дем после...
     По кустам я - где согнувшись,  где  на  карачках,  где  и  ползком  -
добрался до перелеска. Теперь я был в метрах в трехстах от машины, сбоку и
чуть сзади нее. Фарер сидел за рулем, тип с ящиком стоял рядом, но на ящик
свой не смотрел, ящик стоял на капоте. Еще один тип шел вперед по  дороге,
время от времени останавливаясь и поднося  к  глазам  бинокль.  Четвертого
видно не было.
     Ну, что ж, ребята... смыться  от  вас  без  транспорта  мне  вряд  ли
удастся... а из оружия у меня одна рогатка... Соваться в нынешнюю  кашу  с
не записанным на тебя пистолетом - нет уж, проще  запереться  в  чулане  и
отсидеть положенных три года. В дедовой мастерской мы за полчаса соорудили
рогатку из титанового прутка и красного  резинового  шнура  чуть  потоньше
мизинца. В карман я насыпал два десятка  шариков  от  подшипника.  С  этим
арсеналом я и готовился принять бой. Или навязать его.
     Пистолет в ближнем бою,  конечно,  предпочтительнее.  Из  него  можно
стрелять стоя, сидя, лежа, на бегу,  в  прыжке,  с  одной  руки,  с  двух,
выпуская восемь пуль по восьми  целям  за  две  с  половиной  секунды.  Из
длинноствольного "березина-600" или флотского "парабеллума"  я  попадаю  в
поясную мишень с полукилометра. Из рогатки  стрелять  можно  только  стоя,
причем в одной позе: правым боком к противнику. Скорострельность не  более
выстрела в секунду. Убойная сила сохраняется метров до пятидесяти.  И  тем
не менее я знаю несколько  случаев,  когда  рогатка  одерживала  верх  над
пистолетом  -  благодаря  двум  неоспоримым  преимуществам:   бесшумности,
во-первых, а во-вторых,  тому,  что  у  противника  при  виде  рогатки  не
срабатывает  приоритетный  рефлекс  на  оружие,  ему  приходится   сначала
подумать, а уж потом стрелять, теряя на это бесценные доли секунды...
     Итак, три противника  были  в  поле  моего  зрения  -  следовательно,
начинать надо было с четвертого.  Я  короткими  перебежками  направился  к
промоине, чтобы перейти дорогу за спиной у этих ребят. Вполне могло  быть,
что четвертый, невидимый, затаился и ждет - или  идет  мне  навстречу.  Но
нет, до промоины я  дошел  спокойно,  а  дальше  было  непросто  -  метров
пятнадцать совершенно открытого пространства, причем в  виду  стоящего  на
горочке "хейнкеля"... повезет - не повезет... не повезло: парень,  стоящий
у машины, взял свой ящик, что-то там нажал или покрутил - во мне взорвался
кусок льда - повернулся  кругом  и  увидел  меня.  А  ведь  именно  его  я
собирался сохранить и  побеседовать...  да,  удивиться  он  успел,  а  вот
испугаться -  вряд  ли...  обхватил  руками  брызнувший  лоб  и  повалился
навзничь. Фарер, как чертик из  коробочки,  вылетел  из  машины  и  дважды
выстрелил куда-то влево - что-то он там узрел, в кустах.  Ему  я  попал  в
висок, он рухнул и покатился с насыпи. Тут я,  наконец,  завершил  начатый
маневр - пересечение плеши. Теперь я был опять справа от дороги, в кювете.
