ад Задериюбка. Э-эх, Стрегобор, как было
бы шикарно, если бы жестокость правителей можно было бы объяснить
мутацией или заклятием.
	-Послушай, Геральт...
	-И не подумаю. Свою правоту ты мне не докажешь, тем более, что
Эльтибальд не был преступным безумцем. Но вернемся к чудищу, якобы
угрожающему тебе. Знай, что после такого вступления эта история мне
не нравится. Но я выслушаю тебя до конца.
	-Не перебивая злобными замечаниями?
	-Этого обещать не могу.
	-Ну что ж, - Стрегобор засунул ладони в рукава одеяния. - Тем
дольше это будет тянуться. Итак, эта история началась в Крейдене,
маленьком княжестве на севере. Жена Фредефалька, князя Крейдена,
Аридея, была умной, образованной женщиной. У нее в роду было немало
известных и выдающихся адептов колдовского искусства, и, видимо,
путем наследования, она получила довольно редкий и могущественный
артефакт - Зеркало Нехалени. Как тебе известно, Зеркала Нехалени
служили в основном пророкам и предсказательницам, потому что
безошибочно, хотя и запутанно, предсказывали будущее. Аридея
обращалась к Зеркалу довольно часто...
	-С обычнейшим вопросом, - не выдержал Геральт. - "Кто на свете
всех милее?". Насколько мне известно, все Зеркала Нехалени делятся на
честные и разбитые.
	-Ты ошибаешься. Аридею больше интересовали судьбы страны. А
на ее вопрос зеркало предсказало ужаснейшую смерть, ее самой и еще
множества людей, от руки либо по вине дочери Фредефалька от первого
брака. Аридея постаралась, чтобы известие об этом дошло до Совета, а
Совет послал в Крейден меня. Не стоит и говорить, что первородная
дочь Фредефалька родилась вскоре после затмения. Мы немного
понаблюдали за малышкой. За это время она успела замучить канарейку
и двух щенят, а кроме того, ручкой гребня выбила служанке глаз. С
помощью заклинаний я провел несколько тестов, и большинство из них
подтвердило - она мутант. Со всем этим я отправился к Аридее, потому
что Фредефальк за своей дочкой света белого не видел. А Аридея, как я
уже говорил, была неглупой женщиной...
	-Ясно, - вновь прервал его Геральт, - и к тому же не очень любила
падчерицу. Она хотела, чтобы трон наследовали ее собственные дети. О
дальнейшем я уже догадываюсь. Тогда не нашлось подходящего
человека, который свернул бы шею малой. И при случае - тебе.
Стрегобор вздохнул, вознес очи горе, где многоцветно играла радуга.
	-Я был за то, чтобы только изолировать ее, но княжна решила
иначе. Она отправила малую в лес с наемным убийцей, ловчим. Потом
его нашли в чащобе. Штанов на нем не было, поэтому дальнейший ход
событий восстановить было нетрудно. Она вбила ему в ухо шпильку от
брошки, пока его внимание было занято совершенно другим.
	-Если ты думаешь, что мне жаль его, - буркнул Геральт, - то ты
ошибаешься.
	-Мы устроили облаву, - продолжал Стрегобор, - но от девчонки и
след простыл. Мне спешно пришлось бежать из Крейдена, потому что
Фредефальк начал что-то подозревать. Лишь через четыре года я
получил известие от Аридеи. Она напала на след девицы, та жила в
Махакаме с семью гномами, которых она убедила в том, что грабить на
дорогах лучше, чем загрязнять себе легкие пылью в шахтах. Почти все
называли ее Колючкой, потому что она любила пойманных людей
сажать на кол живьем. Аридея несколько раз нанимала убийц, но никто
не вернулся. Затем охотников на такое стало трудно отыскать, потому
что Колючка стала по-своему знаменита. Мечом научилась владеть так,
что редкий мужчина мог сравниться с нею. Вызванный, я тайно прибыл в
Крейден, лишь затем, чтобы узнать, что кто-то отравил Аридею. Все
считали, что это сделал сам Фредефальк, подыскавший себе мезальянс
помоложе и поядреней, но мне кажется, что это была Ренфри.
