Машина остановилась; Готтбаум нажал клаксон - раз, еще.
     - Приехали, - сказал он.
     Бейли внесли в какое-то помещение. Пахло химией.  Было  холодно.  Его
разложили на  чем-то  твердом,  привязали  и  сняли  с  головы  пакет.  Он
сощурился и заморгал. Сглотнул  -  очень  хотелось  есть.  Почему  его  не
кормят?  Куда  привезли?  Стеллаж  во  всю  стену,  уставлен   электронным
оборудованием; пара каких-то устройств с отходящими от них  трубками;  два
человека в хирургических масках и зеленых халатах... Что здесь творится?
     Появился третий - то был Готтбаум, тоже в маске, шапочке и стерильном
халате.
     -  Уверяю  вас,  -  сказал  он  Бейли,  -  все  пройдет  относительно
безболезненно.
     - Безболезненно? - Он медленно повернул голову,  пытаясь  вникнуть  в
суть.
     - Сканирование, Бейли, есть процедура долгая деликатная и  хлопотная.
Ваш  мозг  придется  охладить  до  полного  затвердевания.  Мои  друзья  -
рекомендую - специалисты по крионике. Они в нашу  работу  верят  и  вполне
осведомлены о ее результатах.
     Бейли скривился.
     - Нет, - слабым голосом сказал он. - Я не хочу...
     - Мы готовы начать перфузию, доктор Готтбаум, - сказал один из тех, в
халатах. Над его маской можно  было  различить  бледно-голубые  глаза,  да
маленькую розовую родинку на лбу, чуть сбоку. Говорил он  так,  точно  для
счастья ему не хватало чего-то очень существенного.
     Сквозь туман в голове  блеснуло  воспоминание.  Бейли  бессознательно
рванулся, пытаясь сесть.
     - А где Баттеруорт?
     - Майкл Баттеруорт  вместе  с  остальными  членами  группы  сейчас  в
"Норт-Индастриз" готовит оборудование для вашего сканирования. К  счастью,
сегодня  воскресенье,  и  мы   можем   работать,   не   слишком   опасаясь
нежелательных вторжений. Баттеруорт будет заниматься  расчетами  мозга.  В
настоящее время он - единственный, чья квалификация достаточно высока.
     Бейли слабо застонал. Тот единственный, кому он  хотел  довериться  -
именно он собирается... разрезать его, Бейли, на куски...
     - Вы просто отпустите меня, - сказал он. - Оставьте меня в покое, а я
оставлю в покое вас.
     - Доктор Готтбаум? - Тот с родинкой,  что-то  держал  в  руках.  -  Я
полагаю, именно вам следует...
     - Да. Это - моя обязанность. - Он опустил взгляд на Бейли.  -  Сейчас
вам введут нейтрализатор для введенного ранее седатива. Вы  ощутите  вдруг
необычайный прилив сил ясность мысли. Затем мы начнем перфузию  -  заменим
вашу кровь реактивами, которые предохранят ваши клетки от повреждений  при
замораживании и вы быстро потеряете сознание. А ощутите только нарастающую
слабость. - И с этими словами он приложил инъектор к руке Бейли.
     Туман в голове - точно ветром  унесло.  Бейли,  словно  бы  вышел  из
мрачной,  невыносимо  жаркой  комнаты  в  ослепительный,  льдисто-холодный
зимний день. Пульс забился в два раза чаще. Бейли обнаружил, что  привязан
к операционному столу; дикий, ослепляющий  свет  бьет  прямо  в  лицо;  на
колесном столике, стоящем в головах, разложены стальные  инструменты.  Его
собираются убить.
     - Нет! - закричал он. - Господи... Шерон!
     В руку его вонзилась полая игла. От  сильной  боли  Бейли  вскрикнул.
Машина. Рука тут же стала холодной, как лед,  и  начала  очень  болезненно
пульсировать.
     - Стойте! - Он рванулся изо всех сил. - Ублюдки вы клятые...
     - Два литра, - сказал кто-то.
     Все окружающее отступило куда-то вдаль. Глуховатый пульс  его  сменил
частоту и теперь отдавался  в  ушах  быстрым  стрекотом  пишущей  машинки.
Столешница вместе с Бейли словно бы начала уходить в пол. Люди  в  халатах
превратились просто в кукол, плавающих в белом сиянии.
     - Шерон! - охнул он.
     И отключился.


             ИЗ ГРАНДА-ХИЛЛС ГАЗЕТТ; ВЫХОДНЫЕ, 20 МАЯ, 2030 Г.