Машины отсюда видно не было, ее скрывала гора мусора, зато как  на  ладони
была  полянка,  где  я  ладил  мотоцикл.  Шевельнулись  кусты,  показалась
макушка, рука с пистолетом махнула: туда. туда! До "макушки"  было  метров
семьдесят - не достать. Тот, кому он  делал  знаки,  видимо,  тоже  что-то
показал ему, потому что "макушка" высунулся  по  пояс  из  кустов,  быстро
огляделся, а потом рванул напролом, как кабан, взбежал на насыпь и  прилег
около машины. Они были уверены, что я на  той  стороне...  отлично.  Я  на
полкорпуса высунулся из моего окопа. Где  он  там?  Ага...  видны  ноги  и
кусочек задницы. Надо полагать, последний, четвертый, крадется  в  поисках
меня... может быть, даже по моему следу. Нет возражений. Я пошарил  вокруг
себя и подобрал два булыжника размером в кулак -  трудно  без  артиллерии,
господа... Стараясь  не  шуршать,  я  подобрался  к  "макушке"  метров  на
двадцать и навесом, несильно, чтобы не убить,  запустил  одним  и  тут  же
другим булыжником именно в макушку... и промазал - он вскрикнул и дернулся
назад, бежать - ну и, естественно покатился  вниз.  Я  подскочил  к  нему,
рубанул по затылочной ямке, отключая, схватил пистолет - новенький элитный
"вальтер" - и бросился за деревья. Все - теперь будет работать выдержка...
у кого нервы крепче... Интересно, а вдруг поедет мимо кто-нибудь?.. Прошло
пять минут, десять... Ага, вот и  он!  Шевельнулась  прошлогодняя  крапива
возле той дренажной трубы, по которой я полз вначале. Ну, давай,  давай...
Я вложил в кожанку шарик и легонько, в четверть натяга, выстрелил в насыпь
примерно в полусотне метров перед машиной. Посыпались камушки. Он затих. Я
ждал, что он постарается оседлать дорогу - нет.  Потом  я  понял,  что  он
ползет по кювету. Ты бы еще окопчик отрыл, подумал я. Пехота. Стрелять  из
элитного "вальтера" мне еще не приходилось и, хотя я  знал,  что  точность
боя у него даже лучше, чем  у  длинноствольных  систем,  противника  моего
следовало, пожалуй,  подпустить  как  можно  ближе.  Полз  он  медленно  и
осмотрительно. Я даже зауважал его за это. Полгода хорошего  тренажа  -  и
тебя можно будет брать на акции... Наконец, он  поравнялся  со  мной.  Нас
разделяло семьдесят метров низкорослого кустарника.  Стоя  за  деревом,  я
хорошо видел срез кювета. Вот опять шевельнулась трава... Я выпустил шарик
в склон насыпи чуть позади ползущего, бросил рогатку и  поднял  "вальтер".
Над срезом кювета мгновенно появились руки с пистолетом. По пистолету-то я
и выстрелил.
     Что было по-настоящему тяжело - так это ломиться сквозь кусты. Я даже
почти успел, я еще увидел, как он, скорчившись, что-то пытается сделать  -
в такой же позе  на  ветру,  на  холоде  закоченевшими  пальцами  зажигают
спичку... и тут же распрямился, дернулся и  затих.  На  губах  видны  были
осколки стекла.
     Полчаса у меня ушло на заравнивание следов. Спрятал трупы в дренажную
трубу, засыпал пятна крови на дороге, поднял мотоцикл на верхний  багажник
"хейнкеля"... я был грязный, как не знаю кто, мне надо было  срочно  смыть
эту грязь, я трясся, она сводила меня с ума... Еще не все, еще  не  все...
"Языка", перевязав и связав, я положил  в  задний  багажник,  таинственный
ящик поставил на переднее сиденье и сел за руль. Почему-то  казалось,  что
ящик на меня смотрит. Дорога сама покатилась мне навстречу, все быстрее  и
быстрее, а я не мог оторвать взгляда от ящика.  Он  выглядел  непристойно.
Потом дорога почему-то кончилась, под колеса летела целина, машину трясло,
ящик подбрасывало, наконец, он  свалился  с  сиденья.  Я  смог  посмотреть
вперед. Там темнела  вода.  Это  был  довольно  большой  пруд  с  пологими
берегами, поросшими камышом и  осокой.  На  другом  берегу  его,  ближе  к
плотине, стояло низкое длинное здание с множеством темных окон, а за ним -
водонапорная башня, похожая на марсианский треножник. Я залез  в  воду  по
шею и с остервенением стал сцарапывать с себя грязь. Понемногу становилось
легче.
