-
аккуратность. Что ж, маэстро, прошу!

- МАЭСТРО? АХ ДА. ФИГУРА РЕЧИ.

Он взмахнул косой.

Десидерата Жалка Пуст погрузилась в вечный сон.

- М-да, - сказала она. - Ничего особенного. Ну а дальше-то что?


Перед вами - Орлея. Волшебное королевство. Алмазный город. Счастливая
страна.

В самом центре города между двумя зеркалами стояла женщина и глядела на
свои уходящие в бесконечность отражения.

Эти зеркала находились в центре зеркального восьмиугольника, установленного
под открытым небом на верхушке самой высокой дворцовой башни. Вообще-то, в
восьмиугольнике гуляло столько отражений, что лишь с большим трудом можно
было определить, где заканчиваются зеркала и начинается реальный человек.

Женщину звали госпожа Лилит де Темпскир, хотя за свою долгую и насыщенную
событиями жизнь она отзывалась и на многие другие имена. К этому Лилит де
Темпскир привыкла с младых ногтей, ведь если хочешь чего-то достичь в жизни
- а она с самого начала решила добиться всего, что только возможно, -
во-первых, научись с легкостью менять имена, а во-вторых, никогда не
пренебрегай плохо лежащей властью. Лилит де Темпскир похоронила уже трех
мужей. По крайней мере, двое из них были действительно мертвы.

А еще нужно почаще переезжать. Потому что большинство людей не любят
съезжать с насиженных мест. Меняй страны, меняй имена, и если все делаешь
правильно, то весь мир станет твоей креветкой. Или кальмаром. В общем, вы
поняли. Например, чтобы стать благородной госпожой, ей пришлось проехать
всего-навсего сотню миль.

И теперь она ни перед чем не остановится...

Два главных зеркала были установлены друг напротив друга, но чуть-чуть
неровно, так что Лилит могла видеть происходящее за спиной. Взгляду
представала вереница ее собственных отражений, уходящих в бесконечные
просторы начинающейся за зеркальной поверхностью вселенной.

Она чувствовала, как вливается сама в себя, бесконечно множась в
бесчисленных отражениях.

Когда Лилит вздохнула и наконец вышла из межзеркального пространства,
эффект был ошеломляющим. Прежде чем исчезнуть, отражения Лилит еще
мгновение висели в воздухе и лишь потом растворились.

Итак... Жалка Пуст умирает. Надоедливая старая рухлядь, туда ей и дорога.
Ведь эта ведьма никогда не понимала, каким могуществом обладает, - она
относилась к тем людям, которые опасаются творить добро только потому, что
боятся причинить вред. Такие людишки воспринимают все настолько серьезно,
что, прежде чем исполнить желание какого-нибудь муравья, прямо-таки
изведутся от моральных терзаний - а вдруг случится что-нибудь плохое?

Лилит окинула взглядом город. Что ж, препятствий больше нет. Хотя, честно
говоря, эта дура старая ведьма была лишь незначительной помехой.

Но теперь дорога полностью открыта.

Дорога к счастливому концу.


Шабаш на вершине горы мало-помалу вошел в свое обычное русло.

Художники и писатели всегда имели несколько искаженное представление о том,
что творится на шабашах ведьм. Просто эти люди слишком много времени
проводят в душных комнатках с задернутыми шторами, вместо того чтобы иногда
взять да и прогуляться на здоровом свежем воздухе.

Вот, к примеру, пресловутые танцы нагишом. В местах с умеренным климатом
крайне нечасто выдаются такие ночи, когда кому-нибудь придет в голову
раздеться догола и что-то там сплясать.

Не говоря уже о камешках под ногами, чертополохе и всяческих колючках.

Ну а эти боги с козлиными головами? Большинство ведьм вообще не верят ни в
каких богов. Они, конечно, знают, что боги существуют. Мало того, время от
времени им даже приходится иметь с ними дело. Но вот верить... Нет, в богов
ведьмы не верят. Слишком уж хорошо они знают этих самых богов. Это все
равно что верить, например, в почтальона.

Далее - еда и питье. Мясо разных рептилий и все такое прочее. На самом деле
ничего подобного ведьмы не едят. Можно, конечно, упрекнуть: мол, они кладут
в чашку столько сахара, что потом ложку не провернешь, постоянно макают в
чай имбирное печенье и пьют, шумно прихлебывая из блюдечка - подобное
хлюпанье мы больше привыкли слышать из сточных канав, даже если бы они ели
лягушачьи лапки, и то производили бы впечатление куда приятнее. Но это все,
в чем можно их упрекнуть.

