ом с большой
лампой были закупоренные высокие сосуды, снятые с лабораторных полок. На
столе царил беспорядок, предметы были разбросаны, словно в спешке.
   Виллетт зажег лампу и стал перелистывать записную книжку,  но.  нашел
лишь отрывочные заметки, записанные угловатым почерком Карвена,  которые
не проливали света на тайну Чарльза Варда:
   "В. не умер. Прошел сквозь стены и скрылся под землей.
   Видел старого В., Он произнес имя "Саваоф" и узнал истинный Путь.
   Трижды вызвал того,  чье  имя  Йог-Сотот,  затем  на  следующий  день
отослал Его.
   Ф. пытался нас уничтожить, пытаясь вызвать Тех, что  обитают  в  иных
сферах."
   Когда большая лампа,  стоящая  на  столе,  ярко  разгорелась,  доктор
увидел, что к стене, рядом  с  орудиями  для  пыток,  прибито  множество
деревянных колышков, на которых висят когда-то белые,  а  сейчас  сильно
пожелтевшие бесформенные одеяния.  Все  стены  в  комнате  были  покрыты
изображениями мистических символов и  формулами,  грубо  высеченными  на
гладком  камне.  Серые  плиты  пола  тоже  были  исчерчены,  и,  Виллетт
проследил линии, образующие большую пентаграмму в центре комнаты.  Между
пентаграммой и углами комнаты  были  нарисованы  мелом  круги  диаметром
примерно в три фута. В одном из  кругов  лежало  пожелтевшее  одеяние  и
стоял неглубокий свинцовый сосуд той же формы, что и бокалы на полках, и
низкий пузатый кувшин из соседней комнаты, на  котором  висела  бирка  с
номером 118. Он. был откупорен и, как  убедился  доктор,  осмотрев  его,
совершенно пуст. Его содержимое, вероятно, было пересыпано в бокал.  Это
был сухой, сероватый,  слегка  светящийся  порошок,  такой  легкий,  что
оставался в сосуде лишь потому, что  воздух  в  комнате  был  совершенно
неподвижен. Доктор содрогнулся, подумав о том, что  происходило  в  этой
комнате. Разрозненные факты стали  связываться  в  единое  целое.  Бичи,
плети и орудия пыток, прах или "соли" из кувшинов  с  "материалом",  два
сосуда,  содержавшие  прах  "стражей",  формулы  на  стенах,  заметки  в
записной  книжке,  странные  одеяния...  Доктор   с   ужасом   вспомнил.
загадочные письма и легенды, мучительные подозрения, терзающие друзей  и
родных Барда.
   Сделав  над  собой  усилие,  Виллетт  отогнал  эти   мысли   и   стал
рассматривать высеченные на стенах  формулы.  Их  покрывали  зеленоватые
пятна плесени, некоторые знаки почти стерлись -  вероятно  надписи  были
сделаны еще во времена Карвена. Доктор был  немного  знаком  с  историей
магии, и ему показалось, что он где-то видел эту формулы или заклинания,
может быть, в материалах, касающихся Карвена. Одно из заклинаний слышала
миссис Вард в ночь на Страстную Пятницу. Чарльз почти  час  твердил  эту
формулу, так что она запомнила ее наизусть и пересказала доктору.  Когда
Виллетт обратился  к  известному  знатоку  магии  за  разъяснением,  тот
сказал, что это одно из самых "сильных" заклинаний,  с  помощью  которых
вызывают духов из внешних сфер.
   Формула эта значилась и в запрещенном церковью  сочинении  по  черной
магии, носящем название "Элифас Леви", которое Чарльз в свое  время  дал
прочесть доктору Виллетту. Правда,  миссис  Бард  произносила  некоторые
слова немного не так, но это  без  сомнения  была  та  же  формула,  где
повторялись имена Саваоф, Метратон, Альмонсин и Заристнатмик. Слова этой
формулы,  сопровождающиеся  древними  символами  "Драконовой  головы"  и
"Драконова хвоста", повторялись на стенах в разном написании.  Казалось,
экспериментатор добивался все  более  совершенной  и  действенной  формы
заклинания. Доктор сравнил одну из начертанных на стене  версий  с  той,
что запомнил, читая записи - Варда. Слова формулы вертелись  у  него  на
языке, и он, сам того не замечая, стал громко  повторять  ее,  глядя  на
буквы, высеченные на стене.
