росто  ненавидит  свои  лодыжки.  Толстые,  говорила  она,  как  у   бабы
деревенской...
     - Сделай лодыжки слегка потоньше.
     Бейли чувствовал, что делает это не для себя, а  для  нее.  Она  сама
поступила бы так же.
     MAPHIS подчинился.
     "Еще коррективы? Не желаете ли убрать волосы на теле?"
     Бейли вздохнул. Раз уж начал...
     - Хорошо. Ей не нравились волосы на руках и ногах.
     Правду говоря, ему тоже, хотя никаких неудобств  не  доставляли.  Но,
если уж есть возможность что-то поменять, моментально и безболезненно,  то
что в этот дурного?
     "Желаете ли убрать волосы под мышками?"
     - Нет, - резко сказал он. Ему уже совестно было изменять ее облик.  -
Оставь.
     "Изменить ли какие-либо черты лица?"
     - Нет! Оставь, как есть.
     "Улучшить фигуру? Сделать талию тоньше? Более упругий бюст?"
     Бейли невольно пришла в голову мысль: если он любил ее, как личность,
отчего нельзя слегка изменить тело? И, как неотвязное воспоминание,  стоял
перед глазами образ медсестры - псевдоморфа, созданной MAPHISом.  Но  если
это - все, что ему нужно, почему он отверг эту мечту тинэйджера  и  затеял
возню с воссозданием образа жены, как он ее помнит?
     - Никаких изменений, - твердо сказал он.
     "Хорошо. Теперь нужно разработать личность".
     - Как? Он подался вперед, точно обозревая предстоящую работу.  -  Как
ты предполагаешь это сделать.
     "Я анимирую изображение. Оно произнесет набор общепринятых английских
фраз. Вы будете указывать на необходимые изменения  в  тембре,  интонации,
жестикуляции, выражении лица и слаженности всего этого".
     Первое, что пришло в голову Бейли: "Да это всю ночь займет..." Но тут
же он понял, что в его распоряжении находится и вся ночь, и весь следующий
день,  и  вся  следующая  неделя  -  словом   столько   времени,   сколько
потребуется, чтобы проделать всю работу как нужно. Временного фактора  для
него теперь не существуют.
     - Давай начнем, - сказал он.
     "Желаете  делать  это  при  посредстве  экрана,  или   воспользуетесь
объемной физической моделью?"
     - При посредстве экрана.
     - Привет, - сказало изображение. - Меня зовут Шерон.
     Улыбка выглядела совсем по-настоящему, и глаза - тоже,  однако  голос
раздражающе царапнул по нервам, а речь звучала неестественно и неуклюже.
     - Я покажу, как надо, - сказал Бейли.
     Он закрыл глаза, вообразил себе характерную для Шерон манеру говорить
и попытался передать ее мимику.
     Так продолжалось еще несколько часов. Словно шлифуешь произношение  у
студентов-филологов, обращая их внимание на все те  мелочи,  что  отличают
местного уроженца от пришельца извне.  Процесс  вначале  был  мучителен  -
столь карикатурным казалось изображение  на  экране.  Но  MAPHIS  обучался
быстро, и со временем Шерон уже была похожа скорее на видеозапись, чем  на
марионетку.
     Мало  помалу  они  достигли  точки,  когда  дальнейшее  улучшение  не
представляется возможным. В ней еще оставалась кое-какая фальшь, но  Бейли
никак не мог ее поймать. Частично, как понял  он,  мешало  и  то,  что  он
слишком долго наблюдал Шерон на  экране  -  изображение  начало  вытеснять
воспоминания о реальной Шерон.
     "И, наконец, мне нужен типичный для Шерон словарь.  Построение  фраз,
излюбленные слова и выражение, ласкательные выражения".
     Это было куда легче. Он вытянулся на диване, закрыл  глаза,  вспомнил
все те вечера, что провел с ней на этом диване и принялся  прокручивать  в
памяти  их  беседы,  проговаривая  ее  слова  вслух.  Среди   воспоминаний
попадались и плохие: споры из-за  денег  (это  из  первых  лет  совместной
жизни), разногласия по поводу того, когда  заводить  детей...  Однако  чем
больше он вспоминал, тем пуще терзала его ностальгия.
     В конце концов MAPHIS перебил его:
     "Вы начинаете повторяться, мистер Бейли. Мне уже достаточно данных".
     Бейли моргнул, стряхивая с себя грезы. Спустил на пол ноги, сел.
     - Ты... готов? - Он заметил, что экран погас.
     "Я готов. А вы?"
     - Да.
