го звука  -  вероятно, едва придя  в себя, он  мгновенно
потерял  сознание. И  еще  целых двенадцать минут он  пробыл там, и никто не
смог бы сказать, сколько  из них он еще  дышал.  Потому  что  при такой силе
излучения хватило бы секунд...
     И все-таки  почти  час Параскив  с Серафиной бились, пытаясь  совершить
невозможное.
     -  Всем готовиться к обратному переходу, - коротко  приказал  Келликер,
когда этот час истек. - Попытаемся вернуться по верху, взобравшись на скалу.
Кибам сложить груз и забивать скобы по программе "Скалолаз". Все.
     Параскив закусил  губы, наклонился как можно  ниже, чтобы не было видно
его лица, и сложил  полиловевшие руки Солигетти на груди.  Выпрямившись,  он
оглянулся по сторонам, заметил  понуро  стоявшего Пегаса и, схватив  его  за
щупальце, намотал его на руку и рывком подтянул робота к себе:
     - Отвечай, скотина, почему ты это сделал?
     - Не понял вопроса,- коротко отвечал робот.
     - Почему ты ходил по кругу? Почему не вперед?!
     - Получил  приказ.  Из  двух  приказов  выполняется  последний. Все  на
секунду забыли о Солигетти.
     - Чей приказ? - крикнул Келликер.
     - Человека.
     - Но мы молчали, а  тот, что находился на носилках, не мог говорить: он
был в анабиозе!
     -   Воспроизвести   приказ    не   могу   ввиду   отсутствия   у   меня
звукозаписывающего блока.
     Варвара тихонечко потянула Келликера за рукав:
     - Не  кричите на  него,  Артур. Все равно  здесь и сейчас мы  не сможем
установить, чей приказ он выполнял. Тем более что его получили и ваши  кибы.
Боюсь, что это останется очередной неразгаданной загадкой Степаниды.
     - Пока  неразгаданной, - проговорил Теймураз, подходя сзади к девушке и
опуская смуглую руку на ее плечо.
     Он как будто брал ее под свою защиту. Еще бы, ведь Пегас был  ее личным
роботом.  Варвара вздохнула  - ну до чего же надоел  собственный независимый
характер,  -  даже такую вот дружескую легкую руку  потерпеть на своем плече
она не могла. Она присела, ускользая от этого прикосновения, и пошла к морю.
Села лицом к воде,  чтобы не видеть того, кто лежал  сейчас на серой гальке.
Человек умирает не сразу, во всяком случае, не за те двенадцать минут, когда
его  безнаказанно  душило черное  излучение  ворот.  Его тело  умирало еще и
сейчас, и  на эту тягостность исчезновения, перехода в небытие, накладывался
пульсирующий,  как застарелый  нарыв,  вековой  недуг  полуживых-полумертвых
чудовищ, именуемых воротами.
     Она расшнуровала ботинки,  опустила  ноги в теплую воду,  в которой  не
виднелось ни искорки недавнего янтаря. Вечер был почти по-земному сказочен.
     Силы  небесные, да кто же сотворил такое с  безвинной Степухой,  что на
ней людям жить невмоготу?!
     За спиной тихонечко заверещал настраиваемый передатчик.
     - База...  база...  вызываю базу...  - каким-то неживым,  обесцвеченным
голосом повторял  Келликер. - База... Что,  база?  Нет,  не Сусанина,  прошу
самого. Да. Жан-Филипп? Докладывает Келликер. Мы возвращаемся. Дело в том...
     -  Отставить!  -  загремело над берегом. -  Всем оставаться  на местах.
Ждать дальнейшей связи!
     И наступила тишина.
     Потом заскрипела  галька - все отходили  от тела Солигетти и собирались
возле передатчика. "Зачем  они так  толпятся? - с  досадой думала  Варвара.-
Голос у начальника  базы  такой, что  его  прекрасно слышно и по  ту сторону
ворот. Зато в такой тесной группе не уловишь ни острого холода, прилетающего
с моря, ни болезненного зуда несчастной  шкуры.  А ведь именно этих сигналов
опасности  и  надо  было  слушаться.  Ворота  не  просто  так  взбесились  и
удесятерили силу  своего излучения - беда пришла с  моря вместе с беззвучной
янтарной бурей. Она пронеслась вдоль берега и задела нас только краешком, но
на Солигетти и  этого хватило. А  винить будут  неповинного Пегаса. Мало, от
меня шарахаются, Варвара-кожемяка, мастерица  по опусканию шкуры - к этому я
привыкла. Издержки экзотической профессии.  Но  теперь  и роботов перестанут
выпускать  за  стены Пресептории. А ведь именно  с  ними мы  прошли  бы этот
маршрут  совершенно  спокойно  и  безболезненно.  Проскочил  же  Вуковуд без
всякого  анабиоза и с одним безгласным  кибом!  Идти  нужно  было втроем: я,
Пегас  и Пегги. Сделали  бы кучу снимков. Взяли пробы..." И тут же за спиной
загрохотал прежний голос:
     -   Внимание,   группа  Келликера!  На  территории   базы  чрезвычайное
происшествие: пропал ребенок. С момента его исчезновения прошло около сорока
минут.  В  это  же  время  со  спутника-наблюдателя  замечено   значительное
скопление   желтых   фантомов,   которые   на   скорости,  превышающей  все,
зафиксированное ранее,  перемещались в восточном направлении. То есть к вам.