     Легче... легче... легче... Уже почти спокойно я отжал одежду, натянул
штаны, надел на голое тело куртку - в бою  она  не  участвовала  и  потому
осталась сухой. Вынул из багажника "языка"  -  он  уже  пришел  в  себя  и
пытался брыкаться. Без глупостей, предупредил я, жалеть  мне  тебя  не  за
что. Повязка его сползла, волосы склеились.  Хорошо,  короткие...  но  все
равно опять лезть  в  воду...  Я  отмыл  его,  проверил  рану.  Рана  была
маленькая, хотя кровила сильно. Ладно,  зарастет...  не  такое  зарастало.
Бинт последний - ну, да разживемся, если понадобится...
     Тебя как звать, парень? Ва... Вадим. Ты из "Муромца"? Кивок в  ответ.
Жить хочешь? Замер, съежился. Расслабься, сказал я. Вас хоть предупредили,
что дичь кусается? Помотал головой: нет. Ладно, выкладывай,  какого  черта
вы прицепились именно ко мне? Что вам там про меня наврали? Он молчал. Или
ты  хочешь,  чтобы  я  устроил  тебе  пытку?  Я  могу.  Ла...  ладно.  Нам
приказали... князь сам приказал... найти человека - вас -  и  доставить...
можно - мертвого... а можно... достать  из...  из  тела...  прибор...  вот
отсюда... А эта штука, значит, пеленгует этот прибор? - я показал на ящик.
Д-да. Интересное кино, сказал я. Надеюсь, на аббрутин у тебя аллергии нет?
На... что? На аббрутин. Он же кси-диацин. Я не понимаю... Снотворное. А...
нет, кажется, нет. Тогда закатай рукав. Да не бойся  так,  дурашка,  убить
тебя я могу просто двумя пальцами - я показал, как. Он мгновенно  вспотел.
Не дрожи. Это чтобы не связывать тебя опять веревкой. Не бойся. Сейчас  ты
уснешь. Ты уснешь, и тебе захочется посмотреть сны. Ты будешь смотреть сны
и рассказывать мне все, что видишь... и тебе приснится райский сад,  и  ты
услышишь пение гурий, но стражи не пустят тебя туда, пока ты не расскажешь
все, что знаешь про вашу организацию... Он уже спал, дыхание было  ровное.
Я откинулся на спинку сиденья,  в  уютный  мягкий  угол,  обхватил  колено
руками и приготовился слушать.



                   14.06.1991. 5 ЧАСОВ УТРА. ЗВЕНИГОРОД.
                      ПРИСТАНЬ "ХАССЕЛЬ, ДЕНИСОВ И КО"

     Я долго бился над своим лицом и, наконец, смог сделать так, чтобы оно
не напоминало ничем мою  фотографию,  попавшую  в  лапы  "Муромца".  И  на
сегодня надо озаботиться какой-нибудь экранировкой - пока я  не  попаду  в
Москву, под защиту армейских вседиапазонных шумогенераторов. Чем бы ни был
прибор, впаянный в меня, он отзывался на кодированный запрос серией весьма
мощных радиоимпульсов, пеленгуемых в  радиусе  по  крайней  мере  двадцати
километров. С другой стороны, я, похоже, чувствовал - не  знаю,  почему  -
этот  запрос  и,  следовательно,   мог   заранее   знать   о   приближении
преследователей. Кроме того, Вадим рассказал, что первые  два  пеленгатора
собрали вручную, один из них я грохнул у дома деда, а другой  захватил,  а
мастерская, принявшая заказ, выдаст первые приборы не раньше, чем в четыре
часа дня сегодня. Следовательно, определенный резерв времени у меня был...
