.
   - Во-вторых, - не поведя бровью, продолжила Марина, - шлемы.
Насколько известно мне, ваш Центр занимался защитой
от психотронных воздействий, но не успешно. Тема была признана
несвоевременной; разработки по ней законсервированы
на неопределенный срок. А наши сегодняшние - назовем их
"визитеры" - благодаря шлемам совершенно свободно чувствовали
себя в поле излучения. Следовательно, шлемы - это защита.
И защита чрезвычайно эффективная. Так вот, нужно искать
вам не только того, кто способен на современном этапе
создать генераторы большой мощности, но прежде всего того,
кто сумел обойти проблемы, вставшие перед разработчиками из
вашего Центра. Того, кто сумел создать действительно эффективную
защиту.
   Я внимательно слушал ее и тут меня осенило.
   - Тогда получается, что это все-таки ТРЕТЬЯ сила, - вставил
я. - И Герострат тут не при чем, ведь он использует
только разработки Центра.
   - Верно, - одобрила мое умозаключение Марина. - Это ТРЕТЬЯ
сила, и нам в наших расчетах теперь придется учитывать ее.
Тем более, что находится она в более выгодных условиях. В
распоряжении силы этой четверка охранников арсенала Своры,
неизвестные нам материалы.
   - Какова их цель - вот вопрос, - заметил Сифоров.
   - Их цель сходна с нашей, - спокойно отвечала Марина. - Герострат.
Он нужен им точно так же, как нужен нам.
   - Конкурирующая организация?
   Я невольно улыбнулся: последняя фраза, как из бессмертной
саги о великом комбинаторе.
   - Примерно так, - не уловив юмора, согласилась Марина. - И
тут возможны варианты: или будучи на свободе может он стать
помехой для них, или же они сами претендуют на право называться
единственной конторой, которая располагает всеми наработками
Центра. И в том, и в другом случае встаем у них на пути
мы, и они, будем думать, не пожалеют сил для того, чтобы нас
обойти.
   - Но кто они? Кто? - вопрошал Сифоров.
   - Вам лучше знать, - Марина пожала плечами. - Это страна
ваша, ваши сложности.
   - Оставим пока, - предложил Сифоров. - В конце концов, можно
до вечера обсуждать новые проблемы, но ни шаг нас это не
приблизит к их решению. Давайте лучше отрабатывать то, что у
нас с вами есть. Точнее, то, что у нас еще осталось. Если вот
еще раз пройтись по третьему ассоциативному уровню, что-нибудь
нам это даст?
   - Вы имеете в виду нашего подопечного категории Би? Теперь
работать будет труднее с ним. Но попробовать стоит.
   - Тогда попробуем, - вздохнув тяжело, Сифоров встал.
   Сопровождаемый бойцами он на четверть часа покинул квартиру - в
это время Марина занималась подготовкой своего устройства
к очередной процедуре - и вернулся уже с плененным парнишкой.
   Наручники с последнего сняли, и он шел, опустив безвольно
руки, подталкиваемый бойцами, как сомнамбула, с пустыми
глазами, и слюна тонкой блестящей струйкой вытекала у него
из уголка губ. Ничего не осталось в нем от человека разумного,
и теперь я мог его только жалеть.
   Ненавидеть можно существо мыслящее, но не пустое место,
каким его сделали.
   И еще я подумал, с сочувствием глядя на него, что такая
участь, пожалуй, пострашнее смерти, и врагу не пожелаешь
оказаться на месте этого несчастного парня.
   Процедура теперь казалась знакомой: наушники, сосредоточенная
работа с верньерами, установка рабочих параметров.
Наконец Марина кивнула, отступая в сторону, и Сифоров повел
допрос.
   - Герострат, Герострат, Герострат, - твердил он на разные
лады, вызывая из памяти парнишки ассоциативные цепочки,
связанные с этим именем.
   Парнишка реагировал, отвечал уже известными нам рядами
образов, но как-то заторможенно, выговаривая слова с трудом.
Нащупать новую цепочку у Сифорова никак не получалось. Раздражаясь
от этого все больше и больше, он скоро почти кричал
на пленного, что удивило меня, так как я впервые наблюдал
приступ настоящей злости у нашего неистового капитана,
который всегда до того казался образцом выдержки и хладнокровия.