Затем - всякие волшебные мази и снадобья. Здесь художникам и писателям
повезло куда больше, но это чистое везение. Просто большинство ведьм
пребывают в том почтенном возрасте, когда разные мази и притирания обретают
в ваших глазах изрядную привлекательность. Вот и на сегодняшнем шабаше по
крайней мере двое из присутствующих были натерты знаменитой грудной мазью
матушки Ветровое к, которую она готовила из гусиного жира с шалфеем. Мазь
эта хоть и не позволяла летать и наблюдать всякие интересные Видения, зато
здорово уберегала от простуды - в основном благодаря пронзительному запаху,
который появлялся на вторую неделю после приготовления и удерживал
окружающих на таком почтительном расстоянии, что подцепить от них
какую-нибудь инфекцию было попросту невозможно.

И наконец" сами шабаши как таковые. Ведьма по природе своей животное отнюдь
не стадное - тем более когда речь заходит о других ведьмах. У них вечно
возникает конфликт сильных личностей. Сборище ведьм - это группа, состоящая
сплошь из вожаков, которым некого возглавлять. Основное неписаное правило
ведьмовства гласит: "Делай не то, что хочешь, а то, что я тебе говорю".
Поэтому выражение "шабаш ведьм" в корне неправильно, обычно это "шабаш
ведьмы".

Вместе ведьмы собираются только тогда, когда иного выхода нет.

Вот как, к примеру, сейчас.

Учитывая отсутствие Жалки Пуст, разговор вскоре перешел на все растущую
нехватку ведьм[6].

- Как ни одной? - удивилась матушка Ветровоск.

- Вот так. Ни одной, - пожала плечами мамаша Бревис.

- По мне, так это просто ужасно, - нахмурилась матушка Ветровоск. - Даже
отвратительно.

- Ась? - переспросила старая мамаша Дипбаж.

- Она говорит, что это отвратительно! - прокричала ей на ухо мамаша Бревис.

- Ась?

- Нет ни одной девчонки на замену! На место Жалки!

- А.

Смысл сказанного понемногу начал доходить до старой ведьмы.

- Если никто не будет крошки, я их, пожалуй, подъем, - вдруг встряла в
беседу нянюшка Ягг.

- Вот когда я была молода, ничего подобного не случалось, - строго заявила
матушка Ветровоск. - Только по эту сторону горы жило не меньше дюжины
ведьм. Само собой, то было до нынешней моды, - она скривила губы, - когда
каждый развлекается как знает. Уж больно много всяческих развлечений стало
в наши дни. Вот в мою бытность девушкой мы никогда по одиночке не
развлекались. Все времени не было.

- В общем, как говорят умные люди, "тем пофигут", - глубокомысленно
заметила нянюшка Ягг. -Что?

- Тем пофигут. Значит, то было тогда, а то сейчас, - пояснила нянюшка.

- Нечего мне рассказывать, Гита Ягг. Сама знаю, когда - тогда, а когда -
сейчас.

- Надо шагать в ногу со временем.

- Не понимаю, с чего бы это. И никак не могу взять в толк, почему мы...

- Видать, опять придется расширять границы, - сказала мамаша Бревис.

- Ну уж нет, - поспешно отозвалась матушка Ветровоск. - На мне и так уже
целых четыре деревни. Метла остыть не успевает.

- Теперь, когда матери Пуст нет, нас осталось слишком мало, - возразила
мамаша Бревис. - Знаю, она, конечно, делала не так уж и много, учитывая ту,
другую, ее работу, но тем не менее кое-чем помогала. Ведь иногда достаточно
просто быть. Местная ведьма должна быть, и все тут.

Четыре ведьмы уныло уставились на пламя костра. То есть уставились на
костер только три из них. Нянюшка Ягг, которая во всем старалась видеть
хорошую сторону, принялась поджаривать себе тост.

- А вот, к примеру, в Рыбьих Ручьях так они себе волшебника завели, -
сказала мамаша Бревис. - Когда тетушка Безнадежна преставилась, оказалось
вдруг, что сменить-то ее и некому. Ну, тогда и послали в Анк-Морпорк за
волшебником. Самый настоящий волшебник. С посохом. У него там и свое
заведение и все такое, а на дверях бронзовая табличка. Так на ней и
написано: "Валшебник".

Ведьмы вздохнули.

