ести любое  дерьмо,  какое  только
захотим.  Раз  смоделировав  разум  как   сплетение   битов,   мы   сможем
расшифровать это сплетение, увеличить, трансформировать -  возможно,  даже
запрограммировать  на  самотрансформацию.  Военные  применения  -   просто
удобный способ найти источник финансирования. Я говорю о том,  что  сможет
изменить весь этот богом проклятый мир.
     - Он слегка склонил голову, устремив немигающий взгляд  на  Бейли.  -
Вы, без сомнения, не можете не оценить возможностей.
     Очевидно, это и было для Готтбаума целью  жизни.  Его  горящие  глаза
почти гипнотизировали. У него,  безусловно,  было  "присутствие  силы".  С
виду, точь-в-точь пророк, желающий обратить Бейли в свою веру.
     - Однако же, - сказал Бейли, решив  проигнорировать  интеллектуальную
приманку, свободно висящую перед самым его носом, - проблема в  следующем.
Проект длится тридцать лет и, согласно официальному заключению, еще ничего
не смоделировал.
     Готтбаум бессильно опустил руки по швам.
     - Смоделирует. Если только  его  не  свернут.  И  перестанут  срезать
фонды. - Он отвернулся. - Извините. У меня еще дела.
     И Бейли осознал, что  смотрит  в  спину  старика,  направляющегося  к
терминалу (на мониторе какой-то текст).
     - И это... все, что я смог выделить.
     - Да, это все, на что я смог выделить время. - Готтбаум сел в кресло,
положив клавиатуру к себе на колени.
     - Но я надеялся на более удобный случай для беседы.
     - В таком случае я, к сожалению, должен вас разочаровать.
     - Я... обидел вас?
     - Нет. Но если будете продолжать злоупотреблять моим гостеприимством,
то безусловно обидите.
     Бейли почувствовал, что удивление его уступает место обиде.
     - Я полагал, вас  интересует  будущее  проекта,  -  сказал  он.  -  Я
полагал, вы пожелаете сказать мне...
     - Не думаю, что обманул ваши ожидания, - перебил его Готтбаум, -  но,
видно, все это время я только зря сотрясал воздух. Возвращайтесь к себе  в
Сан-Диего и делайте, что хотите.
     - Что-ж, ладно, - кивнул Бейли. - Огромное вам  спасибо  за  то,  что
пожертвовали толикой вашего бесценного времени.
     Он пробрался через путаницу кабелей и прошел к двери. Дверь перед ним
отъехала в сторону - и вот он, Бейли, снова на вольном воздухе.



                              ПОВТОРНЫЙ ЗАПУСК

     Несколько секунд он постоял в растерянности, пытаясь сообразить,  что
же, собственно, произошло. Может, пережал? Или наоборот, недожал? А может,
следовало выказать побольше "интереса" к Готтбаумовым идеалам?
     Тут он увидел Юми. Та сидела в траве, скрестив ноги  и  уткнувшись  в
книгу. Черные волосы ее блестели в солнечных лучах.
     Он подошел к ней.
     - Извините...
     Она подняла взгляд.
     - Да?
     - Можно побеседовать с вами? Совсем недолго.
     - О чем?
     Он неопределенно махнул рекой.
     - Я... Кажется, я рассердил вашего отца.
     Она презрительно склонила голову набок.
     - Отчего же вам так кажется?
     - Оттого, что... Черт возьми, он меня просто выгнал. - Он рассмеялся,
только  сейчас  оценив  юмор  ситуации:  он-то  приехал  сюда,  весь   под
впечатлением мрачных предчувствий Шерон, а встречен  был,  в  основном,  с
безразличием.
     А Юми, похоже, чувствовала себя посвободнее, чем в куполе. Она пожала
плечами.
     - Он всегда всех выгоняет. Кое-кто держался дольше прочих, но в конце
концов ему становилось - так скучно, и он говорил, чтобы убирались.
     - Душа человек...
     Бейли все еще чувствовал обиду - на Готтбаума, корчащего  примадонну,
на себя самого, не сумевшего справиться лучше... Но, может быть  так,  что
даже сейчас еще не поздно чего-нибудь  добиться.  Он  присел  на  корточки
напротив Юми.
     - Вы так говорите, точно видели множество прибывающих и отбывающих.
     - Да. В детстве, когда я  еще  жила  тут.  Журналисты,  конгрессмены,
выпускники институтов... - Она оборвала фразу, словно подумав  вдруг,  что
слишком уж разболталась с чужим человеком.