   Урезонила Сифорова Марина:
   - Успокойтесь, - сказала она ему мягко. - Крик вам ничего
не даст. Для него безразлично, произносите вы свои вопросы
громко или шепотом: не в том состоянии он, чтобы замечать
разницу.
   Сифоров шумно задышал ртом, пытаясь успокоиться. Это
у него получилось, и через минуту он уже спрашивал Марину
ровным нормальным голосом:
   - Может быть, попробуем новый уровень? Четвертый или
пятый - какие там есть? Что посоветуете?
   - Предупреждаю еще раз я, - терпеливо объясняла Марина, - на
более высоких уровнях уже можно встретить более развитые
программные системы. Как правило, с защитой. Любой неосторожный
шаг, и мы потеряем свидетеля.
   - Но обращение к этим уровням в случае удачи более продуктивно?
   - Без сомнения.
   - Велики ли шансы удачи?
   - Один против десяти.
   - Рискнем, - помолчав, решился Сифоров. - Начинайте, Марина.
Под мою ответственность.
   Интересно, подумал я, а в мае он рискнул бы совершить
поступок под свою ответственность? Хотя уровень ответственности
зависит, конечно же, и от количества полномочий: в
одной ситуации легко принять на себя ответственность, в другой - сложнее.
Уж что-что, а это мне в голову вдолбили на
уровне инстинкта - чувствовать пределы полномочий: слишком
громко отзывался каждый наш шаг на "горячих" территориях,
а быть тем самым стрелочником в разного рода сомнительных
делах не очень-то хотелось. Но Сифоров сегодня пошел на риск:
значит, имел надежные тылы.
   Так я размышлял, наблюдая подготовку Марины к инициации
очередного "уровня" подсознания нашего пленного. Внешне на
парнишке никак это не отражалось, лишь только в последний
момент, перед тем, как Марина объявила состояние готовности,
он вдруг качнулся вперед и крепко вцепился побелевшими пальцами
в мягкие подлокотники кресла.
   - Уровень четыре, - объявила Марина. - Образная память.
Левое полушарие. Здесь вы можете задавать конкретные вопросы,
но старайтесь формулировать их из существительных. Глаголы,
действие на уровне образной памяти почти не воспринимаются.
   Сифоров понимающе хмыкнул и повел допрос дальше:
   - Твое имя?
   - Евгений.
   - Твоя фамилия?
   - Заварзин.
   Сифоров показал Марине большой палец.
   - Твой возраст?
   - Двадцать один год.
   - Твоя специальность?
   - Страховой агент.
   - Твой любимый цвет?
   - Красный.
   - Твое любимое оружие?
   Нет ответа.
   Сифоров поворачивается к Марине:
   - Что такое? Я что-то неправильно делаю?
   На лице Марины - блик неуверенности:
   - Четвертый уровень. Могут быть расположены здесь блоки
искусственной памяти. Все-таки попробуйте вы по-другому сформулировать
вопрос.
   - Твой любимый вид спорта?
   - Спорта нет.
   - Ты служил в армии?
   Молчание.
   - Служба в армии? Твое звание?
   - Служба в армии нет. Звание нет.
   - Ты занимался начальной военной подготовкой? Начальная
военная подготовка да?
   - Начальная военная подготовка да.
   - Умение стрелять?
   - Умение стрелять да.
   - Умение стрелять хорошо?
   - Умение стрелять хорошо да.
   - Оружие для умения хорошо стрелять?
   Это был последний вопрос, который успел задать Сифоров
Евгению Заварзину, страховому агенту, отличному стрелку и
активисту Своры категории Би.
   С тем же самым бесстрастным выражением лица Заварзин
упруго выпрямился в кресле. Наушники слетели у него с головы,
а в следующее мгновение он, оттолкнувшись ногами,
прыгнул через комнату.
   Бойцы, расслабившиеся в ходе допроса, среагировали
замедленно, на два порядка медленнее, чем Сифоров, который
успел ловко ухватить Евгения за руку и скользнуть натренированно
в сторону, выворачивая руку на себя.
   - Не так! - закричал я. - Не на прием!
   Но, конечно же, опоздал. Кость хрустнула, но Заварзин
не остановился, не застонал от боли, а инерции его прыжка
еще хватило на то, чтобы с силой врезаться головой в стекло
полок с энциклопедиями и пойманным в свободную руку осколком
располосовать себе горло.