   Странно и угрожающе звучал его  голос,  постепенно  слова  слились  в
монотонный  гудящий  напев,  от  которого   веяло   чем-то   древним   и
таинственным, и ему вторил леденящий душу вой,  доносившийся  издали  из
гулких колодцев, то взмывая, то утихая, в каком-то странном ритме:

   ЙАИНГНГАХ
   ЙОГ-СОТОТ
   ХИ - ЛГЕБ
   ФАИТРОДОГ
   УАААХ!

   Откуда взялся пронзительный холодный ветер, что закружился по комнате
в ответ на этот напев? Огонь в лампах заметался под его порывами,  стало
так темно, что надпись на стене едва можно  было  различить.  Заклубился
дым; вокруг разнесся едкий запах, заглушивший даже смрад, доносящийся из
колодцев, - этот запах чувствовался и раньше, но сейчас стал  нестерпимо
сильным. Доктор повернулся, чтобы посмотреть, что происходит за  спиной.
Из стоящего на полу бокала, на  дне  которого  был  рассыпан  светящийся
порошок, поднимаются густые  клубы  непрозрачного  черно-зеленого  дыма.
Боже мой! Этот порошок... он стоял на полке с надписью "Материа"...  что
здесь происходит?
   Формула, которую он сейчас произнес, -  "Голова  дракона,  восходящий
узел", первая  из  парного  заклинания...  Господи  милостивый,  неужели
действительно...
   Доктор покачнулся. В голове мелькали обрывки прочитанного, бессвязные
картины, - все, что он видел и слышал за все это-время. "Как и много лет
назад, снова говорю вам: не вызывайте то, что не сможете  одолеть  -  из
мертвой золы, равно как из внешних сфер...  Держите  постоянно  наготове
Слова, потребные для того; чтобы вернуть нечто в небытие,  и  немедленно
остановитесь, если появится хотя бы малейшее сомнение относительно того,
КТО перед  вами..."  Силы  небесные!  Что-то  показалось  за  постепенно
рассеивающимся облаком дыма. Какая-то неясная фигура...

5

   Виллетт не надеялся, что его  рассказу  поверят,  поэтому  поведал  о
своем приключении лишь узкому кругу избранных друзей. Люди,  узнавшие  о
нем по слухам, из третьих уст, высмеивали доктора, говоря, что он впал в
маразм.
   Ему советовали хорошенько отдохнуть и  в  будущем  не  иметь  дела  с
душевными болезнями. Но Вард-старший знал, что доктор не солгал и ничего
не  приукрасил.  Разве  он  не  видел  собственными  глазами   зловонное
отверстие в подвале коттеджа? Вернувшись домой в  то  злополучное  утро,
Вард, разбитый и обессилевший, забылся тяжелым сном и проспал до  самого
вечера. На следующий день он, не переставая, звонил доктору Виллетту, но
никто не отвечал ему.
   Когда стемнело, он, вне себя от беспокойства, отправился в  Потуксет,
где нашел своего  друга,  лежавшего  без  сознания  в  одной  из  комнат
коттеджа.
   Виллетт дышал с  трудом,  но,  сделав  глоток  бренди,  которое  Вард
предусмотрительно захватил с собой, медленно открыл глаз. Потом внезапно
соскочил с кровати и крикнул, словно в бреду. "О боже, кто вы такой? Эта
борода... глаза..." Слова его прозвучали по меньшей мере странно, ибо  с
ними он обращался к аккуратному, чисто выбритому  джентльмену,  которого
доктор знал уже много лет.
   Узнав  Варда  и  немного  успокоившись,  доктор  глубоко  вздохнул  и
огляделся. Все вокруг было как прежде.  Одежда  Виллетта  была  почти  в
полном порядке, лишь на коленях можно было заметить  пятна  и  небольшие
прорехи.
   Слабый, почти выветрившийся терпкий запах напомнил Варду кислую вонь,
которой пропахла одежда  его  сына  в  тот  день,  когда  его  увезли  в
лечебницу.
   Фонарик доктора пропал, но сумка была на  месте,  совершенно  пустая.
Ничего не объясняя Варду, Виллетт нетвердыми шагами  сошел  в  подвал  и
попробовал приподнять плиту,  но  она  не  поддавалась.  Пройдя  в  угол
подвала, где оставил инструменты, доктор достал ломик и  с  его  помощью
немного приподнял плиту.
   Под ней друзья  увидели  аккуратно  зацементированную  поверхность  -
никаких следов отверстия! Исчез зловонный люк, больше не было доступа  к
подземному миру ужасов, к  тайной  лаборатории,.  на  чьих  стенах  были
высечены формулы, к глубоким каменным колодцам, откуда раздавался вой  и
струилось зловоние...