Вашей группе поручается тщательный осмотр  побережья на  восток  от  Золотых
ворот. Остальное сделаем силами Пресептории. Вопросов нет?
     - Вопросов нет, - отвечал Артур. Голос его был неправдоподобно спокоен.
Передатчик  отключился, несколько минут продержалась пауза, и тогда командир
группы уже со своей стороны осведомился:
     - Так есть вопросы?
     Вопрос был один, и его задал Теймураз:
     - Совпадение?..
     - Нет! - вырвалось у Варвары, и все обернулись к ней.
     -  У вас  есть  какие-то  факты,  доказательства?  - жестко  проговорил
Келликер.
     - Нет... Но я чувствую,  что все, происходящее на Степаниде,  связано в
единую цепочку.
     - Артур, мы теряем время! - простонал Параскив.
     -  Нет, - в третий раз  упрямо повторила Варвара,  вытаскивая  ноги  из
темной воды и косолапо ступая по острой гальке. - Если мы наконец разберемся
в том, что происходит на вашей распрекрасной Степухе, мы не потеряем времени
даром. Потому что иначе мы будем искать вслепую!
     Она  стояла одна против всех,  взлохмаченная,  с  подвернутыми до колен
брючинами,  -  маленький  драчливый воробей,  -  но  никто из  пяти  опытных
экспедиционников не знал, что ей ответить.
     Поэтому отвечать за всех пришлось Лерою.
     -  Светозар прав, - сказал он, словно ставил точки после каждого слова.
- Времени, чтобы апеллировать к разуму, у нас нет. Будем искать вслепую. Тем
более что  мы  все  равно не  знаем, в чем причина янтарного  бунта по всему
побережью. Ведь до  сих  пор  человек на  Степухе  был неприкосновенен...  В
Пресептории произошло что-то, давшее толчок... Но что?
     Никто, естественно, не мог  ему  ответить.  И  вдруг  раздался  чуточку
скрипучий голос - это вмешался Пегас:
     - Начальник  биосектора Сусанин планировал эксперимент  по захвату проб
янтарной пены с помощью второго робота.
     Теперь  все  обернулись  к  нему.  Совершенно очевидно,  что у  каждого
мгновенно  родилось по  крайней мере по  одной гипотезе и по три вопроса, но
Артур вскинул руку:
     - Стоп! Никаких дискуссий! Мы выступаем.
     И тут  к  привычному шороху  гальки примешался еще какой-то посторонний
звук - глухое тяжелое  шлепанье. Все  как по команде  посмотрели  в  сторону
Золотых  ворот и  обомлели: из  них выходила асфальтовая  горилла, громадная
даже по здешним масштабам. Шкура ворот  морщилась и дергалась,  но  обезьяна
шла,  не испытывая  ни малейших  неприятных  ощущений.  Она  приблизилась  к
недоумевающим  людям,  спокойно обошла  их,  словно  это  была куча  камней,
нагнулась и подняла тело Солигетти. Затем грузно развернулась,  как  полевой
вездеход,  и  двинулась обратно  к  воротам,  небрежно зажав  свою ношу  под
мышкой. Серафина всхлипнула, размазала слезы кулаком  и выдернула из  кобуры
десинтор. Все  видели  и  молчали.  Она прилегла,  упершись локтями в камни,
тщательно прицелилась, нажала спуск.
     Заряд  угодил обезьяне точно  между лопаток;  ослепительно  белое пятно
высветилось на темно-серой коже,  как  будто  она раскалилась добела.  Удар,
который  свалил  бы  гиппопотама,  только  слегка  качнул  гигантскую  тушу,
продолжавшую  мерно  шагать  под  бахромчатыми сводами  зудящих ворот. Белое
пятно начало разрастаться, сереть,  вот оно уже расползлось  по всей спине и
стало  неразличимо.  Асфальтовый  монстр  уходил  безнаказанно,  унося  тело
товарища, и никто не мог этому помешать.