                  АГЕНТ ФБР СГОРАЕТ В СОБСТВЕННОЙ МАШИНЕ

     Наш земляк из Гранда-Хиллс,  работавший  в  ФБР,  нашел  свою  смерть
ранним утром в понедельник. Его машина врезалась в  ограждение  на  Первом
Шоссе, невдалеке от Каюноса, и вспыхнула.
     Пожарная  команда,  вызванная  на   место   происшествия,   оказалась
бессильна - спасти тридцатитрехлетнего  Джеймса  Бейли  из  адского  пекла
салона  его  экипажа  не   удалось.   По   словам   местного   участкового
брандмейстера Ларри Макгрегора, при соударении машины с камнями на  берегу
произошло повреждение  аккумулятора  и  высвободившийся  водород  послужил
причиной взрыва.  Останки  водителя  так  обуглились,  что  личность  была
установлена лишь по анализам ДНК.
     Брюс Тейлор, чей ресторан  "Приют  рыбака"  расположен  менее  чем  в
пятистах футах от места происшествия, сказал следователям, что слышал визг
покрышек, и а после - удар и громкий взрыв около 5:00.
     - Даже стекла в окнах задребезжали, - сказал  он.  -  Я  спустился  к
машине сразу же, но парень внутри был уже изжарен.
     Наш источник в ФБР подтвердил: хоть Бейли и  был  спецагентом  Отдела
Технологических Преступлений, во время  катастрофы  он  не  находился  при
исполнении служебных обязанностей.
     Местная полиция  исключает  возможность  того,  что  причиной  аварии
послужила поломка машины.
     - Я считаю, он просто проглядел поворот,  -  говорит  сержант  Джордж
Тернер  из  Каюносского  Полицейского  Управления.  После  прошлого  типа,
который упал с  того  обрыва,  мы  там  поставили  стальное  ограждение  и
предупреждающие знаки. По-моему, этот просто уснул за рулем.
     Но в памяти своей жены Шерон  и  четырехлетнего  сына  Дэймона  Бейли
навсегда останется живым.




                               ЧАСТЬ ВТОРАЯ


                                  АРЕНА

     Вихрь истеричных каких-то, немыслимых цветов  ослеплял,  оставляя  за
собой пурпурную дымку на внезапно-резком  черном  фоне.  Что-то  загудело;
громче, еще громче - так, что заломило зубы. Затем - вдруг стало  до  жути
тихо, -  и  Бейли  обнаружил,  что  медленно-медленно,  точно  под  водой,
поворачивается  головой  вниз.  Во  рту  стояла  нестерпимая  горечь;   он
чувствовал слабость, головокружение  и  гулкий  стук  в  висках,  точно  с
похмелья. Происходило явно что-то нехорошее, и он  хотел  было  закричать,
однако губы точно склеили; он не мог вздохнуть...
     Бейли лежал на спине, закрыв глаза. Мягкий бриз поглаживал его  лицо;
солнце приятно грело. Он застонал и перекатился  набок.  Господи,  подумал
он, приснится же такое...
     Открыв глаза, он увидел, что лежит на плоской, белой бетонной  плите,
а вверху - ясное голубое небо. От яркого света он сощурился.  Лежал  он  в
центре какой-то циклопических  размеров  круглой  площади,  обнесенной  по
периметру высокой стеной. И тут он вспомнил все.
     Его охватил ужас. Он поспешно стал на  колени  и  окинул  окрестности
быстрым взглядом. Последние мгновения на  операционном  столе  вспомнились
вдруг  во  всех  подробностях  и  красках;  он  точно  услыхал   отголоски
последнего своего крика о помощи. Что за ерунда; где же это он?
     Он опустился на четвереньки и ощупал под ладонями бетон  -  шершавый,
твердый, нагретый солнцем. Он провел по нему ладонями  -  и  почувствовал,
как мелкие песчинки впиваются в кожу. Он шлепнул по  бетону  ладонью  -  и
кожу засаднило от удара.
     Он снова поднялся на колени, прикрыл на мгновение глаза, заткнул  уши
пальцами, глубоко вдохнул, и услышал, как воздух врывается в  легкие,  как
глуховато стучит сердце...
     Он встал на ноги и осмотрел свое тело. Одежда на нем была та самая, в
которой он  поехал  к  Готтбауму  -  белая  рубашка,  коричневые  штаны  и
сандалии. Часы и обручальное кольцо тоже были при нем. Он  поднял  руки  к
глазам и внимательно осмотрел их. Мелкие песчинки, впились  в  кожу...  Он
отряхнул ладони - песчинки посыпались наземь.
