- Что там у вас в кармане?--  спросил  Энгельманн.--  Эй, выкладывайте
немедленно, только осторожно.
     --  Да, да пожалуйста,-- Шрагин  немножко  расстегнул свой гидрокостюм,
вытащил мультиноситель и помахал им в воздухе.
     --  Теперь медленно  положите этот прибор на ближайший стол  и сделайте
шаг назад,-распорядился Энгельманн.
     Все ясно. Энгельманн беспокоится о ценной вещи. Ее нельзя  ронять, если
ее заденет  пуля  -- еще хуже. А  вот  когда музейный вор аккуратно  положит
мультиноситель на стол, и сделает шаг назад, ариец будет стрелять.
     --  До   свиданья,--  левая  рука  Шрагина,  сжимающая  мультиноситель,
направилась в сторону стола,  а правая стала подниматься как бы в прощальном
жесте.
     Эластика   будущих   событий  уже  потащила  Шрагина  по   единственной
спасительной траектории, но и проворный ум Энгельманна мигом все уловил.
     -- Стреляй,--  зашипел  он  как королевская кобра на охранника.  Однако
эсэсман уже нетвердо почувствовал себя на ногах из-за внезапной занозы. Вряд
ли он даже понял, что у него в горле застряла ядовитая игла.
     Палец Шрагина "укусил" его  столь быстро,  потому что модернизированный
игломет  системы  Ваджрасаттвы  нуждался  только  в мысленном  приказе,  так
сказать, небольшом мыслеусилии.
     Охранник  качнулся  вперед.  Шрагин,  положив драгоценную коробочку  на
стол, резко присел, и крутанувшись по полу, подсек беловолосого под коленки.
Потом вывернул пистолет из  ослабевших  рук рухнувшего арийца и окончательно
отключил его тычком рукоятки в висок.
     Однако,  победы не получилось.  Мощный удар  опрокинул Шрагина на  пол,
отлетел в угол и пистолет.
     Энгельманн стоял над поверженным Шрагиным в отчетливо кунфуистской позе
и  готовился нанести  следующий удар.  На  длинном  тонком пальце выделялось
эсэсовское кольцо с "гибор"-руной.
     -- Школа змеи, мой  друг, очень изящная школа, ее  так любили китайские
женщины   из   знатных  семейств.--  прокомментировал   случишееся  директор
музея-могилы.
     Шрагин  хотел чуть приподняться, опереться на локоть и снова выстрелить
своим  "пальцем",  но  нога  опытного   кунфуиста  опять   припечатала  его.
Разваленный  об  пол затылок  обрушил  на  Шрагина прибойные волны  дурноты.
Сквозь мутную пелену он видел, как  Энгельманн  наносит  кроящий удар острым
хирургическим инструментом типа большого скальпеля. Разделяемая  живая ткань
брызнула болью, вместе с двумя протезами отлетел и живой палец...
     Энгельманн  поднимал  свой  нож  для   разделки  трупов...  оставшимися
пальцами не заслонится,  только на  пару секунд продлить боль... на красивом
девичьем  лице  хирурга  гримаса  сосредоточенности...  такой у  девушек  не
бывает... чужая высшая раса, не заурядный потрошитель, а вершитель...
     Нож  ненадолго задержался в верхней точке, давая возможность  господину
вершителю немного покуражиться.
     -- До свиданья, друг мой, до свиданья... Я тоже знаю несколько красивых
слов на твоем языке. Ты удивляешься, почему я тебе не предлагаю какую-нибудь
разновидность  пощады,  хоть ты  и талантливый  программист?  Потому  что ты
ненадежный. Я найду себе других программистов.
     Разделочный   нож  не  опустился...  какая-то  тень   разорвала  стежку
неизбежных событий.
     Разъяренный  Энгельманн  атаковал  эту   тень,  решительно   подстригая
быстрыми ногами воздух --  раз, другой, третий. Однако  тень подловила его и
вломила в челюсть.  От  души.  Сильный, но  легкий Энгельманн полетел в свою
собственную ванную.
     Жидкость тяжело брызнула принимая тело, которое легло на спину. Видимо,
Энгельманн  стукнулся головой о  дно и  сразу захлебнулся, пустив  несколько
медленных  пузырей.  Через несколько секунд его мертвое лицо  показалось  из
жидкости.  Поликонсервант начал немедленно сохранять  господина  Энгельманна
для вечности.
     Глянцевый  король мертвых  выглядывал из ванной, как  из потустороннего
мира. Кимоно разошлось в стороны и стал виден странный узор из шрамов на его
теле -- следы  кройки  и шитья.  Голова красивой  европейской  женщины  была
приделана к жилистому желтоватому телу азиата.