     - Всем собираться. Подъем! - жестко скомандовал Келликер.

x x x
     "Шпалы" вымотали всех. Ну, добро бы  километр, от силы два, но  вот уже
семь тысяч  каменных  брусьев отсчитал киб-шагомер, и конца  им  не  видно в
ночной темноте.  Ширина  каждого  бруса сорок сантиметров,  расстояние между
ними семьдесят один  сантиметр, и  оно выдерживается  неизменно.  Освещенные
мощным прожектором, закрепленным на  переднем бурдюке Пегаса, они напоминают
безупречный ряд весел, торчащих из борта  старинной  галеры.  Внизу плещется
море. Странно, ведь в отчете Вуковуда говорилось,  что "шпалы" располагались
вровень с водой.
     Понижение уровня моря? Первый  километр вода  действительно  плескалась
под  самыми  ногами,   но  сейчас  до  желтой,  шуршащей  пены  было  добрых
полтора-два метра.
     Отлив?
     Приливов и отливов на Степухе не бывает.
     Люди и кибы, составляющие одну цепочку,  могли бы  еще идти и идти,  но
Келликер  объявил  привал.  Оно  и  следовало, потому что  не обеспечивалось
главное - тщательность осмотра.
     Палатку поставили с максимальной предосторожностью, прикрыв ее сверху и
снизу силовой защитой, способной отразить  даже  прямое попадание молнии, не
говоря  уже о таких  мелочах, как каменная  осыпь. К гладким брусьям палатка
прикреплялась специальными  вакуумными присосками,  так что  отодрать ее мог
разве  что стотонный подъемный  кран. Так что ни ветра,  ни внезапного удара
волн  можно было  так  же не бояться. И  тем не менее  всех  кибов вместе  с
Пегасом разделили на две группы и отправили на всю ночь в бессменный караул,
наказав держать  дистанцию  в  пятьдесят метров.  Ближайшие  к  палатке кибы
должны были наблюдать за уходящей отвесно вверх скалой. Осыпь осыпью, а ведь
может  какое-нибудь  непредставимое  пресмыкающееся  и  на  брюхе приползти,
биоприсоски давно изобретены эволюцией.
     Кибы, расположившиеся подалее по обе стороны от палатки, должны были не
спускать глаз  с моря и, что бы ни появилось, лодка или рыба, в любом случае
подавать сигнал тревоги.
     В  ведении  последней  пары  сторожей  было  небо,  которое,  казалось,
касается  каменных  "шпал".  Так что все подходы к вынужденной стоянке более
чем строго контролировались. Теперь можно было отдохнуть.
     Келликер еще  раз  проверил посты  и полез в  палатку.  В первую  вахту
стояли  Варвара  и.  Теймураз.  Правда, в пару с  юношей почему-то  усиленно
набивался  Лерой, что даже удивило девушку,  но Артур справедливо решил, что
первая смена - самая легкая.
     Вот она и досталась новичкам.
     Полноводный Млечный - а точнее бы  сказать  медовый -  Путь, полнолунно
мерцая,   тек  над   самым  горизонтом,  отражаясь  в  воде.  Неповторимость
степухинских ночей как раз и  заключалась в том, что от земной луны дорожка,
как  правило, ложится прямо под ноги, а эта  тянется  слева направо,  во всю
морскую ширь, с  трудом угадываемую в ночи. Янтарная полоса, перечеркивающая
небо  над самой водой,  странным образом соединяет в себе и прозрачность,  и
насыщенность,  и  эта  прилегшая на  бок галактика так близка,  что  из  нее
беззвучно  капают в море бесчисленные звезды; капают, но не тонут, а золотой
сазаньей чешуей искрятся на поверхности воды, чтобы погаснуть к рассвету.
     Но до рассвета еще три вахты.
     Варвара сидела  шагах  в десяти от палатки,  подтянув коленки к груди и
положив на  них подбородок. Приблизился Теймураз, прыгая в  темноте с одного
каменного бруса на  другой,  - он видел, как кошка.  И все-таки не оступился
бы...  Впрочем,  плавает  он недурно, а судя  по шуму  воды,  здесь глубоко,
подводных скал быть не должно - падать не страшно. Купаться - тоже.