     Он сказал это быстро, чтобы успеть  подыскать  благовидного  предлога
для отсрочки. Если, напомнил он себе,  здесь  будет  убедительная  реплика
Шерон, то выключение из реальности будет раза в два легче перенести.
     Передняя дверь отворилась, и она вошла в комнату.
     - Привет милый. - Она улыбнулась ему.
     Он уставился на ее,  изучая.  Она  выглядела  точно  как  Шерон.  Да,
несомненно. Он засмеялся - странным, неуверенным смехом. Он не был  уверен
ни в ней, ни в себе, ни в том, чего бы он  хотел  в  качестве  продолжения
происходящего.
     - Это и вправду ты, - сказал он, - стараясь убедить себя в этом.
     - Конечно, я. - Она закрыла дверь. - Как ты тут?
     Она села на  противоположной  край  дивана  и  хлопнула  ладонями  по
коленям. Она изогнула брови и вопросительно взглянула на  него.  Все  было
точно так, как помнилось Бейли.
     - Прекрасно, - сказал он в ответ. - То есть... ну,  наверное,  все  в
порядке, если принять в счет...
     Он осекся. Нет, не этого он хотел. Ведь хотел он обратно в  настоящую
свою жизнь, так?
     - День был ужасно длинным. Мне очень не хватало тебя, - сказал он.
     Он почувствовал, что  будто  бы  играет  роль,  имитирует  ту  жизнь,
которой жил еще так недавно.
     Она моргнула, ничего не говоря.
     Бейли взял ее за руку, удивившую его объемностью и теплотой.
     - А как ты сегодня?
     В данной обстановке вопрос был -  глупее  не  придумаешь,  однако  он
спрашивал об этом всегда, и привычка уж очень сильно укрепилась.
     - Неплохо. - Она пожала плечами и снова улыбнулась.  А  что  еще  она
могла  сделать?  Она   -   не   личность,   просто   создание,   полностью
подконтрольное MAPHISy, а откуда MAPHISy знать, что за  день  выдался  для
Шерон Бейли? MAPHIS ничего не понимал в работе телерепортера,  склоках  на
работе, продвижении по службе, подсиживании, подготовке материала к эфиру,
видеомонтаже, звукозаписи, а все это  -  часть  повседневной  деятельности
Шерон. Вероятно не многое знал MAPHIS и о повседневных заботах  пригорода:
о ежедневной сутолоке трассы, о хождении по магазинам, ужинах с  друзьями,
мытье машины, благоустройстве двора. Столько  всего  люди  принимают,  как
должное, хотя зиждется все это  на  фундаменте  из  сложных  физических  и
механических взаимодействий, родственных  связей,  общепринятых  ритуалов,
человеческих желаний и прочих понятий, разбираться в которых компьютер  не
приспособлен. Неизменная  проблема  искусственного  разума:  уйму  времени
нужно потратить, разъясняя ему очевидное, те знания, что люди  накапливают
в процессе роста, общения с другими людьми -  вообще  делая  все  то,  что
обычно делают люди.
     Наступил  момент  ужасающей  истины.  Бейли  осознал,  какого  свалял
дурака. Он воображал, что, воссоздав  физический  мир,  сможет  воссоздать
свою прежнюю жизнь. И это MAPHIS ему устроил с относительной легкостью. Но
вот общаться с этим миром и населяющими его людьми, и  чтобы  те  отвечали
как надо - уже совсем другое дело. Решение этой задачи - явно за пределами
возможностей системы.
     И  все  же  Шерон  выглядела  такой  настоящей,  такой  любимой  -  и
любящей!... И MAPHIS явно мог справиться с поддержанием несложной  беседы.
Что-нибудь вроде этого...
     - Тепло сегодня, - сказал он. Это было слабовато, но для начала...
     - Что сегодня теплое? - Она склонила голову набок - точно так, как он
помнил - и сдвинула брови.
     - Погода. Погода теплая.
     - А, понимаю. Погода.
     - Уже почти июнь. Наверное, пора включать кондиционеры.
     Она серьезно кивнула.
     - Ты прав, пора.
     - Ты не передумала брать отпуск в июле? - Это он сказал, не  подумав.
Подразумевалось, что на эту тему они беседовали прежде. Прежде...
     На лице ее отразилась неуверенность.
     - Не знаю.
     И откуда ей знать? Допустим, MAPHIS понимает, что такое  отпуск,  что
такое работа и что такое месяц. Допустим, MAPHIS знает, что "взять" отпуск
не значит "украсть" его или  "перепрыгнуть",  как  прыжковую  планку,  или
"съесть", как шахматную фигуру, или "посетить", как урок  языка.  Допуская
все это, откуда MAPHISy знать все преимущества и недостатки отпуска в июле
сравнительно с отпуском в августе?