     - Могу я узнать, где вы живете теперь?
     - На Гавайях. - Слова эти она произнесла явно нехотя.
     Лицо ее было - само спокойствие и осмотрительность.
     Как бы это заставить ее разговориться...
     - Нелегко это наверное - быть дочерью гения?
     - Двух. Моя покойная мама была  блестящим  биологом.  -  Она  закрыла
книжку, но заложила пальцем  то  место,  где  читала.  -  Значит,  вы  уже
уходите?
     Бейли поднял брови.
     - Вы меня тоже прогоняете?
     Она торопливо качнула головой.
     - Нет. Просто я хотела спросить, не сможете ли вы  подвезти  меня  до
подножия холма. К магазину.
     - О, конечно же!
     Она поднялась и отряхнула травинки с юбки.
     - Понимаете, я, наверное, никогда не научусь водить.
     Бейли вдруг стало жаль ее. Фразы ее  были  кратки  и  недвусмысленны,
точь-в-точь как у отца, и взгляд такой же пристально-настороженный.  В  то
же время присутствовала в ней этакая  мягкость,  ранимость...  Да  она  же
боится отца! А может, и вообще всех мужчин.
     Они сели в машину, Бейли  запустил  мотор  и,  выруливая  на  дорогу,
спросил:
     - Так что же подвигло вас снова визитировать эти места?
     Она искоса стрельнула в него взглядом, которого, как догадался Бейли,
ему, замечать не следовало.
     - Мой отец говорил  вам  что-нибудь  о  своих...  планах  на  будущую
неделю?
     - Нет. -  Одно  из  колес  провалилось  в  глубокую  выбоину,  машина
накренилась, и он едва совладал с рулем. - Мы говорили только о "ЖС".
     - А,  это.  -  Слова  ее  звучали  пренебрежительно.  -  Вы  тоже  им
занимаетесь? - Точно надеясь, что нет.
     -  Я  работаю  в  отделе  безопасности  Норт-Индастриз.  -  Бейли  по
некоторым причинам стало совестно за свою ложь. Было в  Юме  что-то  такое
доверчивое, несмотря на настороженность... - Я  сказал  вашему  отцу,  что
проект, судя по всему, повалился. Вот тогда он меня и выгнал.
     Она сидела, глядя перед собой, руки сложены на коленях. Точно кукла -
такая прямая, совершенная...
     - Провалился... - сказала она.
     - Вы так не думаете?
     Она словно пыталась решить, что нужно сказать.
     - Я... почти ничего не знаю об этом.
     Бейли вел машину медленно, но половина дороги была уже позади. Теперь
уже не было времени на пустые разговоры; следовало переходить к главному.
     - Знаете, я чувствую, что ваш отец вполне может что-то скрывать.
     - Наверное. - Она слегка повела плечом. - Он  вообще  очень  скрытный
человек.
     Такая  искренность  привела  Бейли  в  замешательство.  Как  бы  этим
воспользоваться?
     - А вас он в свои секреты не посвящает?
     - Нет. - Теперь уже она изобразила обескураженность. - И даже если бы
посвящал; по-моему, вам следовало бы расспрашивать не меня, а его самого.
     Грунтовка кончилась. Бейли вывел машину на шоссе, набрал  скорость  и
решил не нарушать молчания - авось  она  скажет  чего  еще.  Но  Юми  тоже
молчала.
     Может быть лучше все объяснить прямо? Впереди уже виднелся магазин, и
Бейли сказал:
     - Вот что меня в самом деле тревожит.  У  меня  такое  ощущение,  что
разработчики проекта случайно  наткнулись  на  нечто  чрезвычайно  важное.
Настолько важное, что даже скрывают это  от  руководства.  Знаете,  ученые
иногда просто упиваются своей мощью. Сама  по  себе  работа  закончена,  а
возможные побочные эффекты в расчет не берутся,  и  всякий,  кто  пожелает
установить хоть какой-то контроль, рассматривается  как  досадная  помеха,
или даже как враг. Это может привести к очень неприятным последствиям.
     Казалось, слова Бейли подействовали.  Юми  опустила  взгляд  к  своим
рукам,  лежавшим  на  коленях,  ковырнула  ногтем   заусеницу   у   ногтя,
вздрогнула.
     - Это так, - прошептала она.
     Бейли притормозил у магазина.
     -  Думается  мне,  ваш  отец   регулярно   сносится   с   работниками
лаборатории. Возможно,  и  сам  все  еще  участвует  в  исследованиях.  Он
жутковатый человек и в прошлом успел показать себя...  Вот  почему  я  так
обеспокоен.