   Все произошло настолько быстро, что Сифоров не успел
выпустить вывернутую из сустава и поломанную руку, а так
и полетел на пол вместе с умирающим Заварзиным.
   За несколько секунд все было кончено.
   Все множество нитей, различных ходов к Герострату, которое
имели в начале дня мои новые партнеры из ФСК к концу
дня оказалось оборвано.
   Жить с каждой минутой становится веселей, думал я, отрешенно
созерцая немую сцену: Марина за своим чемоданчиком;
замершие с перекошенными мордами неповоротливые бойцы; и
Сифоров с проступающей почти детской обидой на лице, в обнимку
с парнишкой на полу, заливаемый чужой кровью, все еще стискивающий
его сломанную руку в захвате. И чем дальше, тем интереснее.
   А Марина вдруг истерически разрыдалась. И вот этого я
от нее никак не ожидал...


   Глава семнадцатая

   С утра Сифоров выглядел свеженьким, чисто умытым и гладко
побритым. Держался он с подчеркнутым радушием и вообще,
производил впечатление человека, который отыскал в себе за
ночь неисчерпанный резерв самообладания. Единственное, что
выдавало его душевный дисбаланс, было то, что он продолжал
много курить. Ну еще, может, чуть подрагивали у него пальцы,
когда он прикуривал очередную сигарету. Но подрагивали они
самую малость, почти незаметно.
   - Доброе утро, - застав на кухне, приветствовал его я.
   - Здравствуйте, Борис Анатольевич. Как спалось на новом
месте?
   - Удовлетворительно, - (на самом деле мне вообще не спалось).
   Я поставил на плиту чайник и полез в холодильник посмотреть,
что там еще осталось. Беглый осмотр меня удовлетворил
и я взялся за приготовление бутербродов.
   - Какие новости у вас? Что происходит интересного в
большом мире?
   - Ничего существенного.
   Я внимательно посмотрел на Сифорова. Тот отвел взгляд.
   - Будем ждать дальнейших распоряжений, - добавил только
он к уже сказанному.
   - Вас собираются отстранить от операции? - спросил я прямо.
   - Об этом не может идти речи, - без тени сомнения заявил
Сифоров.
   Впрочем да, вспомнил я, лошадей на переправе менять не
принято. У порядочных ковбоев.
   - Просто сейчас некоторое затишье, - Сифоров, видно,
решил ответить на мой невысказанный, но сам собой разумеющийся
вопрос, - отрабатываются резервные направления. А я,
судите сами, не люблю личного бездействия.
   Я решил дать Сифорову совет. Как-никак именно для этого
меня сюда пригласили.
   - Кстати, почему вы так упорно держитесь за идею выявления
опорных пунктов Своры? Разве нет иного пути поиска? Например,
для содержания похищенных специалистов Центра ему
должны понадобиться деньги и деньги немалые. А у фирмы, которую
он возглавлял до первого ареста, имеется, как я понимаю,
счет в каком-нибудь банке. Номер счета легко установить из
оставшихся бумаг...
   - Нет-нет, вы просто не знаете всего, - перебил меня
Сифоров. - В арсенале используемых им методов есть так называемый
"прием Кио".
   - "Прием Кио"? Что за странное название?
   - Ничего тут странного. Назван так в честь Эмиля Кио,
известного советского фокусника, а точнее, в честь анекдотической
истории, которая с ним якобы произошла.
   - Расскажите.
   - Как-то раз, - начал Сифоров с усмешкой, - Эмиль Кио ехал
в цирк на такси. Водитель его узнал и за разговором поинтересовался:
"Говорят, вы гипнотизер, товарищ Кио?" "Умею и это," - отвечал
Кио. "Значит, и меня можете вот так прямо загипнотизировать?" - не
поверил шофер. "Могу, - отвечал Кио. - Вот сейчас
мы доедем до цирка, я дам вам три рубля, а вы мне - пятьдесят
рублей сдачи." И действительно, стоило показаться цирку,
Кио подал водителю трешник, а тот лихорадочно принялся отсчитывать
червонцы. И испугался этого настолько, что поспешил
уехать, оставив деньги у Кио в руках.
   Забавная иллюстрация к мучающей тебя проблеме, мрачно
подумал я. Воистину, от великого до смешного - один только
шаг.
   - А счетом своей фирмы он вряд ли сумел бы воспользоваться, - продолжал
Сифоров. - Даже возникни у Герострата такое
странное желание. Счет был заморожен еще в ноябре прошлого
года.
