Терри Пратчетт.
    Ведьмы за границей.


Terry PRATCHETT. WITCHES ABROAD.

Посвящается тем читателям - а почему бы и нет? - которые после выхода
"Вещих сестричек" буквально завалили автора собственными вариантами текста
"Песни про ежика".

О горе мне, горе...

Анонс

Представьте, вы идете себе, никого не трогаете, и вдруг вам на голову
падает фермерский домик, который принес неведомо откуда взявшийся ураган.
Или вы - честный волк, промышляющий поросятами да серыми козлами, но
внезапно вам в голову приходит абсолютно сумасшедшая идея - отправиться за
тридевять земель и сожрать какую-то жилистую, невкусную старуху. Причем
подспудно вы чувствуете, что за это с вас сдерут шкуру, но все равно
следуете этому странному, словно навязанному вам желанию. Вот что
происходит, когда злые силы начинают играть со сказками, из которых соткана
ткань самой Вселенной.


Перед вами - Плоский мир, плывущий сквозь пространство и покоящийся на
спинах четырех слонов, которые, в свою очередь, стоят на панцире Великого
А'Туина, Всемирной Черепахи.

В прежние времена подобная вселенная считалась необычной и даже, возможно,
невозможной.

Но с другой стороны, в прежние времена все вообще обстояло гораздо проще.

Это потому, что вселенная была исполнена невежества. И ученый, подобно
склонившемуся над горным ручьем старателю, тщательно и долго просеивал ее,
роясь в поисках золотых крупинок знания среди гальки абсурда, песка
неопределенности и шныряющих в воде крошечных щетинистых восьминогих
суеверий.

Время от времени он выпрямлялся и выкрикивал что-нибудь вроде: "Ур-р-ра, я
только что открыл третий закон Бойля!" И тогда все сразу осознавали, кто
они и где находятся. Но основная беда заключалась в том, что со временем
невежество становилось все более привлекательным, в особенности
колоссальное, поразительное невежество в области таких крупных и важных
проблем, как материя и творение. Люди, которые раньше терпеливо возводили
посреди хаоса вселенной свои домики из рациональных бревнышек, перестали
это делать и все больше начали интересоваться хаосом как таковым -
во-первых, быть специалистом по хаосу куда легче, а во-вторых, в хаосе
время от времени встречаются по-настоящему классные узоры, которые здорово
смотрятся на футболках.

И вместо того, чтобы продолжать заниматься чистой наукой[1], ученые вдруг
принялись налево-направо рассказывать, насколько невозможно хоть что-то
знать наверняка и, мол, вообще не существует ничего познаваемого, что можно
было бы назвать реальностью, но все это очень, очень здорово, а кстати,
неужели вы не слышали, ведь все кругом состоит из пресловутых крошечных
вселенных, вот только их никто не видит, поскольку все они замкнуты сами на
себя! И вообще, разве плохая получилась футболка?

По сравнению с подобными теориями гигантская черепаха, несущая на спине
целый мир, кажется чем-то по меньшей мере обыденным. Она хотя бы не
пытается делать вид, будто ее не существует, и никто из обитателей Плоского
мира даже не думал доказывать, что такой черепахи нет и быть не может. А
вдруг ты окажешься прав и выяснишь, что на самом деле плаваешь в
космической пустоте? Дело все в том, что Плоский мир существует на самой
грани реальности. Достаточно ничтожнейшего толчка - это равновесие
нарушится и весь Диск рухнет на ту сторону действотельности. Поэтому жители
Плоского мира воспринимают все крайне серьезно.

Например, те же сказки.

Сказки - вещь очень важная.

Люди думают, что сказки создаются людьми. На самом же деле все наоборот.

Сказки существуют совершенно независимо от своих героев. Если вам это
известно, то такое знание - сила.

Сказки, эти длиннющие колышущиеся ленты обретших форму времени и
пространства, порхая, носились по вселенной с самого начала времен. При
этом они постепенно эволюционировали. Слабейшие вымерли, а сильнейшие
выжили и со временем растолстели - ведь люди пересказывали их раз за разом.

Существование этих самых сказок накладывает смутный, но довольно устойчивый
отпечаток на хаос, который представляет собой вселенская история. Сказки
протачивают в ней ложбинки, достаточно глубокие и позволяющие людям
следовать вдоль них. Точно так же вода протачивает себе русло в горном
склоне. И каждый раз, когда руслом сказки проходят новые действующие лица и
герои, оно становится все глубже.

