Михаил Савеличев.
     Тигр, тигр, светло горящий!


     (фантастическая повесть
     по мотивам стихов Редьярда Киплинга, Уильяма Блейка и Юрия Шевчука)

     СОДЕРЖАНИЕ

     ПРОЛОГ. НАЙДЕНЫШ. ТИТАН (ВНЕШНИЕ СПУТНИКИ), СЕНТЯБРЬ 24-ГО.
     ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПИСАТЕЛЬ. ПАЛАНГА, НОЯБРЬ 69-ГО
     ГЛАВА ВТОРАЯ. ЖУРНАЛИСТ. ПАРИЖ, ОКТЯБРЬ 57-ГО
     ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ГУРМАН. ПАЛАНГА, НОЯБРЬ 69-ГО
     ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЖЕЛТЫЙ ТИГР. ПАРИЖ - ПРЕТОРИЯ, ОКТЯБРЬ 57-ГО
     ГЛАВА ПЯТАЯ. ФИЛОСОФ. ПАЛАНГА, НОЯБРЬ 69-ГО
     ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЛЮБОВНИК. ПАРИЖ, ОКТЯБРЬ 57-ГО
     ГЛАВА СЕДЬМАЯ. КНИГОЧЕЙ. КЛАЙПЕДА - ФЮРСТЕНБЕРГ, НОЯБРЬ, 69-ГО
     ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ИСТОРИК. ПАРИЖ, ОКТЯБРЬ 57-ГО
     ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ПАТРИОТ. КЛАЙПЕДА - ПАЛАНГА, НОЯБРЬ 69-ГО
     ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ДЕСАНТНИК.  ЕВРОПА  (ВНЕШНИЕ  СПУТНИКИ),  ОКТЯБРЬ
57-ГО
     ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПРЕСТУПНИК. ПАЛАНГА-ЕВРОПА  (ВНЕШНИЕ  СПУТНИКИ),
ОКТЯБРЬ 57-ГО - НОЯБРЬ 69-ГО.

---------------------------------------------------------------------------

                   То был Золотой Век, время накала страстей
                   и приключений, бурной жизни и трудной  смерти...
                   но  никто  этого  не  замечал.  То  была  пора
                   разбоя и воровства, культуры и порока, столетие
                   крайностей и извращений... но никто его не любил.

                                    Альфред Бестер "Тигр! Тигр! "

                   Уходят в последнюю осень поэты
                   И их не вернуть - заколочены ставни.
                   Остались дожди и замерзшее лето,
                   Осталась любовь, да ожившие камни.

                                    Юрий Шевчук

     Пролог. НАЙДЕНЫШ. Титан (Внешние Спутники), сентябрь 24-го.

                  Родина! Еду я на Родину!
                  Пусть кричат - уродина!
                  А она нам нравится,
                  Хоть и не красавица,
                  К сволочи доверчива,
                  Ну а к нам, тра-ля-ля,
                  Эй, начальник!