     Кем же вы были господин Энгельманн?
     А   спасительная   тень   сдернула   вязаную  шапочку   и  оказалась...
Виртуэллой... Шрагину понадобилось несколько секунд, чтобы  осознать ошибку.
Это -- Вика Каширская.
     -- Сюрприз,-- белобрысая красотка хохотнула.
     Конечно, Вика не из числа нормальных женщин  -- глупых и  слабых --  но
тут она, пожалуй, зашла слишком далеко.
     -- Что-то  мне не по себе... наверное переел дерьма,-- сказал Шрагин,--
мультиноситель там,  на столе, возьми. Это тебе подарок. Его надо поскорее в
холодильник.  Если точнее,  в течение сорока восьми часов  эта штука  должна
оказаться в специальном хранилище питерского института имени Энгельгардта.
     -- А что это?
     -- Мультиноситель, вирусные вектора, которые действовали на твою Аньку.
     От  чувства победы рвотные позывы и боль не стали слабее.  Ему хотелось
уйти от них в сон.
     -- Ну все, Вика, на сегодня с меня хватит. Спокойной ночи.
     -- Во  сне некоторые люди любят летать. Так что, цепляйся.-- предложила
в ответном слове Виктория.
     Шрагин  снова  удивился силе  ее рук, когда она сдернула  его с места и
потащила в коридор, а потом  по трапу вверх.  Просто тягач какой-то, тягач с
хрустальными глазами. На крыше,  вернее на платформе соединяющей сверху  две
пирамидальные вершины музея, их ждал дельтомотоплан. А, разместившись кругом
около музея, их ждали полицейские.
     --  Но  здесь  только  одно  сидение, Вика. И  оно вовсе  не похоже  на
скамейку в парке.
     --  И, более  того, оно мое. Но  ты, Шрагин, как все  порядочные зайцы,
можешь проехаться бесплатно на подножке.
     "Порядочный  заяц"  угнездился  в люльке  за  спиной летчицы,  и,  хотя
дельтомотоплан стал напоминать помесь верблюда и пегаса, он все же оторвался
от платформы..
     Верблюдопегас, надрывно гудя, преодолел сверху кольцо из люксембургских
полицейских и пожарников -- практически  мирных людей, не обладающих тяжелым
вооружением типа зениток.
     Керосина движку хватило  на  двадцать минут. Больше и  не  требовалось.
Летательное  устройство  спланировало  на   лужайку,  где  кто-то  бегал   с
фонариком. Через минуту Сережа познакомился  с пожилым мужчиной,  владельцем
пудовых кулаков и сломанного носа.
     Это  был  Викин  папа и  Анин  дедушка.  Не простой,  кстати,  дедушка,
знатный. Неоднократный чемпион СССР и бронзово-серебряный призер чемпионатов
мира  по  боксу в  среднем  весе  в семидесятые. Уж что-что,  а при  Советах
боксеры  были  хорошие.  И  весь,  так  сказать,  нынешний  мордобой  обязан
замечательному советскому наследию...
     Они  втроем  зашли  в  кусты и через минуту оттуда  выехал микроавтобус
фирмы Даймлер-Крайслер, вроде тех, на которых  курсируют  мелкие европейские
лавочники.
     Тайное  приземление,   судя  по   ГПС,   состоялось  уже  за  пределами
Люксембурга, где-то под Триром.
     И в самом деле всего через четверть  часа микроавтобус  миновал  черную
римскую громаду Порта-Негра. Умеют же рабовладельцы запечатлеться в веках...
     --   Когда-то    меня   готовили   для   действий   в   глубоком   тылу
западно-европейского врага. Я все тут назубок  до сих пор  знаю.-- поделился
старик  Каширский.  Он  тискал  хрупкий  руль   автобуса  своими  массивными
пальцами, на  которых навсегда  затвердели  мозоли, оставшиеся от  работы по
чужим  лицам.  --  Вон  Порта-Негра,  из здоровенных  каменюк  сварганенная.
Поставил     пулемет     и    контролируй    местность     --    ее     даже
стодвадцатидвухмиллиметровый калибр не  возьмет ... Да,  не думал, что такие
сведения  когда-нибудь пригодятся.  Вот видишь  и тебя  забинтовал  по  всем
правилам, так что учили меня хорошо. Но ты не подумай, я уже давно пацифист.