     Что же - эксперимент не удался? Готтбаум со товарищи был помещен  под
арест, прежде чем успел провести  сканирование?  А  его,  Бейли,  каким-то
образом оживили?
     Он медленно, стараясь действовать методично, не терять  контроля  над
собой, повернулся. Во все стороны от него  расходилась  бетонная  площадь,
ровная и однообразная. Он крикнул - крик громко  прозвучал  в  собственных
его ушах, слабым эхом отразившись от стены по периметру площади. Он топнул
ногой; раздался хлопок сандалии, а пятку кольнуло больно от удара о бетон.
     Одежда до зуда раздражала кожу. Ветер был  холоднее,  чем  показалось
вначале. К тому же он только теперь понял, что голоден.
     Он пошел, стараясь держать курс прямо через площадь. Через  несколько
минут он остановился и оглянулся. Стена  позади  несколько  отдалилась,  а
впереди - слегка приблизилась.
     Он пошел вперед. Жесткий ветер, пронизывал  тонкую  рубашку,  вызывал
неприятную дрожь. Сосущая пустота в  желудке  превратилась  в  настойчивую
тянущую боль. Он почувствовал, что все больше и больше слабеет. Сколько же
времени он пробыл без сознания? Несколько дней? Несколько лет? Он потрогал
челюсть - подбородок был дочиста выбрит. Как же  это?  Под  конец  у  него
должна была отрасти двухдневная щетина. Разве что кто-то побрил его,  пока
он был без сознания, или же...
     Но вот опять - этот дикий, мрачный вой.  Вдали  показалось  маленькое
черное пятнышко, растущее по мере приближения.  Зверь  какой-то...  Может,
собака?
     Бейли решил, что ждать на  месте  и  выяснять,  насколько  эта  тварь
дружелюбна, не стоит. Он побежал. Инстинктивно.
     Ремешки сандалий при каждом шаге  больно  врезались  в  кожу.  Легкие
болели. В глазах все плыло. Он оглянулся, и увидел, что тварь  догоняет  -
громадный черный зверь, пасть полуоткрыта... Зверь снова завыл; гулкое эхо
отразилось от стен.
     Когда он добежал до стены, зверь  был  уже  меньше,  чем  в  двадцати
футах. Таких Бейли еще не видел: почти с него величиной, в  густой  черной
шерсти, нечто среднее между волком и медведем.
     Стена впереди была ровной, белой,  высокой  и  гладкой  -  взобраться
невозможно, однако в ней через  равные  промежутки  были  проделаны  арки.
Вбежав под ближайшую, он  обнаружил  лестницу,  ведущую  прямо  вперед,  и
поскакал вверх, прыгая через две ступеньки. Он был так истощен,  что  ноги
буквально подгибались под тяжестью тела. Достигнув площадки, он замешкался
- в каменной стене прямо перед ним была белая, дверь.
     Он дернул  ручку.  Дверь  отворилась,  и  он  едва  не  упал  внутрь,
захлопнув дверь прямо перед носом животного.
     За  дверью  оказалась  маленькое  квадратное  помещение,   освещенное
одинокой флуоресцентной панелью. У стены стояла узкая кровать, кроме нее в
комнате были: раковина, плита и холодильник. Все было белым - и  стены,  и
потолок, и постель, и кухонное оборудование.
     Бейли рухнул на кровать, хватая ртом воздух,  и  лежал,  пока  биение
пульса не успокоилось до нормы. Комната успокаивала. Кухонное оборудование
явно  было  взято   из   какого-нибудь   захудалого   пригородного   дома.
Флуоресцентная панель напоминала такую же в его кабинете. Все было  не  на
месте, но очень знакомо.
     Еще через минуту он  сел,  затем  встал.  Грудь  его  болела,  голова
кружилась, однако он чувствовал настоятельную потребность выяснить, где он
находится. К тому же он был отчаянно голоден. Подойдя к  холодильнику,  он
распахнул дверцу.
     Внутри, на верхней полке, лежал огромный, круглый шоколадный торт.
     Торт располагался на круглом белом блюде. Подсунув  под  блюдо  руки,
Бейли поднял его и отнес на кухонный стол у раковины. Поискав глазами ящик
либо полку, где могли бы лежать  тарелки  и  столовые  принадлежности,  он
ничего подходящего  не  нашел.  Ради  пробы  он  тронул  пальцем  глазурь,
отколупнул капельку и поднес ко рту.
     Голова его кружилась, рот наполнился слюной, точно он множество  дней
провел без пищи. Он сомкнул губы вокруг пальца, втянул глазурь в рот  -  и
тут же закашлялся.
