но,  а  вот  просто
шандарахнуть ракетой по указанной цели, по точке, где находится какой-нибудь
человечек -- проще пареной репы.
     Да, врать не хорошо, не интеллигентно -- могла вам внушать мама, сидя в
квартире общей площадью десять квадратных метров с крысиными дырами в полу и
оконцем  с видом на дворовый туалет.  Нет, не так, мамаша  дорогая, если кто
умеет врать, то ему будет хорошо...
     Голова болит от этих капель и от этих мыслей, и от того, что он,  может
быть, просто псих.
     Где-то выше зашумело, как-то по-новому,  странно.  Это напоминало берег
моря при некотором волнении.
     Шрагин рванулся наверх, к своему опорному пункту, и  ухватил  Ваську за
драную куртку  - чтобы  не  унесло. Сквозь  ливень не  говорить,  а  кричать
пришлось.
     -- Васек, что это шумит так?
     -- Это вы так шумите. Можно и потише, я услышу.
     -- Да нет, болван, что там наверху шумит?
     -- Это грязь, просто грязь, которой дамба мешает пролиться вниз.
     -- Ну тогда я болван. А что значит "вниз"? На аул?
     --  Если точнее, на  восточную его часть.  Кажется так.  Нам  лейтенант
показывал.
     -- А твое подразделение не собиралось часом эту дамбу взорвать?
     -- Нет, конечно. Нам  вообще Лермонтов-Юрт был побоку.  И,  кроме того,
это ж  гражданский  объект,  вы разве не понимаете? Да  за  нее под трибунал
можно попасть. За военное преступление.
     Парень мыслил государственными глупостями. То, что его фактически сдали
на убой свои генералы, военным преступлением он не считал.
     А  если?  Если  мыслить   нестандартно,  как   это  принято  у  хороших
террористов. Если взорвать дамбу, то сель бросится  на восточную часть аула.
Так по-крайней мере,  показывает модель, срочно построенная бровекомпьютером
и  спроецированная  в  левый шрагинский  глаз.  Подрыв  дамбы -- конечно  же
преступление. Но здесь, в горах, без преступления нельзя, здесь преступление
-- не исключение, а норма и правило общежития.
     -- Васек, хватай эти чертовы батончики, похожие на  "сникерсы", и дуй с
ними к  дамбе. Прямо  к ней,  никуда не  сворачивая. Подыщи там местечко для
закладок, надеюсь, понимаешь  каких. Я скоренько за тобой. Саит, устроивайся
в  той  расщелине  поудобнее,  потому  что  отсюда  хороший  вид  и  шезлонг
бесплатный. Микита остается там, где он уже есть.
     Соратники  послушно  двинулись  в  мокрую   тьму.   Пару  минут  спустя
Лже-Кураев навестил Саита и шепнул.
     -- Понаблюдай  за  Микитой. Он  мне что-то  сегодня не  очень нравится.
Знаешь,  одна бабка  сказала,  что у  мужиков тоже что-то вроде  менструации
бывает. Боюсь, даст  деру наш Микита не отработав даже аванса.  А если вдруг
побежит, сделай  так,  чтобы он  бежал не слишком долго, а то  ведь устанет,
вспотеет.  Пиф-паф-ой-ей-ей, для этого  у тебя  и тепловой прицел на  пушке.
Улавливаешь?
     Саит ответственно кивнул. Микита ему тоже не очень нравился.
     Дождь явно ослаб, но сейчас на размоченном склоне, струи превращались в
потоки жижи, которая смывала горе-скалолаза вместе с листвой вниз.  Впиваясь
в  склон чуть ли не зубами, Шрагин добрался до дамбы в изрядно  измочаленном
виде.
     Эта оказалась грубая кладка из камней. Несмотря на обильное присутствие
в горах  модных информационных технологий -- все как  Билл Гейтс прописал --
технология  ее изготовления была на уровне  каменного века. Но она работала.
Она надежно сдерживала и замыкала поток грязи.
     Стопроцентно  испачканный и  окоченевший Васек был едва различим даже в
тепловом диапазоне.
     -- А  уже закладки сделал, товарищ бандит.  По пять "сникерсов" вместе.
-- сообщил он.-- В принципе, меня этому учили.
     -- Надеюсь, ты был хорошим  учеником.  Теперь передавай ответственность
мне. Шнур я сам отмотаю. Ты подстраховывай.
     Васек  подстраховывал, а  Шрагин  отмотывал шнур и заодно  рассматривал
модель  грязевого   потока,   которую   продолжал   рассчитывать   на  своем
бровекомпьютере. Модель сейчас показывала, что поток должен пройти метров на
пятьдесят левее дома, где держали девочку...