Еще  когда стал  за  ЦСКА выступать, то  понял,  что влепить  потенциальному
противнику  левой в челюсть  гораздо  лучше, чем  стрелять  в него из  пухи,
замаскированной  под  унитазный  ершик... Через час в Кельне будем,  у  меня
карта этой местности сорок лет уж как в голове пропечатана.
     Каширский полуобернулся, показав бульдожий профиль.
     -- За Аньку я тебе, Шрагин, век благодарен буду. Ты только намекни, и я
любому твоему врагу, или там дружку липовому, физиономию начищу. Хотя  я,  в
принципе, человек мирный, и на первые два удара вообще не отвечаю.
     -- Спасибо, ваша дочка тоже умеет дать в морду.
     -- И это не случайно.-- стала объяснять Вика.-- Как-то в школе отделали
меня уродки одноклассницы -- за внешние достоинства, если точнее, за то, что
парней уводила.  Папа меня потренировал месячишко, вот  и я отколошматила их
всех, причем  сразу. Это было классно, в десять раз круче любого  оргазма. А
на  дельтоплане  я  научилась летать,  когда меня  стали  мужики лапать. Как
видишь, пригодилось.
     -- Ты следила за мной все последние дни?-- не мог не спросить Шрагин.
     -- Нет, я полюбила тебя, герой. Что тоже включает розыскной элемент.
     Как же она вычислила его? Даже несмотря на занятость,  он вряд ли бы не
заметил наружнее наблюдение  в  виде  прекрасной госпожи  Каширской. Значит,
опять Рита поучаствовала.
     -- Надо полагать, это госпожа Шерман оплатила тебе турпоездку?
     --  Не  надо  о  грустном,  Шрагин.  Госпожа  Шерман  оплатила  бы  мне
турпоездку только в места не  столь отдаленные. Хотя ее финансовое положение
сейчас действительно улучшилось -- удалось вернуть крупный пакет акций через
суд. Кое-кто и должки отдал... В общем, деньги снова стали ее портить.
     -- Как же ты  тогда  меня  нашла, Вика? Только без дураков. Скажи любую
правду,  какой бы горькой, кислой или сладкой  она не  была.  И торжественно
покончим с этой темой.
     -- Пожалуйста. Правда кисло-сладкая. Мне все дочка рассказала.
     -- Дочка рассказала?
     -- Ну, вы там с  этим  парнишкой, Васьком, посидели же перед  дорожкой,
выпили как следует. Ты ему  в  деталях весь план своей следующей авантюры  и
выложил. А Анька сидела рядышком, ела колбасу и аккуратно все запоминала...
     Вот вам  и  посттравматический  синдром.  Девочки пойдут  дальше  своих
мамаш.
     -- ...Анька потом пересказала мне. А мой папа...
     -- Что твой папа?
     -- Использовал одного кураевского корешка, в качестве боксерской груши.
Тот сделался вежливым мальчиком и разъяснил, какое место в Европе было особо
привлекательным для Кураева. Следовательно и для тебя тоже.
     Правда? Кто его знает.
     Женщина с хрустальными  врагами  сидела  сейчас  рядом  со  Шрагиным на
заднем сидении. Сейчас она не враг.  Но кем  она была вчера и  кем будет для
него завтра? Опыт общения  с ней, Даша и Ритой не внушал  Шрагину оптимизма.
Над  левым глазом  имелся у  Вики Каширской странный шрамик, в том же  самом
месте, что и у него. Но о непознаваемом ему сейчас думать не хотелось.
     Несмотря  на проглоченную горсть парацетомола разбухала вполне законная
боль  в свежеотрубленном  пальце,  да  и  в разбитом затылке словно булыжник
застрял.
     "Я никогда уже не буду прежним, молодым, целым. В немалой степени из-за
вас, девушки, меня становится все меньше. "
     -- Сереж...
     -- Что... Ну да,  хорошо едем, с  ветерком. Какой русский и даже  какой
русскоязычный этого не любит. Спасибо.
     -- Я не такая, как они.
     В  это трудно  поверить. Но  в  том,  что  умная  женщина говорит такую
смешную фразу, уже что-то есть. Катарсис есть, вот что.
     -- После того обыска на  твоем рабочем месте я не  сразу раскаялась, но
потом это пришло. Твои грустные проницательные глаза...
     -- Похожие на глаза таксы...
     --  Не  перебивай,  Шрагин.  Они просто преследовали меня. И я не могла
заглушить это даже передозировкой известных успокоительных средств.
     -- Ты глазки-то мои мысленно выкалывала?
     -- Ты неисправимый негодяй, Шрагин...
     -- Ты их опускала в серную кислоту?..