- Госпожа Синьж померла, - добавила мамаша Бревис. - И мамаша Крюкш
приказала долго жить.

- Неужто? Старуха Мейбл Крюкш? - удивилась нянюшка Ягг сквозь крошки. - Это
сколько ж ей было?

- Сто девятнадцать годков, - с охотой сообщила мамаша Бревис. - Я ей как-то
говорю: "И не надоело тебе в твои-то годы по горам лазать", - да она и
слушать не желала...

- Да уж, встречаются такие, - кивнула матушка Ветровоск. - Упрямые как
ослицы. Только вели им чего-нибудь не делать, так они ни перед чем не
остановятся, а все равно сделают по-своему.

- Знаете, а я ведь слышала ее самые распоследние слова, - похвасталась
мамаша Бревис.

- И что же она сказала? - поинтересовалась матушка Ветровоск.

- Как мне помнится, "вот зараза".

- Да, наверное, именно так ей и хотелось уйти... - грустно промолвила
нянюшка Ягг. Остальные ведьмы согласно закивали.

- Знаете что... А ведь не иначе как конец настает ведьмовству в наших-то
краях, - заметила мамаша Бревис.

Они снова уставились на огонь.

- Зефира, небось, никто не догадался захватить? - с затаенной надеждой
осведомилась нянюшка Ягг.

Матушка Ветровоск взглянула на сестер-ведьм. Мамашу Бревис она на дух не
переносила, та практиковала по другую сторону горы и имела скверную
привычку рассуждать здраво, в особенности если ее вывести из себя. А старая
мамаша Дипбаж была, пожалуй, самой бесполезной прорицательницей в истории
вещих откровений. И матушка терпеть не могла нянюшку Ягг, которая была ее
лучшей подругой.

- А как насчет молодой Маграт? - простодушно спросила старая мамаша Дипбаж.
- Ее участок примыкает прямо к участку Жалки. Может, она согласится еще
немножко взять?

Матушка Ветровоск и нянюшка Ягг переглянулись.

- У нее не все дома, - уверенно произнесла матушка Ветровоск.

- Да будет тебе, Эсме, - упрекнула ее нянюшка Ягг.

- Лично я считаю, что это называется "не все дома", - сказала матушка. - И
не пытайся меня переубедить. Когда человек болтает такое о своих
родственниках, у него явно не все дома.

- Ничего подобного она не говорила, - возразила нянюшка Ягг. - Маграт
просто сказала, что они сами по себе, а она сама по себе.

- Вот и я про то, - покачала головой матушка Ветровоск. - А я ей говорю:
Симплисити Чесногк была твоей матерью, Араминта Чесногк - твоей бабкой,
Иоланда Чесногк - твоя тетка, а ты - твоя... ты - твоя ты! Вот что такое
родственные отношения, и не следует забывать об этом.

Она выпрямилась с довольным видом человека, который только что дал ответ на
абсолютно все вопросы, связанные с кризисом самоидентификации.

- Так она даже слушать меня не стала, - добавила матушка Ветровоск.

Мамаша Бревис наморщила лоб.

- Кто? Маграт? - спросила она.

Она попыталась вызвать в памяти образ самой молодой ведьмы Овцепиков и
наконец вспомнила - нет, не лицо, а лишь слегка расплывчатое выражение
безнадежной доброжелательности, застрявшее где-то между похожим на майский
шест телом и шапкой волос, которые больше смахивают на копну сена после
бури. Неустанная творительница добрых дел. Беспокойная душа. Из тех людей,
что спасают выпавших из гнезда птенцов, а потом, когда те погибают, плачут
горючими слезами, совершенно забывая, что именно такую участь добрейшая
Мать-Природа уготавливает всем крошечным, выпавшим из гнезда птенчикам.

- Вообще-то, на нее это не похоже, - заметила она.

- А еще она заявила, что хотела бы быть более уверенной в себе, -
продолжала матушка Ветровоск.

- Но что плохого в том, чтобы быть уверенной в себе? - осведомилась нянюшка
Ягг. - Без такой уверенности хорошей ведьмой не станешь.

- А я и не говорю, что это плохо, - огрызнулась матушка Ветровоск. - Я ей
так и сказала, ничего, говорю, плохого в этом нет. Можешь, говорю, быть
хоть сколько уверенной в себе, только делай, что тебе говорят.

- Ты вот это вотри-ка, и через недельку-другую все рассосется, - неожиданно
встряла старая мамаша Дипбаж.