	-Ренфри?
	-Это ее имя. Как я сказал, она отравила Ариадну. Вскоре после
этого и князь Фредефальк погиб, во время охоты, в странных
обстоятельствах, а старший сын Аридеи без вести пропал. Это тоже,
должно быть, работа девчонки. Я говорю - девчонки, а ведь ей тогда
было уже семнадцать, и она уже подросла.
	-К этому времени, - продолжал чародей, сделав передышку, - она и
ее гномы уже были ужасом всего Махакама. Только в один прекрасный
день они из-за чего-то поссорились, не знаю, то ли из-за добычи, то ли
перепутали порядок ночей в неделе, в общем, они все друг друга
перерезали. Семеро гномов ночи длинных ножей не пережили, зато
Колючка осталась жива. Но тут уж на месте оказался я. Мы встретились
тогда с глазу на глаз - она сразу же меня узнала и поняла, какую роль я
сыграл тогда в Крейдене. Я говорю тебе, Геральт, я еле успел тогда
выговорить заклинание, и руки у меня тряслись, когда эта дикая кошка
неслась на меня с мечом. Я упаковал ее в превосходную друзу горного
хрусталя, шесть локтей на девять. Когда она заснула летаргическим
сном, я сбросил друзу в шахту гномов и обрушил ствол.
	-Паршивая работа, - прокомментировал Геральт. - Все это можно
расколдовать. Ты что, не мог спалить ее? У вас же столько чудных
заклинаний.
	-Только не я. Это не моя специальность. Но ты прав, работу я
испохабил. Ее нашел какой-то королевич-придурок, потратил кучу денег
на контрзаклинание, расколдовал ее и с триумфом повез домой, в какое-
то вшивое княжество на востоке. Его отец, старый разбойник, оказался
гораздо умнее. Он задал сыну трепку, а у Колючки решил выпытать, где
она спрятала награбленные вместе с гномами сокровища. Его ошибка
была в том, что когда они растягивали Колючку на пыточном столе,
отцу помогал старший сын. Как- то получилось, что на следующее утро
тот же старший сын, уже сирота и без единого родственника, правил в
этом княжестве, а Колючка заняла место первой фаворитки.
	-То есть, она еще и смазливая.
	-Дело вкуса. Фавориткой она пробыла недолго, до первого
дворцового переворота, громко говоря, потому что тамошний дворец
больше напоминал сарай. И тут оказалось, что она не забыла обо мне. В
Ковире она трижды покушалась на мою жизнь. Я решил не рисковать и
переждать в Понтаре. Она нашла меня и там. Не знаю, как ей это
удается, следы я заметаю хорошо. Видимо, это отличительная черта ее
мутации.
	-А почему ты опять не зачаровал ее в хрустале? Что тебя
остановило? Угрызения совести?
	-Нет. Их у меня не было. Оказалось, что она нечувствительна к
магии.
	-Это же невозможно.
	-Возможно. Достаточно иметь нужный артефакт или ауру. В
принципе это может быть связано и с ее прогрессирующей мутацией. Я
удрал из Ангрена и поселился здесь, на Лукоморье, в Блавикен. Год было
спокойно, но она снова вынюхала меня.
	-Откуда ты знаешь? Она уже в местечке?
	-Да. Я видел ее. В хрустальном шаре, - чародей поднял посох. -
Она не одна, с нею банда, а это знак, что готовится что-то серьезное.
Геральт, мне уже некуда удирать, я не знаю места, где я мог бы укрыться.
Ты не случайно прибыл сюда в такой момент. Это судьба.
Ведьмин поднял брови.
	-Что ты имеешь в виду?
	-Это же ясно. Ты ее убьешь.