     -- Ах ты гад. Хватить мучить бедную девушку.
     -- Договорились, ведьмочка. Испанские сапожки и клещи в сторону.
     И   тогда   они   первый  раз   поцеловались:   одноглазый   монстр   и
профессиональная предательница.
     Потом Вика еще долго объясняла, почему она была вынуждена делать плохие
вещи.
     Аня Каширская была украдена по дороге домой,  почти по тому же рецепту,
что и две недели спустя выписали для Ани Шерман. И в этом эпизоде также один
из членов семьи  не  выполнил  свои  обязанности  и  не  забрал  ребенка  из
учреждения.  Дедушка  Ани  Каширской  всегда  забирал  ее  из  бассейна.  Но
неожиданно старичок с большими  кулаками  получил  приглашение на  всемирный
съезд боксеров-ветеранов в Гамбурге и не смог  отказаться. Оставалось только
догадываться,  кто устроил  приглашение всеми забытому  ветерану мордобития,
Рита или сам Энгельманн ...
     Истерзанная  горем Вика стала исполнять волю  похитителей,  потому  что
ничего, кроме безоговорочного послушания у нее не оставалось. А те требовали
участия в похищении  Ани Шерман, говоря, что это -- не  страшно и совсем  не
надолго. Саша,  влюбленный  в нее мальчик,  стал ей помогать  в этом  гадком
деле. Он  тоже был уверен,  что  его  противную сводную сестренку попрячут с
недельку  на  какой-нибудь  даче,  не  более того. А в Ростов  она ездила  с
Кураевым в таком накачанном  виде, что почти ничего  не  помнит. Да, это она
устроила Шрагину прихват на работе и поначалу ей это показалось справедливой
карой  для извращенца, который использует  ее  внешность для  удовлетворения
своих  киберсексуальных  потребностей.  Но  на  квартиру  к  Шрагину,  чтобы
подбросить компромат, наведывался сам Кураев. Он и  грохнул соседку, которая
следила за шрагинской комнатой как настоящий мент.
     Вика  еще  много  и  торопливо  говорила  о  прошлом.  Когда  узнала  у
милицейских экспертов, что оба пальца отрезали "скорее всего" не Ане Шерман,
а ее ребенку, то попала в больницу. Положение было безвыходным. Похитители и
не  собирались выполнять свои обещания.  Обратись  она в милицию,  ее просто
отправили бы за решетку за участие в преступлении. Но  в больнице Вику стало
посещать  видение,  и  это  видение  напоминало  святую.  Это, так  сказать,
светозарное существо,  внушало Вике, что Анечка  неуязвима для хворей и  что
избавитель уже едет на белом коне...
     Избавитель по  фамилии Шрагин не удержался бы на реальном парнокопытном
животном  и пяти минут, но  сейчас это не  имело для него никакого значения,
также как дурное прошлое и сомнительное будущее. Теперь он жил  настоящим. В
Вике он  как будто ощущал сейчас Эллу. В  Вике он сейчас чувствовал  то, что
раньше чувствовал в Элле. Может, это и есть воплощение мечты?


     Послесловие от Сергея Шрагина.


     Папаша Каширский довез нас тогда  до Кельна  и отвалил в Гамбург, где у
него какие-то дружки нашлись, из команды ГДР 1973 года. У Вики рейс на Питер
был  рано утром,  так что  мы с ней взяли номер в "Холлидей Инн"  (в хороших
гостиницах  полицейских  шухеров  никогда  не бывает),  там  брякнулся я  на
кровать и тут же захрапел.
     Утром просыпаюсь, Вики не видно, по  часам выходит, что  до отъезда еще
времени вагон, да только она уже отчалила, даже без "до  свиданья". Впрочем,
на  той  же  кровати,  вместо  ее  красивой фигуры, записка  лежит: "Ты меня
никогда не простишь, жить с тобой виноватой не желаю, так что прощай."  Я на
этой  бумажке приписал: "За хороший поцелуй в задницу я  бы все простил",  и
пошел  мыться в ванную... Таким образом, приключение с блондинкой  как будто
закончилось. Закончилась и вся опупея, связанная с Энгельманном.