вот только на что его потратить?
     Ворота пристани были закрыты,  я  посигналил,  как  требовалось:  три
коротких и длинный.  Из  будки  на  территории  пристани  вышел  седоватый
толстяк, сонно потянулся и направился к нам. Судя по всему, это и был дядя
Саня.
     - У меня партия груза по контракту "Кенигин",  -  сказал  я,  опустив
стекло и высунув голову.
     - Контракт "Кенигин" начинает действовать с полудня, - ответил он. На
лице его не было и следа сна.
     - Мне нужно в Москву, - сказал я.
     - Ты с вещами?
     - Нас двое. Вещей очень мало. Машину можем оставить.
     - Я тебя что-то не видел...
     - И не могли видеть.
     - А это кто там с тобой? Вадька, что ли?
     - Вадим, проснись, - сказал я.
     - О, дядя Саня, - сказал Вадим. - Приехали, да?
     - Приехали, приехали, - сказал дядя Саня. - Щас я ворота открою...
     Мы загнали машину в дальний угол  товарного  двора,  там  уже  стояло
несколько, и напоследок я ввел Вадиму еще  одну  дозу  аббрутина.  Я  взял
сумку, он - пеленгатор, и мы пошли  к  дебаркадеру.  Что-то  тебя  качает,
Вадька, сказал дядя Саня. А...  контузило  малость...  Может,  тебе  здесь
отлежаться? Вадим посмотрел на меня. Я поколебался. Нет, надо  ехать.  Там
ведь вплавь придется... Ничего, сказал я, в крайнем случае, я его на  себе
доплыву. Рисковые вы ребята, покачал головой дядя Саня... ладно, пошли...
     Мы перешли дебаркадер и спрыгнули на палубу самоходного лихтера.  Вся
палуба была заставлена скамейками: досками на  козлах.  Двигатели  лихтера
работали, под ногами пробегали волны вибрации. "Кузмич!"  -  гаркнул  дядя
Саня. Из люка в палубе высунулась голова. Кузмичу было  лет  восемнадцать.
"Чего?" Увидев нас, он в два движения выбрался из люка. "Возьмешь вот этих
ребят в собачий ящик", - сказал дядя  Саня.  "Угу",  -  был  ответ.  "Куда
сегодня?" "Еще  не  знаю.  По  каналу  уже  не  пускают,  говорят,  кто-то
затопиться пытался на фарватере. А у них же канонерки на Волге". Дядя Саня
почесал затылок. "Да уж, затопиться -  это  мы  всегда  пожалуйста...  Что
Семин?" "Нормально, грузится. Через полчаса,  говорит,  отвалит".  "Ладно,
Кузмич, разберешься на месте." "Разберусь,  -  сказал  Кузмич,  -пойдемте,
покажу вам ваше место..."
     Это был подлинный  собачий  ящик:  в  корме,  рядом  с  шахтой  руля,
выгорожено было пространство метр на два на  два.  "Запретесь  изнутри,  -
сказал Кузмич, - снаружи абсолютно незаметно. Когда я скомандую,  отдраите
вот этот люк и уйдете. Ласты и маски в рундуке, дыхательные патроны я  вам
дам. Имели с ними дело?" "Свежие?" - спросил я. "Да, на  полчаса  хватит."
"Годится. И  все-таки  -  где  именно  вы  будете  выходить?"  "Постараюсь
высадить в самом удобном месте. Устраивает такой  ответ?"  "Что  вообще  в
Москве?" "Никто не знает. Все говорят разное." "Ладно,  разберемся...  Нам
сейчас запираться или погодя?" "Зачем сейчас? Когда на подходе будем... за
час, скажем." "Хорошо..."
     Полчаса назад с вокзала Вадим  позвонил  Князю  и  условными  фразами
сказал, что группа продолжает поиск. Следующее контрольное время  связи  в
полдень. До полудня еще...