     Он вздохнул.
     - Ты сегодня очень здоровы выглядишь.
     Улыбка ее стала какой-то наклеенной, ненастоящей.
     - Знаешь, кого ты напоминаешь мне? - спросил он.
     Она покачала головой, и ее темные  волосы  закачались  из  стороны  в
сторону.
     - Нет. А кого я тебе напоминаю?
     - Говорящего Тедди.
     Истинная правда. Так и есть.
     Она склонила голову набок, точно забыв,  что  уже  делала  так  всего
минуту назад.
     - Кто такой Говорящий Тедди?
     - А, вздор. Не имеет значения.
     Он  встал.  Она  подняла  на  него  взгляд.   Она   выглядела   такой
настоящей... И от этого было еще хуже. Он протянул руку.
     - Поцелуй меня на прощание.
     Она сжала его руку, и он притянул ее к себе.
     - Разве ты куда-то уходишь? - спросила она.
     - Совсем ненадолго. Так - где мой поцелуй?
     - Вот твой поцелуй.
     Фраза была из любимых фраз Шерон. Это MAPHIS знал -  потому  что  он,
Бейли, ему объяснил.
     Он прижал ее к себе. Ощущение было приятным. Все выпуклости и впадины
были такими, как он помнил. Он взглянула в ее  поднятое  лицо  и  коснулся
губами ее губ, прежде чем  начать  слишком  уж  задумываться  о  том,  что
происходит.
     Поцелуй был чужим, несравнимым. Откуда знать  MAPHISy,  каким  должен
быть поцелуй Шерон? И как он мог даже надеяться, что сумеет описать это?
     Отпустив ее, он отвернулся.
     - Выйдя в дверь, - сказал он, - я хочу оказаться в номере  гостиницы.
Совершенно обычном и безликом.
     Он повернулся к Шерон и сжал ее руку.
     - Прощай.



                           ЦЕНТРЫ НАСЛАЖДЕНИЯ

     Номер оказался модульной  комнатой,  обставленной  стандартно:  новый
пластиковый ковер и мебель под старину, в стиле  середины  XX  века.  Была
здесь узкая  кровать,  телевизор  с  плоским  экраном,  крохотная  ванная,
отгороженная листом из стекловолокна. Окно открывало вид на  шлакоблоковую
стену в десяти футах от гостиницы, выкрашенную в коричневый цвет.
     Бейли  запер  дверь  и  завесил  окно.  Найдя  пульт   дистанционного
управления, он повозился с ним, пока не погасил световую  панель  в  стене
над кроватью. Сбросив с ног туфли, он уложил одну подушку на  другую,  лег
на спину, скрестив руки на груди, и долго смотрел в  ровный,  без  всякого
рисунка, потолок.
     Из глубин памяти неотвязно выплывало на поверхность  лицо  Шерон.  Он
гнал его прочь, говорил себе, что более нельзя думать о прошлой жизни.
     Безликость гостиничного номера утешала. Никаких зацепок  для  чувств,
никакой связи со знакомым ему миром. Подходящее место, чтобы  понять,  как
жить дальше.
     А хочет ли он жить дальше? Тех, кого  любил,  он  больше  никогда  не
увидит. Профессиональной деятельности, пожалуй,  тоже  конец.  Физического
тела его и мозга больше не существует. И заключен он в MAPHISe, не  просто
пожизненно, а навечно.
     Интересно, а подчинится ли система, если он попросит прекратить  свою
инфоморфную жизнь? Это ведь очень просто -  всего-то  стереть  кое-что  из
памяти компьютера. Он так и сяк рассмотрел идею, но затем отложил  -  хотя
бы до тех времен, когда он полностью разберется, какие у него еще остались
возможности.
     - Когда здесь появятся другие инфоморфы? - спросил он.
     "Я не уполномочен давать вам эту информацию".
     Голос шел из динамика телевизора.
     - Это почему же?
     "Я не уполномочен давать вам эту информацию".
     Ладно, это все равно неважно. Если кто  и  присоединится  к  нему  по
доброй воле - так разве что Готтбаум, Френч и ее гоп-компания. А Бейли  не
слишком хотелось общаться с людьми, учинившими над ним такое.
     - Имеется ли возможность поговорить с кем-нибудь снаружи?  -  спросил
он. - У тебя ведь явно есть выход  на  внешние  информационные  сети.  Так
почему бы не подключить меня к телефонной?