	-Стрегобор, я ведь не наемный убийца.
	-Да, согласен, ты не наемный убийца.
	-За деньги я убиваю чудовищ. Чудовищ, угрожающих людям.
Страшилищ, вызванных чарами и заклинаниями таких, как ты. Но не
людей.
	-Она не человек. Как раз она и есть чудовище, мутант, проклятая
нелюдь. Ты привез сюда кикимору, а Колючка хуже кикиморы.
Кикимора убивает от голода, а Колючка ради удовольствия. Убей ее, и я
заплачу тебе любую сумму, какую запросишь. Разумеется, в разумных
пределах.
	-Я уже говорил - истории о мутациях и проклятии Лилит считаю
бреднями. У девицы есть повод с тобой посчитаться, и я в это
вмешиваться не буду. Обратись к старосте, к городской страже. Ты
местный волшебник, и городское право должно тебя защищать.
	-Плевать я хотел на право, на старосту и на его помощь! -
вспыхнул Стрегобор. - Я не нуждаюсь в защите, я хочу только, чтобы ты
убил ее. В эту башню никто не войдет, здесь я в полнейшей безопасности.
Но что мне с того, я не собираюсь торчать здесь до конца дней своих.
Пока я живу, Колючка не откажется от мести, я же знаю. Так что мне
остается, сидеть в башне и ждать смерти?
	-Девушки же сидели. Знаешь что, фокусник? Охоту на девиц
следовало бы оставить другим, более мощным волшебникам. Следовало
предвидеть события.
	-Я прошу тебя, Геральт.
	-Нет, Стрегобор.
Чернокнижник молчал. Ненастоящее солнце не продвинулось ни на пядь
к зениту в ненастоящем небе, но ведьмин знал, что в Блавикен уже
смеркается. Он почувствовал голод.
	-Геральт, - снова заговорил Стрегобор. - Когда мы слушали
Эльтибальда, многие из нас сомневались. Но мы решили выбрать
меньшее зло. Теперь и я прошу тебя сделать подобный выбор.
	-Зло всегда остается злом, - серьезно сказал ведьмин, вставая с
места. - Меньшее, большее, среднее, все равно. Пропорции условны, а
границы стерты. Я не пустынник-святоша, и в жизни творил не только
добро. Но если мне приходится выбирать между одним злом и другим,
то предпочитаю совсем не выбирать. Мне пора. Завтра увидимся.
	-Может быть, - ответил волшебник. - Если успеешь.

В "Золотом Дворе", самом представительном постоялом дворе местечка,
было многолюдно и шумно. Гости, местные и приезжие, занимались тем,
чем им обычно и полагалось заниматься, в зависимости от нации и рода
занятий. Серьезные купцы спорили с гномами о ценах на товары и
процентах на кредиты. Менее серьезные щипали девиц, разносящих пиво
и капусту с горохом. Местные придурки строили из себя знающих.
Гулящие девки старались понравиться тем, у кого есть деньги,
одновременно отгоняя тех, у кого этих денег не было. Возчики и рыбаки
пили так, словно завтра должны были издать указ о запрете на
выращивание хмеля. Моряки завели песню, прославляющую морские
волны, отвагу капитанов и прелести сирен, последние живописно и с
подробностями.
	-Напряги-ка память, Сотник, - сказал Кальдемайн корчмарю,
перегнувшись через стойку, чтобы его можно было расслышать в шуме. -
Шестеро мужиков и деваха, одеты в черное, кожа да серебро, по
новиградской моде. Я видел их на рогатках. Они остановились у тебя
или "Под Тунцом"?
Корчмарь наморщил выпуклый лоб, вытирая кружку полосатым
фартуком.
	-Тут, староста, - наконец сказал он. - Говорили, что приехали на
ярмарку, а все при мечах, даже девица. Одеты, как ты и сказал, в черное.
	-Угу, - кивнул головой староста. - Где они теперь? Здесь их не
видно.