   Я кивнул.
   - Понимаю. Но честно говоря, Кирилл, несмотря на ваши
доводы, мне не кажется таким уж очевидным необходимость поиска
ИМЕННО опорных пунктов. Герострат должен догадываться,
что мы пойдем в его розыске как раз этим путем. В таком случае
он постарается, чтобы ни один из существующих опорных
пунктов не приблизил нас к нему ни на шаг. Это очевидно: сам
он может находиться на какой-нибудь квартире, а отдает свои
распоряжения членам Своры по телефону. Он уже делал так - зачем
ему изменять выбранной ранее тактике?
   Сифоров поморщился. Как от внезапной зубной боли.
   - Ну, если вы, Борис Анатольевич, внимательно просмотрели
предложенные вам материалы, то могли заметить, что
"выбранная ранее" тактика не спасла его от ареста... Судите
сами. Перехватить нужный нам телефонный разговор в многомиллионном
городе трудно, но теоретически возможно. И следует
полагать, что Герострат помнит свой провал и, раз обжегшись,
не рискнет сунуть руку в огонь дважды.
   - То есть он отдает распоряжения по координации Своры
непосредственно?
   - Именно так. К тому же вы не учитываете, Борис Анатольевич,
что Герострат прошел в свое время специальную подготовку
и знаком с азами разведдеятельности. А у разведчиков есть
метода, называемая "принципом двойного эха". Этот принцип рассчитан
на профессионалов, которыми - пусть не прозвучит бахвальством - мы
с вами являемся.?

   - Суть его в следующем. Вы, наверное, читали эту беллетристику - Александра
Суворова?
   - Какую именно?
   - "Аквариум". Читали? Там есть впечатляющие страницы,
где он подробно описывает принципы подготовки советских разведчиков.
Что, мол, если, благодаря художественной литературе,
в сознании массового читателя закрепился образ шпиона как
скрытного субъекта в темных очках, с поднятым воротником и
низко надвинутой шляпой, поминутно оглядывающегося, то, соответственно,
настоящий разведчик не должен носить нигде и
никогда темные очки, шляпы, поднимать воротник, а уж тем
более - оглядываться. Вообще, разведчик должен стараться выглядеть
самым обыкновенным, ничем не выделяющимся из толпы
человеком. Правильно? Да, вроде бы все правильно. Но тут же
появляется одно несоответствие.
   Судите сами. Мы-то, контрразведчики, не принадлежим к
клубу почитателей массовой литературы, и мы должны по теории
знать, что настоящий шпион - невзрачен, прост, ничем не выделяется.
   А вот теперь представьте себе ситуацию, когда подозрение
профессионального с большим опытом контрразведчика падает
на определенный, строго ограниченный круг лиц. Кого он
отбросит с ходу из числа подозреваемых? Конечно же, того,
кто более всего похож на литературный образ матерого шпиона;
того, кто носит везде темные очки, поднимает воротник по поводу
и без повода, имеет огромную шляпу; и вообще ведет себя
нагло, сует нос в чужие дела, проявляет открытое любопытство
к тому, что выходит за пределы его компетенции и служебного
соответствия. Профессиональный разведчик не должен вести
себя ТАК, а эксцентричных людей, слава богу, хватает. И вот
имеем результат: этот человек сразу выпадает из круга подозреваемых.
   А если этот ловкач и есть настоящий разведчик? Ловко,
да? Это очень тонкая игра, Борис Анатольевич. Рассчитанная
на профессионалов.
   Так же мог поступить и Герострат. Зная, что мы будем думать,
будто он не рискнет соваться на опорные пункты Своры,
а устроится где-нибудь в обыкновенной питерской квартире, он
вполне может обосноваться как раз на опорном пункте и чувствовать
себя там в относительной безопасности. И проблема связи
с членами Своры решается немедленно, без задержки.
   Когда Сифоров закончил свою тираду, я не смог удержать
скептического смешка.
   Капитан, не понимающе, нахмурился.
   - А знаете, Кирилл, я, пожалуй, могу сделать новый вклад
в теорию контрразведки. Назовем его "принципом Орлова", или,
если угодно, "принципом тройного эха". Сформулирую так: зная,
что вы профессионалы и тоже помните приведенный вами сегодня
пример с ловко обманутым контрразведчиком, Герострат мог спокойно
вселяться в квартиру и управлять Сворой по телефону,
уверенный теперь уже на все сто процентов, что по этому пути
розыска вы точно не пойдете.