Это называется теорией повествовательной причинности и означает, что
сказка, стоит ей начаться, приобретает форму. Она моментально впитывает
вибрации всех своих предшествующих изложений, которые когда-либо имели
место.

Вот почему истории все время повторяются.

Тысяча героев похищала у богов огонь. Тысяча волков пожирала бабушку,
тысяча принцесс удостаивалась поцелуя. Миллионы безвестных актеров, сами
того не сознавая, проходили проторенными сказочными тропками.

В наше время такого просто быть не может, чтобы третий, самый младший, сын
какого-нибудь короля, пустись он на подвиги, до этого оказавшиеся не по
плечу его старшим братьям, не преуспел бы в своих начинаниях.

Сказкам совершенно безразлично, кто их действующие лица. Важно лишь то,
чтобы сказку рассказывали, чтобы сказка повторялась. Или, если хотите,
можно представить это следующим образом: сказки - некая паразитическая
форма жизни, играющая судьбами и калечащая людские жизни исключительно в
целях собственной выгоды[2].

И только личности особого склада способны сопротивляться сказкам. Такие
люди становятся бикарбонатом истории.

Итак, давным-давно...

Стиснув рукоять, серые руки обрушили кувалду на верхушку столба. Удар был
такой силы, что столб ушел в мягкую почву сразу на целый фут.

Еще пара ударов, и столб был забит намертво.

Из-за окружающих поляну деревьев за происходящим безмолвно наблюдали змеи и
птицы. В болоте плавали крокодилы, смахивающие на куски чего-то крайне
неприглядного.

Серые руки взяли поперечину, приложили ее к столбу и привязали лианами,
затянув их так крепко, что они аж затрещали.

Она следила за ним. А потом взяла осколок зеркала и прикрепила его к
верхушке столба.

- Фрак, - сказала она.

Он взял фрак и надел его на поперечину. Поперечина оказалась недостаточно
длинной, и последние несколько дюймов обоих рукавов опустело свисали вниз.

- Теперь цилиндр, - велела она.

Цилиндр был высоким, круглым, черным и блестящим.

Осколок зеркала угрожающе мерцал между чернотой цилиндра и фрака.

- А это сработает? - спросил он.

- Да, - ответила она. - Даже у зеркал есть отражение. И с зеркалами нужно
бороться при помощи зеркал. - Она бросила взгляд на виднеющуюся вдали за
деревьями изящную белую башню. - Мы должны найти ее отражение.

- Этому отражению придется проделать неблизкий путь.

- Вот именно. Но нам нужна помощь.

Она оглядела поляну.

После чего призвала Повелителя Сети Продаж, властительницу Бон Анну,
Хоталогу Эндрюса и Широко Шагая. Может, это были не очень могущественные
боги.

Но они были лучшими, что ей удалось создать.

Это сказка о сказках.
Или о том, что значит быть настоящей феей-крестной.
А еще это сказка об отражениях и зеркалах.

По всей множественной вселенной, тут и там, обитают отсталые племена[3], с
недоверием относящиеся к зеркалам и отражениям, поскольку те, по их словам,
крадут частичку души, а ведь человека и так не слишком много. Но люди,
которые привыкли носить на себе целые кучи одежды, утверждают, будто это
чистой воды суеверие. Они словно бы не замечают, что те, кто проводит
жизнь, появляясь в тех или иных отражениях, на тех или иных картинках, как
будто становятся немного тоньше. Нет, обычно это относится на счет обычного
переутомления, а еще о таких людях говорят: их, мол, выдержка подвела.

Просто суеверие... Но суеверие не всегда ошибочно.

Зеркало и в самом деле способно отнять у вас частичку души. Зеркало может
хранить отражение целой вселенной, целый звездный небосвод вмещается в
кусочке маленького посеребренного стекла.

Если все знаешь о зеркалах, считай, что знаешь почти все.

Загляните в зеркало...

... Дальше...

... Еще дальше...

... И вы увидите оранжевый огонек на продуваемой всеми ветрами вершине
горы, в тысячах миль от овощной теплоты того болота...