     Пока еще не уехал  из Германии, решил я  позвонить  по местному  тарифу
Сарьяну. Сказал ему скромно так, что уже, скорее  всего, вышел в тираж, но и
заодно изложил то, что  за последние пять  лет  в голове накопилось.  Умница
Сарьян  прямо-таки  закричал: "Как хорошо,  что ты от нас тогда ушел. Иначе,
блин,  у  тебя такие гениальные идеи никогда бы не  родились. И как здорово,
что  ты опять  к нам возвращаешься. Я-то думал  тебя выписать, чтобы  ты мои
идеи осуществлял. А  у тебя, паршивца, вон сколько своих. Соединение свойств
субъекта  и  объекта, самопознающий объект --  это новый  прорыв, хотя вроде
казалось что дальше уже некуда. Десять тысяч в месяц для начала устроит? Я в
евровалюте,  конечно.  Ну и квартирка  на берегу речки Эльбы, в которую наши
кони со времен Кутузова уже три раза ссали."
     Да меня, блин, и в тугриках бы устроило. Но, пришлось, солидно пожевать
губами  секунд  двадцать, а  потом  басисто  отозваться:  "Ну разве  что для
начала. Сало  нынче  дорого.  Только  я в Германии  не  хочу  прозябать. Мне
цельность и интегральность жизни нужна,  а  в  Неметчине я могу быть  только
узким специалистом с узкой психологией и узкой моралью."
     Сарьян  губами  почмокал  и  говорит:  "Ладно, живи,  Шрагин, где  тебе
заблагорассудится. У тебя, может, на отшибе даже лучше получается. Только не
забывай иногда творить на заданную мной тему."
     Перед  тем, как отбыть на родину, я, во-первых, проверил наш совместный
с Дашей счет. А пятьдесят тысяч с того счета, глядись,  уплыли! Выходит так,
что Даша не  сама  взорвалась, а  взорвала кого-то другого.  Такое уж у  нее
обыкновение.  В общем, не пришлось оказывать благодеяние сиротке, лишившейся
мамаши Дидрихс.
     И  еще,  прежде  чем отбыть  на  родину,  заключил я с  Ритой  мировую.
Согласно договору она оставляет Вику в покое, оплачивает полное обследование
и возможное лечение Ани Каширской, а также с помощью капитана Матова снимает
с меня уголовные обвинения.  В противном случае  появятся порочащие сведения
об ее неприглядной роли в похищении Ани  Каширской  и ампутации моего глаза.
Конечно, Рита могла поднатужится и грохнуть  меня вместе с моими сведениями,
но даже у этой  акулы челюсть не поднялась. А, может, Анечка, дочка ее, меня
отстояла. Или подобрела  Рита, дела-то у нее натурально в гору пошли -- судя
по данным разведки, все той же Анечки, которая мне тайный е-мейл послала.
     Большую часть  бывшей "Шерман-Слободы" госпоже Шерман  удалось отбить у
господина Протасова -  наверное,  крепко я ему тогда  в Одессе вломил.  Да и
"Фармаланд" перестал грузить патоцидный проект. Замаринованному Энгельманну,
как  говорится,  уже  не  до  этого. Да  еще  и  индийский  раджа-миллиардер
объявился. Этому стратегическому инвестору восемьдесят натикало, но выглядит
он  на  девятнадцать.  Похоже,  Рита  за  него  замуж  собирается.  Так  что
пресловутый патоцид, если точнее новый способ осчастливить все человечество,
уже на выданье...
     Поселился  я неподалеку от той деревни,  где  сын Вовка  хулиганствует,
точнее в  пяти камэ, на  выселках.  Днем  пашу  на  козе,  ночью тружусь  на
"гиперкубе", замаскированном  под сливной бачок -- он и  в самом деле иногда
соответствующие звуки выдает. Натрудившись, отсылаю готовую продукцию  через
спутник Сарьяну.
     Как-то раз возвращаюсь с огорода, а посреди полуразваленной  избы стоит
внезапно французская тахта, на ней лежит Вика и ноги  у нее длинные-длинные.
И в руке изящной та самая в-зад-поцелуйная бумажка из кельнской гостиницы.
     "Принято,-- говорит женщина.-- Подставляй."
     Вот  так мы и "познакомились". Я у Вики, конечно, не первый и  даже  не
сто первый. И кто там главный в этом списке тоже не догадаться. Полагаю, что
и не Андрей Шерман. Виктория сказала, что, находясь на  хлебной секретарской
должности, даже секса  с ним не  имела -  дабы Риту не  бесить. Так сказать,
кекс был важней чем секс...
     А если внимательно  к Вике присмотреться, то увидишь помимо хрустальных
очей и длинных ног, также  морщинки вокруг тех же глаз  или губ, и некоторые
излишки на тех же ляжках. Но разве можно на этакие мелочи обращать внимание,
если новая жизнь  начинается? Уменьшил  разрешение своего киберглаза,  может
даже подрисовал кое-что и радуйся красоте дальше.
     И вообще