                                   Ю. Шевчук

     После целой вечности тишины зазвучал голос штурмана-радиста:
     - Капитан, Оранжевая Лошадь передает "мэйдэй". Передача автоматическая.
По другим каналам Титан-сити полнейшее молчание.
     - Мне  это  напоминает  Хиросиму.  Свяжись  с  командованием  и начинай
прокладку курса. Идти придется видимо нам, мы ближе всех.
     "Кочевник" дрейфовал в делении Кассини в двух мегаметрах от Кольца "А",
в глубоком   тылу   Внешних   Спутников,   недоступный   чужим   радио-    и
гравилокационным  станциям,  обильно посеянным на пастбищах Сатурна. Мертвые
безымянные глыбы Колец были хорошим укрытием для патрульного корвета в мире,
стоящем на грани войны между Планетарным Союзом и Спутниками.
     Помолчав, Попов спросил:
     - Это война, Фарелл?
     - Не знаю, Игорь, не знаю. Поднимай всех по тревоге.
     Война!  Фарелл  Фасенд  не  верил,  что  война  начнется.  Сколько  раз
казалось,  что  она  неминуема, что будет сделан последний роковой шаг и мир
сойдет с ума. Оберонская трагедия, дуонский конфликт, заложники на  Амальтее
и  многие  другие  фитили  и  запалы войны, принесшие такие жертвы, каких не
знали войны прошлых столетий, и  все-таки  пока  не  ввергнувшие  Систему  в
глобальный кошмар. И каким может быть этот кошмар пока не знал никто. Только
в фантастических фильмах можно было посмотреть на феерию звездных войн: лучи
лазеров,  абордажи,  взрывающиеся  корабли  и  даже  планеты.  На это хорошо
смотреть в уютном  зале,  сопереживать  положительным  героям  и  ненавидеть
плохих.
     А  кто  в  жизни  плохой  или  хороший?  Планетарный  Союз  или Внешние
Спутники? Венера, Марс, Земля или Титан, Амальтея, Европа, Ганимед и  иже  с
ними?   Колоссальный   межпланетный   Конгломерат,   хищник,  в  свое  время
поглотивший Землю и теперь распространивший свое влияние во вне,  пожирающий
все  и  вся,  перемалывающий  людей,  их знания, таланты, чувства и судьбы в
эфемерную муку  под  названием  "власть",  или  Внешние  Спутники,  когда-то
филиал,  а  теперь  самостоятельное образование, не менее хищное и жестокое,
чем родитель? Кто победит в этой схватке за место под Солнцем? Да и будет ли
здесь победитель?
     И что самое страшное  в  глобальной  войне  -  ты  никогда  не  сможешь
остаться  в  стороне.  Ты  можешь  ненавидеть  войну, ты можешь ненавидеть и
презирать тех, кто ее развязал, и тех, кто орет о том,  что  как  хорошо  мы
сделали!,  но  тебе придется сражаться на той или иной стороне. И ты даже не
можешь выбрать себе эту сторону - ты принадлежишь ей в силу своего  рождения
или местожительства. Да и какой смысл выбирать? Один другого стоит и один не
лучше другого.
     Сообщение  с  командного  пункта  несколько  успокоило команду корвета.
Теодор Веймар уверил, что боевых действий никто не объявлял и не начинал,  и
ядерной  бомбардировки  Титана не было. Скорее всего, там произошла какая-то
местная  авария  или  тамошние  связники  прохлопали  вспышку   на   Солнце,
погасившую  все  их  радиоисточники.  Командование  приказывало  "Кочевнику"
направиться к Титану  и  оказать  возможное  содействие,  не  поддаваясь  на
провокации (Фарелл усмехнулся - более глупого и противоречивого приказа он в
жизни не получал).
     Заработали  двигатели.  Снявшись  с  орбиты, "Кочевник" пошел навстречу
славе и бесчестью.
     Сменился масштаб  развертки  и  на  Сетке  стало  видно  все  семейство
Сатурна.  Терминал, надетый на глаза и создающий у пилота иллюзию свободного
парения  в  космическом  пространстве,  со  всеми   вытекающими   из   этого