Местные называли ее Лысьей горой. И называлась она так потому, что была
совершенно лысой, а вовсе не потому, что ее склоны изобиловали лисами.
Однако это частенько сбивало людей с толку - к вящей выгоде местных
жителей, - и охотники, обвешанные арбалетами, капканами и сетями, толпами
валили в соседние с горой деревушки. Местные следопыты охотно соглашались
проводить их туда, где обитают лисы. Поскольку окрест все довольно неплохо
кормились этим промыслом - то бишь торговали путеводителями, картами лисьих
угодий, живописными настенными часами с лисами вместо кукушек, лисьими
посохами и пирогами в форме лис, - ни у кого не было времени, чтобы сходить
куда следует да исправить ошибку, вкравшуюся в название[4].

Она была настолько лысой, насколько способна быть лысой гора.

Деревья заканчивались на полпути к вершине, лишь несколько сосен торчали
наверху, производя тот же самый эффект, что и пара трогательных прядей,
которые никак не желающий сдаваться лысеющий человек упрямо зализывает
поперек своего скальпа.

И на этой горе обычно собирались ведьмы.

Сегодня вечером костер горел на самой верхушке. В мерцающем свете мелькали
темные фигуры.

Кружево облаков периодически заслоняло луну.

Наконец высокая, в остроконечной шляпе фигура гневно вопросила:

- Ты хочешь сказать, что все мы принесли картофельный салат?


В Овцепиках жила еще одна ведьма, но на сегодняшний шабаш она не явилась.
Ведьмы ничем не отличаются от простых людей и тоже любят отдохнуть на
природе, но у этой ведьмы была назначена весьма важная встреча. И такого
рода встречу на другое время не перенесешь.

Десидерата Жалка Пуст составляла завещание.

Такое странное имя досталось ей от матери, которая утверждала, что это имя
на каком-то умершем, а значит, ненужном языке означало нечто отсутствующее,
но очень и очень желаемое. Впрочем, мать сама вскоре утомилась называть
дочку таким сложным и, честно признаться, подозрительным словом, а потому
придумала более простой вариант. И с тех пор девочку стали называть Жалкой
Пуст.

Когда Жалка Пуст была еще совсем маленькой, бабушка дала ей четыре важных
совета, которые должны были направлять ее девичьи шаги по непредсказуемо
извилистой жизненной стезе.

Вот они, эти советы.

Никогда не доверяй собаке с оранжевыми бровями.

Всегда спрашивай у молодого человека его имя и адрес.

Никогда не становись между двумя зеркалами.

И всегда, всегда носи свежее нижнее белье, потому что невозможно заранее
предсказать, когда тебя затопчет взбесившаяся лошадь, зато, если люди потом
подберут твое бездыханное тело и увидят, что на тебе несвежее исподнее, ты
просто помрешь со стыда.

А затем Жалка выросла и стала ведьмой. Но ведьмы обладают одним небольшим
преимуществом: они всегда точно знают, когда умрут, а следовательно, белье
могут носить какое угодно[5].

Жалка Пуст стала ведьмой восемьдесят лет назад. Тогда знание отведенного
тебе срока казалось чем-то весьма привлекательным, поскольку в душе ты
считаешь, что впереди - вечность.

Но это тогда.

А то сейчас.

Сейчас "вечность" уже не казалась столь долгой, как некогда.

В очаге рассыпалось и превратилось в уголья еще одно полено. В этом году
Жалка Пуст даже не стала заказывать дрова на зиму, А какой смысл?

Перед назначенной встречей ей предстояло побеспокоиться еще кое о чем...

Она бережно завернула все так, что получился аккуратный продолговатый
сверток. После чего сложила письмо, надписала адрес и сунула под бечевку.
Дело сделано.

Затем Жалка Пуст подняла глаза. Слепая вот уже тридцать лет, Жалка никогда
не считала отсутствие зрения большой проблемой. Ведь у нее всегда было, так
сказать, внутреннее провидение. Когда обычные глаза перестают видеть, ты
просто учишься предвидеть настоящее, что в любом случае намного легче, чем
заглядывать в будущее. А поскольку оккультное зрение не требует света,
выходит еще и серьезная экономия на свечах. Всегда можно кое-что
сэкономить, если знаешь, куда глядеть... Э-э, в переносном смысле этого
слова, разумеется.

На стене напротив висело зеркало.

Но лицо в нем принадлежало кому-то другому.

Лицо Жалки было круглым и розовым, тогда как в зеркале отражалась
решительная женщина, явно привыкшая отдавать приказы. Жалка Пуст была не из
тех, кто их отдает. Скорее, совсем наоборот.

- Ты умираешь, - сказала женщина в зеркале.