     Что-то ударило Шрагина под коленки, он свалился и соскользнул метров на
пять вниз, увлекая за собой Васька.
     Тот, наконец,  вцепился  в какое-то деревцо  и смог  удержать  Шрагина,
который хватался за тот странный предмет, который сшиб его с катушек.
     Предмет  смахивал  на  грязный  мешок, но  был  несколько  теплее,  чем
положено быть  мешку. Температура недавно  скончавшегося человека. Ну да, из
спины  финка торчит. Тьфу, хичкоковщина. Шрагин перевернул тело , и, хотя по
очертаниям и так уж было ясно, посветил фонариком.
     Мертвый Саит.
     Финка, судя по надписи на черенку "Че  не вмерла Украина", принадлежала
Миките, который сейчас, наверняка, на всех парах улепетывал в аул.
     Крайний случай настал, случай отсутствия выбора.
     Хоть прилети эскадрилья "Мигов" и целый полк  "черных Акул", это ничего
не  изменит,  потому  что  через  несколько  минут Микита будет  в  гостях у
Абдуллаева.
     Похоже, пора опять через перила.  Элла  зовет.  Прототипинг-сканер  уже
подмораживает  примыкающее  пространство и  из  слякоти  возникает  кристалл
сценария.
     -- Васек, я сейчас  за этим злостным нарушителем трудового договора, за
паном Микитой. А ты разместись где-нибудь в сторонке и дерни там как следует
ручку  взрывной машинки, минут  так через  пять.  На этом твоя служба в моем
полку  закончена. На-ка мою  запасную рацию, чтобы тебя  могли  твои прежние
генералы услышать. И вообще, счастливо, сынок.-- наскоро попрощался Шрагин с
экс-невольником и бросился вниз.
     На  мокром склоне  спуск быстро  превратился  в  быстрое  неуправляемое
скольжение на заднице. Ощущения были на уровне последней версии американских
горок,  вдобавок  каждую  секунду  можно было превратится в гуляш на  острых
камнях или стать фаршем в колючем кустарнике.
     Жалобно вскрикнув, лопнула  куртка, зацепившаяся за какой сучок. Сережа
на  мгновение   взмыл  в  воздух   и  заметил   впереди  несколько  тепловых
человекообразных контуров --  похоже, аул держал оборону и  выставлял дозоры
несмотря на гадкую погоду.

     Раздался первый выстрел. Значит узнавание было взаимным.
     -- Рви, блин,--  крикнул Сергей ВаськУ открытым текстом, как будто  это
могло что-то изменить.
     Но, словно в ответ, наверху коротко и плотно бухнуло.
     И ничего не изменилось.  Если не считать того, что свистнуло  несколько
пуль. У стражей аула началось развлечение "стрельба по скользящей мишени" из
снайперской винтовки с инфракрасным прицелом.
     Надеждам   --  полный  абзац.  Взрыв,  наверное,  разве  что   царапнул
первобытную каменную кладку.
     И тут  ухнула срывающаяся  вниз грязь. Шрагин  от  радости зацепился за
какую-то крепкую ветку с помощью автоматного ремня и оглянулся.
     От  радости  не  осталось ни  микрона.  Сверху  летело грязевое цунами,
холодное чудовище с развевающимися  черными космами. Самое время нагадить  в
штаны  от страха. Они  с Васьком явно переборщили. От простого естественного
человеческого страха слабость протекла по позвоночнику и едва...
     Шрагин рванул в сторону, оттолкнувшись от каменного трамплина,
     перемахнул  через  какую-то лощину и едва увернулся от  грязевой волны.
Вал  пролетел в каком-то десятке  метров  от него,  хлестнув только комьями,
брызгами и шебнем.
     Шрагин увидел, что дозор бросился врассыпную, но  сель не дал ему  уйти
-- дозорные захлебнулись мгновенно, вынырнула лишь одна  голова, да  и то на
секунду.
     Грязевой вал  бросился  на  окраинные  дворы, снес  несколько  передних
построек. Господи, что  он  натворил  из-за  слезы  одного ребенка. Ну  что,
Достоевский, нечего сказать?
     Отшвырнув Достоевского,  Шрагин  бросился в  аул. Грязь  уже  захватила
восточную  его  часть,  так  что  искатель  удачи едва  успел  проскочить по
какому-то мостку в более возвышенную западную часть Лермонтов-Юрта.