последствиями  в  виде  различных  фобий,  не передавал никаких естественных
красок - все было условно,  как  в  мультфильме:  гигант  был  зеленым,  его
пересекали  розовые  полосы  Колец,  а по периферии бежали красные спутники.
Авангард, да и только. Хотя  это  было  одной  из  рекомендаций  психологов,
ставящих  таким  образом  перед  океаном  подсознания пилота шлюз условности
текущих впечатлений. Но любители острых ощущений могли перейти  и  на  более
реалистичные картинки. Фарелл к ним не относился.
     В  рубке  находились  те,  кто  там  должен  был быть: командир Фасенд,
штурман Попов и второй пилот Кевин Лец. Бор-инженер  Вольдемар  Трубецкой  и
бомбардир  Стивен  Найт  готовились  к  высадке  в зону вероятного бедствия.
Патрульный корвет не был приспособлен ни для  каких  спасательных  операций.
Оружие  не  может лечить. Его емкость не позволяла взять на борт больше двух
дополнительных  людей,  энерговооруженность  была   слабой,   как   у   всех
"призраков",  и  он  не  мог  усмирить даже маленький вулкан. В чрезвычайных
ситуациях вся надежда была только на людей, на экипаж.
     Плохо было и то, что они не представляли с чем столкнуться в  Оранжевой
Лошади. Официальным названием столицы Титана (и всех Внешних Спутников) было
- Титан-сити.  Но  в  начале  освоения спутника на ТВФ был запущен рекламный
ролик, агитирующий наниматься на работу в шахты Титана и  утверждающий,  что
там  есть все то же, что и на Земле, за исключением перенаселенности, нищеты
и лошадей,. А какой-то  пионер-старатель,  обалдевший  от  открывшегося  его
взгляду  внеземного  пейзажа в оранжевых тонах, бормотал глупую фразу: "Если
лошади здесь есть, то они оранжевые".  Как  и  всякое  глупое  прозвище  оно
прижилось и даже в официальных хрониках Титан-сити порой именовали Оранжевой
Лошадью.  Он представлял собой стандартный купольный город-шахту с защитными
силовыми  экранами,  собственной  атмосферой  и  поверхностным   поселением.
Располагался  он  в  экваториальной  зоне  этого  гиганта  среди  спутников,
превосходящего по размерам Меркурий, а по массе  -  Луну,  который  оказался
просто  нашпигован  урановыми  рудами,  редкоземельными  металлами, золотом.
Собственная плотная атмосфера и слой льда, покрывающий всю  его  поверхность
делали Титан наименее доступным спутником, но именно с него Директорат начал
освоение  Внешних  Спутников,  сделав его плацдармом для завоевания Дальнего
Внеземелья.
     Оранжевая Лошадь поставила  свой  стойло  на  богатейшем  месторождении
золота  и редкоземов. Вниз от города устремлялись шахты, прорезая слой льда,
жидкой воды  и  вгрызаясь  в  металлическую  кору  спутника.  Население  его
составляло 250 тысяч человек и просто страшно было подумать о том, что могло
случиться  с  ними,  с  городом,  имеющим  неограниченное  количество  воды,
кислорода, совершенные машины и просто прорву даровой энергии. Город молчал.
     "Кочевник" по спирали сблизился с  Титаном  и  вошел  в  атмосферу  над
экватором. Пройдя над грядой Гимаранса, соскользнув к Красному Плато и идя в
километре  от  поверхности,  в 20. 37 по бортовому времени патрульный корвет
вышел к Оранжевой Лошади (Титан-Сити).
     Сначала Фареллу показалось, что с городом все в порядке. Как стоящий на
самом  виду  предмет  не  замечается  даже  внимательным  взглядом,  так   и
величайшая катастрофа в истории обживания космического пространства поначалу
выпала  из  поля  зрения  экипажа  "Кочевника".  Все  было как обычно, такое
знакомое  по  телепередачам,  фотоснимкам  и  собственным   впечатлениям   -
