траляля еще на трех страницах.
     Сдается, у господина Шермана последние несколько  недель были некоторые
задержки с оплатой входящих  счетов. Обнищал господин хороший или так только
кажется?  Ну,   что  он,  Сережа,   в   этом   понимает?  Его  учили   одной
марксистско-ленинской политэкономии в отличие от господина Шермана. Маркс ни
слова   не   написал   о   тяжелом  труде   капиталистов,   как   впрочем  и
программистов...
     Герру Шрагину тоже, правда, пришлось, поработать в Германии, по деловой
визе на Сименсе. Но до кредитных  карточек он там не дожил, поскольку очумел
от непрерывного потока счетов и штрафов, за воду, тепло, телевизор, телефон,
страховки,  за  посрать  и  помыться,  за  неправильно  вываленный  мусор  и
брошенный   окурок.   Собачка   у   него   была,   настоящий   друг,  породы
стаффордширский терьер, так ее  таким  налогом  обложили, что пришлось  дать
деру на Родину. На родине,  правда, друга пришлось продать, на жрачку самому
не хватало, не то что стаффорду-оглоеду... Пожалуй, пора  выбираться из этой
папки. Тем более что до конца  перерыва  осталось пятнадцать минут... Теперь
пробиваться  на сервер, где крутится  огромная база данных на  лекарственные
препараты.. На, жри, пароль.
     Машина "впустила" Шрагина, но ее содержимое встало перед ним
     огромным шкафом размером с небоскреб.  А  затем шкаф обрушился  на него
вызвав непроизвольный вопль: "Бли-и-н!"
     Голова опухла, впуская в  себя водопад  бесчисленных папок, не зная как
отловить что-нибудь полезное.
     Уже  через несколько секунд водопад данных оглушил его, даже расплющил,
и его мысли стали плоскими и твердыми.
     Наверное он все-таки позвал Эллу, и системная хранительница вошла в его
череп через известную только ей дверку.
     Шрагин отдавал себе  отчет, что это психическое  извращение, и  поэтому
даже  покраснел. Но его мысли уже превратились в прототипинг-сканер, быстрый
и  мощный  как  летающая тарелка,  а водопад,  напротив,  словно  заледенел,
обернулся  мириадом  кристалликов. Сканер прострочил  застывший водопад и на
месте
     мириадов кристалликов возник результирующий многогранник...
     Вывод был четким  --  основной  конкурент  "патоцида"  на международном
рынке, это препарат "перфекцин" концерна "Фармаланд"...
     "Фармаланд" -- третья в мировой иерархии фармацевтическая
     корпорация,  возникла  в  результате  слияния  знаменитой  американской
"Пфайцер", производителя первого в мире усилителя

     потенции,  и  немецкого  "Байера". Нехило.  Теперь  она  хочет  сделать
усилитель потенции не для  одного члена, а для всего тела... Можно следовать
дальше.
     Но  все  же  несколько мыслей на  прощание.  Чем  только не лечат и как
только не пользуют  человечество,  замедляя  или приближая неизбежный конец.
Наверное,  все-таки приближая, достаточно  взглянуть  на  цены  и  кондратий
хватит.
     Число фармаконцернов, "быков-производителей", снабжающих всю  планету и
ее окрестности серьезными лекарственными средствами, укладывается в пределах
десятка.   Здесь   тесно.  Патенты  сроком   на   двадцать   лет   ограждают
фармаолимпийцев от всякой шпаны.
     Нынешние лекарства --  это  золотая  жила  для  фирмачей. И в  битве за
золотую жилу многие средства хороши, если не все...
     И  последнее  -- названия лекарств мало что говорят простому рабочему и
крестьянину  в  бывшей  Стране Советов. Ну, почему  не давать снадобьям хоть
иногда  певучие  славянские  имена:  глистобой,   неболиголов,  продлижисть,
дуредав, противодрист. Однако "быки-производители" знать не знают ни о каких
славянских именах, они  ботают на международной  фене, где слов не много, но
все они дорогого стоят.

     Оставалось пять  минут, когда он  "пошел" на  другую  машину со смешным
названием  "Милка-Крокодилка".   Здесь  было   не   так   жарко,  но   сразу
почувствовалось, что какая-то  собака зарыта и  здесь.  Вот папки входящей и
исходящей электронной  почты. Обновление было недавно, но папки пустые.  Как
будто кто-то срочно их почистил. Значит, кто-то отправляет, получает и сразу
стирает  и  отправленную  и  полученную  почту. Может,  это компьютер самого
божественного Шермана?  Да нет, вряд ли, такие  хитрости  годятся только для
мелководной рыбешки. Последние письма  стерты сегодня, значит Андрей Арьевич
уж точно  не при чем. А  попробуем-ка  повостанавливать  стертые  письмена с
помощью программки, комично именующейся "Страшный Суд" .
     Чик-чирик и "оживляж" состоялся.
     Письмо шестнадцатидневной давности, составленное на неплохом английском
и  отправленное  в  благотворительный  фонд  "Исцеление  без  границ".  Типа
"подайте сирым-убогим". Какая-то  хренотень выпрашивается  в количестве двух
упаковок. Электронная подпись -- Каширская.  Черт, Вика Каширская --  это  ж
секретарша  Шермана, шикарная белобрысая дама  с  круглым задком, ногами  до
потолка и  истинно  московским  выговором. Зад  и выговор  --  это у  нее от
прабабушек, московских боярынь, или  служанок московских бояр,  тех, которые
им чарку  в кровать приносили,  а вот ножульки километровые отломились ей  у
дня сегодняшнего.
     Сколько  раз  он   ее  встречал   где-нибудь,  всегда   она   выглядела
истерично-веселой, этакая дама под  шампанским, искры  сыплются, ждет своего
поручика.  Не  такого,  конечно, как  Сережа Шрагин.  Но  он  поневоле  стал
дорисовывать облик своей  Виртуэллы с помощью внешних  данных Вики Каширской
-- когда ему надоели стандартные глаза-тарелки и рот-пуговка.
     Впрочем  как-то  раз, недели  три назад, Вика  предстала в  неважнецком
откровенно буром виде.  Он тогда  ездил  за в  головную фирму  за  канистрой
технического  спирта...   Как  будто   Вика   вместо   шампанского  хлебнула
денатурата,  глаза  не  хрустальные,  а  мутные  больные.  Морщинки,  дотоле
незаметные, вдруг заставили  потрескаться беломраморный лоб. И даже ягодички
уже  не  птички,  а  крепко  вкопанные  булыжники.  Как  теперь  выясняется,
действительно не все  гладко у  белобрысой  гейши. Есть некие хорошие поводы
для расстройства.
     Но какого  ей понадобилось  слать письма зарубежным  благотворителям  и
выклянчивать  у  них  бесплатные  лекарства,  если  в  соседней  комнате  до
вчерашнего дня сидел наш отечественный  бык-производитель. По идее, подмахни
ему  как следует  и  он  оплатит хоть  сто упаковок на  радостях, на то ты и
приближенная к телу...
     "Страшный   суд"   воскресил  письмо  с  ответом   от  благотворителей.
"Исцелители без  границ"  написали Вике, ч