     "Этого не позволено".
     Значит, что ему  остается?  Можно  строить  любую  обстановку,  какую
только  пожелаешь.  Можно  что  угодно  вытворять  с  симуляторами  людей,
псевдоморфами, взятыми MAPHISом из каталога или построенных  по  указаниям
Бейли. И, похоже, все.
     Он вернулся мыслями к прежней жизни. Любовь, работа, потомство -  три
человеческих функции, значительные для всех времен. Ни  одна  из  них  ему
теперь недоступна.
     Хотя остаются еще физические ощущения.
     - Ты говорил, что можешь управлять моим гипоталамусом?
     "Да".
     - Значит, можешь обеспечить мне наслаждение?
     "Да".
     Бейли вспомнил старый опыт. Лабораторным крысам даны были три кнопки:
одна для получения еды, другая - воды, а за нажатием на  третью  следовало
воздействие слабым разрядом электротока на центры наслаждения в их  мозгу.
Крысы быстро теряли интерес к еде и воде и знай жали  кнопку  наслаждения,
пока не издыхали от истощения. Может, это не такой уж плохой  способ  жить
дальше - раз уж он, благодаря MAPHISy, практически бессмертен.
     - Тогда обеспечь мне наслаждение в чистом виде, - сказал он.
     Тело его затрепетало. К лицу прихлынула кровь. Остро запульсировало в
паху. Член поднялся. Напряжение в нижней части живота заставило застонать,
выгнувшись дугой; все мускулы натянулись до предела.  Затем,  без  всякого
предупреждения,  он  кончил,  однако  то  был  не  обычный  оргазм  -   он
продолжался двадцать секунд,  тридцать,  сорок,  полностью  захватил  его,
затмив все прочие ощущения.
     - Хватит! - закричал он наконец, чувствуя, что якобы  тонет,  напрочь
теряя способность думать.
     Наслаждение схлынуло. Он лежал без сил,  ошеломленный,  тяжело  дыша.
Чувства постепенно приходили в норму и, сумев наконец  сосредоточиться  на
окружающем мире, Бейли обнаружил, что комнатушка  стала  как  бы  мрачнее,
беднее, чем прежде.
     Может, попросив MAPHIS сделать наслаждение менее интенсивным, он смог
бы избыть тоску и в то же время не отключался бы? Хотя - чем  все  это,  в
сущности, отличается от постоянной мастурбации или наркотической эйфории?
     В любом случае, это было не то, чего ему хотелось.
     - У тебя в каталоге есть параметры какого-нибудь места снаружи?
     "Я имею 64 готовых варианта".
     - Какие-нибудь города...
     "Избранные районы Нью-Йорка, Лондона, Лос-Анджелеса, Токио и прочих".
     Ну, на худой конец можно хоть мир посмотреть.
     - Лондон, - сказал Бейли. -  Выйдя  из  комнаты,  желаю  оказаться  в
Лондоне.
     "Хорошо. Вы окажетесь в Лондоне".
     Бейли встал с кровати, прошел к двери и вышел из номера.



                                КАТАСТРОФА

     Спустившись на две ступеньки, он увидел, что находится  на  маленькой
улочке. Дома были старыми. Перед ним  толпилось  множество  журналистов  с
камерами, и полисмены в Британской форме сдерживали их  натиск.  Вспыхнули
софиты, взяв его в  перекрестные  лучи.  Толпа  ревела.  Он  вздрогнул  от
внезапности света и шума.
     - Сюда, сэр.
     Кто-то подхватил его под руку и провел к черному лимузину, ждавшему с
открытой задней дверцей у обочины.
     Бейли оглянулся. Позади осталась черная  деревянная  дверь  с  белыми
цифрами. Номер 10. За ней  мелькнул  холл,  старинная  лампа  на  столике,
старинная стойка для зонтов... Ни следа от комнатушки в отеле,  в  которой
он был за минуту до этого.
     - MAPHIS, что это?
     - Следите заявление для прессы, господин премьер-министр? - Журналист
перегнулся вперед, едва не падая через полицейский кордон, и тянул к Бейли
микрофон.
     - Скорее, сэр. - Шедший рядом мягко повлек его к лимузину. - Вас ждут
в парламенте.
     - Будет ли официально объявлена война? - крикнул другой репортер.
     - MAPHIS, - сказал Бейли, - что бы это ни было,  я  этого  не  желаю.
Немедленно верни меня в номер отеля.
     Шедший рядом адъютант изумленно уставился на него.
     - Сэр, вас ждут в парламенте.