Остальные три ведьмы выжидающе посмотрели на старуху: вдруг она еще
что-нибудь скажет? Но вскоре стало ясно, что продолжения не предвидится.

- И еще она ведет... что она там ведет, а, Гита? - повернулась к нянюшке
матушка Ветровоск.

- Курсы самообороны, - ответила нянюшка Ягг.

- Но она же ведьма, - заметила мамаша Бревис.

- И я ей о том же, - пожала плечами матушка Ветровоск, которая всю жизнь
чуть ли не каждую ночь бродила по кишащим разбойниками горным лесам,
пребывая в полной уверенности, что во тьме не может таиться ничего ужасней,
чем она сама. - А она мне: это, мол, к делу не относится. К делу не
относится! Так прямо и заявила.

- Все равно на эти курсы никто не ходит, - сказала нянюшка Ягг.

- По-моему, раньше она говорила, что собирается замуж за короля, -
вспомнила мамаша Бревис.

- Говорила, говорила... - кивнула нянюшка Ягг. - Но кто ж не знает Маграт?
По ее словам, она старается быть открытой для всяких там индей. А недавно
она заявила, что не собирается всю жизнь быть просто сексуальным объектом.

Тут все призадумались. Наконец мамаша Бревис медленно, словно человек,
вынырнувший из глубины самых поразительных раздумий, произнесла:

- Но ведь она никогда и не была сексуальным объектом.

- Могу с гордостью вас заверить, лично я вообще не знаю, что это за штука
такая сексусальный объект, - твердо промолвила матушка Ветровоск.

- Зато я знаю, - вдруг заявила нянюшка Ягг. Все взоры устремились на нее.

- Наш Шейнчик как-то привез один такой из заграничных краев.

Ведьмы по-прежнему испытующе взирали на нее.

- Он был коричневый и толстый, у него было лицо с глазами-бусинками и две
дырки для шнурка.

Этим объяснением ее товарки не удовольствовались.

- Во всяком случае, Шейн сказал, что так это называется, - развела руками
нянюшка.

- Скорее всего, ты говоришь об идоле плодородия, - пришла на помощь мамаша
Бревис.

Матушка покачала головой.

- Сомневаюсь я, что Маграт похожа на... - начала она.

- А по мне, так все это гроша ломаного не стоит, - вдруг сказала старая
мамаша Дипбаж в том времени, где она пребывала в данную минуту.

Куда именно ее занесло - этого не смог бы сказать никто.

Здесь-то и таится профессиональная опасность для людей, наделенных вторым
зрением. На самом деле человеческий разум не предназначен для того, чтобы
шнырять взад-вперед по великому шоссе времени, и запросто может сорваться с
якоря, после чего он будет улетать то в прошлое, то в будущее, лишь
случайно оказываясь в настоящем. Как раз сейчас старая мамаша Дипбаж выпала
из фокуса. Это означало, что если вы разговаривали с ней в августе, то она,
возможно, слушала вас в марте. Единственным выходом было сказать что-нибудь
и надеяться, что она уловит это в следующий раз, когда ее мысль будет
проноситься мимо.

Матушка на пробу помахала руками перед невидящими глазами старой мамаши
Дипбаж.

- Опять уплыла, - сообщила она.

- Ну, если Маграт не сможет взять на себя обязанности Жалки, значит,
остается Милли Хорош из Ломтя, - подвела итог мамаша Бревис. - Она девочка
трудолюбивая. Только вот косит еще сильнее, чем Маграт.

- Подумаешь! Косоглазие ведьму только красит. Это называется прищур, -
возразила матушка Ветровоск.

- Главное, уметь этим прищуром пользоваться, - сказала нянюшка Ягг. -
Старая Герти Симмонс тоже прищуривалась, да только весь ее сглаз оседал на
кончике ее же собственного носа. Плохо это для профессиональной репутации.
Начнет тебя ведьма проклинать, а потом у нее у самой же нос возьми да
отвались... Что люди-то подумают? Они снова уставились на пламя костра.

- А Жалка преемницу так и не выбрала? - спросила мамаша Бревис.

- И я ничуточки этому не удивляюсь, - хмыкнула матушка Ветровоск. - В наших
краях так дела не делаются.

- Верно, да только Жалка не так много времени проводила в наших краях.
Такая у нее была работа. Вечно носилась по заграницам.

- Лично меня в ваши заграницы калачом не заманишь, - ответила матушка
Ветровоск.

- Ну да? Ты ж была в Анк-Морпорке, - рассудительно заметила нянюшка. - А
это заграница.