     Отсюда он видел, как черная сорвавшаяся с вершины ведьма запускает свои
руки в самые узкие улочки, бьется в стены и заборы.
     На крышах же как будто мигом грибы проросли -- там угнездились люди.
     Несколько минут похозяйничав в восточной части  селения, жижа бросилась
на  западную. Шрагин вскарабкался на  памятник какому-то усатому  человеку и
понял, что  в  расчетах была существенная неточность -- грозная  грязь может
поспеть к дому, где находится маленькая заложница, раньше чем он.
     Но ласковая рука Виртуэлла распахнула  дверку на его затылке, и  голова
зачерпнула мир вокруг, поместила  его в себя, сжав по неведомым алгоритмам и
обрисовав важнейшие типы.
     Главное сейчас,  чтобы мир в его голове не слипся  в тяжелый ком, чтобы
четко прошла типизация  и инспекция объектов... Объектный сшиватель протянул
эластику нового сценария.
     Психоинтерфейс захватил тело Шрагина и послал вперед.
     Он спрыгнул с усатого  памятника и тут сценарий чуть не рухнул. Шрагина
захватило перекрестье лучей, которые испускали несколько мощных фонарей.
     - Вот он, подлюка этот!-- послышался вой Микиты.
     С ним было еще трое.
     "Ах так, Микита, значит, даже в говне  ты не тонешь. Сейчас я подправлю
сценарий." Шрагин  сорвал  чеку  с гранаты и, отправив свой  ответ в сторону
фонарей, срочно залег.
     Трассирующая очередь  разорвала тьму в полуметре над Шрагиным и уязвила
усатый памятник, однако на этом "самодеятельность" закончилась.
     Граната взорвалась,  плеснув вскипяченной грязью,  Шрагин  приподнялся,
ухватил какую-то  доску  и  сиганул  в грязевой  поток,  подобравшийся уже к
самому подножию памятника.
     Грязевая  волна,  уничтожив  немало построек  и  садов,  несла на  себе
сплошной  слой веток,  досок  и разного  мусора, который и  поддерживал его.
Судно  на  мусорной подушке  пронесло  тело  Шрагина  еще несколько десятков
метров  почти  до  того самого  дома...  Из его  дверей  как  раз  выскочило
несколько мужиков в дорогих кожаных  пальто  поверх трусов и  сыпануло через
забор в более высокую часть аула.
     Шрагин  ухватился за ветви смоковницы,  тяжело стонущей  неподалеку  от
дома, подтянулся и перевалился через палисадничек.
     Во дворе  грязи было по  пояс, да еще за ноги что-то все время цепляло.
Хорошо, труба какая-то подвернулась. Шрагин  протащил себя вдоль нее  вплоть
до самой стены дома.
     Распахнутая дверь дома смахивала  сейчас  на люк тонущего корабля. Жижа
вливалась внутрь, несмотря на несколько ступенек крыльца.
     Шрагин,  цепляясь за  перила  крыльца, добрался до  входа  и  сразу  за
порогом столкнулся с каким-то бородатым мужиком,  который попытался вскинуть
автомат.
     Шрагин сумел  вспомнить, что его собственный "калаш" остался где-то  на
склоне, но  про пистолет  напрочь забыл, поэтому  ухватился двумя руками  за
вешалку и влепил первому встречному каблуком чуть повыше бороды.
     Брызнув чем-то теплым мужик улегся и больше не мешал.
     Его пропечатанное каблуком лицо  было чем-то  знакомым.  Когда-то очень
давно,  они  уже  пересекались...  Нет,  сейчас  не  до  этого.  Сейчас  его
интересует только заложница в этом большом темном скрипящем  и булькающем от
грязи доме.
     -- Эй, кто тут?
     Смешно было звать того, кто запросто угостит тебя пулей или ножом. Если
же не звать, как найти ребенка, затерявшегося в одном из уголков незнакомого
строения. А вдруг ее  уже здесь нет? Тогда  он зря поставил себя на кон. Зря
утопил половину Лермонтов-Юрта.
     По течению жижи  Шрагин понял,  где может  быть подвал..  Грязь уходила
куда-то под лестницу, под ней был и  люк. Три пистолетных выстрела в замок и
вход в застенок открылся. В  этот момент сердце  Шрагина едва не лопнуло как
перетянутая струна. Там, внизу, уже вовсю плескалась жижа.
     Шрагин  конвульсивно  и безнадежно пошарил рукой в подвальном  холодном
мраке и...  вдруг ухватил детскую ладошку. На трапике, ведущем в  подвальную
глубину, примостился ребенок.