     Весь  сегодняшний  день Варвара чувствовала, как он отдаляется от  нее,
хотя от  этого путешествия она  ожидала  обратного. Что  же  делать,  таково
влияние коллективного  мнения. Разлюбезная  их Степуха, как супруга  кесаря,
должна  быть вне  подозрений, и если что  здесь и происходит,  то это только
совпадение случайных обстоятельств  и  ни-ка-кой злой воли. Ну, закрутило  в
психогенном  омуте  неосторожного  Солигетти.  Ну,  унесло   шальной  волной
маленького Степку.  Так на  то и опасность пребывания на незнакомой планете.
На том они все и стоят.
     Теймураз гибким движением распластался на каменной поверхности "шпалы",
свесил лицо к  воде. Глаза его засветились красноватым фосфорическим светом,
как у волчонка. Не иначе как пришел нравоучения читать на ночь глядя.
     - Варенька, - начал он как можно мягче, - мне кажется, что ты намеренно
противопоставляешь  себя  всей  нашей  группе.   Да  что  я  говорю  -  всей
Пресептории!  Но нельзя же лелеять собственный  характер в тот момент, когда
погиб человек и к тому же куда-то  запропастился ребенок. Я понимаю, у  тебя
возникли какие-то недоумения  по поводу здешних феноменов, но ведь на каждой
чужой  планете  свои феномены. Их  нужно  просто  принимать  как  данность и
избегать.  Ведь  существу, прибывшему  на Большую Землю  с планеты, где  нет
вулканической  деятельности,   извержение  Этны   наверняка  показалось   бы
испытанием ядерного оружия...
     -  Послушай, помолчал бы ты хотя бы ночью, а?  Именно в силу  того, что
погиб человек и исчез  ребенок. А  что касается моего  недоумения, то  я его
трачу на  более подходящие случаи  жизни. Вот,  например, ваши  северные, то
есть тамерланские, сияния. Куда они подевались?
     - Хм... В их появлении не было закономерностей...
     -  Одна была. Я проверяла у Оленицына. С момента рождения Степки сияния
зажигались  каждый вечер.  В разное время и с бесчисленными  вариациями,  но
обязательно ежевечерне. Но вот уже второй час ночи, а сияния нет как нет.
     - Ну подождем...
     - Ждать нечего - его не будет.
     -  Слушай,  Варька,  а  не  слишком  ли  много  ты  чувствуешь...   Или
воображаешь, что так?
     -  Сколько могу. И я действительно это  чувствую. Чем? Да  спиной. Чуть
пониже того места, куда Серафина сгоряча влепила полный  заряд. Счастье этих
кибов в том, что в них сверхвысокая защита,  которая на Большой Земле никому
и не снилась.
     -  Каких  кибов,  каких   таких  кибов?  -  Теймураз   даже  подскочил,
оттолкнувшись руками и ногами от камня.
     - Тех, которых  вы называете асфальтовыми обезьянами. У них отсутствует
биоизлучение,  в  первую  встречу я не разобралась, что к чему,  слишком  уж
страшно все  было  с  оленем... А сегодня я уже  ошибиться не могла.  Это не
животные.
     - Ты считаешь, что эти чудища - хозяева Степухи?
     - Не кричи, людей разбудишь. Не хозяева. Заместители.  Или надзиратели,
если тебе угодно. Надсмотрщики.
     - Ну, знаешь, бывают нелепые фантазии, но  чтоб придумать  такое просто
так, с потолка... Мы ж от этих горилл ни клочка шкуры в руках не держали, ни
косточки, ни волоска!..
     От  волнения  он  вскочил  на  ноги  и  зашагал  прочь,  направляясь  к
ближайшему сторожевому кибу.  Первым движением Варвары  было остановить его,
договорить, но ведь никаких доказательств у нее, кроме собственных ощущений,
не было.  А здесь доверяли только логике. Ну вот и пусть побродит в темноте,
посты проверит.  Ночью,  да  еще  и под  такими  звездами,  иногда  человека
касается приобщение к истине. Вот и пусть идет.
     Из  палатки  высунулась  чья-то  голова,  повернулась туда-сюда.  Лерой
выпрямился  во  весь  рост,  углядел слева  удаляющуюся фигурку  Теймураза и
двинулся  за  ним.  Он  размеренно  шагал  с  одного  бруса на  другой  - уж
кому-кому,  а Лерою с его гигантским телосложением прыгать было ни  к  чему.
"Вот нянька нашлась!" - с непонятной досадой подумалось Варваре.