- Да уж, не без этого.

- Ты состарилась. Такие, как ты, всегда старятся. Твоя сила почти на
исходе.

- Что верно, то верно, Лилит, - кротко согласилась Жалка.

- Значит, очень скоро ты не сможешь защищать ее.

- Боюсь, что так, - кивнула Жалка.

- То есть остаемся только мы с этой злющей болотной бабой. И победу одержу
я.

- Чему быть, того не миновать.

- Зря ты не подыскала себе преемницу.

- Все времени не было. Да и сама знаешь, не больно-то я предусмотрительная.

Женская фигура в зеркале придвинулась ближе, и лицо ее чуть ли не прижалось
к серебристому стеклу.

- Ты проиграла, Десидерата Пуст.

- Выходит, так...

Жалка немного неуверенно поднялась из-за стола и сняла с него скатерть.

Женщина в Зазеркалье, похоже, начинала сердиться. Ведь ясно как день,
проигравшие должны выглядеть убитыми горем, но у Жалки был вид, словно она
только что удачно пошутила над кем-то.

- Ты проиграла! Ты что, не понимаешь этого?!

- Понимаю, понимаю, - успокоила Жалка. - Кое-кто здесь умеет хорошо
объяснять. Прощай, госпожа.

Она завесила зеркало скатертью.

Послышалось сердитое шипение, а потом наступила тишина.

Некоторое время Жалка Пуст стояла погрузившись в свои мысли.

Наконец она подняла голову и сказала:

- Вроде чайник вскипел. Чайку не желаешь?

- НЕТ, БЛАГОДАРЮ, - ответил голос прямо за ее спиной.

- Давно ждешь?

- ВЕЧНО.

- Я тебя не задерживаю?

- ДА НЕТ, НОЧЬ ВЫДАЛАСЬ СПОКОЙНОЙ.

- И все же я налью тебе чашечку. У меня вроде и печенья немного осталось.

- НЕТ, СПАСИБО.

- Коли захочешь, возьми сам - оно в вазочке на каминной полке. Не поверишь,
вазочка из самого что ни на есть настоящего клатчского фарфора. И сделал ее
самый что ни на есть клатчский мастер. В самом что ни на есть Клатче, -
добавила она.

- НЕУЖЕЛИ?

- В молодые-то годы и куда меня только не заносило!

- ВОТ КАК?

- Ох, времечко было! - Жалка помешала угли кочергой. - Само собой, по
делам, ты ж понимаешь. Небось и тебя помотало по свету?

- ДА.

- Нипочем, бывало, не знаешь, когда тебя сызнова позовут. Хотя чего я - мне
ли тебе рассказывать? Но в основном все по кухням. Бывалоча, конечно, и на
балы попадала, но по большей части на кухни...

Она плеснула кипятку в стоящий на плите заварной чайник.

- ДА УЖ...

- Все разные желания исполняла.

Последнюю фразу Смерть не понял.

- КАК-КАК? НА КУХНИ?... КАКИЕ МОГУТ БЫТЬ ЖЕЛАНИЯ НА КУХНЕ? ТЫ ЧТО,
ПОСУДОМОЙКОЙ ПОДРАБАТЫВАЛА?

- Если бы... Все было бы куда проще, - Жалка Пуст вздохнула. - Ох, и
ответственное же это дело быть феей-крестной. Главное - вовремя
остановиться. А то ведь оно как бывает: коли все до единого желания
исполнять, так люди от этого быстро портятся. Вот и ломай голову, что лучше
дать - то, что им хочется, или то, что им действительно нужно.

Смерть вежливо кивнул. Он с такой проблемой не сталкивался: его клиенты
безропотно принимали то, что им дают.

- Вот и с Орлеей этой... - начала Жалка. Смерть пристально взглянул на нее.

- С ОРЛЕЕЙ?

- Знаешь, где это? Дурацкий вопрос, конечно знаешь.

- Я... РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ МЕСТА, КОТОРОГО БЫ Я НЕ ЗНАЛ.

Лицо Жалки Пуст смягчилось. Ее внутренний взгляд был направлен куда-то
далеко-далеко.

- Двое нас было. Слышал, наверное, крестные всегда по двое ходят. Я да
госпожа Лилит. Большое дело крестной быть. Вроде как частью истории
становишься. Одним словом, девочка тогда родилась" хоть и не в законном
браке, да только это не беда, родители не то чтобы не могли пожениться,
просто все недосуг было... А Лилит непременно хотела, чтоб и красота у нее
была, и власть и чтоб вышла крестница никак не меньше чем за принца.