	-В меньшем зале. Платили золотом.
	-Я пойду сам, Кальдемайн, - сказал Геральт. - Нечего пока
превращать это дело в официальное по отношению к ним. Я приведу ее
сюда.
	-Может, и так. Только будь осторожен. Я не хочу здесь скандалов.
	-Я постараюсь... быть осторожным.
Моряцкая песня, судя по насыщенности бранью, шла уже к большому
финалу. Геральт приоткрыл негнущуюся, липкую от грязи занавесь, и
заглянул в зальчик.
За столом сидело шестеро мужчин. Той, кого он ожидал, среди них не
было.
	-Чего? - заорал тот, кто первый его заметил, лысоватый, с лицом,
обезображенным шрамом, бегущим через левую бровь, основание носа и
правую щеку.
	-Мне надо видеться с Колючкой.
Из-за стола встало две одинаковые фигуры с одинаковыми
неподвижными лицами, светлыми нечесанными, доходящими до плеч
волосами, в одинаковых обтягивающих фигуру костюмах из черной
кожи, сияющих от серебряных украшений. Одинаковыми движениями
близнецы подняли с лавки одинаковые мечи.
	-Спокойно, Вир. Нимир, сядь, - сказал человек со шрамом, упирая
локти в стол. - Так с кем, говоришь, браток, ты хочешь увидеться? Кто
это Колючка?
	-Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
	-Что это еще за тип? - спросил полуголый амбал, весь потный,
перепоясанный крест-накрест кожаными лентами, с шипастыми
наручами. - Ты его знаешь, Нохорн?
	-Не знаю, - ответил человек со шрамом.
	-Да это какой-то альбинос, - захихикал щуплый темноволосый
мужчина, сидевший рядом с Нохорном. Нежные черты, большие черные
глаза и остроконечные уши безошибочно выдавали полукровку-эльфа. -
Альбинос, мутант, каприз природы. Да разве таким дозволено заходить
в корчму к порядочным людям?
	-Я его уже где-то видал, - сказал крепкий загорелый тип с
волосами, заплетенными в косу, смерив Геральта злым взглядом
прищуренных глаз.
	-Неважно, где ты, Тавик, его видал, - сказал Нохорн. - Слушай-ка,
браток. Сиврил только что ужасно обидел тебя. Ты его вызовешь? А то
такая скукота.
	-Нет, - спокойно ответил ведьмин.
	-А если я вылью эту уху тебе в морду, вызовешь меня? - загоготал
полуголый.
	-Спокойно, Пятнадцатый, - сказал Нохорн. - Раз он сказал нет, так
нет. Пока. Ну, браток, говори, что ты там хочешь сказать, и
выматывайся. У тебя есть еще случай умотать самому. Не
воспользуешься им - тебя умотают другие.
	-Тебе мне говорить нечего. Я хочу видеться с Колючкой. С
Ренфри.
	-Слыхали, ребята? - Нохорн оглядел всю компанию. - Он хочет
видеться с Ренфри. А по какому такому делу, браток, можно узнать?
	-Нельзя.
Нохорн поднял голову и поглядел на близнецов, а те сделали шаг вперед,
бряцая серебряными пряжками высоких сапог.
	-Знаю, - вдруг заговорил тот, с косой. - Я уже знаю, где я его видел.
	-Что ты там лопочешь, Тавик?
	-Перед домом старосты. Он привез какого-то черта на продажу,
такую помесь паука с крокодилом. Люди говорили, что это ведьмин.
	-Это что ж такое, ведьмин? - спросил голый Пятнадцатый. - Э?
Сиврил?
	-Наемный чародей, - ответил полу-эльф. - Шут за горсть
серебреников. Я же говорю, ошибка природы. Оскорбление нравов
людских и божьих. Палить таких надо.
	-А мы колдунов не любим, - заскрипел Тавик, не отрывая от
Геральта прищуренных буркал. - Что-то мне кажется, Сиврил, что в этой
дыре у нас будет больше работы, чем казалось. Тут их больше, чем один,
а ведь известно, что они держатся вместе.