   Доктор Виллетт  схватил  за  руку  своего  спутника.  "Ведь  вы  сами
видели...
   - тихо сказал он, - и чувствовали запах..." Мистер Вард, удивленный и
испуганный, утвердительно кивнул. "Тогда я все расскажу вам", -  добавил
доктор.
   Поднявшись наверх и усевшись  в  одной  из  комнат  коттеджа,  доктор
рассказал обо всем, что  увидел  в  подземелье.  Но  последнее,  что  он
помнил, были  медленно  рассеивающиеся  клубы  зеленовато-черного  дыма,
сквозь которые проступал неясный силуэт. Виллетт  слишком  устал,  чтобы
строить догадки, то произошло потом.  Мистер  Вард,  изумленно  качавший
головой во время рассказа, наконец сказал приглушенным голосом:  "Может,
попытаться раскопать, вход-в  подземелье?"  Доктор  промолчал:  что  мог
решить человеческий разум там, где таятся  силы  из  запредельных  сфер,
преступившие великую бездну, отделяющую их от мира людей... Мистер  Бард
поднял голову: "Но куда делось существо, возникшее из дыма? Ведь это оно
отнесло вас сюда, а потом каким-то образом заделало  отверстие!"  Доктор
снова промолчал.
   Однако  неведомое  существо  все  же  оставило   после   себя   след.
Поднявшись, Виллетт сунул руку в карман за носовым платком. Кроме свечей
и спичек, которые он  взял  в  подземной  лаборатории,  в  карман  лежал
неизвестно как очутившийся там клочок  бумаги.  Это  был  обычный  лист,
вероятно, вырванный из дешевой записной  книжки,  лежавшей  на  столе  в
комнате ужасов, теперь навеки погребенной  в  толще  земли.  Надпись  на
бумаге была сделана обычным карандашом,  без  сомнения  тем,  что  лежал
рядом с книжкой. Лист был небрежно сложен, словно обычная записка;  лишь
слабые следы едкого запаха, который так запомнился доктору,  говорили  о
том, что он явился  из  таинственного  подземного  мира.  Но  текст  был
поистине необычным: составляющие его буквы больше походили  на  вычурные
изломанные знаки. И все же доктор смог различить группы знаков,  которые
показались ему знакомыми.  Это  набросанное  торопливой  рукой  послание
словно прибавило им решимости. Они торопливо вышли из дома и направились
к машине. Вард приказал  шоферу  отвезти  их  в  какой-нибудь  приличный
ресторан.
   Наутро они отправились в библиотеку Джона Хея в верхнем  городе.  Там
они без особого труда нашли хорошие пособия по палеографии и изучали  их
до позднего вечера. Наконец они нашли то, что им требовалось.  Это  были
не какие-то мистические знаки, а обычный шрифт, употреблявшийся в раннем
средневековье, старинные саксонские буквы  восьмого  или  девятого  века
нашей эры, неспокойного времени, когда под тонким  покровом  нового  для
северян  учения  -  христианства  -  таились  древние  верования  с   их
таинственными ритуалами, когда бледная луна Британских островов освещала
тайные обряды в развалинах римских крепостей Керлсона и Хексэма и башнях
рушащейся стены Адриана.
   Записка была написана на варварской латыни, что можно  приблизительно
перевести: "Карвен должен быть  уничтожен,  Тело  следует  растворить  в
кислоте, ничего не оставляя. Храните полное молчание".
   Виллетт и мистер Вард, расшифровав послание, долго сидели в тишине.
   После того, что они пережили, ничто уже  не  могло  их  удивить.  Они
просидели в библиотеке до самого закрытия,  затем  отправились  домой  к
Варду на Проспект-Стрит и проговорили всю ночь, не  придя  ни  к  какому
решению.
   Доктор оставался у Варда  до  воскресенья,  когда  наконец  позвонили
детективы,  которым  было  поручено  разузнать  как   можно   больше   о
таинственном докторе Аллене.
   Мистер Вард, нервно прохаживавшийся по комнате, бросился  к  телефону
и, услышав от детективов, что расследование почти закончено, попросил их
прийти к нему на следующее утро.  И  Виллетт,  и  Вард  были  совершенно
уверены, что "Корвинус", которого следовало уничтожить, был ни кто иной,
как Аллея.