     Последовала продолжительная пауза. Наконец Юми приняла решение.
     - Извините, мистер Уилсон, но я предпочитаю  не  вмешиваться  в  дела
отца.
     Бейли взял лежавший рядом с машинным телефоном  блокнот,  написал  на
чистой странице несколько цифр, вырвал и подал Юми.
     - Если вдруг почувствуете, что эти дела вас все же  как-то  касаются,
вот мой домашний телефон. Если меня не будет, и ответит кто-то еще, просто
скажите, что вам необходимо поговорить с Джимом. Это мое... второе имя.
     Она смотрела на бумажку, словно бы не желая  брать  ее,  затем  вдруг
спрятала ее в свою книгу.
     - Я сохраню это. Только вряд ли воспользуюсь.
     Она потянулась к ручке дверцы. Бейли взял ее за руку. Кожа была очень
нежной и гладкой на ощупь.
     - Спасибо вам за беседу. Наверное, вам  лучше  не  передавать  нашего
разговора отцу.
     Она  скользнула  быстрым,  тревожным  взглядом  по  его  лицу,  резко
отвернулась, выбралась из машины и пошла прочь. Он провожал  ее  взглядом,
пока она не вошла  в  магазинчик,  затем  неохотно  запустил  двигатель  и
покатил назад, в Лос-Анджелес.



                              ПРЕДАТЕЛЬСТВО

     Вернувшись домой, Юми нашла  отца  за  тем  занятием,  за  которым  в
течение многих лет так часто видела его: он сидел за столом, уставившись в
экран компьютера. Она почла за лучшее не мешать, вышла на двор и читала до
самого заката, пока небо из голубого не превратилось в багровое. Тогда она
вернулась в купол - отец сидел все в том же кресле, стуча все  по  той  же
клавиатуре.
     Подойдя, она встала рядом, помня, что он просто  не  может  работать,
если за ним наблюдают. Она стояла молча, и  через  несколько  секунд  отец
заметил ее присутствие.
     - Что? - Казалось, он лишь невероятным усилием  смог  сосредоточиться
на ней. - Чего тебе, Юми?
     - Я собираюсь поесть. Тебя еда не заинтересует?
     - Э-э, да. Я освобожусь через несколько минут.
     Юми давным-давно узнала  на  опыте,  что  это  может  означать  любой
временной промежуток - от часа до целых суток. Она  осталась  стоять,  где
стояла,  отказавшись  в  кои-то  веки  подчиниться   молчаливому   приказу
убраться. Перечить отцу - от  этого  холодело  в  животе  и  даже  дрожали
руки... Но если она сейчас сдастся, то неизбежно будет  злиться  на  себя,
будет испытывать стыд за себя, а это куда хуже.
     - Знаешь, - сказала  она,  -  мне  думается,  что,  если  ты  вправду
собираешься с  понедельника  лечь  в  больницу,  то,  наверное,  пожелаешь
выделить хоть немного времени, чтобы побеседовать. Ты  ведь  говорил,  что
именно для этого просил меня приехать.
     Он поднял на нее искренне изумленный взгляд.
     - Конечно, мы сможем побеседовать. Только вначале я должен  закончить
с этим. - Он кивнул на экран. - Это чрезвычайно важно.
     Они рассматривали друг друга, оба сбитые с толку,  точно  звери  двух
разных пород.
     - Ты работаешь для проекта "ЖС"? - спросила Юми. Не в ее обычае  было
расспрашивать отца, но  беседа  в  машине  Ричарда  Уилсона  что-то  такое
сдвинула в ее душе.
     - Да, именно так.
     Она сохранила спокойствие на лице, демонстрируя отцу маску притворной
скромности и невинности, перенятую от матери.
     - Ты уже столько лет тратишь на  этот  проект  так  много  времени...
Наверное, ты огорчен его провалом.
     Он резко отнял руки от  клавиатуры.  Движение  было  так  резко,  что
напомнило Юми о ковбоях, выхватывающих "кольты" из кобур.
     - Кто сказал, что проект провалился? - Тон его был резок;  на  скулах
заиграли желваки.
     Юми почувствовала себя так, точно ткнула палкой свирепого зверя.
     - Твой сегодняшний гость, мистер Уилсон, говорил что-то такое.  Когда
подвозил меня до магазина.
     - Уилсон... - Готтбаум издал короткий резкий смешок.
     - Он сказал, что руководство "Норт-Индастриз"...