     У нее не было неприязни к старику, хотя время от времени он возобновлял
свою непонятную  игру  и настоятельно  просил девушку  ни  в коем случае  не
забыть про какую-нибудь  кохню  стелющуюся  или жимолость узкоцветковую  - в
таких случаях Варвара просто тихонечко отодвигалась от него и выключалась из
разговора,  словно названные им цветы  вырастали  в  цепкую и  непреодолимую
изгородь между ними.
     Но сейчас его навязчивая забота о Теймуразе показалась девушке особенно
неуместной, потому что посидеть бы ему  одному в тишине и  подумать. А Лерой
обязательно отвлечет.
     В  мерцающем  свечении  моря  было  видно,  как  две  фигуры подошли  к
сторожевому  кибу,  присели  и  пропали,  слившись  со   стеной.  Море  было
темно-коричневым, как необъятная чашка  кофе, и золотистый пар  подымался от
его прохладной поверхности вопреки  всем  законам физики  и метеорологии. Ну
что  же, они по-своему правы, эти фанатики, эти обожатели сказочной Степухи.
Они  правы  правотой загипнотизированного лягушонка:  голодный уж подполз на
расстояние  одной  пяди,  а  в  его  круглых  глазенках  все еще  отражается
несказанная красота васнецовского пруда с  замшелыми валунами и неприкаянной
осокой...
     Еще одна голова показалась над  палаткой - контуры  великолепной бороды
выдавали Параскива. Ну, понятно:  если уж Лерой покидал помещение, то это не
могло  остаться  незамеченным.  Просто  удивительно,  если он  не  перебудил
решительно всех.
     Бородатый биолог запрокинул голову, минуты  две  старательно массировал
горло, только потом  огляделся. Заметив девушку, он  несмело двинулся к ней,
осторожно переступая по  "шпалам". Был он  в  свитере и трусах, и  его голые
ноги призрачно белели в темноте. Он переступил через лежащую ничком Варвару,
плюхнулся рядом и мечтательно уставился в мерцающую даль.
     "Сейчас разверзнутся поэтические  уста,  - обреченно  подумала девушка,
которой  никак не удавалось посидеть в тишине. - А ведь вчера  я была бы  на
седьмом небе от такого соседства..."
     -  Вы  напрасно  нападали  на  Темрика,   -  неожиданно  деловым  тоном
проговорил Параскив. - Мы закладывали в наш БЭМ - большой электронный мозг -
все  данные по сияниям: время появления всех фаз, продолжительность,  высоту
слоев,  частотные   характеристики...   Никакой   системы.  И  ни  малейшего
подозрения на связь с возмущениями здешнего светила. Забавно?
     -  Нет, не забавно, - отрезала Варвара.  - Просто не серьезно. Ведь это
не математическая проблема, и если  вам так хотелось устанавливать причинные
связи, то  гораздо результативнее было бы  искать их между, скажем, цветовой
гаммой сияний и вспышками ностальгии у Лероя, потерей аппетита у сэра Артура
или капризами Степки Пидопличко.
     - Ну и фантазия у вас! Понимаю теперь, почему вы так быстро нашли общий
язык с Темриком: это совершенно невозможный мальчишка, с которым родная мама
договориться не может. Вот и вы из той же породы.
     -  Кстати,  о  породах: из  чего, по-вашему,  эта  скала?  Светозар  от
неожиданности дернул бородой:
     - Э-э-э... Гранит, наверное. Впрочем, я не специалист.
     - Я, к сожалению, тоже. А эти "шпалы"?
     - Ну, не знаю...
     - Даже для человека,  никогда не  занимавшегося минералогией, очевидно,
что это совершенно разные породы. Как же это  получилось? Они словно выходят
из стены, но не видно ни трещинки,  ни зазора. Но  самое главное,  Светозар:
мне все время чудится, что они - живые.
     Светозар  отчаянно  закрутил  головой,  словно ища поддержки, и таковая
тотчас явилась в лице начальника группы.
     Келликер  подошел,  печатая  шаг,  точно  легионер,  обошел  Варвару  и
Параскива и проговорил неожиданно мягко:
     - Тише, молодежь, Серафину разбудите.
     Молодежь  пристыженно замолчала.  Облако  пара, подымавшегося  в ночное
небо,  сжалось и напоминало теперь  стремительно и бесконечно мчащийся ввысь
золотой столб.
     Вернее, призрак столба.
     Будь  это  на  Большой Земле,  сюда  мчались бы  на  полных  парах  все
исследовательские  суда мира. А  на  Степухе такие вещи - даже не феномен, а
так, рядовое явление природы...