- А вот и нет. Просто он далеко отсюда. Это совсем другое дело. Заграница -
это где все болтают на каком-то тарабарском языке, едят всякую чужеродную
дрянь и поклоняются этим, ну, сами знаете, объектам, - объяснила матушка
Ветровоск, прирожденный посол доброй воли. - Причем надо быть очень
осторожным, ведь заграница-то совсем рядом может оказаться. Да-да, -
фыркнула она. - Из этой своей заграницы Жалка Пуст могла что угодно
притащить.

- Однажды она привезла мне очень миленькую тарелочку, белую такую с
голубым, - поделилась нянюшка Ягг.

- Верно говоришь, - кивнула мамаша Бревис матушке Ветровоск. - Лучше
кому-нибудь сходить, осмотреть ее домишко. У нее там много чего хорошего
было. Страшно даже подумать, что какой ворюга заберется туда и все там
обшарит.

- Представить себе не могу, что какому-нибудь воришке взбредет в голову
забираться к ведьме... - начала было матушка, но внезапно осеклась. - Ага,
- покорно промолвила она. - Хорошая мысль. Обязательно зайду.

- Да чего уж, я схожу, - сказала нянюшка Ягг, у которой тоже было время все
обдумать. - Мне как раз по пути. Никаких проблем.

- Нет, тебе лучше пораньше вернуться домой, - возразила матушка. - Так что
не беспокойся. Мне нетрудно.

- Ой, да какое там беспокойство! - махнула рукой нянюшка.

- В твоем возрасте лучше не переутомляться, - напомнила матушка Ветровоск.
Их взгляды скрестились.

- Слушайте, чего вы спорите-то? - удивилась мамаша Бревис. - Возьмите да
сходите на пару.

- Я завтра немного занята, - подумав, сообщила матушка Ветровоск. - Может,
после обеда?

- Подходит, - сказала нянюшка Ягг. - Встретимся возле ее дома. Сразу после
обеда.

- Когда-то был, но потом ты его отвинтил, и он потерялся, - пробормотала
старая мамаша Дипбаж.


Забросав яму землей, Харка-браконьер вдруг ощутил, что должен произнести
хоть несколько прощальных слов.

- Ну, короче, вот оно и все... - неопределенно выразился он.

"А ведь она была одной из лучших, - думал Харка, возвращаясь в
предрассветном сумраке к домику Жалки Пуст. - Не то что некоторые... Хотя,
конечно, все ведьмы хорошие, - поспешно добавил он про себя, - но лично я
предпочитаю держаться от них подальше, неловко как-то чувствую себя с ними.
А вот госпожа Пуст всегда умела выслушать..."

На кухонном столе лежали продолговатый пакет, небольшая кучка монеток и
конверт.

Недолго думая, Харка вскрыл конверт, хотя письмо было адресовано не ему.

Внутри оказался конверт поменьше и записка.

"Альберт Харка, - гласила записка, - я все вижу. Дастафь пакет и канверт
куда над а, а если пасмеиш заглянуть в нутрь с табой случица нечто ужасное.
Как профессиональная Фе Я Крестная я не магу никаво праклинать но
Предсказываю тибя покусаит злой волк и твоя нога пазеленеит и отвалица, ни
спрашивай аткуда я это знаю тем болие все равно я не смагу ответить патаму
што умирла. Всево наилутшево, Десидерата Жалка Пуст".

Он зажмурился и взял пакет.


Туда, где сверкнет капелька воды на гребне волны, где блеснет льдинка, где
найдется самое захудалое зеркальце или отражение, - во все эти места Лилит
могла заглянуть. Волшебное зеркало? Ерунда. Любое зеркало сойдет, главное -
уметь им пользоваться. И Лилит, вобравшая в себя энергию миллиона
отражений, прекрасно это умела.

Ее грызло лишь одно. Скорее всего, Десидерата Пуст избавилась от нее. Этот
поступок вполне в ее духе. Сознательность... Видимо, отдала той глупой
девчонке с бесцветными глазами, которая время от времени ее навещала, - той
самой, что любила обвешиваться дешевой бижутерией и безвкусно одевалась.
Очень подходящий тип.

Но Лилит должна была убедиться наверняка. Уверенность - вот залог вашего
успеха, и Лилит достигла своего нынешнего положения именно благодаря тому,
что всегда следовала этому правилу.

В лужах и окнах, по всему Ланкру, замелькало лицо Лилит. Оно появлялось и
тут же проп