     На вкус глазурь была отвратительна, словно  гнилое  мясо  или  тухлый
сыр. Привкус тут же наполнил  рот,  заставив  желудок  сжаться  в  рвотной
спазме.
     Он судорожно отвернул  кран.  Вода  устремилась  в  раковину.  Набрав
немного в пригоршню, он хлебнул, надеясь смыть мерзкий привкус.
     Вода обожгла рот,  точно  кислота.  Какие-то  капли  все-таки  попали
внутрь, и он почувствовал, что его словно разъедает изнутри. Закричав,  он
схватился обеими руками за горло и шарахнулся от раковины.
     Он снова упал на кровать, комната  завертелась  перед  глазами,  свет
померк.



                                  MAPHIS

     Очнулся  он  на  большущей,  широченной  кровати.  Льняные   простыни
холодили кожу. Голова глубоко утопала в мягкой подушке.
     Бейли застонал и опасливо огляделся, ожидая,  что  снова  окажется  в
белой комнате. Но вместо белых стен - странная мебель, обои цвета "бордо",
прекрасный старый круглый стол у стены,  книги  в  кожаных  переплетах  за
стеклянными  дверцами  шкафов,  окна  в   обрамлении   красных   бархатных
занавесей...
     Он попробовал сглотнуть, в страхе, что горло его до  сих  пор  болит,
однако все было в порядке. Он больше  не  чувствовал  ни  изнеможения,  ни
голода, ни холода, ни страха?
     - Что за дьявольщина тут творится? - спросил он вслух -  просто  так,
чтобы услышать собственный голос.
     "Вы в вашем новом доме".
     Ответ, казалось исходил изнутри, его собственной головы. Он вздрогнул
от неожиданности. Голос звучал безлико, им персонально. Машинный  какой-то
голос...
     - Вы, значит, сделали это, - сказал Бейли. - Будьте вы прокляты...
     Он провел руками по лицу, и взъерошил волосы пальцами, прижав  ладони
ко лбу. Затем, сдернув с постели простыню, вцепился в нее зубами. Простыня
оказалась  мягкой,  но  прочной.   Даже   на   вкус   -   настоящей   лен,
свежевыстиранный и отбеленный.
     "Я ничего не делал", - ответил голос в его голове.
     Бейли отшвырнул простыню. Обозрев свою наготу,  он  огладил  ладонями
грудь и живот. Кожа, волосы - все ни на взгляд ни на ощупь не изменилось.
     - Убирайся из моей головы! - заорал он.
     - Я не понимаю. Не могу произвести грамматический разбор команды.
     - Я-что, с компьютером говорю? И-эр? Здесь, вообще, есть хоть  что-то
настоящее?
     - Я - очень большая система обработки данных. Аббревиатура -  MAPHIS:
Memory Array and Processors for Human Intelligence Storage.  Все,  что  вы
видите - не реально.  Все  это  является  симуляторами,  идущими  на  ваши
рецепторы. Сами же ваши  рецепторы  и  прочие  составляющие  вашего  мозга
воссозданы на моем оборудовании.
     Бейли сел на краю кровати, упер локти в колени и  опустил  подбородок
на ладони.
     - Ладно, заткнись, пока не спрашивают, - пробормотал он.
     Голос услужливо смолк.
     Но ведь тело у него по всем ощущениям то же самое! И воспоминания! Он
подумал о детстве, о родителях, о  ребятах,  с  которыми  вместе  ходил  в
школу, о летней работе после первого курса колледжа... Он вспомнил  Шерон,
тот день, когда познакомился с ней в кафетерии. Во  что  она  была  одета?
Зеленая футболка, белые штаны...
     Вспоминать об этом было слишком больно.
     Он встал. Ворсистый ковер щекотал босые подошвы.  Он  снова  осмотрел
комнату - он была большой и  тяжеловесно-богатой.  Солнце  светило  сквозь
окна, лучи его  сияли  на  полировке  старинной  мебели.  То  тут  то  там
попадались  штришки  современности:  центр  развлечений  в  стене   против
кровати, клавиатура компьютера на круглом  столе,  переносной  телефон  ни
атласном покрывале  кровати.  Полуоткрытой  дверью  -  современная  ванная
комната.
     Как же? Все это - действительно  компьютерный  симулятор?  Но  каждая
деталь  выглядит  так  реалистично...  Пол  под  ногами  был   тверд,   и,
перемещаясь с ноги на ногу,  он  явственно  слышал,  слабое  поскрипывание
старых досок...