     - Они совершенно не в  курсе  происходящего.  И  тому  есть  причина.
Проект потенциально опасен - возможны нежелательные применения.  И  уж  во
всяком случае он не провалился.
     Значит, Уилсон был прав - отец что-то скрывает. Конечно же, отец  все
это обосновал; он всегда так уверен в своей правоте; он  же  всегда  лучше
знает, как будет лучше для всех и каждого... Удивительно,  что  он  вообще
хоть что-то ей сказал. У него это само вырвалось - совсем как если подсечь
человека под коленки, он не сможет удержаться на ногах.
     Интересно, много ли он еще скажет?
     - Знаешь, - сказала Юми, все еще притворно-сдержанная и робкая,  -  я
никогда толком не понимала, в чем суть этого проекта.
     Он подозрительно покосился на нее. Понятно. Невидимый барьер снова на
месте.
     - И не нужно. - Он помолчал, точно повторяя про себя это  утверждение
и сожалея о нем. - В такие вещи тебе не нужно вмешиваться. Понимаешь? - Он
пристально посмотрел на нее.
     - Конечно, отец. - Она почтительно склонила голову; покорная женщина,
во всем полагающаяся на авторитет  мудрого  человека...  А  интересно,  не
напоминает ли это ему о его невесте, выглядевшей так наивно и смиренно, но
на поверку оказавшейся едва ли не  жестче  его  самого.  Только  одна  она
умудрилась пробраться сквозь его оборону и кое-что украсть у него: любовь,
время, гены - и напоследок, даже некоторую толику его денег.
     А отец снова повернулся к монитору.
     - Если ты не возражаешь, я все же закончу дела.
     - Разумеется, отец. - Она отступила назад.
     По дороге на кухню она прошла мимо обеденного стола. На столе  лежала
плоская черная папка и еще какая-то штука, не больше  мужского  бумажника.
Микрокомп, поняла она, сложенный клавиатурой к экранчику форматом примерно
с почтовую открытку. Она приостановилась,  думая,  откуда  это  все  могло
взяться,  и  догадалась:  Ричард  Уилсон  забыл,  когда  отец  велел   ему
убираться.
     Юми оглянулась - отец опять был поглощен работой. Она тихонько  взяла
со стола имущество Уилсона,  крадучись,  ретировалась  в  свою  спальню  и
заперла дверь.
     Она устроилась, скрестив ноги, на лоскутном одеяле, которое она сшила
себе пятнадцать лет назад, повертела в  руках  микрокомп,  поколебалась  и
отложила в сторону, не желая совать нос в личные  записи  Уилсона.  Однако
черная папка - совсем другое дело. Раскрыв ее, она взглянула на  титульный
лист.
     На секунду она растерялась. Вот здесь, в ее руках был  ответ  на  тот
самый вопрос, на который отказался отвечать отец. Всю свою  жизнь  слышала
она брошенные мимоходом  упоминания  о  "ЖС",  но  никогда  прежде  ей  не
представлялось случая понять смысл услышанного.
     Гриф "секретно" ее не смутил - она выросла в доме, где  засекреченные
документы были делом обычным и просто так лежали  где  попало.  Итак,  Юми
начала чтение.
     Через два часа, закончив чтение, она - в первый раз за всю свою жизнь
- осознала, всю  грандиозность  масштабов  того,  чем  был  одержим  отец.
Достижения, описанные в заключении, без сомнения были  только  началом,  и
достигнуты были еще до отставки отца. А, зная  отца,  вполне  можно  было,
основываясь  на  этом  вот  заключении,   догадаться,   что   у   него   в
действительности на уме.
     Она на секунду прикрыла глаза. Руки ее покрылись  "гусиной  кожей"  и
она вздрогнула, почувствовав себя совершенно одинокой и  перепуганной.  Ну
почему она не доверилась Уилсону?  Надо  бы  позвонить  ему  немедленно  -
только как это сделать незаметно? Следящая система,  установленная  отцом,
регистрировала все входящие и исходящие звонки. А  в  хижинах  соседей  ни
одного телефона нет. А магазин у прибрежного шоссе с закатом  закрывается;
значит, оттуда из автомата тоже не позвонить. А водить машину она так и не
научилась...
     Завтра утром, как только магазин  откроется,  она  спустится  вниз  и
позвонит. Да, это будет  предательством,  и  страшно  даже  подумать,  как
разъярится отец, если узнает... Хотя, если ее предположения верны, он  уже
ничего не сможет сделать.
     А ведь это в первый раз в жизни у нее есть над ним реальная власть...