колоссальный  круг  зеленовато-белого цвета среди вечных, суровых, оранжевых
льдов Титана, непохожие на земные ни цветом, ни  видом,  ни  необозримостью.
Абсолютно чужой мир, окруживший цитадель человечества в системе Сатурна.
     Город не напоминал крепость - слишком высокими, тонкими и хрупкими были
спицы   тысячеэтажников,   не   выдержавших   бы   при   осаде  попадания  и
пятидесятифунтового ярда из чугунной мортиры. Слишком  буйна  и  необузданна
была  зелень,  захватившая все свободное пространство купола и не оставившая
места для площадей под парады в мирное время,  и  под  орудийные  расчеты  в
военное.  Слишком  пестро и заметно было это место на ледяном животе планеты
(не спутника! ), и пестрота эта не оставляла ни какого сомнения у планеты  -
кто же враг ее.
     Город  не  мог  защитить  себя  и от ядовитой атмосферы и от сжигающего
мороза. Его защищал купол. И вот его-то и не было.
     Внутри у Фарелла оборвалось.
     Мужчины, женщины, дети. Холод. Воздуха нет. Здесь не  нужны  спасатели.
Их  присутствие  тут  так же излишне, как присутствие реанимационной бригады
врачей на кладбище. На самом большом  кладбище  во  Вселенной  -  250  тысяч
замерзших мумий.
     Все  молчали.  Капитан  и  бомбардир  воевали в свое время - Луна, Рея,
безымянные астероиды. И там тоже была смерть, кровь.  Другие  члены  экипажа
"Кочевника"  пришли  в Патруль из "кадетки" и войны еще не видели, но каждый
понимал, что если война в Системе начнется, то гибель этих людей будет  лишь
небольшой  частичкой  общего горя, общих потерь, которые еще выпадут на долю
людей. Природа более милосердна, чем люди. Тайфуны, ураганы,  землетрясения,
цунами  жнут человеческие жизни, но это кровавая жатва не имеет последствий.
В людских же катаклизмах кровь порождает еще большую кровь.
     - Садимся, - заставил себя приказать Фарелл.
     - Шахты, - подсказал Лец.
     - Кессонные камеры, - добавил Попов.
     Да, правильно. Все не могли погибнуть. Рабочие смены в шахтах  здесь  и
за  чертой  Титан-сити,  кессонные  камеры,  выпускающие  экскурсии на лед и
множество других случайностей, которые  могли  помочь  людям  выжить,  когда
отсюда улетучились тепло и воздух.
     Надо только их найти, найти как можно скорее. И нужна помощь. Срочно.
     - Лец, садимся у третьего причала. Игорь, дай срочно связь с базой.
     - Сэр, они сами вызывают нас.
     Фарелл,  удивившись  оперативности  штаба,  переключил  канал.  Это был
Веймар.
     - Докладывайте.
     Фарелл доложил обстановку.
     - Нам необходима помощь. В шахтах наверняка остались люди.  Может  быть
кто-то  из  населения уцелел в кессонах или попрятался опять же в шахтах. Мы
причалили на "тройке" и собираемся...
     - Фарелл, - прервал его Веймар, - приказываю вам срочно покинуть  Титан
и прибыть на базу Спутник Четырнадцать.
     - Но почему?!
     - Семь  минут  назад Внешние Спутники объявили войну Союзу. Официальная
причина - уничтожение Союзом Титан-Сити. А там вы еще болтаетесь! - внезапно
сорвался на крик Железный Тео.
     Внутри у Фарелла все заледенело.
     - Сожалею, сэр, но не могу исполнить ваш приказ. Мы остаемся.
     Веймар минуту помолчал, переваривая услышанное. Внезапно Фареллу  стало
его  жалко.  Так  порой чувствуешь жалость к своему злейшему врагу, когда он
лежит у твоих ног и ты готовишься нанести последний удар... и не можешь.
     - Штурман Попов!
     - Слушаю, генерал, - отозвался Игорь. Он понимал, что ему сейчас  будет
приказано.
     - Приказываю   Вам   арестовать  капитана  корабля  "Кочевник"  Фарелла