     С дебаркадера попрыгали на палубу  лихтера  трое  парней.  "Ну,  вот,
экипаж в сборе", - сказал Кузмич. Дядя  Саня  сбросил  носовой  швартов  с
кнехта. "Петька, расхиляй драный, отдавай кормовой!" - голос у Кузмича был
зычный, как и положено речному капитану. Один из парней рысью метнулся  на
корму. Кузмич солидно поднялся на мостик. У лихтеров этого  типа  рубка  м
мостик не на корме, как обычно, а ближе к носу и на правом борту -  как  у
авианосцев. Ну, что, сказал я Вадиму, поплыли? Да, сказал он. Вид  у  него
был измученный, вокруг глаз - синяки,  как  у  лемура.  Поплыли...  Палуба
задрожала сильней, и берег,  слегка  изогнувшись,  стал  уходить  влево  и
назад. Я сел на край скамьи, повиснув подмышкой на леере ограждения. Вадим
сел напротив, спиной к движению. Иди поспи, сказал я,  спроси  у  шкипера,
где можно поспать, и поспи. Я тебя разбужу.
     Туман еще не рассеялся, но поредел, стал прозрачнее. Видно было и оба
берега, и то, что на берегах. Виллы, дачки, прочие  постройки  -  сплошным
рядом. На воде - лодки, катера. И - очень тихо. Неимоверно тихо.
     Собственно,  мне  следовало  просто  сложить  два  и  два,   записать
результат и сверить его с ответом в конце учебника... что  я,  собственно,
сделал уже раз сорок за последние двое суток... да только в ответе  вместо
ожидаемого "четыре" возникали огненные письмена: "А на хрена все  это?"  И
не было у меня под рукой премудрого Даниила... и  сам  я  не  Бальтазар...
Вальтасар... кстати, пожрать бы неплохо... шкипера, что ли, попросить?  Не
отвлекайся. Действительно: на хрена такие  сложности?  Операции  подобного
рода  проводятся  с  минимальным  -  минимально   возможным,   точнее,   -
количеством ходов и поворотов. У меня же получается  нечто  водевильное...
"Женитьба Фигаро" со стрельбой и переодеваньями... и  в  финале:  "Унесите
трупы. Скомандуйте дать залп!"
     Интерес "Муромца" ко мне - учитывая все, что я видел сам  и  что  мне
сказал Вадик -  можно  объяснить  только  одним:  тем,  что  в  теле  пана
Валинецкого спрятана маленькая атомная бомбочка. Я их  никогда  не  видел,
эти бомбочки из рентгения-252, слышал только,  что  они  страшно  дорогие,
размер имеют с  толстую  многоцветную  авторучку,  а  мощность  -  порядка
двадцати тонн тротила.
     Если бомба есть и "муромцы" пронюхали об  этом  -  стало  быть,  идет
утечка из самого штаба Тарантула. Но, поскольку тут замешан  Тарантул,  то
больше верится в вариант, при котором бомбы нет,  а  утечка  информации  -
есть. Но опять же - мне ведь куда больше хотелось бы верить именно в  этот
вариант... тем временем  завершая  траекторию  полета...  где?  Куда  меня
вообще несет?
     Да, я намерен рассчитаться за  ребят.  Почерк  тех,  кто  орудовал  в
"Садовом кольце", и тех, кто перебил моих - одинаков. И  есть  одно  очень
важное обстоятельство: мои ни под каким видом не должны были  после  акции
концентрироваться  на   базе.   Ни   под   каким...   если   не   получали
соответствующего приказа от меня, координатора,  или  Командора,  старшего
группы "А". Я такого приказа  не  давал.  Значит  -  Командор?  Без  моего
ведома? Не верится. Возможно только теоретически. И вдруг  мне  вспомнился
странный бред, поразивший меня там, в меблирашках, рядом с  убитой  Сашей.
Ч-черт... что-то мелькнуло - и исчезло.  Над  глазами  стала  скапливаться
боль.