   Чарльз тоже боялся этого человека и написал,  что  тело  его  следует
растворить в кислоте.  Аллен  получал  письма  из  Европы,  адресованные
Карвену, и, без сомнения, считал  себя  его  воплощением.  Вряд  ли  это
простое совпадение, И разве  Аллен  не  намеревался  убить  Чарльза.  Из
писем, которыми обменивались эти люди, было ясно, что  Аллен  попытается
убрать юношу, если тот станет слишком "строптивым": Следовало "как можно
скорее найти Аллена и сделать все, чтобы он не смог повредить Чарльзу.
   В этот день, надеясь, то Чарльз сообщит что-нибудь новое, Вард вместе
с Виллеттом отправился в лечебницу  навестить  сына.  Виллетт  спокойным
тоном рассказал юноше о том, что увидел в подземелье, приведя  множество
деталей, говорящих о  том,  что  он  не  лжет.  Щеки  Чарльза  покрылись
мертвенной бледностью. Рассказывая о каменных колодцах и сидящих  в  них
чудовищных тварях, доктор постарался, как мог, расцветить  свое  писание
устрашающими подробностями, однако Чарльз оставался безучастным. Виллетт
на минуту умолк, потом негодующе  заговорил  о  том,  что  эти  существа
умирают от голода, обвинив Чарльза в бессердечии и жестокости. Однако  в
ответ  он  услышал  лишь  саркастический   смех.   Ибо   Чарльз,   поняв
бесполезность уверток, казалось, воспринимал все происходящее с  мрачным
юмором. Он произнес своим неприятным свистящим  шепотом:  "Черт  возьми!
Эти проклятые твари жрут, но вовсе не нуждаются в постоянном питании. Вы
говорите, месяц без еды? Это просто смешно, сэр, - что для них месяц! Их
создали  специально  для  того,  чтобы  подшутить  над  бедным  стариной
Випплем, который постоянно болтал  о  божественной  благодати  и  грозил
небесным возмездием.  Проклятие!  Старикашка  тогда  чуть  не  оглох  от
грохота Внешних сфер! Дьявол возьми этих чертовых тварей, они  воют  там
внизу вот уже полтора века, с тех пор, как прикончили Карвена!"
   Больше Виллетт ничего не добился от юноши. Глядя на  Чарльза,  доктор
чувствовал сострадание и страх. Как он изменился за последние месяцы!
   Естественно - ведь молодому человеку пришлось  столько  пережить!  Он
продолжал свой рассказ, надеясь, что  какая-нибудь  подробность  все  же
сорвет с Чарльза маску напускного безразличия. Когда доктор  упомянул  о
комнате с начертанными на стенах  формулами  и  зеленоватым  порошком  в
сосуде, Чарльз оживился. Он насмешливо улыбнулся,  услышав,  что  прочел
Виллетт в записной книжке, лежавшей на столе, и сказал, что  это  старые
заметки, бесполезные для людей, недостаточно знакомых с историей  магии.
"Но, - добавил он, - если бы вы знали слова, способные возродить к жизни
то, что я высыпал в бокал, вы бы не смогли явиться сюда  и  говорить  со
мной. Это был номер 118, и, думается мне, вы были бы потрясены. если  бы
узнали, кто значится под этим номером в моем каталоге.
   До этого я никогда не вызывал его и собирался сделать это как  раз  в
тот день, когда вы увезли меня сюда".
   Потом Виллетт рассказал о том, как произнес заклинание и как  со  дна
бокала поднялся дым - и впервые  увидел  страх  в  глазах  Чарльза.  "Он
явился, и вы остались живы!" - произнес он,  но  уже  не  своим  обычным
хриплым шепотом, а звучным басом, который отдался.  в  комнате  зловещим
эхом. Виллетт, решив воспользоваться внезапным волнением своего пациента
быстро процитировал отрывок из письма, который  запомнил  наизусть:  "Не
забудь,  что  все  надгробия  переставлены,   и   никогда   нет   полной
уверенности..." Потом он молча вынул из кармана полученное  им  странное
послание и поднес его к глазам больного.
   Результат превзошел все его ожидания: Чарльз Бард немедленно, лишился
чувств.
   Этот разговор происходил в отсутствие психиатров,  и  содержание  его
осталось неизвестным и врачам лечебницы, и приезжим знаменитостям, чтобы
они не могли обвинить  доктора  Виллетта  в  том,  что  он  способствует
развитию мании молодого Варда. Виллетт и Вард не стали звать  никого  из
персонала лечебницы, они подняли упавшего  на  пол  Чарльза  и  тихонько
положили его на кровать.