Фасенда. Вы временно назначаетесь капитаном. Исполняйте  этот  и  предыдущий
приказы.
     - Сожалею,  сэр,  но  не могу исполнить ваш приказ. Генерал, если бы вы
были на нашем месте...
     - Я врагу бы не пожелал быть сейчас на вашем месте, -  зловеще  ответил
Тодор Веймар и отключился.
     Третий  причал  располагался  в  северо-западной части города. Здесь не
садились танкеры  с  водой  и  грузовозы,  привозящие  провизию,  технику  и
нагружавшиеся  сырьевыми  полуфабрикатами - для столь маленького причала они
были  слишком  велики.  Сюда  прибывали  небольшие   пассажирские   корабли,
совершавшие   рейсовые  полеты  по  Титану  и  соединявшие  поселения-шахты,
разбросанные по всей поверхности  спутника  со  столицей.  Отсюда  ремонтные
бригады  разлетались  по  "деревенькам",  как  их  называли  по-русски,  для
текущего осмотра и ремонта шахтодобывающего оборудования.
     К этому же причалу  налетали  многочисленные  семейства  "деревенских",
чтобы  шумной  ордой  прокатиться  по  Оранжевой Лошади, смести все нужное и
ненужное в магазинах, разгромить пару баров и парикмахерских, поточить  лясы
с  городскими,  выставляя  при  этом  напоказ свою деревенскую гордость, а в
глубине души завидуя городским и в который раз  напоминая  себе  по  прилету
домой  намылить  мужу  шею,  чтобы активнее пробивал перевод в Титан-сити из
этой богом  забытой  дыры.  К  вечеру  волна  откатывалась,  унося  с  собой
многочисленные  рюкзаки, чемоданы, сетки, авоськи, баулы, коробки, портфели,
узелки. И продавцы, парикмахеры, бармены, городские  домохозяйки  облегченно
вздыхали после столь насыщенного дня.
     Теперь  причал  стоял  пустой и было непонятно - то ли рейсовики еще не
успели прибыть и катастрофа произошла до начала дневных полетов, то  ли  они
уже   начали  эвакуацию  населения  и  "Кочевник"  включится  в  уже  идущую
спасательную операцию.
     Найт и Трубецкой вышли из "Кочевника" и зашагали по силиконовым  плитам
космодрома  к  черному куполу кессонной камеры с гигантской белой цифрой "3"
на фронтоне. Силовой купол должен был разрезать камеру  пополам,  возвышаясь
над ними гигантской синей стеной.
     Но  теперь,  когда  его  не  было,  кессон  сиротливо  торчал  на  краю
посадочного поля и сразу за ним начинался город, который сейчас  представлял
странное  и жутковатое зрелище. Наверное так выглядела Атлантида сразу после
погружения на дно морское - абсолютно  целые  белокаменные  здания,  дороги,
деревья,  трава,  тонущие  в  зеленом  мареве  воды  и снующие над всем этим
любопытные рыбы. Рыб здесь не  было,  но  веретена  тысячеэтажников  посреди
оранжевых  льдов,  изломанных  выпирающими  из  беспокойных  недр планетоида
острыми скалами, и упирающиеся в черное неземное небо, прочерченное кольцами
Сатурна,  являли  собой  апокалипсическое  зрелище,  от  которого  в   груди
разливалось неприятное чувство страха.
     Грузовой  шлюз был заперт и Стивен облегченно вздохнул. Если там кто-то
есть то они должны быть живы.
     - Пройдем через таможню, - предложил Вольдемар.
     - Согласен.
     Они обогнули купол и остановились перед дверью таможенного помещения  с
угрожающей  надписью "Посторонним вход воспрещен! ". Замок был закодирован и
пришлось с  ним  немного  повозиться,  прежде  чем  он  соизволил  слушаться
командам.  Для  этого  Вольдемар  основательно раскурочил блок идентификации
подвернувшейся железякой и замок теперь мог принять за "своих" даже вставшую
на задние лапы дворнягу. Дверь уползла в паз и космонавты вошли в шлюз. Вход