     - И что ты теперь со мной выкинешь? - спросил Бейли. - Опять - отрава
в еде и питье? Или еще что, чтобы испугать до усрачки?
     "Ничего не произойдет без вашего позволения".
     Он хлопнул ладонью по лбу.
     - MAPHIS, убери свой голос куда-нибудь еще!
     "Так лучше?" - Теперь голос исходил из колонок РЦ.
     - Да.
     Он  замолчал,  стараясь   успокоиться   и   как-то   примириться   со
случившимся,  но  никак  не  мог  совладать  с  собой.  Слишком  уж  много
навалилось... А поскольку ощущения он испытывал  те  же,  что  в  реальном
мире, то непроизвольно реагировал на них, точно все  окружающее  и  впрямь
было настоящим.
     - А почему же там, на площади, та тварь погналась за мной?
     "Это было необходимо для первоначальной калибровки базовых физических
и эмоциональных реакций. На тепло,  холод,  голод,  жажду,  преследование,
убежище, пищу. Имели место искажения при обработке  данных,  но  теперь  я
скорректировал инверсию вкусовых ощущений. В дальнейшем вы  не  претерпите
никаких неудобств. Если вы нуждаетесь в приведении  в  порядок  каких-либо
сенсорных поступлений, я  всегда  доступен  для  оказания  помощи.  Просто
выскажите инструкции. Сигналы первой системы, поступавшие  ранее  на  вашу
гортань, переадресованы на интерпретатор, и через него -  на  мой  речевой
процессор".
     Бейли кивнул. Компьютерно-грамотная часть  его  сознания  осознала  и
оценила достижения техники. В то же время, однако  ж,  он  был  ошеломлен,
подавлен и ужасно одинок. И, что хуже всего, прекрасно понимал,  до  какой
степени уязвим. Если его разум воссоздан в  недрах  большого,  сложного  и
обладающего искусственным разумом компьютера,  он  абсолютно  не  способен
защитить себя  -  от  болезненных  экспериментов  над  его  чувствами,  от
программных сбоев, от перепадов напряжения в сети...
     Он снова сел на кровать. Покрывало было гладким и скользким  -  точно
таким, каким должно быть атласное покрывало. Он поскреб его  ногтями;  вот
это уже ощущалось не совсем верно - ногти не впивались в  нитки  так,  как
ожидалось. В конце концов, у любого симулятора есть пределы точности.
     "Комната удовлетворительна?"
     - Удовлетворительна? Пожалуй, удобно...
     "Настроение удовлетворительно? Не желаете ли чувствовать  себя  более
счастливым или более уверенным в себе?"
     - Господи Иисусе. Ты и это можешь?
     "Частично".
     - Ну-ка, MAPHIS, объясни. Хочу понять, в каком мире нахожусь.
     "Ваше сознание  пребывает  в  виде  схемы  в  памяти  очень  большого
компьютера. Я могу передавать в  ваше  сознание  точные  имитации  нервных
импульсов, которые вы получали ранее, как результат пребывания в различной
обстановке при различных обстоятельствах. Имеется каталог  мест  и  вещей,
который я могу расширять по вашему требованию. Также я могу модифицировать
воспринимаемые вами раздражители любым желательным для вас образом. Я могу
воспользоваться прямой связью - через интерпретатор  низшего  уровня  -  с
таким участками вашего мозга, как гипоталамус, и при  помощи  -  изменения
напряжения воздействовать на ваше настроение, подобно тому, как  наркотики
влияют на мозг человека".
     - Значит, ты и с моими воспоминаниями можешь творить, что захочешь? -
Бейли показалось, что у него уже не осталось ничего своего...
     "Нет.  Ваше  воспоминания  скопированы  для   компьютера   с   вашего
биологического  мозга,  но  никто  не  понимает,  как  он   были   в   нем
запрограммированы.  Таким  образом,  я  не  способен  контролировать  ваши
воспоминания, как и извлекать из них какую-либо информацию".
     - То есть, Готтбаум со  своими  гавриками  скопировал  мой  мозг,  не
понимая, как он действует?
     "Да. По аналогии, магнитофон может хранить и проигрывать  музыку  без
понимания гармонии и композитора. Дело лишь в точности копирования".
     - Что ж, приятно. Приятно, что хоть во что-то ты не можешь вмешаться.
А настроение - спасибо, меня устраивает, какое есть.
     "Я попытался создать средние базовые эмоции".
     Это объясняло, отчего он не чувствовал панического страха,  обуявшего
его в предыдущем сценарии.