     Полицейские под напором журналистов сдавали позиции.  Бейли  вспомнил
бетонную площадь. Опыт  показывал,  что  он  в  качестве  инфоморфа  может
испытывать боль. Втянув голову в плечи, он промчался сквозь толпу и нырнул
на заднее сиденье лимузина.
     Адъютант присоединился к нему, хлопнул дверцей, и машина,  пронесшись
по Даунинг-стрит, свернула направо к Уайтхоллу. Резкая  смена  обстановки,
ошеломленно подумал Бейли. Внезапный тяжеловесный шок. И, хуже  того,  шок
узнавания. Его швырнули в какой-то заранее разработанный сценарий.
     - MAPHIS, забери же меня отсюда!
     Адъютант встревоженно взглянул на него.
     - Сэр?
     Бейли взглянул на него. Адъютант был одет в старомодный костюм-тройку
и котелок, рядом на сиденьи лежал толстый кожаный  портфель.  А  за  окном
проносились улицы Лондона, но все выглядело  очень  уж  по-старинному.  Ни
одного нового здания. Даже машина,  в  которой  он  ехал,  тоже  оказалась
старинной. Панели красного дерева, сиденья из  коричневой  дубленой  кожи,
верх из бежевого  фетра.  Задние  сиденье  отделял  от  шофера  стеклянный
барьер. А впереди показалось тем временем здание парламента.
     - Ваша  речь,  сэр.  -  Адъютант  в  котелке  подал  Бейли  несколько
машинописных страниц.
     Бейли взял их. Сверху стояла  дата:  3  сентября  1939.  Значит,  его
забросили к началу Второй Мировой войны. Стало  быть,  кто  же  тогда  он?
Черчилль? Но  Черчилль  пришел  к  власти  позже.  Налицо  были  и  другие
неточности: слишком оживленное движение, софиты, ослепившие его  несколько
минут назад... Тот, кто программировал симулятор, явно был не  в  ладах  с
историей.
     Бейли вовсе не улыбалось оставаться в  этой  второсортной  пьесе  еще
пять лет, переигрывая  заново  затяжную,  мрачную,  неприглядную  войну  в
умирающей с голоду стране. Что же это? У него нет выбора, раз нет связи  с
MAPHISом?
     Лимузин остановился перед  светофором  у  Парламент-Сквер.  Повинуясь
внезапному импульсу,  Бейли  распахнул  дверцу,  выпрыгнул  на  тротуар  и
побежал.
     Сзади раздались удивленные  возгласы,  но  он  не  обращал  внимания.
Свернув за угол, он помчался по узкой боковой улочке,  мимо  старинных,  в
саже и копоти, домов. Он снова свернул за угол и... налетел  на  невидимую
преграду.
     Не было ни боли, ни толчка - просто его как бы мигом  заморозило.  Он
попробовал пробиться вперед, но мускулы сковал паралич, а улица выглядела,
точно фотография. Стояла гробовая тишина. Ни звука, ни движения.
     Он хотел было что-то сказать, но обнаружил, что не может.
     Ему стало  страшно.  Ясно  одно,  либо  отказало  оборудование,  либо
произошел сбой в программе.  Сознание  его  все  еще  жило,  но  обширная,
сложная  программа,  симулировавшая  поступавшие  ощущения,  зависла.  Да,
зависла; в худшем  случае  все  вокруг  наверняка  потемнело  бы.  Система
работала словно по  замкнутому  кольцу.  Он  чувствовал  воздух  в  легких
ждавших выдоха, вес тела, перенесенный на одну ногу, в то время как другая
повисла в воздухе. Может быть, сбой вызван им самим. Ведь он сделал  нечто
неожиданное: Выскочил и побежал в тот район,  данных  которого  у  MAPHISa
могло не быть. Хотя в сценарии с самого начала что-то пошло вкось:  он  же
посылал команды системе, а та не отзывалась.
     Он попытался пошевелиться, но не смог даже  моргнуть.  Он  застыл  на
тротуаре, глядя прямо вперед; пара пешеходов недвижно замерла  примерно  в
квартале от него; посреди улицы застопорились  машины  с  тающими  дымками
позади.
     Затем элементы декорации один за  другим  начали  пропадать.  Пропали
пешеходы, исчезли машины.
     Неужели я буду следующим, в ужасе  подумал  Бейли.  Ему  вдруг  очень
захотелось жить, пусть жизнь - просто симуляция...
     Белая полоса посреди  мостовой  начала  рассасываться,  точно  дорога
впитывала ее в себя. Внезапно исчезли