                                  ВСТРЕЧА

     Очень болели плечи, шумело в голове - и жутко не хватало  Шерон.  Они
всегда проводили субботние дни вместе, а тут, попробовав хоть позвонить ей
из машины по пути обратно, Бейли на смог пробиться. То занято, то какие-то
странные шумы на линии; а когда он попробовал дозвониться через оператора,
ему было сказано, что телефон  отключен.  Он  попросил  оператора  набрать
другой свой домашний номер и получил ответ, что тот отключен тоже.
     Но теперь-то он почти дома. Скоро он обнимет Шерон и будет ужинать  с
ней и Дэймоном, а о данном пути вдоль  берега  и  пустопорожней  беседе  с
Готтбаумом можно будет со спокойной душой забыть.
     Вот уж и  его  улица;  джакарандовые  деревья  роняют  наземь  цветы;
силуэты пальм на фоне темнеющего  неба...  Бейли  представил  себе  людей,
живущих в этих маленьких, "в испанском стиле", домиках - обедают, играют с
детьми, сплетничают, смеются, занимаются любовью... И мне, подумал  он.  И
мне - того же самого.
     Он нажал кнопку на приборной доске  и  свернул  на  бетонный  пандус,
ведший вниз, в подземный гараж. Фары осветили въезд, и Бейли  увидел,  что
ворота гаража все еще плотно закрыты.
     Бейли остановил машину и снова нажал кнопку. Без  толку.  Он  проклял
свой ленивый характер - еще когда нужно было эту воротину починить...
     Что ж, возможно, ее удастся открыть  вручную.  Он  вышел  из  машины,
спустился по пандусу и навалился на дверь стараясь отодвинуть ее.
     Воротина не шелохнулась.
     Бейли оценил свои возможности. Можно  пройти  в  обход,  через  холл,
открыть входную дверь своим ключом,  спуститься  по  лестнице  в  гараж  и
попробовать открыть ворота изнутри. Хотя - было у него такое  впечатление,
что и из этого ничего не выйдет.
     Значит, придется оставить машину на улице. Ладно, невелик риск, тут в
окрестностях не очень шалят.
     Усталый   и   злой,   Бейли   вернулся   в   машину,   потянулся    к
драйв-селектору...
     Шорох сзади. Шорох одежды. И тут же чья-то рука  сжала  его  шею.  Он
тихо вскрикнул и вздрогнул от неожиданности. Виска его коснулась  холодная
сталь. Он, удивленно  вскрикнув,  бессознательно  схватил  чужую  руку,  а
затем, когда  здравый  смысл  возобладал,  сунулся  во  внутренний  карман
пиджака, за пистолетом.
     - Нет. - Голос был женским, высоким и громким.
     Бейли замер.
     - Что вам нужно?
     Кожа его покрылась мурашками. Он почувствовал,  как  сильно  забилось
сердце. Он проклинал себя за то, что оставил машину без  присмотра.  Потом
он понял, что все было подстроено:  ворота  гаража  специально  повредили,
чтобы задержать его снаружи.
     - Деньги вам нужны? Будут вам деньги... - Он  глянул  в  зеркало,  но
лица не увидел - оно было скрыто тенью.
     - Задним ходом на улицу, - сказала  женщина,  приблизив  губы  к  уху
Бейли и дыша ему в  затылок.  -  Сверните  за  угол.  -  Голос  ее  звучал
напряженно, даже подрагивал.
     Такие вот нервные и пугливые - опаснее всех.
     - Конечно, конечно, - сказал он, - только успокойтесь.  Как  скажете,
так и сделаю.
     Только бы не наркотики. Тогда можно было бы немного снять напряжение.
Бейли от всей души надеялся, что дамочка не "нанюхавшись", и вдруг  понял,
что голос ему знаком. Не просто так, "с улицы",  пришла.  Белая,  "средний
класс"...
     - Розалинда Френч.  -  Без  всякой  видимой  причины  накатила  волна
облегчения. - Господи  Иисусе,  вы  меня  чуть  не  до  медвежьей  болезни
перепугали. - Он хотел было обернуться.
     - Делайте, что сказано! - Она, казалось, вот-вот сорвется.
     - Я не шучу! - Холодный металл, дрожа, плотнее прижался к его  виску.
- Это убьет вас мгновенно, вы сами знаете.
     Тут он точно увидел с ужасающей  ясностью  себя  самого,  сидящего  в
машине  с  электронным  пистолетом  у  виска.  Смерть  будет   м