	-Ворон ворону... - злобно усмехнулся полукровка. - Как это еще
земля носит таких, как ты? Кто вас плодит, чудь?
	-Если можно, будьте терпимей, - спокойно произнес Геральт. -
Твоей матери, как вижу, приходилось частенько гулять по лесу одной,
чтобы у тебя появился повод подумать и о собственном происхождении.
	-Возможно, - не переставая усмехаться, ответил полу-эльф. - Но я-
то, по крайней мере, знал свою мать. А ты, как ведьмин, и этого сказать о
себе не можешь.
Геральт слегка побледнел и сжал зубы. Нохорн, который заметил это,
громко засмеялся.
	-Ну, браток, подобной обиды пропустить нельзя. То, что у тебя за
хребтом, похоже на меч. Так как? Выйдете с Сиврилом на двор? А то
вечер такой нудный.
Ведьмин не отреагировал.
	-Трус засраный, - фыркнул Тавик.
	-Что он там говорил о матери Сиврила? - монотонно тянул
Нохорн, уперев подбородок в ладони. - Насколько я понял, что-то
отвратительное. Что она всем давала, или что-то в этом роде. Эй,
Пятнадцатый, да разве можно слушать, как какой-то приблуда обижает
мать друга. Мать, мать ее е..., это же святое!
Пятнадцатый охотно встал, отстегнул меч и бросил его на стол. Выкатил
грудь, поправил наручи с серебряными шипами, сплюнул и сделал шаг
вперед.
	-Если ты в чем-то сомневаешься, - добавил Нохорн, - то
Пятнадцатый как раз вызывает тебя драться на кулаках. Я же говорил,
что тебя вынесут отсюда. Сделайте место.
Пятнадцатый приблизился, поднимая кулаки. Геральт поднес ладонь к
мечу.
	-Осторожно, - сказал он. - Еще шаг, и ты будешь искать свою руку
на полу.
Нохорн и Тавик сорвались с мест, схватившись за мечи. Молчаливые
близнецы одинаковыми движениями достали свои. Пятнадцатый
отступил. Не двинулся лишь Сиврил.
	-Что тут происходит, елки-палки? На минуту нельзя вас оставить.
Геральт очень медленно повернулся и глянул в глаза цвета морской
волны.
Она была почти одного с ним роста. Соломенные волосы неровно
срезаны у самых ушей. Она стояла, одной рукой опершись о косяк, в
обтягивающем бархатном кафтанчике, затянутая богатым поясом. Ее
юбка была неровной, асимметричной - слева доходила до щиколоток,
справа же открывала мощное бедро над голенищем высокого сапога из
лосиной кожи. На левом боку висел меч, на правом - стилет с большим
рубином на рукояти.
	-Языки проглотили?
	-Это ведьмин, - буркнул Нохорн.
	-Так что?
	-Он хотел говорить с тобой.
	-Так что?
	-Это волшебник, - загудел Пятнадцатый.
	-А мы волшебников не любим, - добавил Тавик.
	-Спокойно, ребята, - сказала девушка. - То, что он хочет со мной
поговорить, еще не преступление. Забавляйтесь дальше, и без скандалов.
Завтра будет базарный день. Вы же наверняка не хотите, чтобы ваши
выходки помешали ярмарке, такому важному событию в жизни этого
милого городка?
В наступившей тишине раздался тихий паскудный смешок. Смеялся все
еще беззаботно развалившийся на лавке Сиврил.
	-Да ну тебя, Ренфри, - еле выдавил полукровка. - Важное...
событие!
	-Заткнись, Сиврил. Немедленно.
Сиврил перестал смеяться. Немедленно. Геральт не удивился. В голосе
Ренфри зазвучало что-то очень странное. Что-то, похожее на багровые
отблески пожара на клинках, вой убиваемых, ржание коней и запах
крови. У остальных, видимо, тоже возникли подобные ассоциации,
потому что бледность покрыла даже загорелое лицо Тавика.