   Приоткрыв глаза, больной  несколько  раз  невнятно  пробормотал,  что
должен тотчас же сообщить Орну и Хатчинсону какое-то слово, когда Чарльз
пришел в себя, доктор сказал ему, что по  крайней.  мере  один  из  этих
подозрительных субъектов -  его  злейший  враг,  посоветовавший  доктору
Аллену расправиться с ним. Чарльз ничего не сказал на это, но  лицо  его
выражало тупую безнадежность. Вскоре посетители удалились и на  прощание
снова предостерегли юношу от Аллена. Чарльз наконец ответил, что об этом
человеке уже позаботились и он не сможет причинить никакого вреда,  даже
если очень  захочет.  Это  было  произнесено  со  зловещим  смешком,  от
которого мороз пробежал у них по коже. Виллетт и Вард были уверены,  что
Чарльз не сможет предупредить Орна и Хатчинсона об опасности, которая им
якобы  грозит,  потому  что  администрация  лечебницы  задерживала   для
проверки все письма, отправляемые бальными, и не пропустила бы послание,
отмеченное признаками явного безумия.
   Однако история  Орна  и  Хатчинсона,  если  корреспондентами  Аллена.
действительно были эти изгнанные из  Салема  колдуны,  имела  любопытное
продолжение. Движимый каким-то неясным предчувствием, которое  усилилось
в  последнее  время,  Виллетт  заключил   соглашение   с   международным
пресс-бюро, попросив посылать ему  газетные  вырезки,  рассказывающие  о
различных происшествиях и преступлениях, совершенных за последний год  в
Праге и восточной Трансильвании. Через несколько месяцев он нашел  среди
переведенных для него вырезок две  очень  интересные  заметки.  В  одной
говорилось о том, как в древнем квартале Праги неожиданно рухнул дом,  и
его единственный жилец, некий Иозеф  Наде,  глубокий  старик,  бесследно
исчез. В другой заметке сообщалось о взрыве  в  горах  Трансильвании,  к
востоку от Рагузы, в результате которого был стерт с лица земли  древний
замок  Ференци,  пользующийся  дурной  славой.  Владелец  его  занимался
какими-то таинственными экспериментами, вызывавшими  подозрения  местных
жителей. И Виллетт  понял,  что  тот,  кто  начертал  записку  угловатым
саксонским   почерком,   был   способен   на   большее,   чем    простое
предупреждение.

6

   На следующее утро после разговора с Чарльзом доктор Виллетт  поспешил
к Варду, чтобы присутствовать при его разговоре с  детективами.  Он  был
уверен, что необходимо любой ценой уничтожить или  подвергнуть  строгому
заключению Аллена, и постарался .убедить в этом мистера Варда.  На  этот
раз они не поднялись в библиотеку, ибо все старались не заходить  лишний
раз на верхний этаж из-за странного сладковатого  тошнотворного  запаха,
который никак не выветривался оттуда - слуги  приписывали  это  зловоние
проклятию, которое навлек на дом портрет Карвена.
   В девять часов  утра  детективы  вошли  в  кабинет  мистера  Варда  и
доложили им о результатах расследования.  К  сожалению,  они  не  смогли
разыскать мулата, которого звали Брава Тони Гомо, и не выяснили,  откуда
приехал в Провиденс доктор Аллен. Им также не было известно,  где  Аллен
находится в настоящее время. Однако, им все же удалось собрать множество
фактов,  касающихся  загадочного  чужестранца,  и  они   узнали,   какое
впечатление производил он в Потуксете на местных жителей. Он казался  им
очень странным и, по общему мнению, борода его была либо крашеной,  либо
фальшивой. Кстати,  в  комнате,  которую  он  занимал,  детективы  нашли
брошенные им черные очки и искусственную бороду. У него был незабываемый
голос - это мог подтвердить мистер Вард, однажды  говоривший  с  ним  по
телефону, - гулкий  и  очень  низкий  бас,  словно  отдававшийся  вокруг
многократным  эхом.  Взгляд  его,  по  свидетельству  тех,  кто  с   ним
встречался, был тяжелым и злобным, и это было заметно даже сквозь темные
очки. Некий торговец, получивший расписку от доктора  Аллена,  удивлялся
его странному угловатому почерку, тем же почерком  сделаны  найденные  в
его комнате многочисленные записи.
   Рассказывая о случаях вампиризма, которые наблюдались  в  тех  местах
прошлым летом, люди считали, что эти преступления с