     Обойдем этот момент. Эх, Игорек, как многим ты  позволял  копаться  в
своих мозгах!.. и все же, все же, все же - вспомним. О другом. Первые  дни
после операции, потом  -  первые  шаги.  Доктор  Морита...  фотография  из
медицинской карты - кстати... так вот: я совершенно уверен,  что  какая-то
телеметрия у него была. Сердце вовсе не сразу стало работать  так,  что  я
перестал его чувствовать: поначалу были очень неприятные ощущения. А когда
упал в саду - помнишь? Нашли сразу, через две минуты -  о!  Ясно  же,  что
получали сигналы от меня, и ясно,  что  могли  пеленговать  источник  этих
сигналов. Точно, точно.  И  вполне  возможно,  что  с  того  пульта  можно
посылать... ну, скажем так: разные сигналы. Замри -  умри  -  воскресни...
направо - налево... вряд ли, старина, вряд ли - слишком сложно технически.
Другое дело - внушенная программа...
     Если так - то дело плохо. Если так - то это значит,  что  вся  миссия
нашей группы была лишь прикрытием чего-то иного, и  я  всего  лишь  зомби,
всего лишь ходячий футляр для маленькой  бомбочки  большой  разрушительной
силы, и эту бомбочку, хочу я того или нет, я доставлю-таки в нужное  место
и  в  нужное  время  -  даже  если  буду  стремиться   к   чему-то   прямо
противоположному...
     Значит, бомба все-таки во мне...
     Козел, сказал я. Все же проще простого: есть бомба - значит,  есть  и
программа. Нет бомбы - нет и... хотя постой, постой... Тут тоже появляются
варианты.
     Искать в себе программу  бесполезно.  А  вот  попытаться  определить,
бомба  у  меня  внутри  или  нормальный  реактор  -  это,  пожалуй,  можно
попытаться сделать. Пацаны искали меня с какими-то приборчиками. Ясно, что
это детектор какого-то специфического излучения. Что я знаю про рентгений?
Я закрыл глаза, сосредоточился.  Производится  искусственно,  используется
как расщепляющийся материал... и как источник бета-частиц. О!  Реактор  же
мой, как я знаю, слабо  светится  в  гамма-диапазоне.  Кроме  того,  бомба
должна светиться на несколько порядков сильнее... козел, козел, козел! Что
сделал Гера? Гера приклеил к бомбе  кусок  фотопленки!  Кто  же  мешает  и
мне?..
     Ну, а дальше? Что это даст?
     Предположим, выяснили: бомба есть.
     Тогда надо будет сходить с траектории.
     Да? И как это ты себе представляешь практически?
     Практически?.. Практически я себе  представляю  это  так:  достаю  из
кармана серебряную марку, кладу на ладонь. Орел: продолжаю путь в  Москву.
Решка: ни о какой Москве и речи быть не может. И далее - в любой  ситуации
выбора... Бросаю.
     Решка.
     Взвыла сирена. Меня скрутило в тугой  комок.  Это  был  всего-навсего
звуковой  сигнал  нашего  лихтера,  и  впереди  кто-то  отозвался   низким
басовитым гудком, но что  прикажете  делать  с  проклятыми  инстинктами?..
Хорошо хоть, со стороны всего этого не видно. Навстречу шел озерный катер,
и даже издали видно было, что он набит людьми  до  последней  возможности.
Фарватер был узкий, суда разминулись, едва не царапнувшись бортами -  так,
что я видел выражения лиц... не выражения,  а  выражение,  одно  на  всех:
злая, ожесточенная усталость. Лечь и сесть там было  негде,  кое-кто  спал
стоя. Катер прошел, оставив запах  мазутного  перегара,  многих  тел  -  и
странный, на пределе слышимости, шепот... или это волны выплескивались  на
прибрежную  гальку?..  Покидать  город  могли  все  беспрепятственно,  без
каких-либо разрешений и даже без личных д