	-Ну, беловолосый, - прервала тишину Ренфри. - Давай выйдем в
большую избу, присоединимся к старосте, с которым ты сюда пришел.
Он ведь тоже, наверное, хотел бы со мной поговорить.
Кальдемайн, ожидавший возле стойки, увидев их, прервал тихий
разговор с корчмарем, выпрямился и сложил руки на груди.
	-Послушай-ка, госпожа, - твердо, не теряя времени на
вступительный обмен любезностями, начал он. - От этого вот ведьмина
из Ривии я узнал, что привело вас в Блавикен. Кажется, вам не нравится
наш волшебник.
	-Может. И что с того? - спросила Ренфри, тоже не очень вежливо.
	-А то, что для ваших претензий есть городские или каштелянские
суды. Кто обиды свои здесь на Лукоморье захочет оружно мстить,
обычным разбойником считаться будет. И еще, что вы ранехонько
вылетите из Блавикен вместе со своей чудной компанией, либо же я вас
посажу в яму, пре... пре... Как это называется, Геральт?
	-Превентивно.
	-Вот именно, превентивно. Вы все поняли, дамочка?
Ренфри раскрыла кошель, висящий на поясе, и достала в несколько раз
сложенный пергамент.
	-Почитайте, староста, если вы грамотный. И никогда не называйте
меня "дамочкой".
Кальдемайн взял пергамент, долго его читал, затем без слов передал
ведьмину.
"Моим комесам, вассалам и вольным подданным, - вслух прочитал
Геральт, - всем касающимся сообщаем, что Ренфри, принцесса
крейденская, остается в наших службах и мила нам, тот гнев наш на
голову свою притянет, кто бы памехи ей учинял. Одоэн, король...".
"Помехи" пишутся через "о". Но печать похожа на настоящую.
	-Потому что она и есть настоящая, - сказала Ренфри, вырывая у
него пергамент. - Ее поставил Одоэн, ваш милостивый господин.
Поэтому я не советую "помехи мне учинять". Как бы оно там не
писалось, результат для вас может быть очень печальным. Так что,
уважаемый староста, не можешь ты меня посадить в яму. И называть
"дамочкой". Никаких законов я не нарушала. Пока.
	-Если ты их нарушишь хотя бы на волос, - Кальдемайн говорил
так, словно хотел сплюнуть, - я всажу тебя в подвал вместе с этим
пергаментом. Клянусь всеми богами, дамочка. Пошли, Геральт.
	-А с тобой, ведьмин, - Ренфри прикоснулась к плечу Геральта, -
еще словечко.
	-Не опоздай на ужин, - бросил через плечо староста. - А то Либуша
взбесится.
	-Не опоздаю.
Геральт оперся на стойку. Поигрывая медальоном с волчьей мордой, он
взглянул в сине-зеленые глаза девушки.
	-Я слыхала о тебе. Ты Геральт из Ривии, белоголовый ведьмин.
Это правда, что Стрегобор твой друг?
	-Нет.
	-Это упрощает дело.
	-Не очень. Я не собираюсь спокойно наблюдать.
Глаза Ренфри сузились.
	-Стрегобор завтра умрет, - сказала она тихо, отбрасывая со лба
неровно подрезанные волосы. - Было бы меньшим злом, если бы умер
только он.
	-Если, а точнее, до того, как Стрегобор умрет, погибнет еще
несколько человек. Другой возможности я не вижу.
	-Несколько, ведьмин? Это очень скромно сказано.
	-Чтобы напугать меня, нужно нечто большее, чем слова, Колючка.
	-Не называй меня Колючкой. Я не люблю этого. Дело в том, что
есть и другие возможности, и я их вижу. Стоило бы их обговорить, но
что же, Либуша ждет. Она хоть красивая, эта Либуша?
	-Это