закрылся и заработал компрессор, нагнетая в шлюз воздух.
     Стивен стал отсоединять шлем, но Вольдемар остановил его  и  этим  спас
ему  жизнь.  Распахнулся  внутренний  вход и их буквально вынесло из шлюза -
воздух  устремился  в  атмосферу  Титана  и  выпал  голубоватым  снегом   на
металлические стенки коридора.
     Внутри царила смерть.
     Везде  горел  свет.  Они  шли по коридорам через приветливо распахнутые
шлюзовые двери и  спотыкаясь  на  комингсах,  изредка  натыкаясь  на  чьи-то
замерзшие  трупы.  Эти  люди  в  форме  пограничной службы либо лежали, либо
сидели на полу, прислонившись  спиной  к  стене.  На  одних  лицах  замерзло
выражение недоумения, удивления, другие были искажены страхом. Рты застыли в
криках и можно было видеть языки, покрытые белым налетом инея.
     Кессон  от  шлюза, выходящего на причал, до городского шлюза пронизывал
широкий  коридор.  Прибывающие  или  убывающие  проходили  в  нем   досмотр,
инструктаж,  могли  даже  что-то купить в киосках и автоматах, установленных
там  же  вдоль  стен,  сиявшие  рекламой  о  самых  низких  ценах  и   самых
качественных  товарах  и буквально ошеломлявших "деревенских" россыпью очень
красивых, но абсолютно  ненужных  безделушек.  Факт  покупки  Манхеттена  за
стеклянные бусы здесь никого не удивлял.
     От   "базара"  (как  его  звали  пограничники)  ответвлялись  служебные
коридоры, по которым сейчас и шли космонавты. Стивена удивляло  то,  что  не
сработала система аварийной герметизации. Причальный шлюз был заперт хорошо,
значит что-то случилось с городским.
     - Надо осмотреть базар, - предложил он Трубецкому.
     - Хорошо, - согласился тот, поняв ход мыслей бомбардира.
     Пройдя  по указателям, мимо тел еще трех пограничников, они уткнулись в
дверь с надписью "Зона досмотра".  Дверь  для  двоих  была  узкой  и  Стивен
пропустил Вольдемара вперед, задержавшись, разглядывая коридор.
     Трубецкой  до  службы  в  Патруле  учился  в  Бернском  университете на
факультете прикладной математики. Однажды,  случайно  попав  на  биофак,  он
угодил  на просмотр учебного фильма, поразивший его. Показывали муравьев. Он
не уловил ни что это были за муравьи, ни где они жили. Они куда-то  шли,  то
ли  перебирались  на  новое  место жительства, то ли ведя кочевую жизнь. Они
шли, пожирая все на своем пути, оставляя  после  себя  в  джунглях  широкую,
хорошо  утоптанную колею, шли, пока не натыкались на ручей. Ни на секунду не
останавливаясь, передовые отряды смело шагали в воду  и  за  ними  следовали
другие,  и  еще,  и  еще миллионы этих насекомых. Тысячи их уносились водой,
тысячи тонули, но они продолжали идти,  пока  ручей  не  перекрывался  живым
мостом,  по  которому спокойно переходили это препятствие муравьи, волокущие
королеву и личинок.
     Вольдемара поразил этот пример несокрушимости жизни,  пробивающей  себе
путь даже в самых непригодных для ее существования условиях. И еще, конечно,
сила  инстинкта, заставляющая жертвовать собой во имя следующих поколений. В
человеке этот инстинкт, к сожалению,  уже  давно  не  играет  ведущей  роли.
Самопожертвование  у  нашей  расы  не  в  цене. У нас совсем другой основной
инстинкт, инстинкт  самосохранения,  который,  несмотря  на  свою  кажущуюся
полезность  и  обоснованность,  оказывается  более  губительным для нас, чем
самопожертвование - для муравьев.
     На базаре, также как и везде,  горел  тусклый  аварийный  свет.  Сквозь
наполовину  задвинутые ворота шлюза просачивались не менее тусклые оранжевые
лучи. Освещение скорее скрадывало открывшуюся  карти