Ха! С тех пор она только тем и занималась. А что я могла поделать? С такими
желаниями не поспоришь. Лилит знает силу сказки. Я старалась как могла, но
Лилит - она ж могущественная ведьма. Слыхала я, будто она сейчас целым
городом заправляет. Всю страну с ног на голову поставить готова, а все ради
того, чтобы сказку сделать былью! Но теперь уж все одно поздно. Для меня. В
общем, я умываю руки. Вот оно как бывает... Никому не охота быть
феей-крестной, Кроме Лилит, разумеется. Будто вожжа ей под хвост попала. Но
теперь другие будут разбираться, не я. Нашла я тут кое-кого. Может,
конечно, поздновато спохватилась, но...

Жалка Пуст была доброй душой. Со временем феи-крестные начинают здорово
разбираться в человеческой природе, и от этого хорошие ведьмы становятся
добрыми феями, а плохие обретают могущество. Жалка была не из тех, кто
любит крепкое словцо, и если она употребила такое выражение, как "вожжа под
хвост попала", то можно быть уверенным: она говорит о человеке, который, по
ее мнению, находится уже в нескольких милях за горизонтом безумия и все
ускоряет полет.

Старая ведьма налила себе чаю.

- Вот в чем беда со вторым зрением, - продолжила она. - Ты видишь, что
делается, но не знаешь, что все это значит. Я видела будущее. В нем тыква
превратилась в карету. Только это ведь невозможно! А еще там мышь
обернулась кучером, что тоже навряд ли может случиться. Потом там были
бьющие в полночь часы, какая-то туфелька стеклянная... И все это должно
случиться. Потому что так заведено в сказках. Но затем я вспомнила, что
знаю кой-кого, кто умеет переворачивать сказки на свой лад.

Она снова вздохнула.

- Жаль, не я отправляюсь в Орлею, - сказала она. - Косточки погреть не
помешало бы. К тому же Сытый Вторник на носу. В былые-то времена я завсегда
на Сытый Вторник в Орлею заглядывала.

Последовало выжидательное молчание.

- ПО-МОЕМУ, ТЫ ПРОСИШЬ МЕНЯ ИСПОЛНИТЬ ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ... - с подозрением
промолвил Смерть.

- Ха! Желания - это удел фей-крестных, но их желания никто не исполняет. -
Жалка снова устремила взгляд неизвестно куда и теперь явно разговаривала
сама с собой. - Вот ведь в чем дело... Я должна отправить эту троицу в
Орлею. Просто обязана отправить, потому как видела их там. Все трое должны
туда попасть. Но с такими, как они, все очень непросто. Тут без головологии
не обойтись. Надо сделать так, чтобы они сами себя туда отправили. А то
ведь Эсме Ветровоск только скажи, что она должна куда-то там отправиться,
так она с места не сдвинется - назло тебе. Значит, надо строго-настрого
запретить ей это, и тут уж она хоть по битому стеклу побежит. Беда с этими
Ветровосками. Если им в голову что втемяшилось, все, не переупрямишь,
обязательно своего добьются!

И тут Жалка Пуст улыбнулась - видимо, ей на ум пришла какая-то забавная
мысль.

- Но скоро одна из них узнает, что такое поражение...

Смерть промолчал. "Да что я ему тут рассказываю? - подумала Жалка Пуст. -
Уж он-то наверняка знает: рано или поздно все терпят поражение".

Она допила чай. Потом встала, не без некоторой торжественности напялила
свою остроконечную шляпу и заковыляла наружу через заднюю дверь.

Чуть в стороне от дома под деревьями была вырыта глубокая яма, в которую
кто-то предусмотрительно спустил короткую лестницу. Жалка слезла туда и с
некоторым трудом вытолкнула лестницу наверх, на палые листья. Затем
улеглась на дно ямы. Но вдруг опять подняла голову.

- Если не имеешь ничего против сосны, то господин Сланец, тролль, владеющий
лесопилкой, ладит неплохие гробы.

- ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДУ ИМЕТЬ ЭТО В ВИДУ.

- А могилу эту вырыл Харка-браконьер, - как бы между прочим заметила она. -
И он же обещался на обратном пути заглянуть сюда да засыпать ее. Главное