   - Это шутка? - насупился Сифоров.
   - Воспринимайте, как угодно, - я почувствовал, что меня
понесло, но никак не мог остановиться. - Не обижусь. Таким же
образом, если вдуматься, можно продолжать список до бесконечности:
"принцип четверного эха", "принцип пятерного эха",
"n-го эха". Четные числа - Герострат на опорном пункте, нечетные - на
квартире с телефоном. Остается только узнать,
каким числам Герострат отдает предпочтение: четным или нечетным.
Хотя он мог монетку подбросить. А там уж как судьба
распорядилась: орел - чет, решка - нечет.
   Сифоров неодобрительно засопел. Видно, едва сдерживался,
чтобы не нагрубить мне в ответ на "шуточки". Но сдержался и,
постукивая пальцами по столу, сказал:
   - Вы меня, Борис Анатольевич, просто поражаете своим
легкомыслием. "Чет-нечет"... Ни в какие ворота это не лезет.
Мы здесь все-таки не в ерунду какую-нибудь играем. Серьезное,
ответственное дело. Вам, конечно, простительно как неофиту,
но всему, согласитесь, имеются пределы.
   Теперь завелся уже я.
   - Не нужно мне нравоучать, - ответил я дерзко. - Мне понятно,
что вы не ерундой занимаетесь. И я уже видел, на что
способны ваши коллеги, когда они работают всерьез. И видел,
на что способны вы сами, товарищ капитан. Но скорее всего, ни
вы, ни ваши серьезные до предела коллеги не понимаете до конца,
на что способен наш противник. Вы пытаетесь предсказать
поступки Герострата с позиций логики, и отчасти вы правы: он
сам любит всевозможные логические построения. Только логика
у него иная, и результат, внешние ее проявления, уже никакой
системой описать невозможно. Мне дважды была предоставлена
возможность убедиться в том на собственной шкуре. Он знает,
что вы умеете размышлять логически, но, опережая вас на шаг,
сделает так, чтобы ваша логика завела вас в тупик. И вот тогда
он ударит: точно, в самое уязвимое место, чтобы наверняка - выведет
вас из игры.
   - Пока у него не получалось.
   - Вы так уверены? Думаю, ваш напарник, тот, с которым
мы прогуливались весной за город, так бы не сказал.
   Это было не по правилам: удар ниже пояса. Но очень уж
Сифоров меня рассердил. Губы у него дрогнули, но, должно
быть, не захотел он еще усугублять конфронтацию, а потому
только устало махнул рукой:
   - Думайте, что хотите. Это ваше право. А я буду делать
свою работу так, как считаю нужным.
   Я вспомнил вчерашний бросок Заварзина через комнату к
застекленной полке, но вспышка внезапной злости угасла, рассыпалась
в остывающие угли, и я промолчал.
   Так мы молча и сидели за столом, курили, дожидаясь когда
напряженность возникшая между нами окончательно сойдет на нет.
В конце концов, никто из нас не виноват в том, что так все
получилось с Заварзиным. Несомненна вина здесь одного человека,
и имя ему - Герострат. Вот он-то когда-нибудь ответит
за все.
   И за всех.
   Я докурил сигарету и теперь уже почти с симпатией посмотрел
на Сифорова. Все-таки как не крути, а ему достается
по максимуму, больше, чем нам вместе взятым. Он в ответе за
ошибки, просчеты и неудачи. И за наши с Марины ошибки в том
числе...
   Впрочем, откуда тебе, Борис Орлов, игл наш лохматый,
знать, что нашептывает Кириллу Сифорову, капитану ФСК, готовому
в любой момент с бесстрастным видом послать людей на
верную смерть, его собственный личный "голос совести"? Каков
предел его прочности? Не знаешь? И никогда не узнаешь.
   - Что вы собираетесь предпринять в отношении третьей
силы? - спросил я, тоном давая Сифорову понять, что готов к
перимирие.
   Капитан перимирие принял. Легко. Был готов к нему.
   - Для начала нужно выяснить, что она из себя представляет - эта
третья сила, - ответил он, пожимая плечами.
   - Есть версии?
   - Мы перебирали возможные варианты. Судите сами. Коллеги
с Запада? Они заинтересованы в т