     -- Так что, тебе особое приглашение требуется?
     Шрагин подхватил  ребенка и потащил за  собой,  во  двор,  который  уже
бушевал от грязи. Но теперь он был почему-то уверен, что все обойдется.
     Сзади  послышался  какой-то  кашель и в дверях показался тот  бородатый
мужик. Значит,  ожил. Но это  не надолго.  Ухватив  покрепче  ребенка правой
рукой,  Шрагин  не забыл  про  пистолет  и,  полуобернувшись, несколько  раз
выстрелил с левой.
     Бородатый нырнул с крыльца вниз, из грязи недолго выглядывала одна лишь
его задница, но потом и она скрылась.
     -- Ты, давай, сама цепляйся за мою шею, детка.-предложил Шрагин.
     Детка охотно уцепилась за шею и Шрагину стало нечем  дышать, тем более,
что грязь и так заливала рот, забивала глаза, уши.
     Не   переоценил   ли   он   успех?  Есть  хорошая  возможность   глупо,
по-котеночьи,    захлебнуться.     Ведь    тощий     ребенок    весил    как
двухсоткилограммовый мешок  и утягивал его  в  грязь с  упорством  достойным
лучшего применения.
     Шрагин как-то перевалился со своей ношей через забор  и  там стало чуть
полегче. Но  грязную мглу прорезало  пламя, брызнули  электрические искры --
похоже,  вспыхнул  какой-то  дизель-генератор. А  затем рвануло  и топливную
цистерну. Селевой поток разукрасили огненные струи.
     Из-за этого фейерверка ребенок так отчаянно ухватился  за шею  Шрагина,
как будто, во что бы то ни стало, решил задушить.
     Внезапно  еще  одно  маленькое существо  вцепилось  в  руку  Шрагина  и
завопило на непонятном языке. Неужели ребенок  номер два? Ну, что мне с вами
делать, спиногрызами?
     А потом с  кручи на аул понеслась еще одна волна. Запасов грязи наверху
оказалось  больше,  чем  предполагалось  в расчетах.  Ведь  климат меняется,
подумал Шрагин. Климат  -- то самое оружие  массового поражения,  которое не
запретишь никакими конвенциями. И отличие от атомных бомб только одно: Земле
никакой климат не помеха, любой климат Земле по нраву.
     На  миллисекунду   подпрограммист   заставил  примыкающее  пространство
застыть,  кристаллизоваться, и Шрагин  увидел  "центр вселенной" --  крепкое
дерево,  рассекающее  грязевой поток в нескольких метрах  от него.  Одна  из
ветвей свисала совсем рядом...
     Поскольку  мелкогабаритные существа и так свирепо  цеплялись  за  него,
Шрагин  смог  обеими  руками  ухватиться  за  ветвь,  подтянуться к  стволу,
закинуть на него ребенка из подвала, потом детское существо номер два.
     -- Давайте-ка повыше, вот ремешок, сейчас пристегну. Вот так.
     Щелкнул  замок  ремня, вытянутого  из  штанов, и  тут подоспевшая волна
врезала по Шрагину.  Окоченевшие  пальцы скользнули по коре  и попрощались с
деревом.
     Волна схватила его, закрутила, потащила, стараясь удавить, а он пытался
вынырнуть из грязной тьмы и вздохнуть.
     С  минуту это ему  не удавалось, но вдруг его развернуло, подбросило, и
он увидел, что падает в пропасть. Потом его ударило то ли снизу то ли сверху
и  внутреннее подпространство вылетело из  него  вместе со  всеми мыслями  и
чувствами впридачу...
     Шрагин  очнулся,  когда  стало  светать.  Несмотря  на   всепоглощающую
дурноту, он сразу попробовал выбраться из могильного холма из веток и щебня,
который покрывал его.
     Резкая боль  расщепила  ногу. Лишь  бы  не перелом. Искусственный  глаз
приказал  долго  жить и далеко смотреть, из  него торчали какие-то проводки.
Естественный  глаз  различал только затянутый  туманом и загаженный  мусором
овраг.
     Шрагин встал и  оперся на какой-ту корягу.  Боль поначалу захватила всю
его ногу, но, потерзав ее, немного отступила.
     Теперь  он  был  абсолютно  бесполезен.  Что  с  вытащенным из  подвала
ребенком, которого он оставил  на  дереве -- неизвестно. Но  в  любом случае
работа  закончена. А того бородатого, которого пришлось грохнуть на крыльце,
Шрагин вспомнил.  Сержант из комендантской роты -- тот самый, что ему пальцы
резал.
     Послышались приглушенные пока  туманом голоса  -- чужая вражеская речь.
Теперь  надо уходить..  Просто ненавидеть  эту  боль  и  ковылять, ковылять,
ковылять.


5.


     Охотники шли по пятам. Люди то ли Валиева, то ли Абдуллаева. А,  может,
те и  другие  вместе. Преследователей было не  меньше  трех  десятков и  они
должны были  рано или поздно поймать его, чутье-то  у них волчье, а потом. А
потом будут медленно  перепиливать  шею,  кастрировать,  сжигать. Они жили в
мире первичных удовольствий и не страдали рефлексией.
     Его отрубленную  голову  всунут в распоротый  живот  и  бросят все  это
где-нибудь неподалеку от позиций федералов. Хотя федералам насрать на него.
     Разок "волки" прошли рядом  с ним, только протяни руку. Не протянули, а
Шрагин забился в  скальную щель, где было полно прелой листвы и мокриц. Если
бы у них были собаки, то  они быстро бы зацапали его. Но "волки" по какой-то
необъяснимой причине собак не любят.
     Когда Шрагин уже  наполовину  выбрался из  щели,  то  услышал,  что они
возвращаются.  По  счастью возвращался  только один.  Этот  один заметил его
слишком поздно, сказал  что-то  на языке урду,  который является не таким уж
дальним родственником  русского, и мигом  получил камнем по голове. Кажется,
готов,-- подытожил Шрагин. Он  поймал  себя  на мысли, что бесхитростно  рад
этому обстоятельству. Мамино воспитание больше не имело над ним власти.
     Шрагин  установил  растяжку с  помощью последней оставшейся  гранаты  и
двинулся  прочь по  тропе. Спустя минут двадцать  до  него долетели приятные
звуки взрыва...
     Жизнь ему  теперь приходилось без достижений цивилизации.  Раздолбанный
киберглаз разве что пугал пролетающих птиц. Протез с  вибродатчиком и протез
с  иглометом  уплыли  неизвестно куда,  сателлитовый  коммуникатор  накрылся
вместе со своей ГПС, бровекомпьютер превратился в рассечение брови.
     Экономя  пистолетные патроны, бывший интеллигент добыл себе  пропитание
убийством какой-то голубки. Швырк камнем, подранил, затем быстренько свернул
голову и поджарил на хилом костерке - чтобы дыма не было. Все, как Чингачгук
прописал. Вкусно, жаль только перья немного мешают.
     Собственно  маршрута у него не  было  никакого. Шрагин перевалил  через
вершину  и  двигался по  склону, обратному  к  тому,  на  котором  находился
Лермонтов-Юрт. Двигался, сильно хромая. Если  не перелом , так трещина кости
точно есть.
     На  следующий день  Шрагин  понял, что  попал в ловушку. Преследователи
были  на склоне  сверху,  снизу,  сзади,  а  впереди стояла  почти  отвесная
скальная  стена, по которой можно  было бы вскарабкаться только при  наличии
здоровой ноги и альпинистской подготовки.
     Когда  сзади уже  хрустели мертвые ветви  под ногами  охотников, Шрагин
заметил в скальной стене расщелину -- у входа она имела метр в ширину.
     Она и укрыла его на некоторое время от азартных взглядов охотников.
     Но,  конечно,  они  заметили  расщелину  и  огнеметчик пустил  вдогонку
Шрагину вихрь из горящего керосина.
     Вихрь не догнал Шрагина, но враги уже поняли, что  победа в  кармане  и
начали откровенно развлекаться. Они гнали  Шрагина по расщелине, собираясь в
итоге сделать из него жаркое.
     Вскоре  трещина  стала  ловушкой.  Мелкая  горячая дрожь  во всем  теле
сменилась  студеным,  как из холодильника, потом,  который залил его  спину.
Кровь уже уходила из его конечностей. На какое-то время это утихомирило боль
и  Шрагин  попробовал  еще  раз  найти  спасение  --  выкарабкаться  из этой
расщелины.
     Он в последний  раз захватил власть над своей телесной оболочкой, грубо
завладел ею с помощью психоинтерфейса, плюя на ее жалобные стоны.
     Вскарабкался  метров  на  семь. Снизу  пронеся огненный вихрь,  подошвы
ботинок  раскалились как протвини,  но  он  думал  только  о  том, чтобы  не
впустить раскаленный воздух в легкие.
     А затем понял, что все. Он не  может  ползти  наверх,  он  может только
упасть. И надо упасть именно так, чтобы голова расколась о камни.
     Когда Шрагин